| Lyon, 1688). Это дало Боссюэ основания требовать от коллег по конференциям более жесткого отношения к Гюйон ( Le Brun. 1986. Col. 2814). В дек. 1694 г. Гюйон вызвали на заседания комиссии и выслушали ее объяснения; беседа с ней произвела благоприятное впечатление на Тронсона, однако Боссюэ был непреклонен и требовал ее осуждения (подробнее см.: Idem. 1972. P. 522-542). Вскоре Гюйон была задержана и 13 янв. 1695 г. помещена под надзор в мон-рь визитанок в Мо. Вопреки первоначальному замыслу комиссия не ограничилась рассмотрением учения Гюйон: под давлением де Ментенон Тронсон и Боссюэ тайно, через агентов, пытались найти подтверждения безнравственного поведения Гюйон и ее связи с Лакомбом, однако убедительных доказательств этого обнаружить не удалось. К нач. 1695 г. участники конференций в Иси приняли решение выработать ряд положений, выражающих церковное учение по поводу богословских вопросов, к-рые обсуждались в связи с сочинениями Гюйон, и осуждающих ложные мнения квиетистов. Хотя во время работы комиссии Фенелон не раз заявлял, что готов подчиниться любому ее решению, он предпринял попытку предложить иные положения, более выгодные для квиетистов (опубл.: Levesque. Conférences d " Issy. 1906. P. 198-203). Несмотря на то что Фенелон пользовался в это время расположением кор. Людовика XIV и 4 февр. 1695 г. был назначен архиепископом Камбре, в ходе переговоров с членами комиссии ему удалось добиться лишь нескольких малозначительных корректировок в формулировках. 10 марта 1695 г. документ на франц. языке, получивший название «Артикулы» (Articles), был подписан 3 членами комиссии и Фенелоном (факсимиле подписей см.: Ibid. P. 197; текст опубл.: Guibert. 2012. S. 382-391. N 491-497). «Артикулы» были офиц. обнародованы в посланиях Боссюэ, де Ноайя и Годе де Маре; к посланиям было добавлено осуждение сочинений Гюйон и Лакомба. От Фенелона требовали издать такое же послание в его диоцезе, однако он отказался это сделать ( Cognet. 1967. Col. 1321). Подписание " Артикулов " в Иси. |
| В 1682-1683 гг. отношение де Ментенон к Гюйон и Фенелону постепенно сменилось с благожелательного на негативное. Неизвестно, что стало причиной такой перемены. Возможно, де Ментенон руководствовалась политической осторожностью: в нач. 90-х гг. XVII в. обвинение в К. все еще могло иметь серьезные последствия; Парижский архиеп. Ф. де Арле де Шанваллон, политический оппонент де Ментенон, недовольный ее деятельностью и прямо предупреждавший ее о неправомыслии Гюйон, мог использовать факт распространения К. в пансионе Сен-Сир для компрометации де Ментенон в глазах короля. Кроме того, концепции К. оказывали нежелательное влияние на атмосферу в пансионе: обсуждение идей самоотречения, пассивности и созерцательной молитвы не способствовало образовательному процессу и приводило к разного рода конфликтам. Косвенной причиной могло быть и общее недовольство высшего католич. духовенства существованием светского пансиона для девушек; желая успокоить своих противников, де Ментенон летом 1692 г. распорядилась, чтобы все воспитательницы пансиона приносили монашеские обеты. Это решение вызвало недовольство нек-рых дам, близких к Гюйон и Фенелону; подозрение, что те пытаются покуситься на ее авторитет, могло подвигнуть де Ментенон к решительным мерам по нейтрализации их влияния на пансион (см.: Ibid. P. 146-157). Окончательный разрыв де Ментенон с Гюйон произошел весной 1693 г., когда до сведения Гюйон был доведен запрет появляться в Сен-Сире. Фенелон к этому времени был назначен воспитателем внука кор. Людовика XIV; его положение при дворе на некоторое время сделало его неуязвимым для любых нападок, однако к лету 1694 г. он полностью потерял влияние на де Ментенон и Сен-Сир. Гюйон, опасаясь, что враждебное отношение к ней де Ментенон даст повод противникам К. вновь выдвинуть против нее обвинения в проповеди осужденного католич. Церковью учения, стала искать возможность получить от авторитетных католич. теологов заключение об отсутствии в ее мистических сочинениях еретических и соблазнительных положений. |
