| Русские люди, еще так недавно по исконной традиции и в силу завоеванного кровью права мыслившие себя законными хозяевами судеб своих и своего достояния, вынуждены стать в подчиненное положение по отношению к новым государствам, к нациям, которые в течение долгих столетий были в подчинении у Руси и русских. Им не дано уже жить и развиваться в естественной связи с основным ядром русского народа. Пограничная межа отрезала их от основного ствола национального древа. Не широка эта роковая межа, шагом перешагнуть ее, но она стала фактически похожа на пропасть непроходимую. Перешагни ее, хотя бы отец к сыну или сын к отцу, и шаг может стать роковым. Межа сделала то, что всякий из-за межи, с той стороны межи посюстороннему враг, опасный чужанин, подлежащий или насильственному выдворению, или насильственному уничтожению. Брат уже не брат, отец уже не отец, сын уже не сын, если он за межой, а опасный супостат. За межой родные национальные и религиозные святыни, созидание которых дело твоих предков, м б , и твое личное дело, но они уже недоступны тебе, потому что межа отделила тебя от них. М б , и за межой ты полноправнейший гражданин, пользующийся всеми видами защиты закона, всеми благами и преимуществами нового твоего гражданства, но ты уже для своей родной земли, русской земли, не только не полноправный гражданин, а опасный чужанин. Ты русский по телу и духу, но русский, ограниченный в правах именно на Руси. Что для национального сознания и национальных устремлений такое положение чревато многими тягчайшими искушениями, многими горестями, это не подлежит сомнению. Нелегко родному сыну стать в положение пасынка. Еще тяжелее положение тех сынов Руси Святой, коих злое лихолетье миллионами повыбрасывало из родной земли в безымянное пространство. Все так называемые беженцы, эмигранты, нансенисты лишены родного гражданства, и большинство из них не принято ни в какое гражданство. По всему миру рассеялись они в качестве бездомных странников, обреченных на повсюдный грубейший произвол и усмотрение. |
| — А как найти точки соприкосновения нашей святой веры с молодежной культурой? Что из этой культуры позволительно, а что — нет? — Полное отрицание современной молодежной ку-льтуры, объявление ее негодной — это опять-таки большая ошибка родителей, которую часто повторяют и священники. Тут ничего не поделаешь — нужно счи¬таться с тем, что молодежная культура существует. Нельзя всю рок-музыку называть сатанинской. Нужно понять это явление, глубокое, сложное, нужно понять, что оно никуда не исчезнет и наши дети будут расти среди этой культуры. Да, есть сатанинские группы, — такие, как " Black sabbth " , что переводится как " черный шабаш " , которые выступают с рогами и хвостами. Но нельзя говорить, что вся рок-музыка такая. И в ней есть вещи, которые действительно имеют воспитательный характер. Я священник, иеромонах, но недавно услышал произведения такого западного музыканта Майкла Олдфилда и они произвели на меня сильное впечатление. Он — сын русского эмигранта, его настоящая фамилия Старопольский, он русский человек и, видимо, православный. Совершенно удивительные композиции, записанные в современном звучании, с элементами рока, но в основе их лежат глубоко народные мотивы. Музыка очень лиричная и глубокая: там и волынки шотландские есть, и аккустическая гитара, и скрипка. Я считаю, что такая музыка может привести человека к Богу. Поэтому совершенно неправильно огульно хаять всю современную молодежную культуру, искусство, музыку. Лучше разобраться, что в ней хорошо, а что плохо. Нужно суметь с большой мудростью подойти к этому. Еще раз вспомним, как апостол Павел сказал язычникам, что они как бы особо набожные люди, так как у них много алтарей. Я думаю, что подобные слова можно найти и для современных молодых людей, и среди их культуры увидеть высокие и глубокие вещи. — Что Вы можете сказать о современном образовании? — Образование является неким идолом современного общественного мнения, то есть ложным богом. С одной стороны, преувеличивают значение образования в жизни человека, а с другой стороны, конечно, нельзя недооценивать его воспитательного значения, особенно в современной жизни. Но проблема действительно в том, что образование рассматривают как средство к стяжанию материальных благ. И в этом самая главная ошибка. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что любое образование суетно и бессмысленно, если оно не приводит человека к Богу. Можно быть ученым, можно быть музыкантом, исследователем, путешественником, литератором, но при всем этом нужно помнить о вере, о Боге, нужно все делать во славу Божию: едите ли, пьете ли,— все во славу Божию творите (1 Кор. 10, 31). |
