| Дюканж полагает, что, по этому известию Олимпиодора, Уранией – ουρανι – матросы называли тот самый метеор, который французские моряки называют теперь le feu saint-Elme (Ducangii Append. altera. Glos. P. 211). Полнейший изо всех существующих греческих словарей Thesaurus linguae Graecae последнего издания, парижского, выписывает это объяснение из Дюканжа, ничего не прибавляя и ничего не убавляя (слово ’Ουρανα). Известно из рассказов моряков и из наблюдений метеорологов, что feu saint-Elme, или огненные шары, не жгутся; огонек, например, держится на кончике флюгарки, снимут флюгарку – он привяжется к концу мачты. Тем менее можно допустить, чтобы это пламя могло с тяжестью налечь на мачту, так что судно чуть не утонуло. Вот почему Лаббэ не хотел допустить, чтобы грозное явление, описанное Олимпиодором, было то самое, которое испанские моряки называют san Telmo, французские – le feu Saint Elme или sainte Hélène, а древние называли Castor et Pollux и которое не гнетет собою мачт. Фотий, как человек просвещенный, не мог также признать справедливость рассказа, почему и говорит об авторе, что он τερατολογε (пишет диковинки). Но если мы сравним этот рассказ с рассказами нынешних греческих моряков, то найдем средство отделить то, что видел Олимпиодор, от того, что ему показалось. Все моряки знают, что это пламя не жжется; возьмешь его и бросишь с конца мачты – он приклеится, прицепится к концу другой (τ πρνεις κα τ πετς π τν κρη το καταρτιο, ατ κολλ ς τ λλο τ κατρτι. δν καει, εναι σν μξες, τποτε δν εναι). У них есть, однако ж, поверье, что эти явления, которые они зовут τ τελνια, не иное что, как нечистые духи, что гроза их преследует, поражает, убивает, а вместе с тем, спускаясь вниз по мачте, пробивает и судно, а подчас убивает и людей. Вот почему они боятся τ τελνια – не как физического явления, а как нечистого духа, призывающего на себя и на людей за их грехи кару небесную. Метеорология утверждает, что огненные шары, как и грозы, суть явления электрические, потому и случается, что они происходят в одно и то же время. Соображая все сказанное, мы полагаем, что Олимпиодор действительно увидал огненный шар или звезду, которая прицепилась к концу мачты и которую матросы называли ορανα – вот правда в его рассказе. Далее, увидев смятенье матросов, которые, быть может, ждали грозы, почувствовав усиливающееся волнение моря, он со страху вообразил, что и самая качка судна произошла от метеора – это игра воображения, вследствие которой он τερατολογε. |
| Крещение болгар усложнило и без того напряженные отношения между Римом и Константинополем. Борис в свою очередь стремился добиться независимости Болгарской Церкви и от византийской, и от папской администрации. Еще в 865 году он отправил Константинопольскому Патриарху святителю Фотию письмо, в котором высказал пожелание об учреждении в Болгарии Патриархата, подобного Константинопольскому. В ответ Фотий направил послание «Славнейшему и знаменитейшему, возлюбленному во Господе духовному сыну Михаилу, от Бога архонту Болгарии», фактически отказав болгарам в праве на церковную автокефалию. В 866 году к королю Людовику Немецкому в Регенсбург было отправлено болгарское посольство с просьбой, прислать епископов и священников. В то же время другое болгарское посольство отправилось в Рим, куда прибыло 29 августа 866 года. Послы передали 115 вопросов князя Бориса папе Николаю I. Текст вопросов не сохранился; об их содержании можно судить по дошедшим до нас 106 ответам папы, составленным по его личному указанию Анастасием Библиотекарем. Болгары хотели получить не только ученых наставников, богослужебные и вероучительные книги, христианский закон и тому подобное. Они также интересовались также устройством самостоятельной Церкви: позволительно ли им поставить себе Патриарха, кто должен рукополагать Патриарха, сколько истинных Патриархов, кто из них является вторым после римского, откуда и как получают миро и тому подобное. Ответы были торжественно вручены 13 ноября 866 года Николаем I болгарским послам. Папа призывал князя Бориса не торопиться с поставлением Патриарха и трудиться над созданием прочной церковной иерархии и общины. В Болгарию были отправлены епископы Формоз Портуанский и Павел Популонский. В конце ноября папские посланцы прибыли в Болгарию, где развернули энергичную деятельность. Князь Борис изгнал из своей страны греческих священнослужителей; крещение, совершенное византийцами, было объявлено недействительным без «утверждения» его латинскими епископами. В начале 867 года в Болгарию прибыло большое германское посольство, состоявшее из пресвитеров и диаконов во главе с епископом Германарихом Пассауским, но вскоре оно вернулось назад, убедившись в успехах посланцев Рима. |