| P. 173-176; Le Brun. 1972. P. 479-484). Гюйон, разочарованная отрицательным мнением Боссюэ о ее взглядах и напуганная попытками де Ментенон создать ей репутацию еретички, приняла решение удалиться из Парижа и вести уединенную жизнь без связи с внешним миром, однако ее «уединение» продлилось лишь неск. месяцев. В июне 1694 г. Гюйон направила де Ментенон 2 письма, в к-рых потребовала, чтобы для рассмотрения ее образа жизни и взглядов была созвана комиссия духовных лиц и теологов, и соглашалась подчиниться любому ее вердикту ( Cognet. 1958. P. 165, 208-209). Де Ментенон одобрила созыв комиссии и добилась соответствующего распоряжения от кор. Людовика XIV; полномочия комиссии были ограничены рассмотрением учения Гюйон без учета обвинений личного характера. В состав комиссии помимо возглавившего ее Боссюэ были включены Луи Антуан де Ноай, еп. Шалона (1691-1695; с 1695 архиеп. Парижа), и Луи Тронсон, в 1676-1700 гг. генеральный приор франц. духовной общины сульпициан (Ibid. P. 209-214). Вопреки встречающемуся иногда в лит-ре утверждению, Фенелон официально не участвовал в работе комиссии ни как ее член, ни как обвиняемый. Вместе с тем всем членам комиссии было известно, что его взгляды крайне близки к учению Гюйон; не скрывал этого и Фенелон, к-рый к этому времени несколько отдалился от Гюйон, но продолжал развивать ее квиетистские идеи. Де Ментенон передала все имевшиеся у нее рукописные наставления Фенелона квиетистского характера членам комиссии, надеясь тем самым скомпрометировать его и подвигнуть к разрыву с Гюйон и к отказу от К. Из-за преклонного возраста и болезни Тронсона, который не мог покидать свою резиденцию, заседания, или конференции, происходили в Иси (ныне Иси-ле-Мулино) близ Парижа, в семинарии сульпициан. Комиссия собралась в июле 1694 г.; ее работа продолжалась до марта 1695 г. с перерывами, вызванными необходимостью для 2 епископов заниматься текущими делами в диоцезах и бывать при дворе. В первые месяцы работы члены комиссии были заняты чтением и обсуждением сочинений Гюйон, а также неск. |
| При всем уважении, каким пользовался Фенелон (в 1693 году он был избран в члены Французской Академии), и при том покровительстве, какое оказывали ему король и двор, ему пришлось испытать немалую неприятность. В последние десятилетия XVII века увлекала многих во Франции, в особенности из высшего аристократического общества, своеобразностью своего религиозного настроения и учения некая мадам Гюйон. Оставшись вдовой двадцати пяти лет, она в религии искала себе утешения и всю себя посвятила подвигам благочестия. С ее благочестием соединялось мистическое настроение, которое она старалась передавать другим: она призывала, кого могла, к полному самоотречению, молчаливому сосредоточению души и бесстрастному равнодушию ко всему, – к жизни и смерти. Это мистическое направление близко было к квиетизму, который был уже осужден представителями римско-католической церкви. Экзальтированная, строго благочестивая, с неподдельным жаром говорившая о том, что занимало ее сердце, она производила обаятельное впечатление на людей с нежной, чувствительной душой, и у ней много было прозелитов, в особенности прозелиток, которые смотрели на неё, как на святую. К ней пристал и ей увлекся и Фенелон, воспитатель внуков короля, и она чрез этого высокопоставленного и авторитетного мужа старалась распространять свои мистические идеи. Но новое учение возбудило бурю против себя и против его представителей и защитников. В числе или даже во главе противников его выступил знаменитый Боссюэт. Он требовал от Фенелона, чтобы Фенелон оставил Гюйон и осудил ее учение. Но Фенелон старался оправдаться от упреков и оправдать