| Русский человек зло везде называет злом; так он относится и к своему пороку. Он сознаёт свою слабость к вину – и ненавидит её. Лишь только появится где-либо доктор, священник, подвижник, который лечит или избавляет от пьянства, – его немедленно осаждают тысячи посетителей. С глубокой грустью говорим и мы о пороке нашего народа, но без злорадства, без презрения к народу, не возводим его в свойство «истинно русского» человека и не отчаиваемся в будущем. Нам нужно бороться с этим злом всеми доступными нам силами, всей полнотой нашей энергии; нам нужно спасать народ от гибели. Залог успеха – сознание самим народом пагубности этого порока. Нужно только дать ему везде толчок к борьбе с пьянством и те формы содружеств, в которых бы он мог успешнее осуществлять свою борьбу. Остановимся на втором, более важном, возражении, которым подарила левая печать наше заявление о желании патриотических содружеств бороться с пьянством. Нам говорят: «К чему в политическую программу вводить нравственные поучения? Это не дело политики. Она имеет в виду только реальные интересы. Вернее всего, патриоты ввели пункт о борьбе с пьянством только по тактическим предвыборным соображениям». Отзыв – очень типичный для освободительного движения! «К чему мораль? Долой мораль, она мешает делу и вводит в отношения людей совсем ненужную и даже вредную силу – совесть». Вот почему печальной известности г. Родичев, в ответ на приглашение осудить террор и политические убийства, изрекает в своём роде знаменитую фразу: «Дума призвана не морализировать, а законодательствовать». Так и запомним. Но люди, живущие не по закону «тактики», а по закону совести, получающей просвещение от святой веры, думать так не могут. Радостно мы уверены, что в этом отношении не с революционными вожаками, а с нами заодно и русский верующий народ. Мы полагаем, что законы исходят из начал нравственных и, в свою очередь, укрепляют нравственные начала, нравственно воспитывают общество, государство и народ. И в этом – самая реальная основа жизни и здоровой политики. Оттого и опасно прививать народу понятие об условности правды вообще, что составляет догмат «освободительного движения», и что, к сожалению, делает иногда и власть предержащая, разрешая, например, в вопросе о браке, разводе, о печати или питейном уставе, – разрешая сегодня то, что вчера считалось грехом и преступлением. |
| Слава пастыря имела и другие разрушительные последствия для его духовной жизни. Возникшее в 1880-х гг. самоощущение, что он является заступником всей земли русской, которое расцвело пышным цветом к 1890-м, вошло в конфликт с его постоянными обязанностями приходского священника. Несмотря на то что пастырь ездил в столицу почти каждый день, он все же был вынужден считаться с просьбами своих кронштадтских прихожан – особенно бедных, которые были его первыми духовными чадами, – и проводить положенные церковные службы. Он остро чувствовал это противоречие: «Вскоре после литургии и причащении св. Тайн раздражился и гневался на своих прихожан, пригласивших меня к больным с св. Дарами – из-за того, что мне хотелось ради сребролюбия объехать приезжих, а потом ехать в Петербург для молитв и для нажива денег, хоть и для благотворения и милостыни» 481 . Как демонстрируют письма к пастырю, он стал своеобразным центром благотворительности: желавшие помочь бедным присылали ему подарки в твердой уверенности, что это поможет «достойным» бедным. Рост пожертвований создал ситуацию, которую пастырь не мог предвидеть: складывалось впечатление, что нуждающихся становится все больше и больше. Просители начали ходить за пастырем по пятам, карауля и у дома, и у Андреевского собора. Он стал воспринимать настойчивость бедняков как тяжкое бремя и начал бояться вообще выходить на улицу. Осознавая всю духовную значимость благотворительности, он почувствовал противоречие между двумя своими ипостасями: молитвенного заступника за людей, священника – и дарителя, оказывающего им финансовую поддержку. Его дневниковые записи отражают минуты мучительной грусти от осознания своей неспособности совмещать молитву с материальной помощью. 20 февраля 1882 г. он писал: «Крайне расстроился из-за нищих, особенно из-за девочек, кот. я подал милостыню (по 2 1/2 коп.), кот. и после того за мною следили, хотя я нарочно уходил от них, желая наедине тайно молиться; потом 40 чел. нищих взрослых пришли ко мне, прося милостыни, и я, уже раздражен девочками, раздражился на взрослых, отсылая их к богатым городским. – В конце концов я весь разбит нравственно пришел домой… был прощен молитвою перед Тихвинской Б. М.» 482 . |
