| Но сего-то самого и не было еще сделано доселе. Иисус Христос не только не именовал Сам Себя прямо Мессиею, но часто даже ученикам Своим запрещал называть Себя пред народом этим именем, поступая в сем случае по плану Своей Божественной премудрости. Посему некоторые с истинным или притворным усердием говорили Ему громко: Доколе души наши вземлеши? (долго ли Тебе держать нас в недоумении?) Аще Ты еси Христос, рцы нам не обинуяся (скажи нам прямо). Для удовлетворения всем сим нуждам, для отклонения всех недоумений Сыну Человеческому надлежало явиться дщери Сионовой в полном виде Царя кроткого, дабы она, отвергнув в Нем Жениха своего, не могла сказать, что отвергла Его по неведению. И вот в сем-то самом и состояла главная цель настоящего торжественного входа Иисусова в Иерусалим! Это было для всех иудеев всенародным объявлением, что Иисус Христос есть их истинный Мессия. Неоспоримым доказательством сего служат собственные слова Его, произнесенные Им пред вратами Иерусалима: «О, если бы ты хотя в сей день твой уразумел, что служит к спасению твоему!» Выражение день сей твой показывает чрезвычайную важность настоящего события для народа иудейского, ту важность, которую мы сейчас усвоили ему. Действительно, днем сим с отвержением Мессии навсегда была решена судьба народа Израильского. В таком случае подлинно, если бы ученики умолкли, то заговорили бы самые камни. Так время было важно и невознаградимо! Нетрудно усмотреть, почему такому всенародному объявлению, что Иисус Христос есть Мессия, належало последовать не прежде, как при самом конце Его служения. Непременным следствием его со стороны синедриона имело быть если не принятие за Мессию, то решительное преследование Иисуса Христа и Его смерть; но смерть прежде сего была бы безвременна, потому что еще не было положено прочное основание Царству Божию на земле, для учреждения коего сошел на землю Сын Божий. С другой стороны, если бы Иисус Христос, объявив Себя Мессиею, и следовательно, по понятиям народа Царем Израиля, оставался на земле долее, то народ иудейский, вероятно, не удержался бы от беспокойных движений и произвел бы во имя пришедшего Мессии восстание против Рима. |
| Собравшиеся громкими возгласами приветствовали эту воинственную речь, и когда лягушка вернулась на свое место, ни одна из амфибий не смогла удержаться от слез. После дерзкой речи лягушки жук-навозник показался всем очень кротким. Он пробормотал что-то о том, что он сирота, и о том, что ему несколько раз пришлось улетать от барсука, чтобы спасти свою жизнь. Однако, боюсь, никто не обратил на него особого внимания, потому что членам делегации не терпелось услышать, что скажет Король. — Сомнений нет… — начал он, но непонятный шум у парадного входа заставил его прерваться и прислушаться. — Сомнений нет… — повторил он, но шум усилился. Обычно никто не осмеливается шуметь, когда говорит король, и его конечно же сильно задело такое неуважение. — Сомнений нет… — сказал он в третий раз, но его слова пропали за не стихающим грохотом и гвалтом. Несколько официальных лиц бросились к парадному входу, чтобы унять шум. — Сомнений нет, — заключил Король, не успев сказать больше ничего, потому что со стороны входа донеслись звуки ужасной драки. Стражники Джеки-Жабы разлетелись в разные стороны, и появился не кто иной, как барсук собственной персоной. — Это скотство с вашей стороны, просто скотство! — проорал он. — Я этого не потерплю! На нем был твидовый костюм, шляпа-котелок и кричащий зелено-красный галстук. Каменное сердце висело у него на шее, как лорнет, а в руке он держал зонтик, которым размахивал над головой самым неистовым и дерзким образом. — Сними шляпу! — приказал Король. — Как ты смеешь так нахально шуметь, когда я говорю? — Я не знал, что ты говоришь, — сказал барсук, — и я не собираюсь снимать шляпу. — Почему же? — По той простой причине, что я сам король, — ответил барсук. — Один король не должен снимать шляпу в присутствии другого. Мы равны. — Мой дорогой Мелес, — сказал Король. — Ты, должно быть, сошел с ума. Как может простолюдин внезапно превратиться в короля? — Может, если он достаточно умен. Если бы ты знал историю — которой ты, разумеется, не знаешь, — ты бы очень легко увидел, что королями становились представители самых разных слоев общества. Для этого всего лишь нужно быть достаточно мужественным. |
