| «Собрание» — классический в этом смысле текст: Русское Царство есть царство антихриста (говоря языком библейской апокалиптики — есть «Рим» и «Вавилон»): такова «русская идея»: российское государство как предельное зло; таково «русское народное богословие»: и официальная Церковь — часть предельного антихристова зла: «благодать взята на небо». Древнерусская тео-полито-логия успела сказать свое слово о «модерне», о «новом времени», о «Просвещении»: богооставленность, нет Церкви, нет истинного священства, нет истинных таинств, нет благодати: абсолютизм, империя, крепостничество, рабство: триумф власти-насилия теологически схватывается как безблагодатность. Российская Империя (c пожранной/ассимилированной ею Русской Церковью) есть антихрист. Отметим, что не-никонианское, не-царское русское православие свое сопротивление власти основывает именно на учении преподобного Иосифа: «старообрядчество» — это иосифлянство (и в своем активном хозяйствовании тоже, как и в протесте против властей, как и в активной социальной политике). И еще один миф: «народ-быдло-идиоты сошел с ума по поводу обряда» и т. п., а на самом на деле вот что было: самые смелые, самые честные, самые образованные (!) русские христиане ушли в «раскол»; на деле речь шла не об обряде — не более чем в раннем христианстве речь шла о «идоложертвенном», в гусизме — о «чаше» и т. п. Прот. Г. Флоровский писал: « Совсем не «обряд», но «Антихрист» есть тема и тайна русского Раскола. Раскол можно назвать социально-апокалиптической утопией…» «Тема раскола не «старый обряд», но Царствие…» «Это были скорее экстатики, или одержимые, не педанты…» «Раскол есть вспышка социально-политического неприятия и противодействия, есть социальное движение — но именно из религиозного самочувствия». «Мечта раскола была о здешнем Граде, о граде земном, — теократическая утопия, теократический хилиазм ». «Утверждается учение о «мысленном» или духовном Антихристе. Антихрист уже пришел и властвует, но невидимо. Видимого пришествия и впредь не будет. |
| Нельзя забывать и тот важнейший для нас, православных христиан, факт, что все, без исключения, святые угодники Божии и подвижники благочестия, когда-либо высказывавшиеся по «украинскому» вопросу, всегда выступали не только категорически против отделения Церкви на Украине от РПЦ, но и против самого разделения двух единокровных и единоверных народов, неразрывно связанных единой церковной и цивилизационной миссией. В этом контексте сразу можно вспомнить святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России, сщмч. Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, сщмч. Прокопия, архиепископа Одесского и Херсонского, прп Кукшу Одесского, прп. Лаврентия Черниговского, почитаемого всем православным Донбассом схиархимандрита Зосиму (Сокура), блаженной памяти митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева), выдающегося богослова и старца Русской Зарубежной Церкви архимандрита Константина (Зайцева). Единство РПЦ обильно полито кровью новомучеников и исповедников Российских, память которых мы недавно совершали. А ведь согласие святых это уже явный глас Божий, часть Священного Предания. С точки зрения церковно-практической автокефалия УПЦ принесет только беду и новые нестроения. Вместо «единой Поместной Церкви» тело Украинского Православия будет разодрано на множество мелких лоскутов, что приведет к полной потере украинским народом православной идентичности. Большая часть приходов выразит законное желание сохранить исконное каноническое устройство и остаться под омофором Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Вновь созданную «автокефальную» УПЦ, волю которой уже раз удалось переломить через колено, заставят пойти и на следующее требование власти объединение с раскольниками. Такое искусственное объединение не сможет продержаться вечно и неминуемо следует ожидать распада «единой Поместной» на несколько церквей. Румынская Церковь уже заявила об открытии своих епархий на территории Украины. Ее пока удается сдержать, благодаря мощи и весу Московского Патриархата в православном мире. |
