| 176. 116 Левитский, хр. чт. 1885 г. ч. II, стр. 675. Пирлинг, из смутного времени, стр. 21: „Димитрий великорусс, побывавший в монастырях“. 119 Карамзин (Ист. гос. рос., т. XI, стр. 130) и Преосв. Макарий (Ист. рус. пер., т. X, стр. 102) представляют дело так, что иезуиты тотчас же окружили самозванца, после того, как он открыл свое царское происхождение, и затем началась переписка с папским нунцием. Пр. Макарий здесь ссылается на Карамзина (т. X, ст. 102, прим. 70). Пнрлинг говорит: теперь документально установлено, что до своего приезда в Краков Димитрий не имел никаких сношений ни с нунциатурой, ни с иезуитами (Из смут, врем., стр. 177). Затем у Карамзина дело представляется так, что самозванец был сначала на аудиенции у Рангони, а потом у короля Сигизмунда. На самом деле, говорит Пирлинг, свидания совершились в обратном порядке. Карамзин заимствовал у Чилли небывалую сцену торжественной присяги Димитрия в доме нунция. В этом рассказе, по словам Пирлинга, есть доля правды: Димитрий, приняв сам католичество, обещал свое содействие для религиозных целей; его обещание было принято к сведению и при случае напоминалось ему. Но клятвы особенно торжественной не было и следов её нигде нет. Заимствования эти Карамзиным у Чилли, по словам Пирлинга, не подвергались надлежащей критике и, таким образом, на целый ряд событий образовался неверный взгляд. Главным виновником является здесь едва ли не Карамзин (цит. соч., стр. 175). Карамзин, говорит там же Пирлинг, допустил крупные недочеты и дал совершенно неверную окраску сношениям Димитрия с Римом. 120 С. г. г. и д., II, 76, стр. 161. Ин. сказ. Времен., кн. XVI, стр. 15. Лет. о мят., стр. 79. Р. И. Б., т. I, стр. 95. 121 У Пр. Макария говорится, что Лжедимитрий прибыл в Краков и был принят Рангони в начале 1604 г. (цит. соч.,стр. 102). По мнению же Пирлинга, строго и твердо проведенные отношения между Римом и Димитрием начинаются не раньше второй половины 1605 г, (цит. соч. стр. 178). 123 Письмо написано по-польски, размашисто на трех больших страницах. |
| И поскольку и нынешнее время -смутнейшее, то надо держаться церковного опыта и церковного предания. Воля Божия не равнозначна воли бояр, здесь полное нарушение Священного Предания. Поэтому и получили горестный опыт: отошли от смутного времени безвластия и пришли за время правления династии Романовых к смутному времени революции. Умные учатся на чужих ошибках, дурак на своих, а идиот вообще не чему не учится, - так гласит народная мудрая пословица. Хотелось чтобы мы, хотя бы, на своих ошибках учились. 2. Ответ на 1, Серёга Чудиса: Точно это произойдёт без нас, поскольку нет осознания того, что самодержавие это умалитель православия и могильщик царизма. И потом, самодержец ну никак не может быть ни рабом Божьим, ни помазанником Божьим, ибо: " Кесарю кесарево, а Богу Богово " . Помазанника Божьего может указать нам только пророк. Всё остальное богохульство или испражнение человеческого ума. Это в Ветхом Завете только пророк может указать на помазанника Божьего, а в Новом Завете такой практики нет, зато есть практика выбирать царя соборно как выбрали царя Михаила Романова после смутного времени. И поскольку и нынешнее время -смутнейшее, то надо держаться церковного опыта и церковного предания. 1. Верноподданным Царя царей. Точно это произойдёт без нас, поскольку нет осознания того, что самодержавие это умалитель православия и могильщик царизма. И потом, самодержец ну никак не может быть ни рабом Божьим, ни помазанником Божьим, ибо: " Кесарю кесарево, а Богу Богово " . Помазанника Божьего может указать нам только пророк. Всё остальное богохульство или испражнение человеческого ума. Сообщение для редакции Закрыть Закрыть В России бабушка открыла кредитную пирамиду на миллиард После тяжких сборов девочку из Чебоксар вылечили в Израиле В РФ рассматривают проект о миграционном режиме высылки: СМИ Эксперты рассказали на каком уровне будет курс валют в мае: график Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. |