| С основанием лесозаводов Шувалова и Гома необходимость устройства порта в здешних землях и водах стала очевидной. Несколько раз производились изыскательские работы. Проводить суда в город предполагали по двум фарватерам, расположенным по обе стороны от Кий-острова. Наносы реки постоянно изменяли фарватеры, и подходы к городу были очень мелководны, поэтому, как пишет исторический путеводитель «Старая Онега», во времена английского лесопромышленника Гома контора лесного торга разместилась на острове Кий, на мысу которого под названием Рожок и на Крестовом острове до сих пор сохранились вбитые в скалы большие металлические кольца, предназначенные для швартовки плоскодонных грузовых барж. С 1764 года там же находилась таможенная застава, а с 1781 года — таможня. 5 Верфи Вильяма Гома В 1762 году Гом построил на левой стороне реки Онеги две верфи — на реке Поньге и в Подпорожье. Была у англичанина верфь и в самом городе Онеге. Здесь строили не только дощатые поморские лодки и баржи, но и двух-трех мачтовые промысловые и торговые парусники. Например, уже через год после создания верфей, летом 1763 года, со стапелей спустили судна «Вильям» и «Поньга». На верфи в Подпорожье построили суда «Лондон», «Граф фон Норден», «Гренок», «Святой Иоанн». В 1768 году было создано специальное судно «Кочмара» для экспедиции Ф. В. Розмыслова на Новую Землю. Маршрут экспедиции Ф. В. Розмыслова За семь лет на верфях Гома построили 24 морских корабля для перевозки за границу лесных грузов. Эти корабли с удовольствием покупали заграничные купцы. В то же время иностранные купцы сами ежегодно присылали в Онегу за лесными товарами свои корабли — с 1762 по 1768 год в Усть-Онежскую волость заплывал 251 иностранный корабль. Товары перегружали на рейде возле острова Кий. Лесной товар из Онеги доставляли на Кий-остров на дощатых плоскодонных баржах, так называемых «романовках». Дождавшись тихой погоды и отсутствия волнения на море, лес перегружали на морские корабли прямо на воде вблизи острова. Позже было несколько проектов обустройства гавани в устье реки Онеги, но ранние попытки углубить дно фарватера оказались безуспешными. |
| Назначение меня в 1866 году ректором Сибирской Духовной академии (где до меня и после меня только епископы занимали и занимают эту должность) встревожило весь русский монашествующий учёный мир. Даже знаменитый женатый миссионер Вениаминов, сделавшийся к тому времени архиереем с именем Иннокентий, а в 1868 году – Московским митрополитом, «в одном собрании лицу высокостоящему, которое заговорило о белых архиереях, – по выражению того же архиерея-викария митрополита Иннокентия, – закрыл уста словом энергическим: «Я первый не буду иметь общения с таким архиереем». «Смотря на монашество как на существенное свойство православия – продолжает тот же архиерей-викарий, впоследствии архиепископ Тверской, – владыко говорит: «Да, правда, что монашество нужно исправить и укрепить: оно ослабело. Кто скажет мне, что ослабевшее монашество уничтожить должно, тому я скажу: «Не нужно ли по-вашему и христианство уничтожить?» (Автобиографические записки Саввы, архиепископа Тверского. «Богословский Вестник», май, 1901, с. 97–98). Монашество отождествляется с православием! Ему даётся только надлежащее место, но кто может уничтожить его? И кто дерзнёт уничтожать то, что вызывается таким священным чувством, как чувство покаяния, и благословляется Церковью. 12 В «Трудах Киевской Духовной академии» 6, май, 1890. § 38) излагается учение г. Олесницкого о «коллизии обязанностей». Автор допускает эту коллизию, а по-моему г. Олесницкий смешивает «долг подчинения одной низшей степени добра другой – высшей» с коллизией их. «Целесообразное сочетание обязанностей», утверждаемое автором, и есть доказательство моей мысли, что ни не сталкиваются между собой; ибо высшая должна быть предпочитаема низшей. Где же тут столкновение? В частности относительно столкновения обязанностей в лице Ирода: соблюсти клятву (данную Иродиаде) и не причинить безвинно смерть человеку (Иоанну), на что, между прочим, ссылается г. Олесницкий (1. е. стр. 226). Святой Василий Великий в 29-м правиле из послания его к Амфилохию рассуждает так: «Аще кто уловлен клятвою к соделанию зла другому, да принесет покаяние в дерзости клятвы, по предлогам благоговения к клятве да не утверждает себя в злобе. Клятва и вообще возбранена – кольми паче даваемую на зло осуждати. По сему поклявшийся должен исправить свои мысли, а не тщатися утвердить свое беззаконие». (Чтения в обществе любителей, апрель, 1890 г. Статья г. С. Никитского «Учение о нравственности», стр. 428–429). |
