| По смерти игумении преподобной было предложено занять место настоятельницы, однако она отказалась. Автор жития святой пишет: «Раба же Христова Евфросиния поклонися с прочими черноризицами до земли второй по игумении и умолиша ю быти ей начальницы, да во обители чин не переменится». Нравственное же влияние инокини Евфросинии на насельниц монастыря был огромно. В 1238 году после осады и завоевания стольного града Владимира на Клязьме татаро-монгольские полчища хана Батыя пошли разорять Ростово-Суздальскую землю, и «на Ростовьской и Суздалской земли взяша городов 14, опроче слобод и погостов, в один месяць февраль». Завоевали и разорили татаро-монголы и Суздаль. Однако Ризоположенский монастырь, стоявший вне городского вала, остался нетронутым по молитвам инокини Евфросинии и насельниц обители. Инок Григорий рассказывает об этом так. «Ополчишася убо погани многое множество при граде Суждале… блаженная же Евфросиния с великою (т.е. игуменией) и черноризицами, не отступивше от монастыря своего, с великим воплем молящеся ко Господу, руце воздеюще на высоту, да ущедрит Господь град Суждаль… Погаными убо граду взяту бывшу, плач и пагуба бе велия гражданом быша мнози, пребывши же со святою въ монастыре ни еден влас отпаде, яко столп крепости от лица вражия бысть им молитва преподобной… сниде мракъ, во облаце, и пришедше невернии, поискавше места того и необретоша е». После того как татары ушли из разоренного Суздаля, многие пострадавшие и овдовевшие жены пришли в монастырь с просьбой принять их в число инокинь. Покорив не один русский город, хан Батый, повелел всем князьям русским «приити к себе и поклонитися ему». В 1246 году поехали в Орду и отец монахини Евфросинии, князь Михаил Всеволодович со своим боярином Феодором. В Орде Батый повелел «своим волхвом скласти два огня, и провести всех князей русских и з боары их сквозе огнь, и поклонитися кусту, идолом их и огню». Многие исполнили это повеление «славы раде света сего скоропогибающаго». Князь же черниговский Михаил Всеволодович, читаем в Никоновской летописи, «смутися крепко о сем», призвал к себе внука своего князя Бориса Васильковича Ростовского (старшего сына князя Василько Константиновича Ростовского и дочери князя Михаила Марии) и боярина своего Феодора и сказал им с плачем и с великими слезами так: «Видите ли напасть сию и беду велию на роде нашем, яко мы христиане сущее, заповеди Христовы дръжаще и в Него верующее, и паки от Него отступаем, и повелениа нечестивого царя творим; потщимся убо, любимици, за Христа пострадати, да с Ним царствуем во веки, поперем сатану под нозе наши, и слугу его нечестивого царя повелениа». И сладостны были сии речи боярину его Феодору. Михаил Всеволодович и боярин его Феодор исповедались и приобщились святых таин. |
| В то же время отец Александр следил за течением педагогической мысли и дела в России: принимая живое и деятельное участие в трудах педагогического музея военно-учебных заведений, часто выступая со своими мнениями и докладами; был учредителем Петроградского Родительского Кружка; много лет состоял в Родительском Совете при девяти гимназиях; доставлял экспонаты по Закону Божию и дошкольному детскому образованию на выставки в Чикаго и в Брюсселе; как педагог и законоучитель участвовал в трудах противоалкогольной комиссии при Обществе охранения народного здравия. Много труда и энергии употребил отец Александр на создание храмов Божиих. Для любимых литературных занятий мало оставалось времени и носили они характер случайный. Кроме статей в журналах, беглых заметок в газетах, отец Александр участвовал в комиссии по обзору народной педагогической литературы, редактировал вместе с другими 11 педагогами, врачами и учеными 60 выпусков «Энциклопедии семейного воспитания и обучения», причем составленный им выпуск 18, озаглавленный «Религиозное воспитание в семье» переведен на болгарский язык и издан Синодом Болгарской Церкви. Он также составил и издал несколько книжек и листков религиозного содержания: «Три слова о милосердии и помощи блудным», «Воскресная церковно-приходская народная библиотека», «Мученики за веру и Отечество, князь Михаил Черниговский и боярин Федор», «Святой благоверный князь Александр Невский», «Святитель Феодосий Черниговский», «Преподобный Серафим Саровский», «Святитель Иоасаф Белгородский», «О девяти заповедях церковных», «Пособие к доброй исповеди», «О развитии религиозного чувства детей дошкольного возраста», «Первая книжка по Закону Божьему для детей», «Как учить детей Закону Божьему по первой книжке», «Молитвы Царицы Небесной Утоли моя печали и Иоанну Воину». Приготовил к печати: учебник Закона Божьего для школ (первый год преподавания) и др. издания. Его книга «Святитель Иоасаф, епископ Белгородский» выдержала три издания в несколько десятков тысяч экземпляров. |