| Лишь в „Сказании о Гришке Отрепьеве» и в „Сказании о царстве царя Феодора Иоанновича» слышны более близкие к правде намёки. „Видев же себе честь, – говорит автор первого Сказания, – тёмный и лукавый и злоименитый Гришка Отрепьев от короля и от папиных посланников, и наипаче своим злым умышлением возвысися, от православные истинные христианские веры отвержеся конечно, и обещается королю польскому Жигимонту и папе римскому, и бискупам, и кардиналам, и капланам, и всему их еретическому собору, что быти ему в их люторской и в папине в еретической вере непоколебимому, и обет свой им даёт, и рукописание, и глаголет: „Аще достигну прародителей своих престола Российского государства, и как буду на Москве, и я всё Российское государство приведу, и патриарха, и митрополитов, и архиепископов, и епископов, и всех христиан в римскую веру и в езовицкую, и сотворю все воедино три земли». „Изучился, – говорит автор второго Сказания, – тут живучи, польской и латынской грамоте, и бысть и досталь отступник православные христианские веры, и принял римскую проклятую веру». Этим ограничивались все сведения русских современников самозванца о времени, проведённом самозванцем за рубежом Московского государства, и о жизни и действиях его в Польше. Даже неразлучный спутник Лжедимитрия, Варлаам, ничего не знал, и ничего не слыхал о сношениях самозванца с иезуитами и о переходе его в латинство. Он бы не преминул в укоризну самозванцу записать в своём извете такое крупнейшее событие в жизни Лжедимитрия и даже хотя бы неясные слухи о нём. Он слышал и сообщил о сношениях его с арианами, о возможном расположении его к лжеучениям, но не дал и намёка о влиянии на него латинского духовенства, о сношениях с иезуитами и о вероотступничестве. Одного этого обстоятельства было достаточно, чтобы в корне подорвать всю затею самозванца. Но, очевидно, эта затея была не в плохих руках. Так сумели иезуиты схоронить все концы и так верно шли они к главной цели самозванческой смуты. Читать далее Источник: История Смутного времени в очерках и рассказах/составил Г.П. Георгиевский. - [Москва] : А.А. Петрович, ценз.]. - 426 с., л. ил. |
| Переходя к выяснению учения блж. Августина о познании вечного через посредство души, мы продолжим свое сопоставление зрения чувственного и интеллектуального. Когда воля обращает внимание души на предмет, отразившийся в чувстве зрения, ощущение становится из смутного ясным и психический образ внешней вещи запоминается душой. Если забвение начинает стирать приобретенный образ, то для его оживления необходимо обратиться снова к чувственному восприятию соответствующей вещи. Нечто подобное часто происходит и в самопознании. Известная черта собственного умственного склада, та или другая особенность психической жизни смутно ощущается нами в актах самого переживания, но остается незамеченной и неясной, пока случай или указание других не обратит на нее нашего внимания. С этого момента мы начинаем сознавать эту черту отчетливо и запоминаем ее. Однако и здесь забвение может изгладить приобретенное знание, и для его возобновления придется обратиться к первоначальному источнику. Подобные факты предносились уму Августина, когда он исследовал вопрос о познании вечного через посредство души. Истина, как совокупность всех принципов, присутствует в уме человека реально, в своей собственной субстанции, а не в виде отражения или отпечатка. Она озаряет его мысль и руководит ею. Но первоначально человек не видит этого света или потому, что ум его недостаточно чист и здоров, или потому, что внимание его обращено на другие предметы, или, наконец, потому, что он не может обнять одним взором всей полноты Божественной Истины. Истина находится в нем самом, но он ее не замечает. Она скрывается, по выражению блж. Августина, как бы в самых отдаленных и тайных пещерах памяти, и все ее содержание по отношению к познанию находится в беспорядочном и рассеянном состоянии. 1485 Когда ум по собственному ли почину или по наводящим вопросам учителя обращается к Истине, он извлекает ее отдельные положения из глубины памяти и помещает их в поле своего зрения. Если ум различал прежде эти истины смутно, то теперь они представляются ему отчетливо, в виде точных формул с совершенно определенным содержанием. 1486 Таковы все положения свободных наук, преподаваемые в школах. Они в свою очередь запоминаются и поступают на хранение в память. Однако, предоставленные самим себе и не освежаемые повторением, они постепенно бледнеют и с течением времени совсем забываются и исчезают из памяти. Но сам источник, из которого они были впервые извлечены, субстанциальная Истина, никогда не покидает ума. Поэтому, забыв точные формулы наук, человек возвращается к своему исходному пункту, к смутному сознанию присущей ему Истины, и если он хочет освежить забытое, то ему ничего не остается, как обратиться туда, откуда он почерпнул свои познания в первый раз, т.е. к тем истинам, которые в рассеянном и неясном виде всегда присущи памяти. 1487 |