| Реакция окружающих на душевнобольных также в значительной мере зависела от половой принадлежности последних. В целом окружающие, хотя и опасались мужчин с отклонениями, относились к ним все же терпимо. Однако если душевнобольной объявляли женщину, особенно из средних слоев общества, ее, как правило, помещали в лечебницу, с мужчинами так поступали гораздо реже. Такое неравенство отчасти объяснялось тем, что близкие больше боялись реакции мужчины на попытку изолировать его от общества. Родители душевнобольных сыновей, например, признавались о. Иоанну, что физически боятся выгнать молодых людей из дому, но не меньше того опасаются, что погибнут их души или же что их дети станут бродягами. Они спрашивали совета пастыря, как вести себя с детьми: мягко или жестко 367 . Те же, у кого были дочери, сомневались гораздо меньше. Одна молодая женщина, которую предал жених, была отправлена на три года в санаторий. Другая в 1899 г. в письме о. Иоанну утверждала, что мать ошибочно поместила ее в психиатрическую лечебницу два года назад; она жаждала выйти на волю, опасаясь, что уже потеряла душу за время пребывания здесь. Еще одна женщина была упрятана в лечебницу в Хельсинки за то, что увлекалась спиритизмом (она пишет: «Помогите мне отсюда выбраться; я не сумасшедшая») 368 . Все это подтверждает, что в России XIX – начала XX века, как и в тогдашней Франции, женщины, чье поведение не укладывалось в принятые рамки и могло, по мнению близких, стать позором для семьи, гораздо чаще, чем мужчины, помещались в лечебницы под предлогом депрессивности или истеричности 369 . Примечательно, что, находясь в заточении, они видели в о. Иоанне того, кто сможет их вызволить, – и потому что он обладал большим авторитетом в духовной и светской среде, и потому что они знали о действенной силе его молитвы. Именно в подобных просьбах о вмешательстве и заступничестве пастырь выступает как наделенная полномочиями фигура, используемая людьми в их противостоянии несправедливым властям. Еще одним симптомом душевной болезни, кроме страха, считалось несоблюдение причастия и непосещение церкви. |
| История Церкви Культурные связи Византии, южных славян и России Империя Палеологов, избавившись от господства латинян в Константинополе, ни экономически, ни политически не обрела прежней силы. Однако культурный престиж ее по-прежнему был очень высок. И если прежде историки настойчиво подчеркивали роль византийского влияния в итальянском Ренессансе, а теперь стремятся сузить ее, то о решающей роли Византии в культурной истории славянских стран, традиционно входивших в сферу ее влияния, спорить не приходится. Ведь родоначальницей, например, так называемого «второго южнославянского влияния», наложившего глубокий отпечаток на духовное, литературное и художественное творчество Руси, была Византия. Южные славяне, благодаря близким связям с Константинополем, стали посредниками в выработке изощренно-орнаментального стиля «плетения словес», упорядочении правописания, обогащении и усложнении языка. Новые черты обнаруживались не только в переводах с греческого, сделанных в основном болгарскими и сербскими монахами 122 , но и в оригинальных сочинениях, написанных в Болгарии, Сербии и на Руси. Славяне вовсе не ограничивались подражанием византийским образцам: во многих областях, например, в живописи, агиографии и проповеди, они были исключительно плодовиты, а в иконописи нимало не уступали грекам. К тому же идеология универсализма, проповедуемая византийской церковью, требовала от греков большего, в сравнении с прошлым, уважения и внимания к славянам. Славяне были признательны за дружбу. Например, русский паломник, посетивший Святую Софию, отметил доброту и приветливость патриарха Исидора (1347–1350) и записал, что патриарх «вельми любит Русь» 123 . Патриарх Каллист написал житие болгарского святого Феодосия Тырновского; у него были личные дружеские связи в Болгарии, где нашел убежище его духовный наставник Григорий Синайский 124 . В 1362 году вожди болгарского исихазма – Феоодосий и Евфимий Тырновские – были тепло встречены в Константинополе 125 . Эти и многие другие примеры свидетельствуют о растущей солидарности греков и славян, при том, однако, что сохранялось и признавалось культурное первенство Византии, особенно в монашеской среде. Переводческая работа, проведение литургических и уставных реформ, паломничества в Константинополь, путешествия иконописцев, дипломатов и церковных деятелей – все это были каналы проникновения на Русь идей и настроений византийской цивилизации, причем использовались они намного активнее, чем в предыдущие два столетия. |
