| Нек-рую информацию о положении К. в VII в. содержит копто-араб. «Книга об освящении храма Вениамином», повествующая о путешествии копт. Александрийского патриарха Вениамина I (622-661) в Нитрийскую пустыню для освящения нового храма скитского мон-ря св. Макария (Дейр-Анба-Макар) зимой 645/6 или 646/7 г. Во время этого путешествия патриарх сделал 2-дневную остановку в К., и неск. местных иноков затем сопровождали его до конца поездки. Согласно «Истории Александрийских патриархов» , в состав к-рой в сокращенном виде вошла «Книга об освящении...», патриарх Вениамин посещал К. по крайней мере еще однажды - в 631 г., скрываясь от правосл. Александрийского патриарха Кира , и возобновил пришедшие в запустение обители. Этот же текст содержит подробности о жизни К. в следующем столетии: при копт. патриархе Александре II (705-730) еп. Иоанн Саисский, будучи назначен мусульманскими властями сборщиком налогов с христ. населения, в числе проч. местностей посетил Эль-Муну, где воссоединил с Коптской Церковью нек-рых гайанитов и варсануфиан. Данный фрагмент свидетельствует о том, что вероучительные разногласия, возникшие в среде егип. христиан еще в VI в., и спустя 2 столетия продолжали оказывать влияние на монахов К. В отличие от Скита, в к-ром сохранились действующие мон-ри, в К., как и в Нитрии, монашеская жизнь почти угасла в течение первых 2 веков после араб. завоевания Египта (639-642). У мусульм. авторов аль-Якуби (IX в.; Al-Jak û b î . 1892. P. 342) и аль-Бакри (XI в., вероятно, с опорой на более ранний источник; El-Bekri. 1859. P. 4-5) содержатся сведения о К. как о заброшенных развалинах, в которых тем не менее, по утверждению аль-Бакри, еще жили отдельные монахи. Археология В 1965 г., вскоре после обнаружения руин К. экспедицией Гийомона, Французский ин-т восточной археологии совместно с Женевским ун-том начал здесь археологические раскопки (проект EK 8184, публикации отчетов: 1981-2004 гг.). Из-за большой площади подлежащей исследованию территории, на к-рой расположены более 1500 кóмов ( - араб. |
| Языковую неоднородность 2 частей И. К., написанных разными писцами, можно объяснить и следующим образом. В оригинале рукописи (представлявшем, вероятно, беловой список перевода св. Саввы Сербского) русизмы наряду с сербизмами относительно равномерно представлены в тексте, но при переписке И. К. писцы отнеслись к ним по-разному: новгородец копировал рус. лексику (которую он, естественно, не воспринимал как чужую), попутно внося (либо сохраняя) нек-рые восточнослав. правописные черты, а Богдан заменял ее более привычной сербской или общеюжнославянской. Участие новгородца в переписке И. К. в серб. Приморье представляется редчайшим для этого времени примером работы древнерус. книгописца за пределами восточнослав. этнической территории, тем более что речь идет не об Афоне, о К-поле или Палестине, являвшихся традиц. регионами межслав. культурных контактов. Иллюминация И. К. достаточно скромна и была выполнена, по всей видимости, писцами. Она состоит из инициалов, маргинальных украшений-указателей тератологического стиля и плетеных орнаментов без зооморфных мотивов. В текстологическом отношении И. К. имеет ряд отличий от др. списков серб. происхождения, в частности отсутствуют дополнительные главы в конце списка (кроме таблицы Степени сродства на л. 399) и заглавие Эклоги в конце гл. 54. Эти отличия сближают И. К. со списками Кормчей серб. редакции восточнослав. происхождения, наиболее ранний из к-рых - Рязанский 1284 г. Судьба рукописи до 1-й четв. XVIII в. неизвестна. Скорее всего в XV в. она находилась