| – У меня есть кое-какие дела, – отказался от приглашения Мишка, еще сам не зная, где проведет весь вечер и ночь в этом совершенно незнакомом ему городе. – Дела завтра будут, – настаивал Николай, – архиерей сейчас, наверное, на покое. Но Мишка ничего этого не слышал. Его манило туда – в самую гущу городской толпы, где жизнь по-настоящему бурлила, кипела, сверкала. – Как знаешь, – Николай остановил машину и протянул Мишке свою визитку. – Будут проблемы – звони в любое время. Какое-то время Мишка бродил по бурлящим городским улицам совершенно бесцельно. Он с интересом рассматривал огромные зеркальные витрины, рампы, сверкающую рекламу, непонятные ему названия иностранных фирм, зазывающих к себе ярким, броским товаром. Все это действовало просто ошеломляюще. «Да, батенька, отстал ты жизни, беспросветно отстал», – думал он, вертя головой во все стороны. Рядом со всем этим сверкающим великолепием и городским шиком он в своем стиранном–перестиранном армейском камуфляже и сумкой через плечо выглядел не просто скромно или по-деревенски просто, а откровенно убого. Неожиданно до его слуха донеслось тяжелое буханье барабана. Где-то совсем рядом гремела музыка. Он осмотрелся – и в небольшом проулке, сворачивавшем со сверкающего огнями проспекта, увидел нечто похожее на открытый трюм корабля, возле которого небольшой стайкой собралась весело хохочущая молодежь. Подойдя ближе, Мишка увидел и название этого заведения: ночной клуб «Корсар». Несмотря на свое внешнее убожество, Мишке безумно захотелось спуститься вниз по ступенькам, напоминавшим корабельный трап, и провести там хоть немного времени. Спать ему совершенно не хотелось. Лишь появившееся чувство голода напоминало о том, что пора бы и перекусить. Мишка посмотрел на зловещего одноглазого пирата, украшавшего вход в ночной клуб, и решился здесь провести время. – Ну-ка, молодежь, расступись, – он легонько подвинул стоявшего к нему спиной парня у главного входа. – Ого, какой дядька пожаловал! – в один голос удивились девчонки. – Прямо настоящий корсар. Такого не над входом, а у входа ставить надо. Реклама будет высший класс! |
| На небольшом сиреневом листочке с фиолетовой каймой письмо на английском языке от Императрицы к Ольге Николаевне с датой от 19 декабря 1909 года и тут же грязный белый конверт с адресом: «Дом особого назначения, и. д. коменданта т. Никулину». Рядом с диваном по той же стене стоит деревянный книжный шкаф, двустворчатый, со стеклянными дверками и двумя выдвигающимися ящиками, наполненный так же, как и запертый шкаф, книгами хозяина квартиры, так как Чемодуров не нашел ничего принадлежащего Императорской семье. Стены комнаты украшены фотографическими снимками железнодорожных сооружений, а также большой оленьей головой. На двери с внутренней стороны – портьера в цвет турецкого дивана; посередине комнаты сдвинутый дубовый обеденный стол, покрытый грязной черной клеенкой. В комнате четыре березовых стула с венскими сиденьями и резными спинками». Зал под цифрой VII. «Стены его обиты толстыми тиснеными обоями с серебряным багетом, потолок выкрашен белой краской с цветами; посередине потолка – большая электрическая люстра, над ней – лепной узор. На стенах три больших, писанных масляными красками картины в золотых широких рамах кисти художника Лаврова и копии Шишкина, изображающие пейзажи. Около задней внутренней