| В настоящем году исполнилась четырехсотлетняя годовщина со времени казни Савонаролы, знаменитого флорентийского проповедника. Несмотря на то, что прошли уже целые столетия с этого печального события, до сих пор едва ли еще найдется в истории столь загадочная личность, о которой были бы столь до противоположности различные мнения. Недаром папа Пий VII сказал, что на небе «он желал бы найти разъяснение трех великих тайн – непорочного зачатия, закрытия ордена иезуитов и смерти Савонаролы». Борьба мнений происходила вокруг Савонаролы в течение всей его жизни, и она никогда не прекращалась и после его смерти. Его считали святым, схизматиком, еретиком, невежественным вандалом, христианским художником, пророком, шарлатаном, поборником римской церкви, провозвестником освобожденной Италии, и никто еще не мог решить, кто же такой в действительности был Савонарола. Савонарола был сожжен, говорит Петавий, 1 «за упорные и коварные речи»; Поджио 2 написал трактат против «безумцев», которые отрицали, что этот доминиканец осужден ritè et justè; Полито Катерини утверждает, что он заслужил смерть; Растрелли 3 нападал на него почти с фанатической яростью: Брюше, 4 стараясь обелить личность папы Александра VI, утверждает, что Савонарола был наказан справедливо. Протестантские богословы, от Лютера 5 до Рейсса, 6 считали его пионером реформации, и Германия 7 отвела ему место на статуе, воздвигнутой Лютеру в Вормсе. С другой стороны, у него много было и сторонников. Доминиканцы, как Бенивиени, 8 Бенедетто, 9 Бурламакки, 10 Бартоли, 11 Кетиф, 12 Турон, 13 Маркезе, 14 Байонн 15 – все доказывали благочестие и правоту этого «Domini canis». Пико делла Мирандола написал его «Жизнь», «Апологию» и «Защиту», которые все можно найти в «Собраниях» Кетифа. Св.Филипп Нери постоянно молился перед изображением этого Campione ammirabile, св.Екатерина Риччи 16 приписывала ему свое чудесное исцеление, а Папебрукк 17 вносит его в число самых знаменитых лиц, какие только выступают в Acta Sanctorum. Сам папа Александр VI 18 говорил, что он не поколебался бы занести великого доминиканца в число римских святых; Павел IV 19 издал в 1556г. декрет, в котором заявлялось, что творения Савонаролы не содержат в себе, «ничего еретического, схизматического или ошибочного»; Бенедикт XIV, в 1751 году, в своем рассуждении «Об ублажении рабов Божиих» включает его в число служителей Божиих. |
| Реальный прототип «православного дьявола» — Влад Цепеш, румынский православный правитель. Правитель-бес православной веры: грозный-правитель-бес-палач-садист-шутник и «настоящий мужик». Этакий православный/бесовской трикстер со всеми этими столь знакомыми (по психоанализу и новостям) анальными/садистскими штучками: «Цепеш» это ведь «колосажатель»: и наш православный бес-правитель любил что-нибудь вставить в анальные/вагинальные отверстия (в анальное отверстие — колы; в вагины — железные пруты: последнее есть мера по оздоровлению общественной нравственности). Тут вполне угадан Иван Грозный (за поколение до его правления: этакое пророчество), еще один трикстер-палач, грозный остроумец с богословский жилкой; «справедливый/суровый» правитель-маньяк. Литература тут схватывает какой-то важный «архетип» восточнохристианской политической культуры. Тут мы находим прицельно «православную» политико-религиозную конфигурацию. Тут даже дело не в отсутствии милосердия в пользу справедливости/наказания, но в том, что Дракула и справедливость/законность нарушает: справедливость/закон/власть как повод, как предлог для насилия: дело именно в сладости насилия; и «справедливость» тут обыгрывается в специфическом инфернальном юморе; власть тут манифестируется как насилие, как пытка, как казнь, а не как закон/суд/справедливость/порядок и пр. Насилие это власть, власть это насилие: «закон» — лишь камуфляж, который легко отбрасывается. Пытать, убивать — и часто с перверзной жилкой: все это не случайность, не просто «произвол», это не просто «зло», но зло, вписанное внутрь религии; все это не просто «зло», но зло, из коего извлекается сладчайшее