| Вышенский затворник оговаривался, что это только один из примеров возможного «перетолкования» нашей повседневности, благодаря которому мы можем выработать в себе навык постоянного богомыслия. За более подробными примерами он рекомендовал своему адресату обратиться к писаниям святителя Тихона Задонского . Между тем, нам важен сам принцип, изложенный в приведенной цитате: «всякая вещь может порождать духовные мысли» 3 . Зная его, мы лучше поймем молитвенные дневники монахини Игнатии, ее поиск новых духовных оттенков в череде событий, ее внимание к самым скромным зрительным образам. Так аскетические практики молитвенного чтения, непрестанного богомыслия, исповедания помыслов входят в текст ее произведений, выступают побудительными мотивами их появления, определяют их стиль. Можно сказать, что творчество монахини Игнатии – это проекция зосимовской духовной традиции в область культуры, и как опыт такой проекции оно представляет немалый интерес. Тематика дневников-размышлений монахини Игнатии, определявшаяся тем предметом, на который ее размышления были направлены, достаточно разнообразна. Здесь и жизнь Церкви, ее история, те события церковной жизни, свидетелем которых был автор, и действия Промысла Божия в современном мире и в жизни современного человека, казалось бы, окончательно покинутого благодатью. Иногда монахиня Игнатия по прошествии времени возвращается к однажды уже освещенной теме и пишет о ней более глубоко или в ином ракурсе. В качестве примера такого возвращения можно привести упомянутые книги о старчестве, которые разделяет сорокалетний временной промежуток, или книгу «Летопись» (1952), в которой автор заново – после того, как семью годами ранее уже была написана его биография, – осмысляет жизненный путь и наследие своего духовного отца через судьбу созданной им монашеской общины 4 . Вместе с тем с течением времени и углублялся навык литературного перетолкования повседневности. Представляется, что наиболее зрелые свои произведения (а всего их более сорока) монахиня Игнатия написала в 1970–1980-е годы. В этот период были написаны и книги «Божественная Литургия» и «Круг богородичный». |
| Эпоха гонений ХХ века ещё более последовательно возвращает русскую аскетическую письменность к изначальному, базовому жанру восточно-христианской монашеской литературы — к апофтегме, к изречению наставника. Механизм этого процесса я покажу на примере архива тайных монашеских общин Высоко-Петровского монастыря в Москве. Начало этим общинам было положено осенью 1923 г., когда в монастыре стали служить несколько духовников закрытой весной того же года Свято-Смоленской Зосимовой пустыни — известного в начале ХХ века центра старчества. Уже через несколько лет, во второй половине 1920-х гг. вокруг этих духовных наставников стали складываться несколько тайных монашеских общин, состоявших как из юношей, так и из девушек. По нашим подсчётам, в начале 1930-х гг. общее число тайных петровских пострижеников достигало 170–200 человек, и это была крупнейшая из известных нам сейчас нелегальная монашеская община. В 1935 г. большая часть зосимовских отцов была репрессирована, но основанные ими общины продолжали существовать по крайней мере до 1959 г., когда в Петушках скончался последний зосимовский старец, архимандрит Исидор (Скачков), а отдельные члены этих общин дожили до наших дней 6 . В Высоко-Петровских общинах имела место довольно интенсивная литературная деятельность, о чём нам позволяют судить сохранившиеся материалы девяти личных архивов тайных монахинь и прихожанок Высоко-Петровского монастыря. Общий объём этих архивов превышает две тысячи листов, из которых более половины приходится на рукописи различного содержания, а остальное — на материалы самиздата и фотографии. Жанровое разнообразие этих материалов очень велико: это проповеди, письма, воспоминания 7 и такие уникальные документы, как ответы на исповедания помыслов. Дело в том, что важной особенностью зосимовской традиции была развитая практика духовного руководства новоначального монаха со стороны более опытного (старчество), выражавшегося, в частности, в ежедневном письменном исповедании помыслов старцу. Под помыслами ( logismTj) восточно-христианская аскетика имеет в виду не только собственно греховные мысли и переживания, но и любые, в том числе — добрые и нейтральные образы, чувства, идеи, появляющиеся на мысленном горизонте подвижника. Все они должны быть принесены на суд духовному руководителю, в чём и состоит суть практики “исповедания помыслов”. Значительную долю Высоко-Петровского архива как раз и составляют ответы зосимовских духовников на такие исповедания своих пострижеников. Именно они и будут в центре нашего внимания, тем более что большая часть этих ответов дошла до нас в виде маргиналий в буквальном смысле слова — заметок на полях и между строк самих записок с исповеданием помыслов. |