в Зетской епархии: на это косвенно указывает сохранившийся вторичный переплет кодекса этого периода, в к-ром был использован фрагмент пергаменного глаголического Апостола XII в., серб. или хорват. по орфографии ( Михановича Апостол ), а наиболее вероятно, что такие отрывки могли сохраниться в приморских областях Сербии. По крайней мере с 20-х гг. XVIII до 10-х гг. XIX в. И. К. находилась в Сев. Македонии, возможно в Скопье (где в 1727 и 1729 на ней оставил записи патриарх Печский Арсений IV) и в Марковом монастыре (о чем свидетельствует автограф 1807 г. игумена обители между 1799 и 1817 Кирилла (Пейчиновича) ). По всей видимости, там И. К. была приобретена австр. консулом А. Михановичем. Впервые кодекс упоминает В. И. Григорович, видевший его у владельца зимой 1844/45 г. в Фессалонике (см.: Григорович В. И. Очерк путешествия по Европ. Турции. Каз., 18772. С. 154-155). После смерти Михановича рукопись в составе его собрания не позднее 1867 г. была приобретена Югославянской академией в Загребе. |
| Вопрос о времени написания ЧН и ЖФ приобрел характер дискуссии уже в нач. XX в. В наст. время можно говорить о существовании по крайней мере 3 основных точек зрения. Согласно первой, свои агиографические сочинения Н. писал в 1078-1088 гг. Эта датировка получила обоснование в работах Н. М. Левитского, Шахматова, А. В. Поппе . В ее основе, как отмечал Абрамович, лежат аргументы «отрицательного» порядка, а именно отсутствие в ЖФ упоминаний о нек-рых важных событиях из истории Киево-Печерской обители: смерти игум. Никона и выборах нового настоятеля Иоанна (1088), освящении каменного Успенского собора (1089), перенесении мощей прп. Феодосия (1091), смерти игум. Стефана (1094) и нек-рых др. Согласно 2-й т. зр., высказанной А. С. Хорошевым , если ЧН действительно могло быть написано в 1078-1088 гг., то ЖФ составлялось в период между 1089 и 1091 гг., поскольку оно являлось своеобразной подготовкой к перенесению мощей и канонизации прп. Феодосия в 1091 г., решение о которых не могло быть принято ранее освящения каменного Успенского собора (1089). Третья т. зр. была высказана С. А. Бугославским и поддержана А. Г. Кузьминым. По мнению этих исследователей, ЧН и ЖФ составлялись Н. после 1108 г. Они подвергли критике принцип датировки ЖФ с помощью данных «отрицательного» порядка: Н. не был обязан упоминать о событиях, к-рые происходили после преставления святого. По мнению Артамонова, ЖФ составлено около 1107-1108 гг., в преддверии общерусской канонизации прп. Феодосия, засвидетельствованной ПВЛ под 6616 (1108) г. Прп. Нестор летописец. Фрагмент памятника «Тысячелетие России» в Вел. Новгороде. 1862 г. Скульптор М. А. Чижов Прп. Нестор летописец. Фрагмент памятника «Тысячелетие России» в Вел. Новгороде. 1862 г. Скульптор М. А. Чижов Не менее спорным является вопрос об участии Н. в написании ПВЛ. Указания на его авторство содержатся в заголовке Хлебниковского списка Ипатьевской летописи (XVI в., см. Летописание ): «Повести временных лет Нестера черноризца Федосьева манастыря Печерьскаго…» (ПСРЛ. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БЕЛАЯ КРИНИЦА [укр. Бiлa Криниця; румын. Fântâna Alb], с. в Глыбокском р-не Черновицкой обл. на Украине (Сев. Буковина), в прошлом кафедра Белокриницких митрополитов старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию . Название села происходит от беловатого цвета воды в нек-рых местных колодцах (криницах), вызванного наличием в почве меловых пород. Время основания села неизвестно, первоначально оно называлось Варница, имело румын. (молдав.) население, до нач. 80-х гг. XVIII в. принадлежало мон-рю Путна. С 60-х гг. XVIII в. (по др. данным, с 20-х гг.) здесь существовали небольшие поселения старообрядцев (липован). После издания в 1781 г. австр. имп. Иосифом II патентов о переселении и веротерпимости на Буковину из османских владений близ устья Дуная в 1783 г. перебралось значительное число старообрядцев, к-рым австр. власти предоставили крупные земельные участки (изъятые у мон-ря Путна) и существенные льготы: освобождение от налогов, воинской службы и иных гос. повинностей на 20 лет, а также возможность вести религ. жизнь по собственным традициям независимо от к.-л. из существовавших в то время в Австрийской империи конфессиональных центров. Церковь во имя свт. Василия Великого и святых бессребреников Космы и Дамиана. 80-е гг. XIX в. Церковь во имя свт. Василия Великого и святых бессребреников Космы и Дамиана. 80-е гг. XIX в. Заселение старообрядцами Б. К. произошло в 1784-1785 гг., среди переселенцев с самого начала были как семейные миряне, так и иночествующие обоего пола. По австр. данным, в 1786 г. в Б. К. проживало 30 старообрядческих семей. Вероятно, уже в то время здесь существовали храмы и мон-ри (первым был основан муж. мон-рь). Все храмовые здания были каменными. «Мирскими» являлись церкви: летняя во имя святых Космы и Дамиана и зимняя во имя свт. Василия Великого (после восстановления в кон. 80-х гг. XX в. была переосвящена во имя свт. Николая Мирликийского). Муж. мон-рь был посвящен Покрову Пресв. Богородицы, жен.- Успению, оба мон-ря имели по 2 храма - зимнему и летнему. Поскольку мон-ри в Б. К. создавались в период действия имп. указа о закрытии мон-рей «созерцательного образа жизни» (издан 13 окт. 1781), старообрядческие обители по крайней мере до 1803 г. существовали нелегально на частных земельных владениях жителей Б. К. В 1843 г., по австр. данным, старообрядческое население Б. К. насчитывало 604 чел., а общее число липован Буковины равнялось 1966. |
| Богородицы мужская лавра ). Еще до офиц. закрепления за этими мон-рями статуса Л. они часто назывались таковыми в народной среде и в нек-рых исторических документах. По мнению Е. Е. Голубинского , официальное значение названию «лавра» в Российском гос-ве было усвоено по крайней мере с кон. XVII в. ( Голубинский. 1892. С. 122). Вплоть до XVIII в. не было четких критериев присвоения тому или иному монастырю титула «лавра», поэтому большое количество крупных рус. монастырей присваивали себе этот титул и именовались Л. даже в грамотах. Такое название имели в XVII в. Чудов в честь Чуда арх. Михаила в Хонех мужской монастырь (в XVI-XVII вв. назывался Великой Л.), Саввин Сторожевский в честь Рождества Пресв. Богородицы мужской монастырь, Антония Римлянина в честь Рождества Пресв. Богородицы мужской монастырь, Кириллов Белозерский в честь Успения Пресв. Богородицы мужской монастырь, Глушицкий в честь Покрова Пресв. Богородицы мужской монастырь и др. Только в XVIII в., после секуляризационной реформы 1764 г. имп. Екатерины II Алексеевны и учреждения монастырских штатов, титул «лавра» стал выражать иерархическое преимущество сначала двух, а с 1797 г.- трех первостепенных мон-рей: Киево-Печерского, Троице-Сергиева и Александро-Невского. В качестве главных критериев присвоения титула обычно называют большое число храмов и насельников монастыря, богатство обители, а также ее историческую значимость. Однако данные критерии не всегда оказываются действенными: с одной стороны, далеко не все крупные рус. мон-ри назывались Л., с др.- нек-рые существующие Л. не всегда удовлетворяли перечисленным критериям. Наряду с древними Л., сыгравшими большую роль в духовной, культурной и светской истории России,- Киево-Печерской и Троице-Сергиевой - существовали сравнительно «молодые» и менее знаменитые (Александро-Невская, Почаевская), причем своим возвышением эти Л. во многом были обязаны политической воле императоров. Почаевская лавра Почаевская лавра Киево-Печерский мон-рь, один из первых по времени основания монастырей в древнерус. |