| Разве не с нами и не за нас адаманты Православия - преподобные отцы Афанасий Великий, Афанасий Афонский, Павел Фивейский, Исаакий Далматский, златая струя православных писаний и медоточивых песней Иоанн Дамаскин и наши русские преподобные отцы Антоний и Феодосий Печерские, Сергий Радонежский, Зосима и Савватий Соловецкие, ВарлаамХутынский и все другие чудные преподобные отцы наши? Знают ли лица, отрекающиеся от Православия, и те интеллигенты наши, которые считают безразличною всякую веру, даже магометанскую и буддийскую, - знают ли они, каковы были столпы Православия все наши благоверные святые князья: равноапостольный Владимир, избравший из всех христианских вер православную; особенно же - святой благоверный князь Александр Невский, обличитель латинства; Даниил и Роман Галицкие; святой Михаил Черниговский и Михаил, благоверный князь Тверской? Разве пустое зрелище - недавнее прославление новоявленного святителя и чудотворца Черниговского Феодосия? Разве не славны доселе у Бога и у людей нетленно почивающие святители всероссийские Петр, Алексий, Иона и Филипп, Московские чудотворцы, и все множество прославленных Богом русских святителей и угодников: Никита, Иоанн, Моисей и Евфимий Новгородские, Димитрий Ростовский, Митрофан и Тихон Воронежские и прочие? А Серафим Саровский, прославленный Богом еще при жизни явлениями Господа и Богоматери, стоящий на очереди к открытому прославлению , разве он не свидетель об истине и спасительности нашей веры и Церкви? Наконец скажу: разве не за нас вся история Церкви от начала и доныне? Какая иная вера может похвалиться столь многочисленными свидетелями истины? Но кто отрекается от Православия, тот отрекается от общения со всеми святыми, которые между прочим потому и называются святыми, что сохранили свято догматы веры и показали ее на деле; отрекающийся от православной веры как истинной веры по этому самому отрекается и от общения с Самим Главою Церкви - Христом . Спрашиваю еще всех и каждого, колеблющегося в святой православной вере: разве мы покинуты чудодейственною и спасительною силою Божиею? Разве мы не спасаемся постоянно в нашей святой вере и Церкви? И кто же из православных разумных и просвещенных, дознавших на опыте спасительность своей веры и ее удовлетворение всему существу нашему, оставит свое Православие и перейдет в другую какую-либо веру? |
| Не напрасно говорили о святом Александре новгородцы: «Наш князь без греха». Прежде чем быть представленным хану для утверждения на великое княжение, он должен был поклониться кусту и огню. Совсем недавно отказ повиноваться этому стоил святому князю Черниговскому Михаилу жизни. Многие, в том числе князья, известные своим патриотизмом и благочестием, умоляли князя Михаила уступить, обещая взять его грех на себя. Но святой князь отвечал им: «Не желаю быть христианином только по имени, а поступать как язычник». И точно так же теперь князь Александр решительно объявил татарам, что ему, христианину, не подобает поклоняться твари, а только Богу Единому. Батый велел привести его к себе, и, глядя на его мужественное прекрасное лицо, сказал: «Правду мне говорили о нем. Нет князя ему равного». После этого татары уже не требовали ни от кого исполнять свои языческие обычаи, и не вмешивались во внутренний уклад русской жизни. Только по-прежнему облагали народ тяжелой данью. Я помню, как в советские годы один батюшка говорил: «Кто у нас кланяется кусту и огню? Тот, кто отдает своих крещеных детей в комсомольцы и пионеры, — в организации, где исповедуется обязательный атеизм. Разве это не отречение, хотя бы и косвенное, от Бога?» И добавлял: «Если бы святые князья Александр и Михаил поступили, как все их благоразумные советники, татаро-монгольское иго продлилось бы на нашей земле еще не одну сотню лет». Если бы не подвиг наших новых мучеников и исповедников, то безбожное коммунистическое пленение нашего народа длилось бы до сих пор. И если сегодня мы будем снисходительно смотреть, как наши дети совмещают хождение в храм с поклонением идолам маммоны и растления, Господь никогда не избавит нас от «ига, ужаснейшего паче всякого иного». Сохраняя чистоту православия, русский народ копил в себе духовные силы, пока не обрел крепость сбросить с себя татарский гнет. И затем, неся свет Христов, русские люди под покровом Божией Матери двинулись в места, населенные татарами — до Казани и далее на восток. Освобождение Москвы и России в великую смуту XVII века от западного польско-литовского нашествия неразрывно связано с той же тайной. Мы помним явление томившемуся в плену епископу Арсению преподобного Сергия накануне решающего сражения: «Услышаны наши и ваши молитвы. Предстательством Божией Матери суд об Отечестве нашем изменен на милость». Несомненно, «нашими молитвами» преподобный Сергий Радонежский называл прежде всего молитвы всех русских святых. |