| Ничуть не собираясь «бежать из мира», можно ведь признать, что есть у такого бегства своеобразная, неотразимая эстетическая прельстительность… Люди спорят о религиозной или моральной ценности монастырского уединения (кажется, Белинский охарактеризовал его как «чудовищный эгоизм» – с обычной своей нетерпимостью, мешавшей ему понять многое из того, что по природным своим данным он понять и должен был бы, и мог бы). Споры и разногласия неизбежны, пока умы и души не удалось еще никаким цензорам и опекунам наполнить одним содержанием. Бесспорно, однако, то, что, как поэзия, как поэтический стиль, как поэтический порыв, – это одно из чистейших созданий человеческого духа, в частности духа русского, и стоило, например, Нестерову, с его не Бог весть какими богатыми художественными средствами, на эту сокровищницу набрести, притом в чуждые ей времена, как в ответ возникло волнение глубокое и подлинное. Стоило ему изобразить лес, келью, подвижника и спящего у его ног медведя, как на полотно лег отблеск многовекового вдохновения. Зайцев не случайно написал «Валаам», и написал не так, как мог бы написать записки о какой-либо другой своей поездке. Он сделал то же, что Нестеров, только, пожалуй, искуснее и вкрадчивее. К благолепию иночества, к древнему, незыблемому складу его он подошел как будто с некоторой иронической небрежностью, с напускной рассеянностью, но, кажется, лишь затем, чтобы не отпугнуть читателя, чтобы прикинуться своим, мол, братом-интеллигентом, горожанином, скептиком. Войдя в доверие, «установив контакт», Зайцев развертывает свою панораму и знает, что не поддаться ее очарованию трудно. Есть две линии, две тенденции в восприятии монашества, православия и даже всего христианства; в нашей литературе они, отражены особенно отчетливо в спорах о том, какой из двух представленных в «Братьях Карамазовых» образов глубже и правдивее – благостный, всепрощающий, всепонимающий Зосима или суровый, полуюродивый Ферапонт. Константин Леонтьев , один из тех русских писателей, которые к эстетической стороне православия, к «поэзии» его, были наиболее чувствительны, страстно отстаивал правоту Ферапонта, отвергая, высмеивая, ненавидя – как он умел ненавидеть – «розовое» христианство зосимовского типа. |
| Только в прошлом году, в позапрошлом году прошли суды над Львом Николаевичем Толстым — в Ростове-на-Дону, в Таганроге, в Екатеринбурге — «впаяли» 282-ю статью Уголовного Кодекса РФ за экстремизм, за рецидивизм. Как это возможно — судить столетие спустя величайшего писателя России?! В нашем обществе эти факты не получили ни правовой оценки, ни моральной. Мне кажется, если такая тенденция у нас возобладает, рука сегодняшнего правосудия дотянется и до Достоевского. Ему припомнят, например, что в «Братьях Карамазовых», величайшем романе мировой литературы, показаны и разное христианство, и разная церковность. Есть церковность «ферапонтовская», темная, о которой позже напишет Сергей Иосифович Фудель и назовет Ферапонта «темным двойником Церкви». И есть христианство светлое, идеальное, о котором тосковал Достоевский. Это была его мечта об идеальном христианине — о старце Зосиме. Что делает Ферапонт? Ругается, неистовствует, требует расправы, призывает гнать всех неверных и нечистых. Старец Зосима — хочет миловать, жалеть, желает мира между силами, которые не в состоянии примириться. Он говорит: «Не ненавидьте атеистов, злоучителей и материалистов». Что мы слышим сегодня? И в этом тоже актуальность Достоевского. У нас сегодня почему-то востребована агрессия, жажда расправы, жажда репрессий. Я очень много читаю публицистических текстов на православную тему, и чувствую, как в них растет это зло, растет агрессия. Почему-то в них — жажда столкнуться с несогласными, с теми, кто думает не так, как они, чувствуют, не так, как