| Студийский устав использовался на А. (по крайней мере в нек-рых обителях) и в XIII в. Ктитор Хиландарского мон-ря архиеп. св. Савва Сербский († 1236) перевел на церковнослав. язык Евергетидский Типикон (составлен ок. посл. четв. XI в.; из греч. сохранилась только рукопись 1-й пол. XII в.- Дмитриевский. Т. 1. С. XXXVIII), являющийся важнейшим представителем 2-й (поздней) к-польской редакции Студийского устава, где появляются «агрипнии» (γρυπνα - всенощная; здесь - особая ночная служба накануне воскресений и праздников) и где есть различение праздничного и будничного окончания утрени, но нет афоно-студийских 3 антифонов на утрене. Этот перевод (с небольшими добавлениями, принадлежащими св. Савве) стал известен под именем Типикона св. Саввы Сербского и использовался в Хиландарском мон-ре до 1-й четв. XIV в. (Там же. С. XLV-LII); Типикон и расположенные по нему богослужебные книги стали основой богослужения Сербской Церкви в XIII - 1-й пол. XIV в. На А. проживало большое число монахов-келлиотов, посещавших храм только в нек-рые дни и совершавших богослужение в своих кельях в одиночестве. Известны разного рода предписания о совершении такого богослужения: напр., устав Карейской келлии (изложен в 42-й гл. Типикона св. Саввы Сербского, отсутствующей в Евергетидском Типиконе; ср.: Мансветов. С. 294-297; Дмитриевский. Т. 1. С. XLV; Byzantine Monastic Foundation Documents. Р. 1331-1337), составленное мон. Феодулом (Фикарой, см. Фома Магистр ) «Скитское последование» ( Скабалланович. С. 439) и др. (см. в ст. Скитский устав ). С XIII в. Политические потрясения, пережитые Византией в 1-й пол. XIII в., после взятия в 1204 г. К-поля крестоносцами, привели, в частности, к тому, что на А. появилось множество принесенных сюда из балканских, малоазийских и палестинских мон-рей списков Иерусалимского устава и расположенных по нему богослужебных книг. Иерусалимский устав к этому времени уже достаточно распространился в правосл. мире, в течение XIII в. он был принят святогорскими мон-рями и используется до наст. времени. |
| 1910. С. 485-490). По крайней мере с нач. XVIII в. И. изображается в нек-рых минейных циклах. Блж. Иоанн Большой Колпак. Фрагмент иконы «Блаженные Василий и Иоанн Большой Колпак». Посл. треть XVIII в. (иконостас Покровского придела собора Покрова на Рву) Блж. Иоанн Большой Колпак. Фрагмент иконы «Блаженные Василий и Иоанн Большой Колпак». Посл. треть XVIII в. (иконостас Покровского придела собора Покрова на Рву) Поскольку И. почитался не только как Московский, но и как Ростовский святой, уже в XVII в. его изображения создавались для храмов Ростова и окрестностей. Их распространению способствовали биографические связи блаженного с нек-рыми местными подвижниками. Имя И. встречается в Житии прп. Иринарха Затворника, к-рого юродивый благословил носить вериги (Житие прп. Иринарха//РИБ. СПб., 1909. Т. 13: Памятники древней рус. письменности, относящиеся к Смутному времени. Стб. 1349, 1365-1366; Кузнецов. 