стены на полу стоит большая пальма. В левом переднем углу аквариум без воды и рыб. Слева от входа в стене имеются два окна с тюлевыми занавесками и портьерами с палевыми цветами; среди окон в простенке большое зеркало с подзеркальником. На первом от входа в зал окне лежит деревянная от платьев вешалка со складным медным крючком, на середине ее на одной из плоских сторон Императорская корона с инициалами «А. Ф.», тиснеными и выкрашенными в черный цвет. На подоконнике второго окна девять разной величины и формы аптекарских флаконов с небольшим количеством каких-то лекарств, белый флакон в виде фляги с белой жидкостью, флакон гуммиарабика, черная полубутылка с раствором для согревающего компресса и пустой флакон тройного одеколона Петроградской химической лаборатории. Около этого окна в углу стоит небольшой дамский письменный стол с двумя пустыми ящиками, покрытый толстым листом зеленой пропускной бумаги; на нем лежат четыре лоскутка линованной в клетку бумаги с французским текстом, писанные, по словам доктора Деревенько, Наследником Алексеем Николаевичем; картонная коробочка, обтянутая бледно-сиреневым шелком, в которой лежат обгоревшие конверты с подкладкой синего цвета с надписью: «Золотые вещи, принадлежащие Анастасии Николаевне», и обгорелые листки телеграммы, и клочок бумаги, на котором что-то написано карандашом. На телеграмме можно разобрать слова «Тобольск Хохрякову», обуглившийся клочок бумаги, на котором заметны буквы «Оль» с росчерком, стеклянная крышка от коробочки, закоптелая и разбитая, принадлежащая, по словам Т. И. Чемодурова, бывшему Наследнику, две вырезки из какой-то газеты. |
| Сестринский корпус расположен в центре южной стороны застройки комплекса. От дома игуменьи он отличается отсутствием второго лестничного блока с правой стороны и полной обшивкой тесом всех фасадов. Наличники его окон отмечены чуть более развитой профилировкой, включающей парные гирлянды на доске очелья, ромбовидные филенки на подоконной доске и накладной узор-плетенку по сторонам проемов. Навес над ступенями крыльца имеет также более претенциозное оформление с сегментообразным фронтоном пологой кровли над килевидным завершением проема входа. Фасады венчает широкий выступ фриза и карниз, декорированный мелким подзором. Дом священника расположен в ряду южной застройки комплекса, с правой стороны от сестринского корпуса. Судя по его облику, это, возможно, тот дом с мезонином, который был построен в 1854 г. М.С. Посылиным для богадельни. На это, отчасти, указывают переделки на главном фасаде, где было, скорее всего, крыльцо входа, переплеты окон на шесть стекол, а также характер старой обшивки. В то же время современный облик дома в русском стиле соответствует вкусам кон. 19 - нач. 20 в. Одноэтажный, рубленный из бревен с остатком и обшитый тесом дом поставлен на кирпичный оштукатуренный цоколь и завершен вальмовой кровлей с мезонином на дворовом фасаде. Обшивка углов и перерубов по сторонам спаренного позднего окна в центре главного фасада имитирует пилястры с накладной резьбой, сильно вынесенный карниз декорирован мелким пропильным подзором по краю свеса и средней части фриза. Главный фасад, в отличие отторцовых с тремя проемами, имеет четыре асимметрично расположенных окна. Наличники с накладной резьбой завершены обработанными глухой резьбой сандриками с треугольным подвышением в центре. Со стороны бокового дворового фасада помещена пристройка сеней. Кельи схимонахинь расположены на южной стороне комплекса, слева от сестринского корпуса. Небольшой (всего в три окна по главному фасаду) дом рублен из бревен с остатком и завершен вальмовой железной кровлей. По внешнему виду его можно причислить к образцам скромной мещанской застройки своего времени. Углы и перерубы на главном фасаде, по сторонам среднего окна, обшиты тесом с профилировкой наподобие пилястр, поддерживающих фриз с сильно выступающим над ним карнизом. На боковых фасадах всего по два окна, одно из которых, освещающее подсобное помещение, значительно меньших размеров. В филенчатых наличниках выделены подоконная доска и более широкое очелье, завершенное профилированной полочкой. Со стороны двора к дому примыкают хозяйственные пристройки. |