| И здесь мы подходим к весьма важной проблеме. Возьмем нашу историю. Тысячу лет прожила Святая Русь – и когда у нас был самый взлет духовной жизни? В какой век было больше всего святых, когда у нас была самая великая архитектура, самая великая живопись, самая великая музыка? В конце четырнадцатого – начале пятнадцатого века. А что в это время происходило в государстве? Полное разорение: князья между собой дерутся и еще призывают на помощь татар; постоянная междоусобица, храмы разоряют, дань берут, людей убивают, кровь течет рекой. Страшные времена. Спрашивается, как же так? Татаро-монгольское иго, жуткие исторические катаклизмы – а здесь красота духовная, причем высочайшего качества, высочайшего духовного совершенства. Оказывается, существует закон: чем больше угнетена материальная и душевная сфера жизни, тем больше расцветает духовная. Это естественно. Возьмем огород: чем больше мы будем полоть сорняки, тем лучше будет расти доброе семя. Поскольку у человека сильно развита плотская и душевная сфера, это мешает жизни духовной. А когда все в тяжелом зажиме и полито кровью, то духовная жизнь расцветает лучше. Поэтому двадцатый век, когда душевная и материальная жизнь была зажата, и дал самое большее количество святых, чем за всю предыдущую историю. Вот на Западе никто никого не гоняет, никого не сажают, а люди в церковь не ходят. Почему? А потому, что материальная сфера в высшей степени развита. Душевная тоже – всего полно, пожалуйста: какие хочешь фильмы смотри, какие хочешь книги читай, на любых языках; куда хочешь поезжай, музыку слушай любую. Абсолютно все доступно. И причем люди почти не страдают благодаря прекрасно развитой медицине. Все бы это хорошо, благо для тела и благо для души, но человек живет на земле временно. Сколько бы ты благ душевных и телесных ни получал, умирать все равно придется. Можно уехать в Эквадор, там, говорят, люди до ста лет живут и больше, есть такое селение. Богатые японцы так и делают, покупают там себе имения, а своими финансовыми империями управляют оттуда. Хотят подольше пожить. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Кино: перезагрузка богословием Сборник текстов Андрея Кураева о современном кино, театре и культуре. Большая часть, как явствует из названия, посвящена кино, и более того — современному и даже «массовому». Такие фильмы как «Матрица», «Брат», «Страсти Христовы», «Титаник» отец Андрей Кураев анализирует с православных позиций. По мимо, самих размышлений, содержащихся в этом сборнике, «Кино: перезагрузка богословием » важна тем, что живым примером доказало, что такие области как культура (живая культура, а не «музейная») открыты Православию (или Православие открыто им) — возможность, которую пытаются отрицать как и противники Церкви, так и некоторые верующие. В сборник Кураева «Кино: перезагрузка богословием» вошли статьи: Фильм «Матрица» как повод для разговора о религиозной философии (Лекция) Фильм о «Титанике»: взгляд богослова Данила Багров — герой нашего времени? Страсти вокруг «Страстей» Фильм «Последнее искушение Христа» показан. Какие уроки? Культура как жемчужина Церковь и театр (интервью журналу «Театр») Кураев Андрей Кино: перезагрузка богословием Фильм «Матрица» как повод для разговора о религиозной философии (Лекция) Обычно голливудские фильмы состоят из драк, погонь и любовных сцен. Вычисти их с киноленты — и в памяти кинозрителя останется черная дыра. Но в случае с «Матрицей» дело обстоит совсем не так. Если продраться сквозь подростковую попсу, которой обильно полито все пространство фильма, то в нем начнет проступать вполне отчетливый философский сюжет. Для тех, кто не знаком с этим фильмом, напомню его сюжетный зачин. Где-то в Американии живет себе молодой человек. Все у мистера Андерсона хорошо — друзья, жилье, работа, даже есть левый приработок … И вдруг к нему обращаются по другому имени: «Нео, проснись! Матрица имеет тебя!». Он просыпается. И обнаруживает, что вся, буквально вся его жизнь была сном. Причем этот сон не приснился ему, а был ему «приснит». Нет у него ни машины, ни любимой женщины, ни работы. Он вообще никуда не ходит по большому городу Нью-Йорку. Он всю жизнь пролежал в ванной с каким-то физиологическим раствором. |