наслаждение и в том числе морально-религиозного толка: «мы правы, мы грозны, мы справедливы и явленно это в нашей силе, нашей возможности унизить, причинить боль, убить»: « Был воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему — Дьявол. Так зломудр был, что, каково имя, такова была и жизнь его »: замечательная формула, самое начало «Сказания», задающее его смысл. Христианин-дьявол, православный бес, царь-демон. Но в чем демонизм? — в пытках, в агрессии, в жестокости, в насилии: демонизм, бесовщина — это несправедливая власть, наслаждающаяся собой в полном сознании своей не-справедливости «диктатура». Вспомним прп. Иосифа: царь-мучитель — не «божий слуга», а «диавол»: царь-диавол — о его возможности, его опасности свидетельствуют и прп. Иосиф и автор «Сказания о Дракуле». |
| ....... и) посягательство на жизнь или здоровье супруги либо детей; ....... " А " посягательство на жизнь или здоровье супруга " не предусматривается? Налицо дискриминация по половому признаку. Вообще, все приведенные поводы к расторжению брака весьма спорны и неубедительны. Игорь 21 октября 2013, 18:52 В первую очередь мы должны помнить что мы Христиане а не граждане,и выбирать для себя что важней заключить брак перед Богом или перед государством.Важней печати и подписи в бумажках или ответственность перед Богом Руслан 21 октября 2013, 18:39 Спасибо отец Максим,побольше бы таких батюшек!Продолжая Нагорную проповедь, Иисус Христос провозгласил: “Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует”( Матф.5:31-32). Иисус Христос предписывал не разводиться с женой ни по какой иной причине, кроме греха прелюбодеяния, и не жениться на разведенной. То есть Иисус Христос не отменял развода, разрешенного по Закону Моисея, но уточнял условия, при которых этот развод допустим,и указывая для этого одну единственную причину. Такой причиной, оправдывающей развод, является измена супружеской верности, то есть грех прелюбодеяния. ЭТО НА РАЗВОДОВ. Ничего не надо выдумывать,Господь и так всё уже сказал; а человек всё равно додумывает своё,что-то прибавляет к этому. Зачем? И про СПИД с батюшкой согласен. Получается что мы сейчас как ветхозаветные евреи,которые давали разводное письмо своей жене при малейшем недовольсве ею;если она не вкусно пожарила амлет или извините в постеле не ублажила. Получается так-Господь сказал в Евангелии как должно поступать,но мы внесём свою корректировку для нашего удобства. Тогда зачем Евангелие? Владимир 21 октября 2013, 17:53 Молодец батюшка! Вот где дух Христов! Почитайте рассказ замечательного русского писателя Николая Лескова " На краю света " . Там, правда, не про венчание, а про миссионерство и крещение, но холодным душем на безмерную регламентацию и шаблон в лоне православной церкви очень здорово полито. |
| И сквозь пыли уж знамена плещут… Ото всех сторон враги подходят… И от Дона и от синя моря, Обступают наших отовсюду! Отовсюду бесовы исчадья Понеслися с гиканьем и криком. Молча Русь, отпор кругом готовя, Подняла щиты свои багряны. Ярый тур ты, Всеволод! стоишь ты Впереди с курянами своими! Прыщешь стрелами на вражьих воев, О шеломы их гремишь мечами! Где ты, буй-тур, ни поскачешь в битве, Золотым посвечивая шлемом, — Там валятся головы поганых, Там трещат аварские шеломы Вкруг тебя от сабель молодецких! Не считает ран уж он на теле! Да ему о ранах ли тут помнить, Коль забыл он и Чернигов славный, Отчий стол, честны пиры княжие И своей красавицы княгини, Той ли светлой Глебовны, утехи, Милый лик и ласковый обычай! Были веки темного Трояна, Ярослава годы миновали; Были брани храброго Олега… Тот Олег мечом ковал крамолу, Сеял стрелы по земле по Русской… Затрубил он сбор в Тмуторокани: Слышал трубы Всеволод Великий, И с утра в Чернигове Владимир Сам в стенах закладывал ворота… А Бориса ополчила слава И на смертный одр его сложила На зеленом поле у Канина… Пал млад князь, пал храбрый Вячеславич За его ж, за Ольгову обиду! И с того зеленого же поля, На своих угорских иноходцах, Ярополк увез и отче тело Ко святой Софии в стольный Киев. И тогда ж, в