| – Что касается того, как же правильнее решить вопрос о месте свидания Иофора с Моисеем, то самым основательным из существующих объяснений нам представляется то, что свидание произошло не в Рефидиме, не у скалы в Хориве, а в Синайской пустыне, у горы Божией в собственном смысле; но рассказ об этом посещении, вопреки порядку времени, помещен прежде Ucx. XIX гл. потому, что с этой главы начинается цельное и непрерывное повествование о синайском законодательстве, продолжающееся до X гл. Чисел, и чтобы не прерывать этого повествования о высших божественных установлениях совершенно особым рассказом об установлении судей по человеческому внушению, свиданию Иофора с Моисеем дано место до повествования о законодательстве, хотя самое свидание произошло во время продолжительной стоянки в Синайской пустыне. Здесь, во-первых, обращает на себя наше внимание то, что по пониманию автора, жертвы мира закалались вне двора скинии. Откуда взял это автор? Закон не говорит этого; выражение: заколеть у входа скинии не указывает непременно на место заклания вне двора скинии. Если закон и не дает определенного предписания заколать жертвы мира на северной стороне жертвенного алтаря, как всесожжение ( Лeb. I, 11 ) или жертву за грех ( Лeb. IV, 24. 29. 33; VI, 25 ) или жертву повинности ( Лeb. VII, 2; XIV, 13 ), то во всяком случае заклание жертвы мира и предшествовавшее ему возложение рук, как действия литургические, необходимые по закону при всяком жертвоприношении, должны были совершаться пред Господом, на месте святом, т.е. на дворе скинии. Если автор основывается на выражении: заколет пред скинию собрания, то, руководствуясь этим основанием, он может придти и к тому, что жертвенный алтарь будет полагать вне двора скинии, так как об нем говорится, что он находится у входа скинии собрания ( Лeb. IV, 18 ). Иудейское предание Мишны со своей стороны говорит, что мирные жертвы от всей общины заколались на северной стороне жертвенника, а мирные жертвы частных лиц могли закалаться и на других местах двора скинии 88 . |
| В 1856 году она стояла во главе христолюбцев Каргопольского уезда и вела деятельные сношения с ними. В этом году тайники ее были открыты полицией, которая захватила здесь трех женщин. Местная администрация даже просила у министра разрешение уничтожить ее дом. Но министерство распорядилось уничтожить тайники, не касаясь дома. В 1860 году Козлова устроила при своем доме новый тайник, и бегуны продолжали по-прежнему посещать ее. Дом Козловой был прекрасно приспособлен укрывательству бегунов и, можно сказать, наполнен тайниками. По-видимому, он ничем не отличался от обыкновенных крестьянских построек, а между тем такая бездна была в нем отделанных жилых помещений, подпольев, входов и выходов, темных нор! Под избами, над избами, между стен – везде тайники и норы… Этот крестьянский дом, таинственный не менее любого средневекового замка в рыцарском романе, был построен не в глуши, куда редко забредет человеческая нога. Он не был обнесен, подобно древнему замку, каменными стенами с бойницами и подъемными мостами, чтобы нескромный глаз не проник в его тайны. Дом Козловой стоял у всех на виду, на почтовом архангельском тракте, по которому ни днем, ни ночью не прекращалась езда. Тянутся мимо него нескончаемые обозы с рыбой, дичью, солью, хлебом и проч.; едут богатые купцы и бредет неимущий люд; то и дело ездят чиновники архангельские и олонецкие и петербургские. Всякий взглянет на дом Козловой, полюбуется им и никому не