1910. С. 480-481); известно, что в Борисоглебском мон-ре близ Ростова, монахом к-рого был прп. Иринарх, еще в XIX в. находилось изображение И. «с большою головою, не соответствующей его туловищу» ( Амфилохий (Сергиевский-Казанский), архим. Жизнь прп. Иринарха - затворника Ростовского Борисоглебского монастыря. М., 1863. С. 12). Со становлением местного почитания прп. Иринарха связано и создание происходящей из той же обители иконы 2-й четв.- сер. XVII в. с образом И. (ГТГ). Блаженный, названный в надписи Ростовским чудотворцем, представлен в молении Богоматери «Воплощение» вместе с прор. Илией и преподобными Зосимой и Савватием Соловецкими, которые держат Соловецкую обитель (в публикациях последних лет прп. Савватий, чье имя зафиксировано в надписи, по неясным причинам именуется прп. Елеазаром Анзерским , скончавшимся в 1656 - скорее всего уже после создания памятника; см.: Icônes russes: Les saintes/Fondation P. Gianadda. Martigny (Suisse); Lausanne, 2000. Cat. 27); появление парного изображения И. и прор. Илии объясняется тем, что последний является тезоименитым святым прп. |
| о. место захоронения осталось неизвестным. К концу жизни П. В. общежитие насчитывало 9 муж. мон-рей и женский, к-рые располагались на территории 4 епархий В. Египта (с юга на север: Латополь, Тентира, Диосполь, Панополь). Позднее Феодор добавил к общежитию еще 3 мон-ря (G1. 134). Дело П. В. оказалось настолько успешным, что спустя 50 лет о киновитах, к-рых также называли «тавеннисиотами» (G1. 68, 138; Hist. mon. Aeg. 3; Palladius. Lausiac. 32; Hieron. Regula S. Pachomii. Praef. 1), говорили уже как о самых многочисленных монахах в Египте. На стремительный успех П. В. и его последователей повлияли по крайней мере 2 фактора. Первый - психологический: далеко не все люди, пожелавшие вести уединенную жизнь, отваживались удаляться в пустыню, к-рая у египтян всегда вызывала ужас, как обиталище демонов, диких зверей, отпугивала отсутствием воды и т. п. Положение дел кардинально изменилось с появлением прп. Антония Великого; по словам свт. Афанасия, когда тот начинал свою подвижническую жизнь (ок. 270), в Египте еще немногочисленны были отшельнические обители (μοναστρια), и монах еще не знал далекой пустыни: обычно аскеты уединялись невдалеке от своего селения. Вначале и прп. Антоний не был исключением: последовав примеру некоего старца из близлежащей деревни, к-рый с юных лет вел аскетическую жизнь, он также уединился близ своей деревни ( Athanas. Alex. Vita Antonii. 3. 2-4) и лишь позднее, исполнившись еще большей ревности к богочестию, удалился в великую пустыню. Вскоре примеру прп. Антония последовали многие, и уже при его жизни «пустыня стала населена монахами, как город» (Ibid. 14. 7; однако прп. Иоанн Кассиан Римлянин говорит, что увеличившееся число отшельников в пустыне стало «охлаждать огонь божественного созерцания», а у нек-рых из них «желание стяжания материальных благ выросло сверх меры» ( Ioan. Cassian. Collat. 19. 5-6)). Но не все были способны на такой решительный разрыв с миром: сам П. В. в пустыне никогда не жил и к этому не стремился, как, впрочем, и его наставник, отшельник прп. |
| Келлиотов больше всего было на Св. Горе Афон. Здесь в распоряжении каждого М. было неск. келлий. Одну из таких келлий в 1030 г. приобрел игум. монастыря Богородицы (Ксилургу) Феодул за 22 монеты у Димитрия Ковача. Феодул имел право распоряжаться этой келлией по своему усмотрению во всякое время. С ведома и согласия афонских игуменов можно было строить и новые келлии всякому желающему. Первый афонский устав 971/2 г. констатирует, что это право иногда приобреталось порабощением келлиотов своим игуменом. Келлиоты были не во всяком М. По крайней мере составители нек-рых монастырских уставов, относящихся к IX-XII вв., ни словом не обмолвились о них. Т. о., келлиотское подвижничество было как бы семейной жизнью в монашеском мире, второй - после анахоретства - стадией в развитии визант. иноческой системы. Археологический комплекс мон-ря прп. Илариона в Газе, Палестина Археологический комплекс мон-ря прп. Илариона в Газе, Палестина Третью стадию в этом развитии составляет жизнь скитская. Скитом (σκτη) называлась совокупность неск. келлий. Келлиоты, сгруппировавшись в к.