они. «Зосимовского» православия, «зосимовской» церковности становится все меньше и меньше. Это очень грустно… Кровавый клейстер О Достоевском я пишу уже много лет, каждая моя новая книга о нем, каждый новый поворот развития нашего общества вызывает вопрос: а чем сегодня актуален Достоевский? В связи с романом «Бесы», помню, что мы говорили в девяностых годах о бесах революции, бесах бунта, бесах мятежа. О том, что мы, наконец, от этого избавились, преодолели, наконец, эту бациллу. Мы поняли, что «Бесы» — это история о политическом клейстере, которым хотят помазать революционеров, чтобы они были скреплены одной кровью. Чтобы они составили партийную ячейку, которая затем и вырастет в партию на крови. На крови вырастут все радикальные партии. |
| И над этой «своей» рукописью владыка много работал. Он удалил повторяющиеся сведения, сгруппировал текст отдельных воспоминаний так, чтобы получилось связное повествование. Полученный текст он разделил на главки, дав им названия. Ничего своего владыка сознательно не вносил: он очень бережно подходил к историческому документу. В тексте составленного им жизнеописания встречаются некоторые несоответствия и противоречия (даты, количество детей в семье родителей отца Германа), но митрополит Вениамин не берется исправлять их, устраняя лишь самые явные несоответствия. Духовный писатель исполняет главное: сохраняет и доносит до нас записи, сделанные со слов самого отца Германа. Таким бережным отношением к свидетельству объясняется и нежелание владыки изменять что–либо в повествовании, хотя, на первый взгляд, может показаться, что текст «сыроват», недоработан. Просто у автора – иная Цель... Со страниц жизнеописания звучит голос самого зосимовского подвижника... О прославленном, известном по всей России и даже за ее пределами монастыре – Свято–Введенской Оптиной пустыни – написано достаточно много, и эта литература хорошо известна всем интересующимся. Ина страницах книги владыки Вениамина «Оптина» мы встречаемся с уже знакомыми нам по другим публикациям образами подвижников. Так, в частности, со старцем Анатолием, со скитоначальником отцом Феодосием, с оптинскими скитниками мы уже встречались на страницах книг С. А. Нилуса, с которым, кстати, владыка Вениамин был знаком лично. Что же касается «Оптиной» – записок, построенных на личных воспоминаниях, – то они ни в коей мере не претендуют на всеохватность, но при этом добавляют несколько ярких штрихов к картине, составившейся в нашем сознании под влиянием уже прочитанных материалов и свидетельств. Несомненно также и то, что для митрополита Вениамина центральной фигурой в Оптиной был старец Нектарий, о котором он сохранил самые светлые воспоминания и которого считал одним из своих наставников. Как дар Божий воспринял он встречу с духовной дочерью старцу писательницей–христианкой Надеждой Александровной Павлович. |
| Стань умом в сердце пред лицем Господа и взывай к Нему: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» 12 – то есть внутренним путем достигай сосредоточенности, а не так называемыми «художественными приемами. Не легко это, но без труда ничего не бывает; необходимо подтянуться, привести в молитвенное действие все духовные силы; в частности, нужно ум заставить памятовать о Боге, о Его вездеприсутствии и близости, держаться крепко вниманием в словах молитвы; нужно волю понудить отвергнуть всякое равнодушие, дряблость, холодность, небрежность, беспечность, взять себя хорошенько в руки, не расслабляться, не распускаться, усердствовать и ревновать о своем спасении; нужно, наконец, согреть чувство страхом Божиим, благоговением к величию Божию, любовию, сокрушением о своих грехах и смирением. Многие ссылаются на болезненную рассеянность ума, на слабость воли, испорченность сердца и говорят, будто нужда заставляет прибегать к внешним приемам. Но скажи: испытал ли ты все духовные силы свои, не прельстился ли советами старцев более легким способом достигнуть молитвы и не начал ли ее прямо с «художественного производства»? А может быть, испробовав первое, скоро разочаровался в возможности внутренним путем достигнуть сосредоточенности? Нет, употреби к этому все старание: здесь труд, зато спасительный. Надо помнить, что молитва находится в тесной связи с общим духовным устроением нашим: чем последнее выше и чище, тем и молитва совершенней. А потому, чтобы