от обвинений чтимую им Гюйон. В этих видах он написал и опубликовал книгу «Изъяснение правил святых» (Explicamion des Maximes des saints (1697 г.). Боссюэт с силой и горячностью напал на это сочинение, и оно подверглось осуждению (1699 г.) самого папы (Иннокентия XII). – Фенелон с терпеливой покорностью принял этот удар, и даже сам с кафедры возвестил об этом в своей епархии, вместе с тем выражая раскаяние в своем увлечении. Чтобы дать более наглядное выражение своего раскаяния, он велел написать картину, изображающую солнце, несомое двумя ангелами, из которых один попирал ногами разные еретические книги, и на одной из этих книг значилось заглавие его осужденного сочинения. После этого приключения, Фенелон спокойно жил в своей епархии, всеми любимый и уважаемый, с усердием выполняя обязанности своего епископского служения, и свободное время посвящая наукам и литературе. Мы упомянули об этом факте (об увлечении Фенелона мистикой мадам Гюйон и его смиренном раскаянии), составляющем наиболее крупное событие в его жизни, – потому, что в ней рельефнее всего выразилась его личность нежная, мягкая, чуждая всякого упорства, сантиментально-религиозная, благочестивая и увлекающаяся. Таков Фенелон был в жизни; таким он является и в своих сочинениях. |
| Хотя основные квиетистские идеи были восприняты Фенелоном от Гюйон, представленная им в сочинениях 90-х гг. XVII в. версия К. отличается от концепций Гюйон как с формальной, так и с содержательной стороны, вслед. чего иногда обозначается в лит-ре как «полуквиетизм» (semiquiétisme - Le Brun. 1986. Col. 2816; ср.: Guibert. 2012. S. 381). Если К. Гюйон был пронизан психологизмом и строился на основе ее личных мистических переживаний, то Фенелон видел свою задачу в выработке историко-богословского обоснования К., в легитимизации его как части церковного Предания. В сочинениях Фенелона К. преподносится как укорененное в древней церковной традиции, но вместе с тем доступное лишь немногим избранным учение о высшем духовном совершенстве. В небольших работах, написанных для пансиона Сен-Сир в кон. 80-х - нач. 90-х гг. XVII в. (по большей части не сохр.), Фенелон лишь намечал буд. содержание своего учения и развивал квиетистские идеи Гюйон. Наиболее раннее систематическое представление собственных квиетистских воззрений Фенелон предложил в соч. «Гностик святого Климента Александрийского» (Le gnostique de Saint Clément d " Alexandrie), к-рое было завершено к лету 1694 г. и передано Боссюэ для ознакомления во время конференций в Иси. При жизни Фенелона это сочинение не публиковалось и было впервые издано лишь в XX в. ( Dudon. 1930. P. 163-256). В «Гностике...» Фенелон рассматривал воззрения древнего христианского писателя Климента Александрийского (II-III вв.) и представлял его как основоположника К., приписывая ему мн. собственные убеждения. В центре размышлений Фенелона в трактате находится концепция «истинного гнозиса» (vraie gnose), с к-рым он отождествляет квиетистскую созерцательную молитву. По его утверждению, традиция истинного гнозиса существует как «тайное предание», к-рое является альтернативным по отношению к зафиксированному в Свящ. Писании всеобщему христ. учению (см.: Ibid. P. 125-138). Следы существования этого тайного предания он находил в различных духовных явлениях христианства: в гностицизме Климента Александрийского, в трудах свт. |