| Слова русского историка И. Е Забелина в его «Истории русской жизни» Москва 1879 г. ч. II, стр. 1 – 2 «Пока жив в человечестве научный интерес, пока не угасло любопытство и стремленье к самопознанию, имя Фотия будет бессмертно потому, что в его богословских и философских сочинениях нашли себе завершение классические традиции, и в первый раз выражен культурный идеал нового периода византийского. Пока раздается на юге и востоке Европы славянская речь, имени Фотия не суждено умереть между нами, ибо по его почину мы пользуемся благами культуры и церковной свободы». Из речи профессора В. И. Успенского, сказанной в публичном заседании Одесского историко-филологического общества 6 февраля 1891 г. и напечатанной в журналы «Помощь самообразованию». Саратов 1891 г. «Фотий – наш первый историк, первый витая, первый друг... Вечная память сему боголюбезнейшему святителю, сказавшему первое справедливое слово о Россах и положившему начало обращению их к Христу Спасителю. Вечная память! Αονα μν μη». Слова преосвященного Порфирия Успенского (доктора еллинской словесности) в его статье «Тысячелетие первой славы российского государства» – Духовная Беседа. 1864 г. 20, стр. 51. Я предложу высокопросвещенному собранию речь о великом святителе, тысячелетняя память которого была скромно, даже слишком скромно, воспоминаема на православном востоке – в греческой и русской церквах 6 Февраля прошлого 1891 года. Я буду говорить о константинопольском патриархе Фотии, которого восточные христиане чтут, как охранителя древнего православия от искажений средневекового латинства и защитника самостоятельности восточной церкви от притязаний папства, – которого в частности православные греки считают величайшим представителем своего национального гения в средние века, а мы русские ведем от него начало нашей истории, и вместе с другими славянскими православными племенами почитаем его начало – вождем христианского просвещения нашего. Я не буду раскрывать последовательно историю жизни патриарха Фотия, ни вдаваться подробно в рассмотрение исторического значения его личности и деятельности. |
| Основные исследователи послания согласны во мнении, что этот документ надо рассматривать как трансляцию новокрещенному народу представлений о византийской цивилизационной модели. Как настоящий ромей святитель Фотий являлся сторонником гегемонии Византии в мире, так как ее миссия имела для него религиозное значение в исполнении замысла Божия о человечестве. Для его мировоззрения характерно соединение религиозных и политических воззрений в неразделимое целое. Однако господство Византии в мире представлялось патриарху Фотию как результат исполнения ею религиозной миссии по утверждению христианских начал прежде всего в своей общественной жизни, но также и среди окружающих народов. Поэтому на первом месте в послании стоит задача передачи христианского наследия новокрещенному народу, в том числе в той части, которая касается устройства общества. Первое представление об основных элементах византийской цивилизационной модели, описанной в послании патриарха Фотия, дает его структура. Самим автором выделяются введение, две части и заключение. Во введении сообщается о цели послания. Первая более краткая часть посвящена изложению православного учения, а вторая, более пространная, – организации государственной жизни на его основании. В начале послания дается краткое описание двух частей. Так о первой части патриарх пишет: «мы радушно приветствуем тебя этим многоценным подарком: в нем мы, разъясняя священное и полное Божественной мудрости учение нашей непорочной и чистой веры, ясно и кратко расскажем о семи святых Вселенских Соборах, которые представляются нам некими стенами и ограждением этого божественного православного учения» 7 (2). После этого следует описание второй части: «Мы, безусловно, не обойдем молчанием и все то, что способствует исправлению жизни и свидетельствует о правильности веры» (2). В заключении послания патриарх еще раз кратко суммирует преподанные советы. Таким образом, патриарх составил логически стройное произведение, раскрывающее взаимосвязь веры и государственной жизни. |