придет в голову, сколько тайн видали стены этого дома, сколько перебывало в этом бегунском замке людей, находящихся в открытой войне с общественными установлениями. Если бы кому пришла охота зайти в Полетайкин дом, отдохнуть в нем с дороги, погостить немного, то Марфа Федоровна хорошо примет гостя и пригласит его в горницу. Через наружное крыльцо, со стороны большой дороги, посетитель входил в обширные, холодные сени. В сенях три двери. Одна дверь направо, а другая налево от входа в сени, ведут в две отдельные жилые избы; сюда всякий может свободно войти. Но в третью дверь, которая прямо против входа в сени с переднего крыльца, случайному гостю нет надобности входить. |
| Он неподвижно стоял у самого входа, опираясь на палку, и никто не обращал на него внимания — может быть, это вышло случайно, я не знаю. Но когда священник встал, чтобы произнести первую молитву, он увидел, как Гибби, услышав у входа слабое покашливание, мгновенно оглянулся, быстро и бесшумно поднялся, открыл дверцу скамьи, вышел в проход, взял старика за руку, повёл его за собой и усадил рядом с верной супругой священника, чинно сидевшей на своём месте в атласном платье и собольих мехах. Повинуясь настойчивости Гибби, старик уселся, смиренно и почтительно поглядывая на благочестивую матрону. К счастью для миссис Склейтер, места на скамье было ещё много, и она могла отодвинуться чуть дальше. Правда, старик последовал её примеру и пододвинулся, чтобы Гибби тоже мог сесть, но всё же между ним и ею оставалось достаточно места, так что она могла надеяться, что ни одно из тех зол, которых она так страшилась, не коснётся её даже краешком одежды. С кафедры священник с беспокойством смотрел на её красноречивое лицо, пылающее от гнева, негодования и неловкости. Боюсь, это слегка подпортило ему молитву, но честно говоря, это было не так уж и важно. В то время, как супруги невольно подавали друг другу сигналы тревоги, мальчик, нарушивший спокойствие и священника, и его прихожанки, с безмятежностью летнего утра продолжал сидеть на скамье рядом с нищим стариком, почтительно притихшим из–за того, что к нему самому отнеслись с таким почтением. Священник же, читавший проповедь по стиху «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть», впервые в жизни засомневался и подумал, не обманывает ли он себя и других. Но для того, чтобы падать, надо хотя бы раз встать на ноги, так что опасаться ему пока было нечего. Супруги ничего не сказали Гибби о допущенной им вольности. Они слишком боялись — не святого апостола Иакова и его предостережения про «бедного в скудной одежде» (ибо сами по себе эти слова казались им достаточно безобидными), а того, что Гибби покажет на них пальцем. Однако на будущее они предприняли совершенно конкретные меры: миссис Склейтер сама поговорила со служителем, открывающим дверцу скамьи с другой стороны, и теперь, проходя на своё место, всегда пропускала Гибби вперёд. |
| Д.В. Айналов § IX. Крестообразный храм близ монастырской гостиницы (Общий план 19) В 1897 году в насыпи, находившейся вблизи монастырской гостиницы, открыты развалины большой церкви, планом и другими особенностями повторившей крайне близко крестообразный тип церкви, над которой воздвигнуть новый храм св. Владимира 76 (§ VII). Своей сохранностью и полнотой эти развалины способствуют более правильному пониманию дошедших до нас остатков упомянутой церкви и планов ее, составленных в 1853 году Медведевым и по поручению Архимандрита Евгения в 1861. Храм в очертаниях своего первоначального плана сохранился целиков, при чем стены в северных и северо-восточных частях его доходят до высоты почти в 6 метров. «Снаружи и внутри развалины сохранили важные типические черты устройства крестообразного храма. Важно отметить обнаружившуюся предварительную нивелировку материковой скалы, отмеченную ранее в базиликах Уваровской