| Только ведь восемь дней прошло, и все препятствия со стороны маловерия были упразднены Христом, показавшим язвы гвоздиные и самый бок. Но, быть может, на это кто-либо скажет: почему же, скажи мне, ум святых учеников проходит чрез столь тонкое изыскание и тщательное исследование? Разве для доказательства истинности воскресения из мертвых и признания Господа не было бы достаточно вида тела, черт лица, меры роста? Что же скажем на это? Божественные ученики имели ум, не свободный от сомнения, хотя и видели Господа. Они думали, что это не есть действительно Тот Самый, Кто некогда пребывал с ними и сожительствовал и повешен был на древе, но, напротив, — дух, искусно подделавшийся под образ Спасителя и обманно принявший очертания того вида, какой они знали. Впрочем, они впали в такое мнение не без некоторой основательной причины к этому. Ведь так как Он прошел чрез запертые двери, между тем как земное и вещественное тело требует себе достаточного пространства для входа и нуждается в такой широте домовых входов, какова величина каждого тела, то поэтому и весьма благополезно Господь наш Иисус Христос обнажил Фоме бок Свой и ясно показал раны на теле, удостоверяя чрез него всех. Ведь хотя и одного святого Фомы раздается речь: «Ежели не вложу рук моих и (не) увижу язвы гвоздиныя, и (не) вложу руки моей в бок Его, не поверю» (Ин.20:25), но то была вина неверия общая, вероятно, всем, и ум других учеников мы найдем не свободным от смущения, хотя они и говорили святому Фоме: «Мы видели Господа». Что это наше рассуждение не лишено истины, это нетрудно узнать из того, что сказал нам об этом божественный Лука: «Когда они говорили, стал посреди их», очевидно Сам Христос, «и говорит им: мир вам. Они же, убоявшись и быв в страхе, думали, что духа видят. И сказал им: что смущаетесь и для чего мысли (эти) входят в сердца ваши? Посмотрите руки Мои и ноги Мои — это Я Сам, — осяжите Меня и осмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет, как Меня видите имеющим. И это сказав, показал им руки и ноги. |
| Только ведь восемь дней прошло, и все препятствия со стороны маловерия были упразднены Христом, показавшим язвы гвоздиные и самый бок. Но, быть может, на это кто либо скажет: почему же, скажи мне, ум святых учеников проходит через столь тонкое изыскание и тщательное исследование? Разве для доказательства истинности воскресения из мертвых и признания Господа не было бы достаточно вида тела, черт лица, меры роста? Что же скажем на это? —278— Божественные ученики имели ум не свободный от сомнения, хотя и видели Господа. Они думали, что это не есть действительно Тот Самый, Кто некогда пребывал с ними и сожительствовал и повешен на древе, но напротив – дух, искусно подделавшийся под образ Спасителя и обманно принявший очертания того вида, какой они знали. Впрочем они впали в такое мнение не без некоторой основательной причины к этому. Ведь так как Он прошел через запертые двери, между тем как земное и вещественное тело требует себе достаточного пространства для входа и нуждается в такой широте домовых входов, какова величина каждого тела: то поэтому и весьма благополезно Господь наш Иисус Христос обнажил Фоме бок Свой и ясно показал раны на теле, удостоверяя через него всех. Ведь хотя и одного святого Фомы раздается речь: «ежели не вложу рук моих и (не) увижу язвы гвоздиные, и (не) вложу руки моей в бок Его, не поверю» ( Ин.20:25 ), но то была вина неверия общая, вероятно, всем, и ум других учеников мы найдем не свободным от смущения, хотя они и говорили святому Фоме: «мы видели Господа». Что это наше рассуждение не лишено истины, это не трудно узнать из того, что сказал нам об этом божественный Лука: «Когда они говорили, стал посреде их», очевидно Сам Христос, – «и говорит им: мир вам. Они же убоявшись и быв в страхе, думали, что духа видят. И сказал им: что смущаетесь и для чего мысли (эти) входят в сердца ваши? Посмотрите руки Мои и ноги Мои, – это Я Сам, – осяжите Меня и осмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет, как Меня видите имеющим. И это сказав, показал им руки —279— и ноги. |