| Посмотри на дела свои, душа моя, и ужаснись – помнишь, как отказался ты идти в больницу просто потому, что там – страшно? Потому, что полубезумные от боли люди, там находящиеся, всё твердили: «домой, домой, домой...»? Посмотри на дела свои, душа моя, и ужаснись – ведь ты даже не помнишь имен тех десятков несчастных, изуродованных детей с негнущимися руками, ногами, спинками, у которых живыми были только глаза, детей, которых крестили тогда, в начале 90-х, в детдоме для младенцев-«отказников»... Помнишь муравьев, которые ползали по их бритым, измазанным зеленкой головкам?.. И помнишь ли женщин, которые почти задаром ухаживали за этими детьми? Посмотри на дела свои, душа моя, и ужаснись – найдешь ли ты что-нибудь, что осмелишься принести Господу и Богу своему как сердечный дар? Вознес ли я пред Божиим Престолом жертву чистую? И что могло бы быть такой жертвой, как не жизнь моя непорочная? Посмотри на жизнь свою, душа моя, и плачь: откуда взять тебе эту чистую жертву? Из гордыни ли, которой полон мир, и ты – вместе с ним? Из лицемерия, которое люди сделали главным принципом своей жизни, и ты – вместе с ними? Из жестокости, которую так настойчиво диктует настоящий век, – так настойчиво, что человек уже становится вроде бы и ненужным, если не приносит прибыли? Настолько ненужным, что ему готовы уже определить «срок дожития», да еще и принять все меры, чтобы «дожитие» это было бы как можно короче?! Но ведь сердце твое от этого не рвется... Плачь, плачь, душа моя, потому что, как сказал святитель Игнатий (Брянчанинов) , то, что слезами не полито, – не взойдет 121 . Не уставай поливать – ведь и сухой пенёк, по воле Божией, может дать живой росток... Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Яко Каин и мы, душе окаянная, всех Содетелю деяния скверная, и жертву порочную, и непотребное житие принесохом вкупе: темже и осудихомся. «Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его» ( Быт.4:3–5 ). |
| Нельзя забывать и тот важнейший для нас, православных христиан, факт, что все, без исключения, святые угодники Божии и подвижники благочестия, когда-либо высказывавшиеся по «украинскому» вопросу, всегда выступали не только категорически против отделения Церкви на Украине от РПЦ, но и против самого разделения двух единокровных и единоверных народов, неразрывно связанных единой церковной и цивилизационной миссией. В этом контексте сразу можно вспомнить свт. Тихона, Патриарха Московского и всея России, сщмч. Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, сщмч. Прокопия, архиепископа Одесского и Херсонского, прп Кукшу Одесского, прп Лаврентия Черниговского, почитаемого всем православным Донбассом схиархимандрита Зосиму (Сокура), блаженной памяти митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева), выдающегося богослова и старца Русской Зарубежной Церкви архимандрита Константина (Зайцева). Единство РПЦ обильно полито кровью Новомучеников и Исповедников Российских, память которых мы недавно совершали. А ведь согласие святых – это уже явный глас Божий, часть Священного Предания. С точки зрения церковно-практической автокефалия УПЦ принесёт только беду и новые нестроения. Вместо «единой Поместной Церкви» тело Украинского Православия будет разодрано на множество мелких лоскутов, что приведёт к полной потере украинским народом православной идентичности. Большая часть приходов выразит законное желание сохранить исконное каноническое устройство и остаться под омофором Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Вновь созданную «автокефальную» УПЦ, волю которой уже раз удалось переломить через колено, заставят пойти и на следующее требование власти – объединение с раскольниками. Такое искусственное объединение не сможет продержаться вечно и неминуемо следует ожидать распада «единой Поместной» на несколько церквей. Румынская Церковь уже заявила об открытии своих епархий на территории Украины. Её пока удаётся сдержать, благодаря мощи и весу Московского Патриархата в православном мире. |