| (Из поучений протоиерея А. Белоцветова ) 424. Священномученику за Отечество Смутное время – самое мрачное и ужасное время в истории русской земли. Нельзя без боли сердечной читать страницы летописей об этом времени, – страницы, в которых вписаны рыдание, жалость и горе... После смерти Бориса Годунова на русском престоле явился самозванец Гришка Отрепьев; скоро погиб он, но за ним стали появляться другие самозванцы, и избранный на царство Василий Иоаннович Шуйский не знал от них покоя. Ослепленные корыстью, потерявшие совесть бояре шли навстречу каждому обманщику и – можно ли кажется поверить? – присягали и целовали крест даже жиду – тушинскому вору!.. Были такие, которые пять, десять раз переходили от царя к этому самозванцу, и от самозванца к царю. Начались везде бунты, мятежи, междоусобия; казаки, стрельцы, простой народ предавались грабежам и убийствам; зарево пожаров освещало ночи, и, что всего ужаснее, эти смуты породили страшную жестокость и развращение нравов. Людей, твердых в добродетели, казнили ужасной смертью : их бросали с башен и крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов, ломали им голени, на глазах родителей жгли детей, вырывали из рук матерей грудных младенцев и разбивали о камни, а головы их носили на саблях и копьях... Храмы Божии разоряли и грабили, скот и псы жили в алтарях, иноков и священников пытали огнем, схимников заставляли петь срамные песни, а юных инокинь бесчестили и убивали; в священные облачения рядили коней; в них же плясали блудницы... Напрасно пастыри Церкви вразумляли, обличали, умоляли образумиться – их почти никто не слушал. Казалось, Русское Царство, собранное веками, готово было рассыпаться. Несчастьем России пользовались ее враги – соседи: шведы – на севере, ногайцы и крымские татары – на юге, поляки и литва – на западе. Римский папа надеялся обратить русских в католическую веру и усердно помогал полякам, чем только мог... Таково было это смутное время. И вот, в это-то ужасное время Господь воздвигает для спасения русской земли крепкого поборника Православия – Патриарха Гермогена. |
| Но православие не могло погибнуть; оно-то и спасло землю от бедствий внутреннего безнарядья и от опасностей внешних. Велики были грехи, да велико и покаяние людей русских того времени, «той годины напастей, стыда и славы», по верному выражению одного историка. Не одни кривые деятели, не одни слабодушные люди выступили на историческую сцену; были вверху и внизу деятели прямые, честные, даже героические, то есть прежде всего, во внутренней основе характера их, благочестивые русские люди. Да и огромное большинство земских людей, служилых, посадских и уездных, были люди порядка и труда; они давно чувствовали тяжесть безнарядья; у них давно уже стали проходить сомнения и недоумения; они собственно очень скоро вразумились на счет кривых деятелей, да только не сразу сложились силами, не могли сразу согласиться, сговориться как следует для того, чтобы очистить от них землю; под конец они исполнили трудную задачу, собрались с силами и восстановили порядок. Оказалось таким образом, что смутное время было в своем роде собиранием земли, то есть собиранием ее собственными усилиями и средствами, под знаменем православной веры, вокруг того же города Москвы, к которому собирали земли потомки великого князя Ивана Даниловича Калиты, великие и князья и цари всея Руси. Но обратимся к предложенному повествованию. Это было в 1608 году. В третий год многомятежного царствования Василия Ивановича Шуйского. «Московское государство», то есть столица, была в осаде; в подмосковном селе Тушине, принадлежавшем Троицкому Сергиеву монастырю 3 , стоял табором второй Лжедмитрий, пресловутый «тушинский царик», или «тушинский вор», как прямее его обзывали. Его окружали люди – разный сброд: русские изменники, поляки, казаки, татары; табор был пестрый и шумный, со дня на день увеличивавшийся приходом новых искателей наживы, «перелётов» из Москвы, иногда целых отрядов под начальством панов, искателей приключений, да так называемой военной славы, а главное – добычи денежной, благо что теперь на Руси можно было безнаказанной пожить наездничеством и грабежом. |