| После каждения, раскланявшись с патриархом и поцеловавшись с ним, царь удалялся в особое отделение храма – мутаторий, где и слушал литургию до великого входа. Пред великим входом, в котором кроме царя в собственном смысле, или «великого», принимал участие и имевший звание кесаря, или «малого царя» (т. е. наследник, коронованный при жизни царя, или другой родственник царя), царю докладывали о наступлении времени входа; он облачался в хламиду (которую снимал после малого входа) и в предшествии знамен шел правой стороной храма к середине его, где уже стояли священнослужители со Св. Дарами; царям великому и малому чиновники подавали стоявшие тут же подсвечники с зажженными свечами, обычно носимые чтецами на входах, и цари, исполняя теперь обязанности «депотатов» (самых низших клириков, свещеносцев), несли подсвечники пред Св. Дарами от амвона (на середине храма) до св. дверей в предшествии знамен; у св. дверей цари передавали подсвечники придворным чинам, которые ставили их на солее; цари становились по обе стороны св. дверей, в которых стоял патриарх и принимал дискос и чашу от несших их архидиакона и первого священника; последние, пронося Св. Дары мимо царей, говорили: «Царство ваше да помянет Господь во Царствии Своем всегда…»; а передавая патриарху св. сосуд, говорили: «Архиерейство твое…»; патриарх, принимая св. сосуд, молился о царях и чинах; цари прощались с патриархом и удалялись в мутаторий до целования на Символе веры. Отличие вечернего входа от литургийных Хотя вечерний вход выработался на основе литургийных, но он существенно разнится от них тем, что совершается без Евангелия (с Евангелием только тогда, когда на вечерне читается оно) и без Даров; благодаря этому средоточием входа является сам священник. Это ему, изображающему собою Христа, тогда как на литургии Христос представляется Евангелием или Дарами, оказывается почесть преднесением кадила и свечи. Особенности вечернего входа в историческом развитии Курение благовоний было одною из принадлежностей царских выходов на Востоке и в Византии. |
| После каждения, раскланявшись с патриархом и поцеловавшись с ним, царь удалялся в особое отделение храма — мутаторий, где и слушал литургию до великого входа. Пред великим входом, в котором кроме царя в собственном смысле, или «великого», принимал участие и имевший звание кесаря, или «малого царя» (т. е. наследник, коронованный при жизни царя, или другой родственник царя), царю докладывали о наступлении времени входа; он облачался в хламиду (которую снимал после малого входа) и в предшествии знамен шел правой стороной храма к середине его, где уже стояли священнослужители со Св. Дарами; царям великому и малому чиновники подавали стоявшие тут же подсвечники с зажженными свечами, обычно носимые чтецами на входах, и цари, исполняя теперь обязанности «депотатов» (самых низших клириков, свещеносцев [ 371 ]), несли подсвечники пред Св. Дарами от амвона (на середине храма) до св. дверей в предшествии знамен; у св. дверей цари передавали подсвечники придворным чинам, которые ставили их на солее; цари становились по обе стороны св. дверей, в которых стоял патриарх и принимал дискос и чашу от несших их архидиакона и первого священника; последние, пронося Св. Дары мимо царей, говорили: «Царство ваше да помянет Господь во Царствии Своем всегда…»; а передавая патриарху св. сосуд, говорили: «Архиерейство твое…»; патриарх, принимая св. сосуд, молился о царях и чинах; цари прощались с патриархом и удалялись в мутаторий до целования на Символе веры [ 372 ]. Отличие вечернего входа от литургийных Хотя вечерний вход выработался на основе литургийных, но он существенно разнится от них тем, что совершается без Евангелия (с Евангелием только тогда, когда на вечерне читается оно) и без Даров; благодаря этому средоточием входа является сам священник. Это ему, изображающему собою Христа, тогда как на литургии Христос представляется Евангелием или Дарами, оказывается почесть преднесением кадила и свечи. Особенности вечернего входа в историческом развитии Курение благовоний было одною из принадлежностей царских выходов на Востоке и в Византии [ 373 ]. |
| К западной части Храма примыкал притвор, имевший в ширину 20 локтей, а в длину пред Храмом – 10 лок., в вышину это строение имело 120 лок. от земли. Он был пристроен к стене Храма и из него вела внутрь Святилища двустворчатая дверь, державшаяся на петлях. Какой высоты была эта дверь, в Библии не указано, но можно предположить, что она была одинакового размера с дверью второго Храма, т. е. имела 10 лок. высоты и 10 лок. ширины: она была сделана из кедрового дерева и украшена вырезанными изображениями Херувимов и позолотой, как и внутренняя стена Храма. Сверх того на ней были золотые ручки и запор. Ключ от нее хранился у Соломона. Кроме той парадной двери Библия указывает еще на две другие двери, сделанные из