| В то же время и у русских князей появился интерес к установлению контактов с Римом. Если они хотели освободиться от монголо-татарской зависимости, то в сложившихся условиях это было возможно лишь при получении помощи с Запада, где, как было известно, усиливалось влияние курии на политику западных государств. Результатом стала интенсификация контактов между русскими княжествами и папством во 2-й половине 40-х — начале 50-х гг. XIII в. Одним из первых русских князей, вступивших в контакты с папской курией, был черниговский князь Михаил, отправивший в 1245 г. на Лионский Собор кандидата на Киевскую митрополичью кафедру — игумена Петра Акеровича . В том же году, еще до отъезда в Орду, вступил в контакты с Римом князь Даниил Галицкий , выразивший (как видно из ответного письма папы Иннокентия IV) готовность признать «Римскую Церковь матерью всех церквей» . Обсуждение этого вопроса получило продолжение осенью 1245 г., когда территорию Галицкой Руси посетил на пути в Орду папский посланец францисканец Джованни дель Плано Карпини. По его свидетельству, брат Даниила, князь Василько Романович, собрал тогда епископов и зачитал грамоту папы, «в которой тот увещевал их, что они должны вернуться к единству святой матери Церкви» . В следующем году в Каракоруме Плано Карпини обсуждал этот вопрос с великим князем владимирским Ярославом Всеволодовичем, также выразившим желание вступить в контакты с Римом . Продолжавшиеся тем временем переговоры князя Даниила Галицкого с Римом привели, как известно, в 1246 г. к формальному распространению власти папского престола на Галицко-Волынскую землю, а в 1248 г. папа дважды обращался с предложением к сыну Ярослава Всеволодовича, новгородскому князю Александру, принять покровительство Римской Церкви . Сохранившиеся документы позволяют судить о целях, которые преследовали Даниил Галицкий и курия, вступая в соглашение, а также о характере церковной унии между Юго-Западной Русью и Римом, хотя источников, освещающих эти вопросы, меньше, чем касающихся унии между Болгарией и Римом,— сохранились папские буллы, но нет писем от русской стороны . |
| О своей кончине преподобный также предвидел заранее и, приготовив себя причащением св. Таин, мирно и радостно отошёл к Господу в 543 г. и погребён в основанном им монастыре св. Иоанна Предтечи. † Преставление благов. великого кн. Ростислава. Михаила Мстиславича Сын святого отца, великого Мстислава, и внук благочестивого Мономаха, князь Ростислав, в крещении Михаил, записан в древних святцах с именем святого князя 139 . В молодых годах отличался он подвигами мужества в боях. Во время борьбы брата его вел. кн. Изяслава с Ольговичами и Юрием во многих случаях показал он храбрость бестрепетную, по вместе старался тушить вражду князей любовью уступчивой 140 . Получив (в 1127 г.) в удел Смоленск, он от всей души старался устроить счастье подданных, возбуждал и питал благочестие в них. Каменный храм в честь св. кн. Бориса и Глеба, построенный (1145 г.) на месте мученической кончины последнего, на Смядыне, и в Смоленске Петропавловский, – памятники благочестивого родоначальника князей Смоленских. Петропавдовский храм, не смотря на все перевороты времени, особенно страшные для Смоленска в 1612 году и 1812 году, уцелел поныне без повреждения 141 . Особенно открытие епископской кафедры в Смоленске (1137 г.) при новом храме Богородицы потребовало от князя Ростислава многих не лёгких пожертвований. Сохранившаяся грамота его показывает, с какими расположениями и с какими пожертвованиями князь открывал кафедру в Смоленске. «Бог, Пресвятая Богородица и молитвы отца моего, писал благочестивый князь, благословили, и посоветовав с народом моим, установил я епископа в Смоленске. Это учинилось по воле святого отца моего, который хотел сделать это при жизни своей. Здесь доселе не бывало епископии. Но я, недостойный и грешный, в своё княжение, что дал мне Бог и молитва отца, установляю епископию и средства, чтобы мог жить епископ с клиром своим. Вот даю святой Богородице и епископу десятину из всех Смоленских даней, что и в них приходит истых кун, за исключением продажи, виры и полюдного сбора». |