и на восточном берегу моря. Скала была выравнена, при чем возвышенностью ее в северной и северо-восточной части строители воспользовались для устройства фундамента, высекая скалу по очертанием своего плана, как и в упомянутых базиликах. Стены выложены из разнокалиберного бута на прочной извести. Нижние части стен выложены из правильно тесанных камней и плит, между которыми попадаются античные известковые плиты. Один такой блок с сохранившимися профилями заложен в северный столб. Боковые и угловые части дверей и окон также выложены тесанными большими, но разнокалиберными камнями, а простенки сложены из более мелкого бута. Между слоями камней нет ни прослоек в один кирпич, ни рядов их, а в сохранившемся довольно хорошо своде абсиды северной капеллы не заметно присутствие арки, сложенной из кирпичей. Кладка стен в общем напоминает крайне близко устройство их в Уваровской базилике (северная и южная стены и углы притвора) и родственной ей базилики на восточном берегу. План храма представляет равноконечный крест с полукруглой абсидой в восточной его части и двумя капеллами по сторонам ее (рис. 54). Северная капелла имеет небольшую полукруглую абсиду и два входа: со стороны алтаря и из левого перекрестья, а в северной стене окно. Южная – без абсиды, но с четырехугольной нишей на ее месте, имеет также два входа: из алтаря и из южного перекрестья. Боковые помещение возникли одновременно с основным зданием. Это доказывается тем, что северное помещение и северная часть алтаря лежат па фундаментах, выдолбленных в материковой скале, а также и тем, что в углах стен этих помещений алтаря видны связи в кладке камней. Стены северной капеллы тоньше стен всего здание, но характер кладки повсюду один и тот же. |
| В указанной составе данная часть становится известною с XIII ст. по рукоп. лавры преподобного Афанасия Афонского 189 и рукоп. Синайской библ. 960, хотя в это время помазание больного елеем совершается не в промежутках между чтениями, как теперь, а в конце последования, – после седьмой молитвы 31 . В зависимости от подобной практики на тоже самое время падает и семикратное чтение молитвы при помазании: «Отче святый, врачу душ и телес». Что касается памятников более раннего времени – Барберинова евхология VIII–IX в. и рукописи XII в. Синайской библ. 973, то, упоминая о чтении семи молитв, они ничего не говорят о семи чтениях из апостола и евангелии 32 . Чем, вызвано появление этих последних в чине XIII в., сказать довольно трудно. По всей вероятности, нововведение обязано своим происхождением обычаю совершать елеопомазание не в конце литургии, как это делалось в XII и IX в., а после малого входа,– начинать его чтением литургийного апостола и евангелия. В пользу подобного предположения говорят следующие данные. Из сравнения последования елеопомазания по Барберинову евхологию, рукоп. XII в. Синайской библ, 973 и рукоп. XIII в. той же библ. 960 видно, что если помазание больного елеем совершается в конце литургии, то семикратного чтения из апостола и евангелия нет, и наоборот, если – после малого входа, – литургийных» чтений, то и на нем полагаются чтения. В последнем случае они введены по следующему соображению. Входящая в состав елеосвящения литургия заканчивается чтением со стороны предстоятеля апостола и евангелия, образующим начало самого таинства. И так как по уставу последования его действия повторяются другими священнослужителями, то и в настоящем случае, подобно ему, они читают апостол и евангелие, делают, тоже, что он. При подобном, объяснении вполне понятен тот факт, что апостол и евангелие предстоятеля, будучи литургийными, являются в тоже самое время и первыми из семи. В противном случае, т.е. при независимости чтений елеосвящения от литургийных, мы имели бы их во всем последовании не семь, а восемь: одно на литургии и семь на елеопомазании. |
|
|