кипарисового дерева и украшенные. Как видно, они были устроены по бокам притвора для входа и выхода священников для служения при Жертвеннике и Храме и входа в усыпальницы царей, которые были построены вокруг Храма. Их было 30 под одной кровлей, соединенные со стеной Храма и связанные балками с Храмом, что по архитектуре давало прочный устой стенам Храма 2 ). Про ширину и высоту входа в притвор в Библии не говорится, но Иосиф Флавий пишет, что он был шириной в 20 лок., что может быть и правдоподобно. Над притвором была устроена каменная башня. Три стены этой башни лежали на стенах, прилегавших к стенам Храма, а четвертая, со стороны входа, лежала на двух медных балках. Эти балки Библия называет мрежами, так как они были решетчатые. Между решетками этих балок были сделаны выпуклости в виде огурцов, которых всего было 200 штук на каждой балке. Эти балки лежали на 2 медных колоннах, высотой 18 лок. каждая. Колонны были круглые и имели в округлости 14 лок.; медь на колоннах была толщиною в 4 перста, т. е. около трех вершков в углублении орнаментов, которыми были украшены колонны. Капители на колоннах были также вылиты из меди и имели в высоту 5 лок. Верхняя часть капителей была вылита в виде расцветающих лилий. Вероятно, под колоннами были устроены подставы, т. е. пьедесталы, которые, судя по широте колонн, имели 12 лок. высоты. Таким образом выходило, что все колонны с капителью имели 35 лок. в высоту; на эту высоту указывает книга Паралипоменон. Колонны эти носили особые названия: стоявшая по правую сторону называлась Иахун – Исправление, а по левую – Воаз –Крепость. Кн. Паралипоменон гл. 3. |
| З-й братский корпус. К востоку от трапезной, корпус одноэтажный, деревянный, на каменном фундаменте, кругом обшит тесом, без подвала. Два входа, один с западной стороны, дверь которого прямо в капитальную стену, – другой через глухое крыльцо, обшитое наглухо тесом, с северной стороны. Весь корпус разделяется посредине капитальною стеною на две половины; в первой половине две комнаты отделенные бревенчатою стеною, – во второй половине пять келий, отделенных одна от другой дощатыми переборками. Капитальные стены и потолок оштукатурены. Печей в этом корпусе две – изразцовые. Окон кругом всего корпуса 14-ть, из них, на восток три окна, на юг шесть окон, на запад три окна и на север два окна. При входе с северной стороны – лестница на чердак. Крыша железная, окрашена зеленою масляною краскою. По наружному обмеру, в длину весь корпус 24 аршина, а в ширину 13 аршин. К востоку от двух этажного братского корпус – 4-й братский корпус одноэтажный, деревянный, на каменном фундаменте, без подвала, кругом обшит тесом. Два входа, один с южной стороны, другой с северной через открытые крыльца, крытые железом. Восточная сторона присоединена к оградной стене, отделяющейся капитальною стеною, между которыми образовался коридор, в котором имеется чулан. Остальное помещение корпуса разделяется бревенчатыми перегородками на три кельи. Стены и потолок оштукатурены. Печей две, изразцовые. Окон в этом корпусе с трех сторон, всего 8, – из них 4 окна на запад, 2 окна на юг и 2 окна на север. Крыша железная, окрашенная зеленою масляною краскою. По наружному обмеру, весь корпус занимает в длину 27 аршин, а в ширину 9 аршин. Корпус настоятеля, деревянный, одноэтажный, на каменном фундаменте, с подвальным этажом. Кругом обит тесом. С западной стороны парадный ход через крыльцо открытое, крытое железом. Второй ход с восточной стороны через открытое крыльцо, крытое тоже тесом. Весь корпус разделяется двумя капитальными стенами на две половины. При входе в коридор, с восточной стороны, налево, чулан и при входе по коридору в первую половину налево, тоже чулан. Со входа с западной стороны, в упор, прихожая и чулан. Северная половина этого корпуса разделяется сама по себе на две половины, по две кельи в каждой половине. Кальи одна от другой отделяются бревенчатыми перегородками. Во второй половине зало с одною прихожею и келья настоятеля тоже с прихожею. Печей в этом корпусе 4, изразцовые, с чугунными дверцами и вьюшками и медными отдушниками. Двери при входе с парадного крыльца с западной стороны, створчатые, остальные филенчатые, простой столярной работы. На верху корпуса мезонин с двумя кельями, тремя окнами на восток и одною изразцовою печкою. Внутри корпус этот весь оштукатурен и все комнаты обиты шпалерами; окон в корпусе: с западной стороны 9, с северной 3, с восточной 5. с южной 3, кругом, следовательно, 20 окон. Крыша железная, окрашенная масляною зеленой краской. По наружному обмеру, весь корпус в длину 32 аршина, а в ширину 16 аршин. |