| Те, которые обмирали и потом вводимы бывали в тело, находили его очень неудобным жилищем. То же самое будет чувствовать и сестра. Ей так лучше, а мы убиваемся, будто с ней беда какая случилась. Она смотрит и верно дивится. Я всегда был такой мысли, что по умершим не траур надо надевать, а праздничные наряды, и не заунывные петь песни, а служить благодарный молебен. У нас все к верху ногами перевернулось. Что останкам, телу умершего надо отдать некий почет, это совершенно справедливо. Но зачем у нас к этому телу обращаются, как к живому лицу? Удивляться надо. У Господа все живы... К довершению горя думаем: умер, не стало... А он и не думал переставать быть... И все также есть, как был вчера накануне смерти, только ему хуже было, а теперь лучше. Что его не видать, это не потеря. Он бывает тут же... Отошедшие быстродвижны, как мысль... Мы, христиане, не к безвестному течем. Почему, если не тяготят кого смертные грехи, несомненно веруем, что двери Царствия отверсты ему. Если же к этому присоединить и кое-какое добро и кое-какие жертвы Господа ради, то тем более сомнение не должно оставаться о блаженстве участи отходящих... Зачем, насмотревшись на умершее тело, как оно безобразно, бесславно, воображают и самого покойного таким, как его тело? Этот самообман и раздирает сердце… Потом придёт в голову сырая могила, мрачная… А он, покойный, в светлом месте, в полном состоянии отрады. Плакать или еще что? Я думаю радоваться за усопшего. Слава Тебе, Господи! Не будет уже более маяться на этой прескучной и прескудной всем земле. Может быть, за себя поплакать надо? Не стоит... Много ли тут осталось? День-другой, и сами туда пойдем... Святитель Феофан, затворник Вышенский (1815–1894). Ты плачешь о том, что умерший оставил тебя, а не думаешь о тех, кого он нашел. Святитель Фотий, патриарх Константинопольский († 891). Не странно ли? Когда ты отдаешь дочь в замужество, не почитаешь несчастьем, если муж отходит с ней в дальнюю сторону с там живет счастливо; потому что скорбь разлуки облегчается слухом о их благополучии; а здесь, когда не человек, но Сам Господь берет к Себе твоего родственника, ты печалишься и сетуешь! |
| В модели строительства «доброго общества» основополагающим элементом являются направленность и методы производимых изменений в различных сферах жизни. Согласование целей и методов – эта сложная проблема политической этики, которая в современной политологии отражается в классификации государственного устройства согласно действующему в нем политическому режиму. В самом общем понимании политический режим – это способ функционирования государственной власти. Как раз это понятие служит выявлению целей, методов и способов управления. Именно на основе анализа того или иного режима, как правило, дается общая оценка государству и оправданности его институционального устроения. Характеристики политического режима во многом определяют и качество той цивилизационной модели, к которой он принадлежит. Основополагающим принципом управления страной патриарх считает принцип человеколюбия: «Мужество не так украшает и поддерживает правителя во время войны, как милость и забота о соплеменниках. Ибо многие, одолев врагов, были потом убиты за свою жестокость домочадцами или соплеменниками, и, напротив, многие, почти уже оказавшись в плену у неприятелей, были неожиданно спасены соплеменниками, которые не пожалели и жизни своей ради спасения государя» (60). В послании патриарх несколько раз употребляет слова, образованные от слова «человеколюбие», а также понятия близкие по значению – великодушие и милосердие. Прилагательное «человеколюбивый» использовалось и в титулатуре византийских императоров. Очевидно, что человеколюбие находилось в кругу самых активно используемых политологических и философских понятий византийской цивилизации. Об этом свидетельствует работа современного американского византолога Д. Константелоса «Византийское человеколюбие (филантропия) и социальное благосостояние» 12 . Но человеколюбие не является единственным основополагающим принципом функционирования государства и выстраивания властных отношений. Другим не менее важным принципом, согласно патриарху, является справедливость. Она проявляется в следовании законности. Следует отметить, что святитель Фотий принимал самое активное участие в кодификации и обновлении как церковных канонов, так и государственных законов. Вероятно, благодаря его влиянию появилась норма в Эпанагоге о согласовании воли императора с канонами. Те же мысли обнаруживаются и в разбираемом послании. |