-н. месте в числе неск. человек, вверяли руководство и наблюдение над собой и своими келлиями одному опытному в созерцательной жизни подвижнику. Это руководство вручалось не без участия игумена того М., на земле которого были расположены келлии. Т. о., скит представлял своего рода товарищество в иноческом мире. Понятно, что и скиты, подобно келлиям, не имели самостоятельного значения, но были подчинены к.-н. М. Скитники стояли в тех же отношениях к власти этого М., в каких были келлиоты; отличительными их чертами было самое строгое уединение и воздержание. Из скитов по именам известны лишь немногие и преимущественно находившиеся на Афоне, который служил центром жизни и келлиотской, и скитской. Так, скит св. Анны принадлежал лавре прп. Афанасия, а Ксилургу - рус. обители; скит Халду, он же Магула, основанный в царствование Василия Македонянина, в X в. находился на содержании монастырьков Каспака, Аци-Иоанна и Каллиника. |
| Гюль-джами (100) - см. Феодосии святой монастырь , в Константинополе. Монастырь прп. Далмата (42) - см. Далмата монастырь . Церковь прор. Даниила (43) ( Janin. 1969. P. 85), существование к-рой Жанен ставит под сомнение, поскольку свидетельства о ней сохранились только у нек-рых рус. паломников XV в.: диак. Зосима и Аноним (1424-1434) упоминали о церкви прор. Даниила, располагавшейся недалеко от Студийского мон-ря. Другие рус. паломники более раннего времени (Антоний Новгородец (1200), Стефан Новгородский (ок. 1350), Игнатий Смоленский (XIV в.)) свидетельствовали лишь о мощах прор. Даниила в церкви «у Романовых ворот» (Книга Паломник. С. 27), освященной в честь мч. Романа. Монастырь св. Даниила Столпника в Стиле (44) (ν τ Στλ) ( Janin. 1969. P. 86), имп. Лев I (457-474) построил для учеников прп. Даниила Столпника рядом со столпом, на котором подвизался св. Даниил с 461 г. до своей кончины в 493 г. По сведениям, содержащимся в Житии прп. Луки Столпника ( Delehaye H. Les Saints Stylites. Brux.; P., 1923. P. 195-237. (SH; 14)), столп, а следов., и обитель прп. Даниила находились вблизи Сосфениона (ныне Истинье). Игумены мон-ря участвовали в К-польских Соборах в 518 и 536 гг., но в позднейший период мон-рь редко упоминается в источниках. Известно, что он существовал по крайней мере до XII в. От этого времени сохранилось письмо мон. Николая из Катаскепи игумену мон-ря Савве. Монастырь св. Димитрия Палеологов (45) ( Janin. 1969. P. 92-93). В сер. XII в. Георгий Палеолог построил церковь и мон-рь во имя вмч. Димитрия Солунского, к-рый считался небесным покровителем рода Палеологов. Имп. Михаил VIII Палеолог (1258-1282) восстановил храм и обитель после разрушения латинянами и объединил ее с Келливарским монастырем, расположенным в М. Азии, так что у них был общий игумен, который мог именоваться «игумен Келливарский», «игумен святого Димитрия» или этими 2 титулами одновременно. Монастырь пользовался полной независимостью и контролировался только императором. В обители проживало 36 монахов, из них 15 исполняли исключительно обязанности, связанные с богослужениями, а 26 занимались материальными вопросами. |
|
|