| Также не может быть символизуемо и число колонн двора, потому что текст не указывает их суммы, была ли она 56, как исчисляет Бэр, или 60 по более правильному исчислению, а указывает только частныя цифры ( Исх.27:9–17; 38:9–20 ): 20+20 для продольных сторон, 10 для задней и 3+3+4 для передней стороны. Следовательно, число 5х12 колонн с основанным на этом численном отношении значением у Куртца (Studien u. Krit. а. а. 0. S. 367) не имеет библейского основания. Еще менее можно указывать прочный символический смысл в числе колонн при входе (4 в воротах двора, 5 при входе в Святое и 4 пред Святым Святых). Объяснение их у Бэра отверг уже Куртц (а. а. 0.), как неудачное, считая со своей стороны знаменательным вместо числа входных колонн, число входных пространств (4 во двор, 4 во Святое место и 3 во Святое Святых): «четыре входа (двора) соответствуют четырем странам (частям) света и выступающим из них народам. Сверх того как полное число частей, содержащихся в целом, четыре есть число царства Божия вообще. Точно таким образом отмечается и вход во Святое, но Святое Святых как специальное жилище Божие имеет только три входа, которыми Бог входил в известные времена». Но с одной стороны в тексте нет речи о 4-х и 3-х входах, так что приведенное объяснение решительно висит на воздухе;–да и независимо от этого указанное значение совершенно спутано. Не говоря уже о том, что четыре входа, если они действительно соответствовали выходящим из четырех стран света народам, должны были необходимо находиться на четырех сторонах скинии завета (что было бы и удобоисполнимо, по крайней мере во дворе , как 12 врат апокалипсической σκην τ ϑεο ( Откр.21:12 ),–самое царство Божие, изображенное скиниею завета, еще не было приготовлено к тому, чтобы принимать в себя народы от 4-х концов земли. Наконец,–что не подлежит никакому сомнению,–не могло быть и речи о входах, в которые входит Бог в свое царство, потому что Бог никогда не мог быть мыслим вне царства Божия, напротив, по библейскому воззрению, Он присущъ миру в Своем царстве; посему и вход во Святое Святых, образованный внутреннею завесою с ее четырьмя колоннами, устроен был не для вступления Шехины, но для входа первосвященника и представляемого в его лице всего священного народа священников. |
| Над окнами закругленные тонкие выемки от свода. По углам железные кольца, а по средине свода одно кольцо. На правой стороне комната с тремя окнами на каждой из трех сторон. На стороне, где вход, по бокам от входа впадины с полками. Из сеней, по обоим бокам заложенного главного входа, два входа в стену с дверьми; когда дверь растворяется, то окно, находящееся в стене прямо против входа, освещает сени. Узкая каменная лестница ведет в сени верхнего этажа, двумя входами по обеим сторонам окна, выходящего на двор Драуе. В обоих входах окна, освещающие сени, когда двери растворены. Против этих двух входов из стены на противоположной стороне выход на верхнее крыльцо под навесом, теперь уже сломанным; тут была наружная галерея, кончавшаяся, вероятно, лестницей прямо вниз. По обеим сторонам –комнаты очень светлые, с тремя окнами на каждой из трех сторон. Между окнами впадины. Вместо сводов были потолки. Под домом подклеты со сводами. Хотя они входили в землю, но были жилые: их освещают сверху узкие окна со ступенями, восходящими к ним от земли; вышина от 4-х до 5-ти аршин. Поганкины-палаты поражают своею величиною, когда примем во внимание, что вообще домашняя жизнь в старину не требовала огромных домов для помещения. Это трехстороннее здание или лучше сказать фасад с боковыми, по краям неравными по высоте, флигелями. Правая сторона трехэтажная; а остальная часть левой одноэтажная. Теперь это здание занято провиантским магазином; вероятно, уже в поздние времена в правой его стороне прорублена из окна дверь во втором этаже. Старинный вход во второй этаж остается в средней части по каменной лестнице. Войдя в сени, перед вами две части среднего этажа по обе стороны; захотите повернуть налево – вы должны взойти несколько ступеней вверх; пройдете три комнаты, одна за другой; потом, заворачиваете в четвертую, составляющую заворот второго этажа средней стороны, со сводами с заостренными выемками над окнами и со впадинами в разных местах: иные с полками вместо шкафов, другие в рост человека. |