| В «Исагоге» прослеживается трансформация церковного и государственного правового сознания, трансформация, затемнившая традиционное православное понимание власти императора и власти патриарха. Согласно этому пониманию, общепринятому в Византии, во всем христианском мире, для всей христианской ойкумены есть только один император. Все остальные цари, короли, князья – не более чем местные правители, наместники. Автор «Исагоги» осознанно ставит рядом с единоличным правителем христианской империи – императором Константинополя единоличного судию и правителя Вселенской Церкви – патриарха Константинополя. Однако такая параллель является полнейшим искажением классической Юстиниановой симфонии. Равночестность царства и священства подменяется равночестностью царства и константинопольского патриаршества. Но если учение об особой власти императора ромеев в христианской ойкумене находится вполне в русле церковно-исторической и святоотеческой традиции, то учение об особой власти Константинопольского патриарха во Вселенской Церкви совершенно противоречит самим основам православной экклезиологии. Проблема авторства «Исагоги» Как было сказано выше, в исторической науке считается доказанным тот факт, что подлинное авторство «Исагоги» принадлежит комиссии во главе со святителем Фотием Константинопольским. Это, конечно, льстит претензиям константинопольских «понтификов», но на самом деле не является честным богословским аргументом в пользу далеких от подлинного Православия разделов этого текста. Так, известно, что ряд канонизированных римских пап защищал учение о папской власти над Вселенской Церковью, однако это учение было отвергнуто полнотой Церкви, признано еретическим, оставшись для Православия лишь частным мнением. Для определения же церковного учения необходимо не одно частное мнение и даже не два или три, а согласие отцов. Об этом, кстати, говорит и сам святитель Фотий: «Если бы 10 или даже 20 отцов сказали так, а 600 и бесчисленное множество не говорили того, кто будет оскорблять отцов – не те ли, кто, заключая благочестие немногих тех отцов в немногие слова и поставляя их в противоречие Соборам, предпочитают их бесчисленному сонму, или те, кто защитниками своими избирают многих Ему вторит блаженный Августин: «Человеческое рассуждение, хотя бы этот человек и был православным и высокопочитаемым, нам не долженствует иметь таким же авторитетом, как и канонические Писания, настолько, чтобы считать для нас недопустимым из уважения, которое долженствует таким людям, нечто в их писаниях не одобрить или отвергнуть, если бы случилось нам обнаружить, что они иначе мыслили, нежели это выражает истина, которая с помощью Божией была постигнута иными или же |
| Весьма большое значение послание имеет для выявления связи между чистотой веры, ее догматическим содержанием, и формированием модели общественного развития. В современной общественно-политической мысли происходит возвращение нормативного подхода к оценке и развитию общественного устройства. В связи с этим богословие должно вновь обрести признанный статус в качестве источника норм, значимых для жизни человека и общества. С этой точки зрения православие не может играть роль декоративного украшения и формальной опоры государства. Оно призвано задавать ориентиры для общественных институтов, целей развития и методов управления. Взгляд патриарха на общественные процессы определялся христианской верой. При этом принципиальным является чистота веры, так как она помогает выстроить жизнь человека и общества наиболее верно с точки зрения правильности отношений человека со своим Творцом. В этом ключе православие понимается как наиболее правильная картина мира и соответственно как наиболее полная система ориентиров для человеческой деятельности, которая предполагает определенный государственный курс, учитывающий различные элементы: межличностные отношения и задачи жизнедеятельности на земле. Кроме того, такой государственный курс соответствует порядку мироздания, а, значит, способен одновременно обеспечить стабильность и развитие общества. Однако в понимании патриарха Фотия стабильность не предполагает постоянное воспроизведение застывших форм. И, если в послании святитель постоянно подчеркивает неизменяемость христианской догматики и нравственных принципов, задающих константы человеческой жизни, то в то же время он указывает на значимость трудов по улучшению общественной жизни и приведению ее в соответствие с этими нормами. Это привносит динамику в жизнь общества и предполагает установление в нем идеи прогресса, который зависит от постоянного соработничества Бога и человека. Согласно патриарху важнейшим элементом этого процесса является постоянная нравственная работа человека над собой, так как любое зло зарождается не в социальных структурах, а в пораженной грехом воле человека. Чтобы истребить зло в обществе, необходимо истреблять зло в душе. Исходя из практических реалий и в то же время, будучи церковным иерархом, всецело преданным Богу и Его закону, свт. Фотий предлагает одно из необходимых направлений христиански обоснованной политики – поддержка нравственности, ее активное воспитание и наделение ее носителей высокими полномочиями в различных общественных сферах. Именно при этих условиях он предрекает успех и стабильность общественной системе. |