| А уж если я «ёрник», то и позволю себе напомнить Вам анекдот, кстати, рассказанный мне впервые Вашим собратом по святой обители. Итак. Больного готовят к операции. Приходит, как это и положено, анастезиолог. Беседуют. Вдруг больной в ужасе кричит: – Да он же пьяный! Анастезиолог в ответ (еле ворочая языком): – Кто пьяный? Я пьяный? Да это он еще хирурга не видел! Так что, Вы, батюшка, «ёрников»-то еще и не видели. Все впереди... Но ближе к тексту. Статья «В поисках вымышленного «православного» царства» (с. 160-173) вызывает, пожалуй, чувство определенной солидарности. Здесь, при всем, на мой взгляд, теоретизировании, явно ощущается здоровая тенденция. Сам устал безумно от наших доморощенных монархистов с их «государственными катехизисами». Согласен и с утопичностью (если не сказать больше) разного рода «монархических проектов». Не согласен, что наш опыт монархической государственности был столь уж жалок. Идея московского единодержавия при всех недостатках её носителей и тех, кто в глазах современников эту идею воплощал в своей личности (включая и Иоанна Грозного), объединяла русские земли, способствовала сокрушению внешних и внутренних врагов. И все же полагаю, что нельзя согласиться с тем, что на «пятисотлетний период отсутствия на Руси власти православных самодержцев приходятся все святые русские государи, среди которых значительное место занимают князья-страстотерпцы». Их же всего-то трое за весь период до утверждения Московской державы: святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб (+1015) и святой князь-страстотерпец Игорь (+1147). Так ли уж много? А вот «святых державников» (воинов и правителей, защитников Земли Русской) — целый сонм. И все это еще до Иоанна III. И святой Александр Невский, и святой Дмитрий Донской, и святой Даниил Московский, и святой Иоанн Калита и многие, многие другие. А были еще и «домосковские» святые, павшие на поле брани и замученные татарами: святые Ярославские чудотворцы, святой Василько Ростовский, святой Георгий Владимирский, святой Михаил Черниговский... |
| В день престольного праздника мы вновь открыли храм для богослужения после капитального ремонта. Те из вас, кто часто посещает Черниговское подворье, могли видеть, как проходили ремонтные работы, как велась роспись. Все это потребовало нескольких лет трудов, больших финансовых вложений, но с Божьей помощью сей благой труд мы совершили, и храм сегодня расписан в том же стиле, в каком выполнены и сохранившиеся здесь фрагменты росписи. Таким образом, частью росписи храма являются оригинальными, частью поновленными, а часть была дописана в том же стиле, что и те фрагменты, которые сохранились. У нас еще будет возможность поблагодарить всех, кто принимал участие в реставрационных трудах и в трудах по благоукрашению, потому что, Богу содействующу, в ноябре Святейший Патриарх Кирилл освятит этот храм. А сегодня, в день его престольного праздника, мы должны вспомнить о двух святых, памяти которых этот храм посвящен. Они жили в трудное для Руси время, когда каждый князь для того, чтобы вступить во власть в своем княжестве, должен был ездить в Золотую орду и получать от хана ярлык на княжение. При этом некоторых из князей принуждали отречься от Христа. И святой благоверный князь Михаил Черниговский вместе со своим боярином мужественно исповедали христианскую веру, не отреклись от нее, несмотря на то, что знали, что за это они поплатятся своей жизнью. И Церковь Христова прославляет их сегодня как исповедников, мучеников, как наших небесных покровителей. Когда мы вглядываемся в жития святых, когда читаем о гонениях на Церковь и о том, какой ценой христианам в разные эпохи нужно было оплачивать свое исповедание Христовой веры, мы понимаем, что живем в благословенные времена, когда открытых гонений на Церковь нет, когда Церковь пользуется благорасположением власти и занимает достойное положение в обществе. Тем не менее, мы помним слова, прозвучавшие сегодня за богослужением слова апостола Павла, которые обращены к верующим всех времен и всех эпох: " Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных " (Еф. 6:12). Они являются напоминанием нам о том, что во все эпохи для того, чтобы жить по вере Христовой, требуется мужество, нужны способность плыть против течения, идти против ветра, готовность исповедать имя Христово даже ценой собственной жизни. |