| неопубликованных трактатов Фенелона, представленных им самим, в к-рых содержались гл. обр. обширные выписки из сочинений отцов Церкви и мистических писателей, с помощью которых Фенелон рассчитывал обосновать древность и вероучительную безупречность К. Из членов комиссии лишь Тронсон, имевший заслуженную репутацию выдающегося теолога и хорошо знавший монашескую мистическую лит-ру, был способен адекватно и объективно оценить аргументы Гюйон и Фенелона. Еп. Л. А. де Ноай был светским человеком и мало интересовался богословием; свою задачу он видел в том, чтобы найти некий компромисс между жесткой антиквиетистской позицией покровительствовавшего ему еп. П. Годе де Маре, к-рый требовал решительного осуждения К., и квиетистскими взглядами Фенелона, старого товарища по учебе и друга. Боссюэ, являвшийся блестящим проповедником, не был глубоким богословом-теоретиком; в вопросах духовной жизни он ориентировался на традиц. католич. благочестие. Упреки в плохом знании мистической лит-ры, впервые высказанные в его адрес Фенелоном и впосл. неоднократно повторявшиеся, совр. исследователи признают несостоятельными: Боссюэ имел достаточно сведений о взглядах христ. мистиков и был хорошо знаком с кармелитской мистической традицией ( Dudon. 1930. P. 93-95; ср.: Le Brun. 1972. P. 457-491). Ко времени конференций в Иси у него уже сложилось твердое убеждение, что взгляды Гюйон являются ложной мистикой; этим убеждением он и руководствовался при их обсуждении и оценке. 16 окт. 1694 г. Парижский архиеп. Ф. де Арле де Шанваллон, недовольный тем, что в его диоцезе проходят заседания комиссии без его участия, решил предвосхитить ее решения и издал распоряжение о запрете соч. «Анализ умной молитвы» Лакомба и 2 сочинений Гюйон: «Краткий и легчайший способ молиться» и «Песнь песней Соломона, истолкованная в мистическом смысле и дающая истинное представление о внутреннем состоянии [души]» ( Guyon J. M. Le Cantique des cantiques de Salomon, interprêté selon le sens mistique et la vraie représentation des Etats intérieurs. |
| В 1688 г. Г. также была арестована, помещена в мон-рь визитанток в Париже и допрошена в связи с подозрением в доктринальных заблуждениях. Но следователи не нашли в ее учении ничего, достойного осуждения, и Г. была освобождена, в т. ч. благодаря вмешательству маркизы де Ментенон, фаворитки кор. Людовика XIV. Впосл. Г., учение к-рой стало популярным в придворных кругах, преподавала в школе для девочек Сен-Сир, организованной маркизой де Ментенон. В окт. 1688 г. Г. познакомилась с Фенелоном , который попал под влияние ее учения. В 1693 г. против ее доктрины выступил еп. Шартрский Поль Годе де Маре. В 1694 г. Г. потребовала создать комиссию для изучения ее произведений из 3 авторитетных богословов во главе с еп. Мо Жаком Бенинем Боссюэ, с к-рым Г. состояла в переписке. Работа комиссии происходила в форме т. н. конференций в Иси (conférences d " Issy) с 16 июля 1694 по 10 марта 1695, с февр. 1695 г. к участникам присоединился ставший к тому времени архиепископом Камбре Фенелон. Комиссия представила список ошибочных тезисов Г., среди к-рых главными были учение о «бесконечной любви» и «пассивной молитве». Сочинения Г. были осуждены, но выдвинутые в ходе обсуждения толкования ее доктрины впосл. стали предметом спора между Фенелоном и Боссюэ, закончившегося осуждением учения Фенелона (12 марта 1699). В дек. 1695 - окт. 1696 г. Г. была заключена в мон-рь в Венсене, потом под домашний арест, а с июня 1696 до марта 1703 г. в Бастилию. Последние годы жизни провела в имении зятя в Блуа, где скончалась. Кроме «Легчайшего способа молиться» Г. принадлежат: ряд толкований на книги ВЗ и НЗ, Песнь Песней Соломона (Le Cantique des cantiques, 1688), соч. автобиографического характера «Жизнь госпожи Гюйон» (La Vie de Mme J.-M. B. de La Mothe Guion, écrite par elle-même, 1720) и др. сочинения. Учение Г. примыкает к тому направлению в католич. мистике ( Петр Алькантарский , Хуан де ла Крус , Франциск Сальский ), к-рое придавало большое значение «умной» молитве и молитвенному созерцанию, основанному на самоуглублении. |