| Но это не значит, что придумали его на досуге пара монахов за бутылкой кагора. Как говорят инструкторы по вождению автомобиля, на каждом месте, где стоит дорожный знак, произошла авария. Место установки каждого знака полито кровью, поэтому необходимо соблюдать правила дорожного движения, чтобы не пролилась новая кровь. Правила, установленные Церковью, так же важны, как и правила дорожного движения. Отцы, составившие их, просто поделились своим опытом, объяснили, что соблюдая это – будешь иметь больше шансов на выживание. Вот как пишет выдающийся литургист XX века святитель Афанасий (Сахаров) : «Всё то, что заключается в Типиконе и богослужебных книгах, в большинстве является плодом иногда целожизненных молитвенных подвигов лучших сынов Церкви, великих угодников Божиих, неусыпных молитвенников, для которых молитва составляла всё в жизни, которые за молитвой забывали о пище, о сне, об окружающих врагах и мучителях, которые свое богослужение и молитвенное правило оканчивали в засыпаемых катакомбах, в подожженных со всех сторон храмах, на пути к месту казни… Сии святые делатели молитвы опытно познавали, как легче и прямее достигнуть спасительнейших и сладостнейших плодов молитвы… Так слагался наш Церковный Устав, который наши старые русские книжники не без основания называли “Книгой богодухновенной”». Отцы Первого Вселенского собора Посмотрите на участников святых Соборов, на которых не только утверждались догматы веры, но и принимались дисциплинарные правила, следовать которым мы стремимся и сейчас. Кто там заседал? Живые чудотворцы, исповедники, общепризнанные праведники. Так, на I Вселенском Соборе присутствовали святитель Спиридон Тримифунтский, святитель Николай Мирликийский, святитель Афанасий Великий, преподобный Павел Неокесарийский, святой равноапостольный Константин Великий и другие святые отцы. И так было всегда. Просвещенные Духом Святым, эти отцы изрекали поучения не от себя и не от своего знания, но руководствовались волей Божией. Ныне же все мы – образованные и эрудированные, но вот кто же из нас может похвастаться тем, что знает волю Божию? Святитель Спиридон Тримифунтский на Соборе в удостоверение своей правоты сотворил чудо, а как же мы? |
| Святые Борис и Глеб, первые русские святые (Ольгу, Владимира и др. стали почитать много позже), освятившие начало христианства на Руси, были сыновьями крестителя Руси Владимира, отказавшимися участвовать в жестоких, братоубийственных играх за власть их современников: они предпочли умереть. Сейчас может удивить их «пассивность» в политической борьбе: почему они не «сопротивлялись злу силой»? Но такова вера Христова: христианину должно отречься мира. Подвиг братьев-князей не в «пассивности», но напротив — в радикальной, активной, скандальной политике не-насилия: легче было бы подлинно-пассивно действовать по мирской логике насилия-борьбы, а не прикладывая огромное усилие поступить («пассивно») вопреки ей, уничтожая ее — собой. Наши предки в подвиге Бориса и Глеба нашли для себя непосредственный пример этого отречения, который, несмотря на все дальнейшие «компромиссы» Русской Церкви навсегда светил русским христианам как пример — или как укор: характерный радикализм первых христиан — ведь Борис и Глеб как раз «первые христиане», «первое христианское поколение» для Руси: русское первохристианство, как бы наш «Новый Завет». Этот же подлинно христианский радикализм свойственен и отцу князей-страстотерпцев — Владимиру с его попытками евангелизировать всю общественную жизнь по образцу общины, описанной в книге Деяний, которого лишь епископы (достаточно традиционные, чтобы не быть «радикалами») отговорили от отмены смертной казни (как гласят, во всяком случае, древнерусские тексты). На Руси Бориса и Глеба чтили без всякой официальной канонизации, в Константинополе не понимали подвига страстотерпцев и сдались лишь после долгого давления русских: так, собственно, и появился особый чин «страстотерпцев» — не мучеников за Христа в строгом смысле, но праведников, принявших на себя вольное, невинное страдание. Страстотерпчество, вольная, невинная смерть, лишь бы не совершать зла — древнерусский вклад в агиографию. Характерно, что князья Борис и Глеб не были какими-то «мироотрицателями»: «Сказание и страдание и похвала» как раз показывает их жизнелюбие, молодость, явное, откровенное нежелание умирать, желание жить (совершенно слезные и гениальные места посвящены этому в «Сказании») — но не ценой братоубийства, не ценой участия насилии. |