| Духовенство с глубоким вниманием выслушало мою речь и обещало исполнить мои внушения. Вслед затем Обер-Прокурор Св. Синода обратился ко мне, а равно и к прочим епархиальным архиереям, с конфиденциальным отношением от 14-го июня за 145 следующего содержания: «Преосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь. Мятежная крамола стремящаяся разрушить общественный порядок, направила свои действия на темную массу народа, и, возбуждая в ней несбыточные ожидания, надеется воспользоваться ею, как стихийною силою, для произведения общей смуты. В разбрасываемых подпольных листках уже несколько времени указывалось на какой-то будто бы ожидаемый передел земли, которым крамольники хотели обольстить крестьян для привлечения их на свою сторону. В последнее время эти разглашения приняли еще новую форму, совершенно соотвествующую разрушительному учению социалистов. В народ пущен возмутительный слух, что вся земля от помещиков и землевладельцев перейдет к крестьянам. Но в то же время крамольники, зная непоколебимую преданность русского народа своему Царю, дают вид, что внушаемые ими надежды исходят от воли Государя. Под влиянием этих коварных внушений и злоумышленных подстрекательств в некоторых местностях преимущественно Южной России, уже замечается смутное движение в народе, обнаруживающееся в недовольстве существующим порядком землевладения и сопровождающееся ожиданием близкой перемены его положения. Излишне было бы изъяснять, как могут быть опасны подобные движения темных народных масс, когда они возбуждаются обольстительными обещаниями скорой и без труда достижимой перемены их быта; но они становятся еще опаснее, когда прикрываются священным именем Государя, когда учреждения и лица, поставленные для охранения прав чайной собственности, выставляются как бы враждебною преградою между Государем и народом, а владельцы земель и имуществ как бы несправедливо присвоивающими себе общее народное достояние. В такое смутное время злонамеренного колебания народных понятий и крамольного возбуждения народных масс несбыточными, но обольстительными надеждами и ожиданиями, долг каждого верного сына России стать на защиту и охрану общественного порядка. |
| «Когда ты, князь, сюда в храм приехал, Чтобы испросить прощенье во грехах, – Будь милосерд и сам со всеми, коих Ты так безвинно гонишь; если же ты, Стыдясь неправды, станешь уверять, Что эти жертвы бедные твои Перед тобой виновны, то припомни Завет Христа – и отпусти вины им, Ничтожные динарии в сравнении С твоими многими талантами греха». Разгневался Василий: как! ему! Владыке грозному, пред которым Трепещут все и падают во прах, Вдруг, в Божьем храме, всенародно в праздник, Простой монах дерзает громогласно Такую речь преступную держать». Но самыми блестящими страницами в истории служения Троицкой обители своему отечеству, несомненно, являются те, на которых излагаются подвиги её в так называемое «смутное время», прозванное народом «лихолетьем». Крайне-грустную, мрачно-тяжелую память оставила по себе в русском народе эта смутная эпоха. Много и очень много всяческих невзгод и несчастий от врагов внешних и не менее того от внутренних нестроений перенес многострадальный русский народ на своих могучих плечах; но никогда не постигало его большее несчастие, но никогда он не выстрадал больших мук, как в смутное время. То было время отчаянное для русского народа. Читая и перечитывая летописи и разные сказания современников о смутном времени, поражаешься огромностью и повсюдностью этих бедствий. А от некоторых летописных листов так и пахнет кровью, которою обильно полил тогда народ свою землю, так и веет теми страданиями и глубокими стонами, которые раздавались и неслись со всех концов Руси, так и сквозит слезами, потоки которых пролил тогда народ. Современники затруднялись изобразить достаточными красками картину тогдашних бедствий, говоря, что и «изрещи невозможно, каковыми различными смертьми (русские) томими бяху»: «все под огнем и мечем зле мучахуся, и не бе нигде никого, еже бы миловати друг друга, но все грабители, яко беснии пси, друг друга угрызаху, и не бысть ни града, ни веси, ни поля, ни леса, ни дебри, ни пропасти, ни пещеры, еже бы без мучения где Христианам укрыться можно было»... |