она укреплялась и струилась в сердце, нужно всемерно заботиться о приобретении добрых качеств души – целомудрия, терпения, безгневия, кротости и им подобных. Будут добродетели – будет и молитва. По степени развития молитва различается так: – устная (язычная), произносимая устами и языком; – умная, при которой, не рассеянные умом и вниманием, мы устремляемся к Богу; смотря по тому, совершаем ли ее громко или же про себя, она носит название «звучной» или «беззвучной»; – сердечная, лучше умно-сердечная – когда происходит соединение ума с сердцем; тут уж бывает глубокая, внутренняя молитва , ибо мы и чувствами тогда находимся с Богом. |
| Запала теперь мне мысль: а что если то время не видать будет, все и жить батюшке? А он ведь временами очень разбаливается. Думаю, тяжело ему так страдать, и мне, видя это, так же нелегко бывает. И хотя, быть может, с моей Стороны это и дерзновенно, прошу Вас, Владыко, как святителя и духовного отца старца по схиме, предоставить исход его воле Божией и свои слова, сказанные ему, ослабить. Батюшка часто старческим лепечущим голосом говорит в тоне прошения: «Отпустите меня, отпустите меня, отпустите». Миленький батюшка, старче, как мне его жалко! Прошу Вашего благословения и святых Ваших молитв за батюшку, меня, грешного, и за всю обитель нашу. У нас пока по молитвам батюшки, Вашим и братии все слава Богу, праздник провели торжественно и спокойно. Мы с моим аввой сидели в келии и никуда не выходили. Прошу еще Вас, Владыко святый, когда Богу угодно будет отпустить батюшку от сей временной жизни, помолитесь, дабы Всемилостивейший Господь принял душу его и упокоил бы со святыми своими в честном нетленном блаженстве. Простите. Смиренный послушник Вашего Преосвященства иеромонах М. Я ответил: Жизнь и смерть каждого человека находится в руках Божиих. Господь – Единый наш Распорядитель. А потому каких-либо запрещений умирать не смел я налагать на старца, а только по любви к нему выразил желание, чтобы он еще пожил. Если же батюшка испрашивает у меня прощения и отпущения в содеянных грехах, то аз, недостойный архиерей, данною мне от Господа властию прощаю и разрешаю игумена Германа от всех его грехов, и сам, в свою очередь, прошу у него прощения. Таким нашим посланием закончилось и второе недоумение, беспокоившее старца в конце жизни. Он умиротворился духом, терпеливо стал ждать смерти, которая скоро и последовала. В период старческой дряхлости волновали отца Германа еще следующие вопросы, за разрешением которых он присылал также к нам с письмом одного из своих учеников. «Имею ли я право, – спрашивал батюшка, – считаться настоятелем, почти уже не принимая участия в делах обительских?» |
| Феодор (Поздеевский , 1876–1937) – архиепископ, духовный сын преподобного Германа Зосимовского . Феодот († 1875) – оптинский иеросхимонах. Феофан Затворник Вышенский (Говоров, † 1894) – святитель. Фекла – крестьянка. Филарет (Дроздов , † 1867) – святитель, митрополит Московский и Коломенский. Филина – монахиня Алексеевского монастыря. Филипп (Колычев, 1507–1569) – святитель, митрополит Московский и всея Руси, чудотворец. Филипп (Гумилевский, † 1936) – епископ Звенигородский, викарий Московской епархии. Филофей, в миру Тимофей Григорьевич Успенский (1808–1882) – митрополит Тверской и Кашинский, митрополит Киевский и Галицкий. Фишер Наталия Герасимовна – супруга Ф.Ф. Фишера. Фишер Федор Федорович – друг схимонаха Симона зосимовского. Чайковский Петр Ильич (1840–1893) – русский композитор. Чепурко Петр Иванович (род. в 1887 в с. Каланчаг Таврической губ.) – священник Черкасский – князь, член кружка графини Сологуб. Четверухина Евгения Леонидовна (1883–1974) – автор книг, певчая Николо-Толмачевского храма, жена священномученика протоиерея Илии. Чурбакова Евгения Ивановна – духовное чадо зосимовского старца Досифея. Чухотина Евдокия Петровна – монахиня. Шапошников Димитрий Михайлович – московский промышленник, благоустроитель Зосимовой пустыни. Шестерин Дмитрий Сергеевич (1884–1931) – " странник». Шишлянникова Мелания Яковлевна – духовное чадо зосимовского старца Досифея. Шлихтинг Георгий (род. в 1891) – священник села Спасское Суздальского района. Шмелев Иван Сергеевич (1873–1950) – православный писатель. Шубина Александра Ивановна – духовное чадо зосимовского старца Досифея. Ювеналий (Поярков) – Митрополит Коломенский и Крутицкий, Председатель Синодальной комиссии по канонизации святых. Юдин Петр Лаврович – крестьянин деревни Свиблово Кимрского района. Юлия Неттель – дочь Г.