| 2-ю группу противников К. составляли иезуиты, руководствовавшиеся, с одной стороны, церковно-богословскими, а с др. стороны, практическими и политическими мотивами. В области богословия для иезуитов, как и для янсенистов, было неприемлемо квиетистское учение о приобретенном созерцании; для иезуитов «созерцание», доступное всякому человеку, было не безобразным, а образным созерцанием, формирующимся в ходе медитативных размышлений, направленных на человечество Иисуса Христа и его спасительный подвиг; квиетисты принижали их значение в духовной жизни. Наблюдая практическую деятельность квиетистов, иезуиты, претендовавшие на монополию в области начального религ. образования и духовного наставничества, видели в них опасных конкурентов, способных привлекать обещанием высоких мистических состояний значительное число последователей, в т. ч. и в высших слоях общества. Вместе с тем франц. иезуиты в отличие от итал. представителей ордена не выступали против К. единым фронтом; среди них были те, кто положительно относились к мистике К., особенно к разработанной Фенелоном концепции бескорыстной любви к Богу, и видели в квиетистах потенциальных союзников в борьбе с янсенистами (подробнее см.: Hillenaar. 1967). В 3-ю группу противников К., наименее однородную, однако могущественную, входили представители светской и церковной власти Франции, полагавшие, что К. пагубно влияет на религ. жизнь и является источником заблуждений и соблазнов. Наибольшее недовольство у них вызывали практические следствия К.: отказ квиетистов от традиц. церковного благочестия; подлинная или мнимая моральная распущенность; формирование альтернативных групп верующих, подчинявшихся духовным наставникам; противопоставление «внутреннего пути» внешним церковным установлениям и порядкам. Последовательным противником К. в церковно-административной сфере К. был Франсуа де Арле де Шанваллон, архиеп. Парижа (1671-1695). Он инициировал расследования деятельности квиетистов, добивался их задержания и помещения в тюрьмы, отдавал распоряжения о внесении квиетистских сочинений во франц. Индекс запрещенных книг. В разные годы с осуждением взглядов Гюйон выступали кард. Этьен ле Камю, еп. Гренобля (1671-1707) ( Cognet. 1967. Col. 1314-1315), Жан д " Арентон д " Алекс, еп. Женевы (1661-1695) (Ibid. Col. 1314), Поль Годе де Маре, еп. Шартра (1692-1709) (Ibid. Col. 1319), и др. В нач. 90-х гг. XVII в. адм. и богословскую борьбу с К. возглавил Боссюэ, использовавший свое влияние при дворе кор. Людовика XIV для формирования у короля, франц. аристократии и придворных негативного образа квиетистов. Гюйон, Фенелон и «Артикулы» конференций в Иси |
| В его памяти сохранились высокие религиозные переживания, нравственные максимы, молитвы. Вот характерное начало его письма к Л.Н. Толстому от 17-го ноября 1879 г.: « Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Эту молитву я часто вспоминал в последние двадцать или тридцать лет, когда случалось мне мучиться совестью. Теперь я вспомнил ее, задумавши писать о своей жизни; нужно писать в хорошем духе, т.е., ясно понимая, что я делаю, и спокойно и твердо соблюдая истину, − а это мне очень трудно» . Итак, с семинарской скамьи молитва – всегда со Страховым. Но догматика и метафизика не были раскрыты перед ним как историческая драма идей. Они были совокупностью готовых, свалившихся с неба «откровенных» формул, значение которых он начинает порой осмыслять лишь многие годы спустя. При более углубленной философской подготовке Страхов, скорее всего, должен был озаботиться вопросами теории познания, критики чистого разума. Но он сначала, подобно молодому Канту, отправился в ту сферу, в которой разум уже демонстрировал казалось бы очевидные внешние успехи, т.е. в область естественных наук, и оттуда, вполне закономерно, вплотную подошел проблематике критической философии. Даже мистическими писателями Страхов заинтересовался лишь в поздние годы жизни, что резко отличает его от старшего представителя русских любомудров кн. В.Ф. Одоевского. Так, в письме от 20 января 1878 г. Страхов сообщает Л.