| Там и сям стояли каменные скамьи, казавшиеся черными от покрывавшего их мха. Низкие темные прямые кусты окаймляли дорожки. Часть дорожек заросла травой, другие – покрылись зеленой плесенью. Рядом с Жаном Вальжаном было строение, крыша которого послужила ему спуском, куча хворосту, и за нею, возле самой стены, каменная статуя – ее изувеченное лицо казалось лишь смутно белевшей во мраке бесформенной маской. Это строение представляло собой какие-то развалины, где можно было различить разрушенные комнаты, одна из которых, загроможденная хламом, служила, видимо, сараем. Большое здание, выходившее на улицу Прямой стены и в переулок Пикпюс, обращено было двумя своими внутренними фасадами, стоявшими под прямым углом, в сад. Эти внутренние фасады выглядели еще мрачнее, чем главный. Все окна были зарешечены, нигде ни одного огонька. В верхних этажах над ними выступали навесы, как в тюрьмах. Одно крыло здания отбрасывало на другое свою тень, стлавшуюся по саду, словно огромное черное покрывало. Других домов не было видно. Глубь сада уходила в туман и мрак. Однако можно было смутно разглядеть какие-то стены, скрещивавшиеся друг с другом, как будто за ними находились другие участки обработанной земли, и низкие крыши домов на улице Полонсо. Трудно было вообразить себе что-нибудь более дикое и пустынное, чем этот сад. В нем не было ни души, что естественно для такого позднего времени, но, видимо, это место даже и днем не предназначалось для прогулок. Первой заботой Жана Вальжана было отыскать свои башмаки и надеть их, а затем войти с Козеттой в сарай. Беглец никогда не бывает уверен, что он надежно укрыт. Девочка, все еще продолжавшая думать о тетке Тенардье, разделяла его желание спрятаться как можно лучше. Козетта дрожала и прижималась к Жану Вальжану. Слышен был беспорядочный шум, который производил патруль, обшаривая тупик и улицу, стук прикладов о камни мостовой, оклики Жавера, обращенные к полицейским агентам, расставленным на посты, его проклятия вперемежку со словами, разобрать которые было трудно. |
| История философии полагает необходимым держаться развития мысли и ея движения; и мы не имеем еще, к сожалению, истинно-живой и подробной истории цивилизации. При историческом исследовании этого предмета, мы должны различать три обстоятельства: во-первых, воззрения гениальных умов, которые обыкновенно опережают свой век на целые столетия; во-вторых, то, что признает за истину образованный класс общества: и, в-третьих, то, что постепенно перешло в массу необразованного народа. Тогда мы увидим, что в одно и то и время эти различные классы разделены многими столетиями в своем развитии. Самыми незаметными для своего века остаются передовые люди духовного прогресса, которым суждено всегда быть более или менее мучениками нравственного своего превосходства. Два другие класса требуют, напротив, тщательного изучения. У обоих замечаются значительные разницы, смотря по тому, благоприятствуют или нет внешние условия влиянию великих умов на образованное общество, влиянию школ на необразованный класс народа. Эти разницы, вследствие которых упомянутые классы то сближаются, то разъединяются, придают данному веку то демократический, тο аристократический характер 72 . Предполагая, главным образом, раскрыть дальше земледельческое народное миросозерцание, я считаю необходимым наперед изложить хоть в кратких исторических очерках главные и важнейшие народные воззрения на мир и его явления, насколько позволяют находящиеся под руками факты и короткий срок времени, которым покуда могу располагать. 1. Мир вообще «Смутное, ужасающее чувство единства сил природы, – говорит Гумбольдт, –сродно и дикому. Внешний мир бессознательно сливается у человека с его внутренним миром чудес. Но один не есть чистое отражение другого. Что у одного делается основанием натуральной философии, то у целых племен остается плодом инстинктивной восприимчивости. Здесь-то в недрах темного чувства, заключается и первое побуждение к религии». Обращаясь к первоначальному миросозерцанию славянского народа, мы примечаем из сохранившихся преданий, что первым проявлением природной впечатлительности и восприимчивости славянской натуры было именно это общее смутное, ужасающее чувство единства сил природы. |
|
|