| «У первой 13 девочек возр. 6–9 лет и 45 женщин возр. 18–30, и у второй 14 мальчиков в возрасте от 4–8 л. и 10 женщин в том же возрасте, как и у первой. Дети одеты в обыкновенное платье, а взрослые в все черное; размещаются дети на нарах, на матрацах, а взрослые на полу. Квартиры содержатся в образцовой чистоте, что проверено чинов. особ. поруч. Гр. Ланским. Питаются постным, но хорошим и здоровым продовольствием. Занятия как детей так и взрослых проходят в плетении венчиков и изготовлении цветов, продаваемых в провинции, под видом освященных о. Иоанном Кронштадтским , а также в рел. песнопениях, беседах и чтениях и в посещении церковных служб в Иоанновском женском монастыре, расположенном в той же местности на набережной р. Карповки под 45» 744 . Другие полицейские отчеты были более негативными и содержали описания бедственного положения детей, которое следователи объясняли плохим питанием и нехваткой свежего воздуха, поскольку дети фактически все время проводили в помещении 745 . Поражает различие между одинаково ужасающими описаниями приютов в прессе и богатым разнообразием в оценках тамошних условий в полицейских отчетах. Даже если сделать скидку на различие в целях и точках зрения их авторов, все равно несоответствие впечатляет. Самое удивительное: при том, что некоторые дети действительно проявляли признаки истощения, другие имели «бодрый и здоровый вид», говорили следователям, что никто не принуждает их работать и молиться, что они ложатся спать в полночь, встают в 5 утра и имеют «тихий час» днем. Они считали, что кормят их хорошо и достаточно 746 . Данные свидетельства позволяют предположить, что оценка условий содержания в иоаннитских приютах во многом зависела от уровня ожиданий и предшествующего опыта самого очевидца. Сирота из бедной крестьянской семьи воспримет жизнь в приюте совершенно иначе, нежели дети образованной вдовы, городские журналисты или председатель Общества попечения за бедными и больными детьми 747 . Условия жизни городского бедняка в любом случае были лучше, чем у ребенка из бедной крестьянской семьи. Например, когда одну девочку с Урала ее приходской священник спросил, как ей живется в приюте, она ответила, что на первых порах скучала по родителям, но потом ей показалось, что в приюте очень весело: их катали на машине (на самом деле, как уточнил священник, на трамвае), а еще Кронштадт и Петербург ей понравились больше, чем Пермь 748 . С последней оценкой трудно не согласиться. Итак, при анализе противоречивых и противоречащих друг другу данных в полицейских отчетах, не следует забывать о вышеупомянутой разноголосице. Закрытие приютов |
| Его кампания по рассылке писем в защиту иоаннитов была столь масштабной, что затронула почти каждого губернатора и министра 754 . Жеденов утверждал, что отстаивает право родителей помещать своих детей, куда им заблагорассудится, и право православных христиан жить в соответствии со своими убеждениями, а не нормами, которые самовольно навязывают иностранная бюрократия и враждебная пресса. Он проводил различие между тремя разновидностями так называемых «иоаннитов»: «хулиганы», угрожающие о. Иоанну беспорядками во время богослужения; те, кто познал на себе его чудотворный дар и теперь превозносит его до небес (он сравнивал их с оперной и балетной «клакой»), и трудолюбивые, честные русские, предпочитающие жить общиной по экономическим соображениям. К каждой группе необходим особый подход. Он утверждал, что иоанниты были не сектой, а православными христианами, и преследовались не Церковью, а светскими властями, которые сами по себе были далеки от православия 755 . Наконец, он замечал, что производство иоаннитами венков называют «никчемной, паразитической» деятельностью, однако если исходить из такого представления, то пора пресечь и многие другие центры русского народного творчества, например закрыть Суздальскую школу иконографии 756 . Кампания, полностью игнорировавшая роль, которую сыграл в преследовании иоаннитов догматически настроенный Синод, имела определенный успех. В ответ последовал всплеск национализма. Такие издания, как «Земщина», играли на ненависти к бюрократии, особо подчеркивая, что детей увезли из приютов силой потому, что у них были не в порядке документы 757 . Умеренные «Санкт-Петербургские ведомости» комментируют: «Давайте назовем иоаннитов фанатиками, давайте признаем их еретиками, но давайте смотреть правде в глаза: дети не хотят покидать их – они плачут и отбиваются… Вспомним Достоевского: стоят ли все добрые намерения одной слезы ребенка?» «Ведомости» язвительно подмечали также, что на свете много голодающих детей, которым могло бы помогать Общество по предотвращению жестокости, а не хватать иоаннитских детей, которые не хотели уезжать из приютов, где их хорошо кормили и содержали в хороших условиях. |
|
|