| Повторим, историческая память (точнее: либеральный миф XIX в. и — тот же самый! — консервативный миф XXI в.) ужасно несправедлива к преподобному Иосифу. Напомним только несколько фактов: в большей части эпизодов своей жизни Иосиф был «фрондой», оппонентом властей — в отличие от нестяжателей и жидовствующих — движений, которые как раз выражали интересы властей; он уходит из возглавляемого им (после смерти преподобного Пафнутия) Боровского монастыря из-за несогласия с государем (и страха перед ним), который «продает, бьет, отдает в холопы» монастырских крестьян; он принимает в монастырь беглых холопов; он доказывает аристократии, что всякий человек свободен, коль скоро лично и за себя будет отвечать на Суде (эсхатологическое равенство как аргумент в пользу социального равенства и личной свободы) — в частности проповедует аристократии гуманное/христианское отношении к низшим им социально людям; он защищает в теории и проводит на практике строгое, полное равенство, общность собственности, равную обязательность труда — в своем монастыре, который становится духовным, культурным, экономическим, социальным центром всей «волоцкой страны», стержнем огромной, развитой социальной системы (запаса на случай голода, помощи бездомным и нищим, похорон и поминовения «заложных покойников» и т. д. и т. п.): строгий «коммунизм» (киновия — «общая жизнь», коммуна) как духовный/хозяйственный центр всего социума — вот что такое на самом деле иосифлянство, но ни в коем случае не «сращение с властью»: а прямо наоборот, коль скоро «жидовствующие» (главные оппоненты Иосифа) — это ведь та самая «власть» и есть; и в этом смысле апология казней жидовствующих — играет особым светом… Хотя отметим все же, что казни еретиков — нехарактерная для православия вещь, не традиционная; не зря Геннадий Новгородский апеллирует к опыту испанской инквизации как примеру («передовой западный опыт»!); таким же образом и защита монастырского землевладения — а против кого Иосиф его защищал? — против той же самой «власти», которая ведь и хотела «секуляризировать» церковные земли. Т.е., два главных предмета критики Иосифа (апология казней и апология монастырского землевладения) не только не говорят о его какой-то особенно государственическом/монархическом и т.п. позиции, но прямо наоборот. |
| « Серапион архиепископ говорит: «Волен государь, хочет грабит, хочет жалует». А то забыл, что говорит Божественное Писание: если не судите по правде, если не по воле Божией живете, но уповаете на ложь и желаете расхищать имущество (других людей), – то за это скоро и страшно на вас придет погибель … Как царица Иезавель захотела похитить незаконно виноград Науфея – за это предал ее Бог псам на корм… Как царь Ровоам захотел отнимать имения у живших в Иерусалиме людей – так с царством и жизнь потерял. Такое осуждение (от Бога) бывает тем, кто простых людей обижает ». Так что по учению Иосифа Волоцкого — ставшего символом «консерватизма», как видим, по недоразумению — не только можно, но и нужно не подчиняться неправедным властям. Несправедливому правителю — нельзя (!) повиноваться: теология сопротивления. Иосифу не повезло и в его тео-социо-логии: он-де защитник «богатой Церкви» и пр. Между тем выдающийся историк и богослов прот. Иоанн Мейендорф в статье «Церковь, общество, культура в православном церковном Предании» пишет по этому поводу: «В споре противостояли друг другу «стяжатели» и «нестяжатели», две монашеские и церковные группы, одинаково преданные идее важности христианской миссии по отношению к обществу, но стоявшие за различные формы христианской деятельности и свидетельства. «Стяжатели», возглавлявшиеся прп. Иосифом Волоцким (1440–1515), явились убежденными защитниками идеалов византийского теократического общества: они защищали право Церкви, и особенно монастырей, владеть большим богатством, которое предназначалось для социальной деятельности: больниц, школ и других форм общественного благосостояния. Общественное служение Церкви понималось ими как сущность самой природы христианства. Они не страшились духовной уязвимости богатой Церкви. Они верили в будущее «святой Руси», в благонамеренность московских царей, в возможность обеспечить свободное развитие Церкви, независимой от государственной опеки и насилия и способной использовать свои богатства лишь на благие дела» . |
|
|