те злые дни Олега, Сеялось крамолой и растилось На Руси от внуков Гориславы; Погибала жизнь Дажьбожьих внуков, Сокращались веки человекам… В дни те редко ратаи за плугом На Руси покрикивали в поле; Только враны каркали на трупах, Галки речь вели между собою, Далеко почуя мертвечину. Так в те брани, так в те рати было, Но такой, как Игорева битва, На Руси не слыхано от века! От зари до вечера, день целый, С вечера до света реют стрелы, Гремлют остры сабли о шеломы, С треском копья ломятся булатны Середи неведомого поля, В самом сердце Половецкой степи! Под копытом черное все поле Было сплошь засеяно костями, Было кровью алою полито, И взошел посев по Руси — горем!.. Что шумит-звенит перед зарею? Скачет Игорь полк поворотити… Жалко брата… Третий день уж бьются! |
| Федор Степун, философ и социолог, в «Большевизме и христианской экзистенции» пишет: «Несправедливого и строптивого царя Иосиф Волоцкий за царя не признавал: «Таковой царь, — поучает он, — не Божий слуга, но дьявол и мучитель». Г. Флоровский так решительно подчеркивает эту сторону иосифлянства, что сближает Иосифа с монархомахами. Тяжелой вины Иосифа [апология казни еретикова и пр.] отрицать нельзя, но, с другой стороны, все же нельзя забывать, что он первый выдвинул проблему социального христианства, за которую впоследствии боролись Владимир Соловьев и его продолжатели — Булгаков, Бердяев и прежде всего Федотов [Степун выделяет Федотова, ибо тот, как раз, рисовал крайне мрачный, ультраконсервативный образ прп. Иосифа]. То, что Иосиф связал идею социального христианства с властью царя, осуждать не приходится, ибо с какою иною силою мог он ее связать в XV веке». Наконец (места мало, а так можно было бы продолжать в таком духе еще долго), историк и богослов прот. Георгий Флоровский в «Путях русского богословия» пишет: « Всего труднее понять преподобного Иосифа и его правду, которая так потускнела от малодушия и податливости его преемников. Но правда здесь была. Это была правда социального служения. Иосиф был прежде всего исповедником и властным проповедником строгого общежития. Он был суров и резок, но больше всего к самому себе. Все мировоззрение преподобного Иосифа определяется идеей социального служения и призвания Церкви. Идеал Иосифа, это своего рода хождение в народ. И потребность в этом была велика в его время, — и нравственные устои в народе были не крепки, и тягота жизни скорее сверх сил. Своеобразие Иосифа в том, что и саму монашескую жизнь он рассматривал и переживал, как некое социальное тягло, как особого рода религиозно-земскую службу. В его «общежительном» идеале много новых не византийских черт. Неточно сказать, что внешний устав или обряд жизни заслоняет у него внутреннее делание. Но самое молитвенное делание у него изнутри подчиняется социальному служению, деланию справедливости и милосердия. Самого Иосифа всего меньше можно назвать потаковником. И никак не повинен сам он в равнодушии или в невнимании к ближним. Он был великим благотворителем, «немощным спострадатель», и монастырские «села» защищал он именно из этих филантропических и социальных побуждений. Ведь «села» он принимает от владущих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. И не только от страха, и не только из чувства долга, но именно из милосердия Иосиф благотворит, и обращает свою обитель то в сиропитальницу, то в странноприемный дом, и учреждает «божедомье» в погребение странным. Самого царя Иосиф включает в ту же систему Божия тягла, — и Царь подзаконен, и только в пределах Закона Божия и заповедей обладает он своей властью. А неправедному или «строптивому» Царю вовсе и не подобает повиноваться, он в сущности даже и не царь, — «таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, а мучитель». Здесь Иосиф почти что соприкасается с монархомахами ». |