| Схожие изображения загробной трапезы знает и сирийская традиция. Одним из примеров может служить базальтовая стела VIII в. до н. э. из собрания музея Пергамон. Она была найдена при раскопках пофебального сооружения в Чинчирли. На рельефе умершая сидит за столом, держа в руках сосуд и цветок, а служанка подносит ей нож для лежащих на столе жертвенных даров. На пересечении этой традиции и родственных ей римских образцов находились изображения трапезы бессмертия в сирийских надземных погргебальных сооружениях римского времени. В гипогеях Пальмиры мотив трапезы появляется как над дверью, ведущей из первого помещения в комнату с захоронениями, так и на задней стене с захоронениями. Так, например, в гробнице семейства Иараи (II–III вв. н. э.), восстановленной в Национальном музее Дамаска, загробное пиршество изображено дважды: в первом зале, прямо против входа, на рельефе под нишами – традиционным образом райской пещеры, повторенным дважды по числу погребаемых (умершего и его жены), – и во втором зале, в расположенной против входа нише с захоронением, горельефное изображение возлежащих за трапезой супругов в окружении членов их семьи. Между дохристианской и христианской эпохами в изображении трапезы бессмертия невозможно провести резкой границы. Живое воздействие погребального культа античности на идею небесной трапезы со Христом наглядно проявляется в коптской иконографии. С одной стороны, в христианскую эпоху продолжает существовать традиция изображения загробной трапезы. Как в древности над ложной дверью египетских гробниц. на саване середины V в, умерший с чашей в руке и его супруга пируют над символическим входом в загробный мир 1109 . С другой стороны, заметна приверженность коптов образу рая как чертога брачного и сюжету о брачном пире дев разумных со Христом. Этот сюжет включается в страстной цикл и несет в себе идею входа в Царствие Небесное и выбора между Спасением и гибелью. Так, на миниатюре в коптско- арабской рукописи Евангелия 1250 г. соответствующее тексту ( Мф. 25:10–12 ) изображение делит мир на два яруса: внизу – те. что остались перед «дверьми затворенными». а вверху, в сводчатых покоях над входом – «мудрые» на пиру у Жениха (ил. 4) 1110 . Архитектурное оформление сцены, центрированное на двери и на образ Христа над ними, напоминает алтарную преграду и сохраняет в то же время живую связь с архитектурой античных погребений. |
| Вход ведет в широкую комнату, очевидно бывшую сеньми. По бокам входа по окну, а на противоположной стороне, два окна. Следов печи нет. Из сеней в обе стороны по комнате. В комнате направо по два окна, на противных одна другой сторонах; а на той стороне, которая выходит на улицу, окна закладены. В комнате налево из сеней по три окна на противоположных сторонах, а третья сторона пристроена к дому Леонова. Комнаты пространством 14–15 шагов в длину и в ширину верх сводообразные, с закругленными тонко выемками над окнами. По углам свода по железному висячему кольцу. В средине свода так же одно кольцо. В некоторых окнах карнизов совсем нет, так что в окошечной выемке можно стоять, но есть окна с карнизами, и потому можно предполагать, что в других – карнизы выломаны после. В комнатах есть следы печей в бок от входа. Входы с полукруглыми верхами, чрезвычайно толстые – до 15-ти вершков; на этом пространстве сделаны впадины с полками. Остались железные крюки для дверей. Впадины в сенях в углу; между левою дверью и стеною, выходящей на улицу, потайная впадина со входом, который ведет в узкую восходящую галерею или ход в средние стены. Куда ведет она – неизвестно, но чуть ли прежде не было надстроено верхнего этажа над домом, а после он снят. Под домом подпалы без окон. Дом Леонова примыкает к дому Драуе и его стены перпендикулярны к стенам последнего. Главный вход был со двора, принадлежащего теперь дому Драуе и уже заделан. Около него были колонны и лепные украшения; теперь вход с противоположной стороны, с двора г. Леонова. По каменной лестнице вы входите в присенок, прежде бывший крыльцом с ажурными арками с северной и восточной стороны; видны новые вставки между столбов, служивших продолжением свода до низа. Входите в сени. На противолежащей стороне следы прежней заложенной двери главного входа. Из сеней по обе стороны по широкой (до 14-ти шагов) комнате. В комнате налево с двух сторон по три окна, третья примыкает к дому Драуе; посреди этой стены место для печи, которая, кажется, нагревала равным образом в оборотную сторону комнаты в доме Драуе. |
|
|