| Скачать epub pdf Cod. 72a. Ктесий. Персика Περσικ Переводчик: Мещанский Д.В. Ктесий Книдский (греч. Κτησας ο Κνδιος) – древнегреческий историк второй половины V – начала IV вв. до н. э. Точная дата его рождения не известна, но предполагают, что он родился около 441 г. до н. э. Ктесий уроженец города Книд – спартанской колонии в Малой Азии. Является дополнением и, одновременно, антиподом Геродота, которого сам критикует. По профессии Ктесий – потомственный врач. В конце V в. до н. э., попав в плен к персам, прожил там 17 лет и занимал видное положение при царском дворе, и даже имел расположение царицы, жены Артаксеркса II. Утверждая, что черпал знания непосредственно из царских архивов и рассказов самих персов, написал Историю Персии – «Περσικ». Кроме того, Ктесию принадлежали иные сочинения, от которых (за исключением «Индики») не сохранилось ничего, кроме упоминаний об их существовании у более поздних авторов. Перевод Персики, сделанный, при помощи английского, французского переводов и использования греческого текста – попытка донести до российского читателя еще один труд древнегреческого историка, хотя и сильно сокращенного Фотием, но интересного и во многом противоречивого. В разбивке текста на книги и параграфы я следовал древнегреческому тексту 129 . Д. В. Мещанский. 1 . Прочитана Персика Ктесия Книдского в двадцати трех книгах. Первые шесть посвящены делам Ассирии и всему, что предшествовало Персидской империи. В седьмой начинается рассказ об истории этого народа. В этой книге, восьмой, девятой, десятой, одиннадцатой, двенадцатой и тринадцатой он рассказывает о Кире, Камбизе, маге, Дарии и Ксерксе, где не только почти полностью отличается от истории Геродота, но и называет его лжецом во многих вещах и изобретателем басен 130 ; объясняя тем, что жил позже него. Он говорит, что сам был очевидцем большинства событий о которых написал или же узнал о них от персов, но даже, не будучи свидетелем чего–либо, он не начинал писать свою историю, не обучившись этому должным образом. Геродот не единственный историк, которому он противоречил, он также расходится во мнениях с Ксенофонтом, сыном Грилла. Он жил во времена Кира, сына Дария и Парисатиды, брата Артаксеркса, который наследовал персидское царство. |
| 63 . Он называет причину ссоры Эвагора 183 , царя Саламина, с царем Артаксерксом. Эвагор передал через Ктесия письма Абулету. Ктесий взял письмо, где тот пишет о примирении с Анаксагором, царем Кипра. Затем Эвагор отправил послов на Кипр, взять письмо, написанное Ктесием. Тем временем Конон говорил с Эвагором о возвращении к царю, но Эвагор вместо этого направил письмо, заявляя, что царь должен считать его равным. Конон в свою очередь направил письмо Ктесию, в то время как Эвагор заявил, что готов платить дань царю. Затем письма были отправлены Ктесию, который говорил с царем от имени Конона, прежде чем послать письмо ему. Эвагор одарил подарками Сатибарзана и отправил послов на Кипр. В то время Конон обратился с письмом к царю и Ктесию. Лакедемонские послы были направлены к царю. Царь направил письма Конону и лакедемонянам, которые Ктесий доставил лично. Конон был назначен навархом Фарнабаза. 64 . Ктесий рассказывает о прибытии в Книд, свое отечество, и в Лакедемон, о процессе над лакедемонскими послами на Родосе и их прощении. Сообщает число стадий, дней пути и парасангов от Эфеса до Бактрии и Индии. Представляет список царей от Нина и Семирамиды – до Артаксеркса. На этом он заканчивает. Стиль этого писателя ясен и прост, его слова доставляют большое удовольствие. Он использует ионийский диалект, но не постоянно, как Геродот, а только в некоторых фразах. И он не отклоняется от своего предмета на неподходящее отступления, какие излагает тот. Хотя он и критикует Геродота за многие басни, сам не избежал этого недостатка, особенно в описании Индии. Основное удовольствие от его истории в том, что он рассказывает о событиях, иногда удивляя читателя неожиданными рассказами, иногда перемещением страстей, и многим другим с помощью сказочных приукрашиваний. Что касается его рассуждений, они часто разрозненные, и он использует простые выражения. И отличается в этом от Геродота, слова которого живы и разнообразны, повествования динамичны и являются каноном ионийского диалекта. |
|
|