| — Ну а когда там отшельники появились, откуда они взялись, неизвестно? Иван Александрович немного замялся. — Попадалась мне в руки одна брошюра, да что-то она мне подозрительна. Там было сказано, что это старообрядцы, выходцы из Соловков, которым удалось уйти оттуда после «Соловецкого сиденья». Помните, так называли осаду Соловков войском царя Алексея Михайловича. Монастырем тогда самые заядлые старообрядцы владели и долго от царских войск отбивались, а после взятия монастыря часть их будто бы пришла сюда. Только я думаю, не сами ли старообрядцы эту брошюру написали, не их ли это измышление? — Возможно. Если бы отшельники были такие ярые старообрядцы, они непременно влияли бы на окрестные села, и там старообрядчество было бы особенно крепко, а этого незаметно. Наоборот, их там, пожалуй, меньше, чем в других местах, например, у нас на Чагре… — А может быть, началось со старообрядцев, а кончилось православными, как в монастырях по Иргизу? — предположил Иван Александрович. — Может быть, и так. Отец Сергий задумчиво прошелся по комнате и остановился перед собеседником. — Вы вскоре не собираетесь туда? Захватите меня с собой! — попросил он. — С удовольствием, когда вам угодно. — Иван Александрович весь просиял, так ему приятно было, что батюшка заинтересовался почитаемым им местом. — Я давно подумываю, да как-то все не удается… Так… Вы сейчас служите, значит, будущая неделя у вас свободна… Может быть, тогда и пойдем? — Что же. На будущей, так на будущей! Если Бог велит, сходим, — с удовольствием согласился отец Сергий. Авилкин дол находился в сорока пяти — пятидесяти километрах от Пугачева, недалеко от сел Ивановка и Ивантеевка. Маленькая церковка Авилкина дола была приписана к ивантеевскому храму, где настоятельствовал отец Анисим Пряхин, брат самарского миссионера отца Сергия Пряхина. Наши паломники решили зайти к нему, взять хранившиеся в церкви антиминсы и сосуды, чтобы отслужить литургию. Отец Анисим приветливо встретил гостей, а на вопрос отца Сергия о старцах ответил: «Неизвестно, есть ли там подвижники, но место это свято уже потому, что полито молитвенными слезами десятков, а может быть, и сотен тысяч верующих». |
| Вот как устроила премудрость Божия! Водою мы омываемся от нечистоты телесной, и вода в святом Таинстве крещения есть символ и средство как очищения души верующего от скверны греховной, так и нового рождения в жизнь вечную в чистоте праведности. – Вода сама собою представляется нам как бы имеющею жизнь, и когда мы любуемся какою-нибудь местностью, то невольно говорим: как этот ручей, река или озеро оживляет вид! И дйствительно: без нее не может ни начинаться, ни продолжаться жизнь: зерно, положенное в сухую землю, не даст ростка, растение в высохшей почве вянет и блекнет, а как только будет полито, сейчас же оживляется. Животное и человек, не имея возможности утолить жажду, умирает. Жизнь человека ленивого, нерадивого и порочного мы сравниваем с болотом зловонным и вредоносным, а жизнь человека деятельного и добродетельного с рекою, катящею чистую воду, оплодотворяющею и обогащающею прибрежные области. И Господь Иисус Христос Жизнеподателя – Духа истины называл источником воды, текущей в жизнь вечную ( Ин.4:14 ) и возглашал: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой ( Ин.7:37–38 ). Как для жизни земной, стихийной, необходима вода, так для жизни духовной, небесной, необходим Дух истины. И как все, имеющее жизнь стихийную, жаждет воды, так и душа наша жаждет истины. И Сама Истина предлагает душам нашим живую воду в таком же изобилии, как и воду стихийную. Реки этой живой воды истекли из уст вдохновенных Пророков и Апостолов, протекли по всему лицу земному и составили неизмеримый и неисчерпаемый океан истины – Св. Писание. Из этого океана Св. Церковь извлекает живую воду и дождит ею на всех верующих и утоляет жажду душ их. He напрасно Дух Божий в начале творения носился над водою ( Быт.1:2 ), как повествует св. Моисей. Он влил в нее источники жизни и вот доселе глас Божий гремит над водами многими, возвещая неприступную славу Жизнедавца и святые законы Его. Этот глас всегда слышали внимательные к делам Божиим люди и вот в самой древней из книг мы видим, что Иов, когда начинал уже изнемогать под бременем постигших его бедствий, был вразумлен таким глаголом Божиим: |