И. Неттель. Юшины – семья жителей села Мордыш. Яковлева Елизавета Васильевна – благоустроительница зосимовской часовни. Якушев Александр Михайлович – преподаватель фотрепианной игры. m> 65 Из всех послужных списков, представлявшихся ежегодно настоятелем Зосимовой пустыни игуменом Германом в Лавру, был выбран именно этот, как последний из сохранившихся. В список не вошли лица, чьи жития представлены выше. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АНФИМ VII (Цацос; греч. Τστσος; 1827, Плисевица Филиатская (Эпир) - 6.12.1913), Патриарх К-польский (на кафедре 20.01.1895-30.01. 1897). Общее образование получил в Зосимовской школе в Янине, затем учился в Богословском уч-ще о-ва Халки (окончил в 1861) и в Афинском ун-те. Был профессором Зосимовской школы, проповедовал в Янине. В 1869 г. был избран еп. Парамифийским, в 1877 г.- митр. Эносским. В 1889 г. переведен на Анхиальскую кафедру, но не принял этого назначения; нек-рое время оставался в Янине; в 1893 г. был назначен на Корицкую кафедру; спустя год стал митр. Леросским, через полгода - К-польским Патриархом. Через 2 года А. вынужден был отречься от престола и удалился на о-в Антигона, где и скончался. Во время преподавательской деятельности в Зосимовской школе А. написал трактат «О божестве Иисуса Христа» - опровержение работы Э. Ренана «Жизнь Иисуса»; там же издал сборник проповедей на Евангелие от Иоанна под названием «Наставник благочестия» (1892). А. ошибочно приписывается ответ на энциклику папы Льва XIII (1894), призывавшую правосл. христиан переходить в католичество; в действительности ответ был составлен митр. Никомидийским Филофеем Вриеннием и митр. Хариупольским Германом Каравангелисом . А. является автором неопубликованного труда об отцах Церкви. Во время Патриаршества А. было восстановлено Богословское уч-ще на о-ве Халки, пострадавшее при землетрясении 1894 г., производилась постройка школ и мон-рей с разрешения тур. властей, на содержание Патриархии для каждой церкви был установлен определенный денежный взнос. При А. осуществлялось издание богослужебных книг, проявлялось попечение о церковном пении, возобновлена деятельность к-польского религ. братства «Возлюбите друг друга» (Αγαπτε λλλους). Лит.: ИПЦ в XIX в. T. 1. С. 84-85; Γρηγρης Μ. Π. ρδβλθυοτεΑνθιμος Ζ//ΘΗΕ. Τ. 2. Σ. 766-767. Б. А. Нелюбов Рубрики: Ключевые слова: |
| Мудрая подвижница благочестия – игумения Арсения так писала престарелому и больному брату епископа Игнатия Брянчанинова в дни Великого поста: «Боюсь, что вы обременяете себя тяжелой постной пищей и прошу вас забыть, что теперь пост, а кушать скоромную пищу, питательную и легкую. Разность дней дана нам церковью, как узда здоровой плоти, а вам дана болезнь и немощь старости». Однако, нарушающим пост по болезни или иной немощи, все же следует помнить, что здесь может иметь место и какая-то доля маловерия и невоздержания. Поэтому, когда духовным детям старца о. Алексея Зосимовского приходилось по предписанию врача нарушать пост, то старец велел в этих случаях себя окаявать и молиться так: «Господи, прости меня, что я по предписанию врача, по своей немощи нарушил святой пост», и не думать, что это как будто так и нужно. Говоря о посте как о скудости и изменении состава пищи, следует заметить, что этот подвиг ни во что вменяется Господом, если христианин не будет в то же время соблюдать Господних заповедей о любви, милосердии, самоотверженного служения ближним, словом, всего того, что спросится с него в день Страшного суда ( Мф.25:31-46 ). Об этом с исчерпывающей ясностью говорится уже в книге пророка Исайи. Иудеи взывают к Богу: «Почему мы постимся, а Ты не видишь? Смиряем души свои, а Ты не знаешь?» Господь устами пророка отвечает им: «Вот в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других: вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, угнетенных отпусти на свободу и расторгни всякое ярмо; раздели с голодными хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого – одень его и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет перед тобою, и слава Господа будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь и Он скажет: «вот Я»» ( Ис.58:3-9 ). |
|
|