Н. Толстому о том, что читает мадам Гюйон, «на которую ссылается Шопенгауэр» . Много позднее в их переписке появится и имя апологета мадам Гюйон, архиепископа Фенелона, от которого Страхов был в восторге («это чудесно, и весь Боссюэт не стоит одной страницы этой книжки») . Как тут вновь не вспомнить о русском «брате Рамсее» − Н.М.Карамзине, тезоименитый идейный патрон которого (по линии вольных каменщиков) был воспитан на Фенелоне! Толстой восторга творениями камбрейского архиепископа не разделил (скорее всего, он не нашел в них того, чего в тот момент искал), и Страхов продолжил тему: «Ваше мнение о Фенелоне, − пишет он, − очень меня заинтересовало. Вы уже не раз помогали мне вернее понимать писателей, например, Макса Миллера , Ренана. Послушаю Вас и об Фенелоне. «Невидимой брани» − не знаю и постараюсь добыть. Исаак и Ефрем у меня давно есть и в Исаака я не раз старался вникнуть − не могу сказать, чтобы особенно успешно» . |
| Конечно, трудно ожидать, чтобы сочинения такого знаменитого человека, как Фенелон, французского епископа времен Людовика XIV, попали в индекс, и, однако же, так было с одним из богословских сочинений этого знаменитого прелата. Явление это замечательно по тем обстоятельствам, при каких оно случилось, а потому мы думаем остановиться на нем с особенным вниманием. В 1695 г. другой знаменитый французский епископ Боссюэ издал одно сочинение, направленное против мистицизма, в особенности против мистических произведений известной мадам Гюйон. Но этим сочинением Боссюэ остался недоволен Фенелон, и он сам написал сочинение, касающееся злобы дня – мистицизма, под заглавием «Объяснение правил святых (мужей) о внутренней жизни». Возник спор между двумя знаменитыми прелатами о том, кто из них правильнее смотрит на дело мистицизма. Каждый из них послал свою книгу в Рим к папе на рассмотрение. Фенелон кроме того просил позволения у короля отправиться в Рим и там лично защищать свое дело, но в этом ему был отказано: король был недоволен сочинением Фенелона. В июле 1697 г. Людовик отправил к папе письмо, в котором он всячески порицал книгу Фенелона, он называет ее худой, вредной, осужденной уже епископами и многими теологами. Папа в сентябре назначил исследование сочинения Фенелона. Боссюэ и Фенелон назначили специальных защитников их интересов в Риме, со стороны Фенелона таким лицом был аббат Шантерак, а со стороны Боссюэ – его племянник, аббат того же имени, и аббат Фелиппо. Эти поверенные двух епископов оказались лицами очень ловкими, так что несмотря на глубокую тайну, в какой происходили заседания коллегий в Риме, имевших дело с книгой Фенелона, они оказались знающими много об этом деле и своевременно извещали о подробностях своих патронов. В то время, когда происходило рассмотрение дела в Риме, Боссюэ и Фенелон написали целый ряд сочинений в защиту своих воззрений, старались в них вскрыть интимную сторону дела, и все эти сочинения были посланы в Рим частью в латинском переводе. Разоблачения, в какие пустился в своих сочинениях Боссюэ, много повредили Фенелону в Риме. Племянник Боссюэ писал своему дяде, что дружественные отношения Фенелона к мадам Гюйон, о которых сообщил кое-какие сведения в своих полемических сочинениях Боссюэ-епископ, произвели в папской столице больше впечатления, чем двадцать теологических аргументов. Испытание сочинения Фенелона было поручено десяти квалификаторам. Они обрели 64 положения у Фенелона, достойные осуждения. Обсуждение этих положений квалификаторами происходило в заседании 25 сентября 1698 г. и продолжалось 6–7 часов. Но заседание дало неопределенный результат. Когда присутствующие стали подавать голоса «за» и «против» Фенелона, то пять квалификаторов подали голос за осуждение книги, а прочие пять – в пользу книги. Дело рассмотрения книги перешло теперь в руки кардиналов. Эти последние в течение октября должны были изучить мнения квалификаторов и относящийся сюда материал и выразить свое суждение. |
|
|