| Зосима огорчился : «Вы бы их хоть от пыли чем-нибудь прикрыли. Ведь это большая святыня». На что Ольга сказала : - «Я хоть и хранительница этого музея, но знаю, что миряне не могут прикасаться к антиминсу. И не у кого было брать благословения». Зосима взял один из антиминсов, который и послужил в качестве престола при совершении литургии. Поскольку обещанного семинаристом вина не было, пришлось воспользоваться ординарным кагором, взятым на всякий случай для приготовления запивки. Качество его было неважное, да оно еще и забродило. Но это выяснилось только тогда, когда стали причащаться. Просфор не было. Купили ржаной серового цвета хлеб. Другого хлеба на Соловках не нашлось. Поскольку не было престола, пришлось освятить канцелярский стол «аки сам престол». Все священные сосуды были осквернены. Нужно было прочесть соответствующие молитвы и освятить воду, чтобы их освятить. Да еще нужно было исповедовать людей. А пришли 50 человек вместо обещанных нескольких. Зосима подумал, что при таком количестве людей никакая тайна не может сохраниться, и он непременно попадет в тюрьму. Шутка ли: причастить 50 человек за тайным богослужением, в Соловецком концлагере! Да еще и при пособничестве должностных лиц этого музея. Это же злостное антисоветское действие. Помимо этого было еще чисто церковное нарушение: богослужение на территории другого епископа, должно совершаться только с ведома и по разрешению этого епископа. В то время епископом архангельским был владыка Исидор. Зосима не мог его посетить и испросить его благословения. Да, если бы и мог, то никогда бы его не получил. Церковь была не свободна. Архиерей не имел права давать такие разрешения. На все приготовления и исповедь потребовалось не менее трех или даже четырех часов. И вот началась служба с пением и чтением по книгам хранившимся в музее. Через несколько минут Зосима подумал, что долго не выдержит такого мучительного испытания. Он никогда в жизни не слышал подобного разноголосия и душераздирающих жалобных воплей. Он, подумал, что так, должно быть, в аду звучат стоны грешников. Вот, задумывал великое дело, а получилось нечто, очень похожее на бесчиние. И действенна ли эта служба?! Но вскоре подумал, что Господь не спросит с них строго. Ведь эти люди с риском лишиться работы, а вместе с ней и жилья, пришли, чтобы восславить Господа и соединиться с ним в таинстве причастия. А то, что вместо славословия раздаются стоны, их ли вина?! Почти все они пришли на церковную службу в первый раз в жизни. В первый раз произносят славянские глаголы, и голоса их дрожат от чрезвычайного старания и волнения. Да и место это не для стройного пения. До партеса ли, когда все кругом полито кровью! Даже поручи, в которых он служит… |
| И начал черпать, да все по полному ведру, а я в бочку сливаю. Налили полную бочку, я и поехал. Отец меня еще не ждал, удивился, спрашивает: «Ты это что так скоро?» — Мне, говорю, монах помог. — Какой монах? Где? Ты у него хоть благословился? — А я и не догадался. Бросил отец работу, подхватил меня, да к колодцу, думал, не застанет ли монаха. Нет, ушел. Заглянули в колодец, а он полон, даже через края вода переливается. Ну а после этого случая больше никто их не видел, ни я, ни другие. Утром отец Сергий отслужил литургию, потом побродили по лесу, теснившемуся по склонам дола. Лес был высокий, но площадь занимал небольшую, и уж, конечно, каждый его уголок, каждое мало-мальски подозрительное место было многократно и безуспешно исследовано прежними богомольцами. На опыте подтверждались слова отца Анисима: «Неизвестно, есть ли здесь подвижники, но место это свято уже потому, что полито молитвенными слезами десятков, а может быть, и сотен тысяч верующих». С таким выводом отец Сергий и вернулся домой. Глава 15. Ищущий находит Наконец-то отец Сергий нашел то, что искал, — место, с которого чтение было отчетливо слышно по всему собору! Это получилось не сразу. Уже он постепенно завоевал авторитет на клиросе, уже по его настоянию стали петь больше стихир. Следуя своему правилу: нельзя настаивать только на своем, как