| Согласно Житию, Е. была старшей дочерью черниговского кн. мч. Михаила Всеволодовича († 1245). Поскольку кн. Михаил выдал дочь Марию замуж за ростовского кн. Василька Константиновича в 1227 г., то рождение 1-й дочери следует отнести к нач. XIII в. По преданию, бытовавшему в Евфросиниевом суздальском в честь Положения ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне женском монастыре , где покоились мощи святой, родители Е. долго не имели детей и усердно молились о чадородии в Киево-Печерском монастыре прп. Антонию и прп. Феодосию Печерским. В знак того, что их молитвы услышаны, князь и княгиня имели во сне видение Пресв. Богородицы, давшей супругам в руки прекрасную голубку. Божия Матерь сказала князю и княгине, что у них родится дочь, которую нужно назвать Феодулией, и ей предназначена подвижническая жизнь в монашеской обители. Юная Феодулия была удостоена посещения Пресв. Богородицы, показавшей ей рай и ад, и имела видение «мужа в белых ризах», к-рый открыл ей смысл монашеского подвига. В 15-летнем возрасте черниговская княжна приехала в Суздаль, чтобы выйти замуж за суздальского кн. Мину Ивановича. (Князь с таким именем упом. помимо Жития в синодиках суздальского Рождественского собора XVII-XVIII вв.: ГИМ. Увар. 242. Л. 6; 252. Л. 154. Согласно Житию, Мина был потомком варяга Шимона, следов., должен был принадлежать к боярскому, а не княжескому роду (потомки варяга Шимона - московские тысяцкие начиная с Протасия). Вступление Феодулии в брак с нетитулованным лицом указывает на то, что она была скорее всего не 1-м ребенком жен. пола в семье.) После неожиданной кончины жениха княжна приняла монашеский постриг в суздальском Ризоположенском мон-ре, вероятно в нач. XIII в., и получила имя в честь прп. Евфросинии Александрийской. Превосходя всех благочестием и мудростью (мотив высокой образованности и «учительности» преподобной, освоившей грамоту в 9 лет, является одним из основных в ее Житии), проводя жизнь в аскетических подвигах и молитвенных бдениях, Е. снискала любовь насельниц обители и горожан. |
| Дело в том, что с Библейским обществом и по сей день связано множество кривотолков. К этому определял весьма специфический состав общества, который, согласно идее создания, должен был быть непременно " всеконфессиональным " , что часто приобретало формы просектантской направленности и необузданного мистицизма (коим и без того была преисполнена Александровская эпоха). Иными словами, библейскому делу не хватало именно твердых в Православии личностей, и эту нехватку всецело восполнили такие выдающиеся богословы и святой жизни люди как архимандриты Филарет (Дроздов) и Григорий (Постников), сменивший Филарета на посту ректора Петербургской Академии, впоследствии митр. Новгородский (†1860), Черниговский архиепископ Михаил (Десницкий), занимавший позднее Новгородскую кафедру (†1824), и ряд других академических профессоров. Впрочем, президентом Библейского общества был не кто иной как обер-прокурор Синода князь А.Н. Голицын (†1844) – человек весьма одиозных религиозных настроений (даже для своего времени), а его постоянными членами были известные масонские деятели: А.Ф. Лабзин, В.М. Попов, Р. Кошелев и др. Тем не менее в деле библейского перевода удалось избежать " увлекающихся " дилетантов – его ведение было возложено на Комиссию духовных училищ, которой и надлежало избрать надежных переводчиков из числа академических библеистов. Причем избрание переводчиков было поручено именно архимандриту Филарету, ректору С.-Петербургской академии. Обязанности были распределены следующим образом: Евангелие от Матфея переводил протоиерей Герасим Павский, от Марка – архимандрит Поликарп (Гайтанников), бывший на тот момент ректором С.-Петербургской семинарии (впоследствии Московской академии), от Луки – архимандрит Моисей (Антипов-Платонов), ректор Киевской семинарии, впоследствии и Академии, наконец Евангелие от Иоанна взялся переводить сам Филарет. Работа отдельных сотрудников пересматривалась и сверялась в особом комитете, состоящем из членов Синода и Библейского общества. Правила для перевода были составлены архимандритом Филаретом, который сразу обнаруживает себя в их стиле и интонации: переводить надлежало с греческого преимущественно перед славянским, но в переводе стремиться удерживать слова славянские, если они ближе русских подходят к греческим, не производя в речи темноты или нестройности, или если соответствующие русские не принадлежат к книжному языку. Величие Священного Писания состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям ради мнимой их важности и т.д. Кроме того, напечатанный перевод должен был параллельно сопровождаться текстом церковнославянским. |
|
|