нам хочется своих напевов, так и другим хочется своих, — он добился, чтобы ирмосы по двунадесятым праздникам исполнялись по два раза — постные и простым напевом. Хоть с трудом, но всего этого удалось достигнуть, а чтение по-прежнему оставалось неразборчивым. Между тем оказалось, что вопрос этот был уже решен в свое время, и решен удивительно просто. Как-то отец Сергий обратил внимание, что на средней колонне, отделяющей правый придел от центральной части собора, на ее грани, обращенной к алтарю и центру храма, укреплена массивная откидная доска. Старожилы вспомнили, что с возвышения, получавшегося, когда доску откидывали, священники раньше говорили проповеди, чтобы их было лучше слышно. Для этой цели место оказалось ненужным, так как проповедник стоял лицом к народу, и его было достаточно хорошо слышно и с амвона. А если перевести сюда чтецов с клироса? В одну из суббот отец Сергий сам прочитал с нового места канон и спросил мнения людей, стоявших в разных углах храма; в другой раз, уже в будни, попросил почитать Михаила Васильевича, заявившего себя горячим сторонником новой идеи, а сам слушал, переходя то на одну, то на другую сторону. Слышимость оказалась гораздо лучше обычной. Казалось, теперь оставалось сделать немного — указать на новое место чтецам, которые должны обрадоваться такой находке… Но не тут-то было! Чтецы не хотели идти туда. Они выслушивали доводы отца Сергия, соглашались, что с нового места звук не рассеивается, а выходить туда отказывались. |
| Нужно обратить внимание на то, что слова эти Иисус Христос произнес " громким голосом " . Молитвенное общение, с Отцом этого не требовало (Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня (Ин. 11, 41-42)). Слова Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? были произнесены для народа, стоявшего на Голгофе. Этим прямым обращением к Священному Писанию, пророчески предизображавшему крестные страдания Мессии, Иисус с Креста хотел в последний раз наполнить людям о своем спасительном деле, на которое послал Его Отец. Преодолевая только человеческое понимание крестных мук Иисуса важно удержаться и от другой крайности и не умалять страданий нашего Спасителя. Воплотившийся Бог испытал на Кресте все мучения человеческой плоти. Страдания вочеловечившегося Господа усугублялись еще тем, что Он, хотя принял человеческую природу, но был лишен всякого греха. Смерть же есть следствие греха. Человек был сотворен бессмертным, и смерть вошла в человеческую жизнь вместе с грехом. Для Богочеловека, свободного от греха, она была совершенно противоестественной. С этим связана и великая скорбь Иисуса Христа в Гефсиманском саду и Его моление о чаше. Голгофские страдания Иисуса Христа, нераздельно соединившего Свое Божество с человеческой природой, не закончились в тот вечер, когда наступила Его смерть, сопровождавшаяся великими знамениями. Согрешая и творя беззакония, люди продолжают распинать Христа. В этом убеждает двухтысячелетний опыт Церкви, Достаточно вспомнить, при каких обстоятельствах возник на Анзерском острове Голгофо-Распятский скит Соловецкого монастыря. Там подвизался иеромонах Иов (в схиме - Иисус). В среду 18 июня 1710 года он вышел из Свято-Троицкого Анзерского скита и отправился к иеродиакону Паисию, проходившему на этом же острове подвиг пустынничества. Преподобный Иов остался у него на ночь и встал на молитву. В полночь, утрудившись, он сел и в это время увидел в келье необычный свет и в сиянии славы Божию Матерь, а вместе с Нею преподобного Елеазара Анзерского. Царица Небесная показала на гору, у подножия которой была келья, и сказала: " Эта гора отныне называется вторая Голгофа " . Когда видение закончилось, с высоты раздался другой голос: " Освяти гору Голгофу и поставь крест " . Преподобный Иов вместе с учениками 29 июня 1710 года освятили гору и воздвигли на ней крест. Пророчество точно исполнилось через двести с лишним лет, когда возник Соловецкий лагерь особого назначения и место это было обильно полито кровью замученных там священнослужителей и простых верующих людей. |
|
|
