| Греч. боги и герои рассматривались в виде художественных образов, изящных, глубоких, красивых. Они выражали стремление человека защитить свои земные и интимно-личные права. «Триумф Вакха и Ариадны» Л. Медичи (1459) или «Венера и Адонис» У. Шекспира (1593) позволяют понять, какими земными страстями наделялись боги греч. мифологии. Во франц. классицизме XVII в. греч. мифология приобретает ясные и четкие формы, выражая собой идеи и вкусы абсолютной монархии, напр. в трагедиях П. Корнеля, Ж. Расина, в эстетике Н. Буало. В XVIII в. греч. мифология была превращена в салонную забаву, в собрание шутливых анекдотов, среди к-рых главную роль играли не всегда пристойные образы Амура, Купидона, Вакха и разного рода веселые приключения греч. богов и героев (Ж. Б. де Грекур, Ж. Б. Л. Грессе, Э. Парни). В XVIII-XIX вв. огромное значение имела теория И. И. Винкельмана , понимавшего античность, ее искусство и мифологию пластически, в стиле благородной простоты и спокойного величия. Однако уже романтики начали трактовать античные мифологические образцы с т. зр. глубоких и стихийных человеческих страстей (нем. писатель Г. Клейст) или как символы революционной борьбы (англ. поэт П. Б. Шелли). С посл. трети XIX в. (нем. философ Ф. Ницше и др.) при рассмотрении греч. мифологии на 1-й план начали выдвигаться не пластика и не наивная красота греч. богов и героев, а темные стихийные экстазы. Ницше представлял греч. трагедию как синтез 2 начал - дионисийского (оргиастического, исступленного, экзальтированного) и аполлонийского (спокойного, величавого, уравновешенного и пластического). Подобное отношение к греч. мифологии нашло поэтическое отражение у рус. поэтов-символистов нач. XX в. (В. Брюсов , И. Анненский , Вяч. Иванов , Ф. Сологуб). Г. В. Ф. Гегель и особенно Ф. В. Й. Шеллинг (1-я треть XIX в.) дали систематическую философскую концепцию мифологии. Вообще с этого времени сначала в основном на материале греч. мифологии, как более изученной, а затем и на материале др. мифологий стали создаваться многочисленные мифологические направления и школы. |
| фрагментарно). Сохранились сцены мученичества, свидетельствующие о первоначальном назначении здания как мартирия. В принципах формирования иконографической программы и монументальном характере росписи проявилось влияние Востока, ее создателями были мастера высокого уровня. По колориту с этими фресками сходны росписи церкви в с. Воден. Образцы росписи последующих столетий до наст. времени не сохранились, что может быть связано с нашествиями варваров. Живопись погребальных сооружений имела свою сюжетную программу. Лучшими по уровню исполнения являются памятники, переходные от язычества к христианству, однако идентифицировать и точно датировать их сложно (гробницы в некрополях Филиппополя, Силистринская гробница). В них использовались античные мотивы и схемы, вошедшие в число сюжетов христ. живописи. Гробницы с росписями в некрополях Софии (более 20) отражают изменение источников этой живописной программы. Основной принцип росписей заключался в разделении на 2 зоны: нижнюю, связанную с земной жизнью, и верхнюю, олицетворявшую жизнь небесную. Условное разделение закреплялось при помощи линий, декоративных лент, райских растений, спускавшихся со свода, текстов, заключенных в рамки панно, имитаций мраморных облицовок, реальных или иллюзорных архитектонических элементов (напр. изображение балки в церкви в Силистре). К VI в. в люнетах и на стенах гробниц появились изображения птиц и растений, канфаров, свещниц, разнообразные варианты изображения креста (хризмон, процветший крест, группы из 3 крестов, символизирующих Голгофу, и др.). Роспись гробницы, открытой на ул. Гурко в Софии, свидетельствует о распространении в болг. землях визант. по духу живописи: размещенные на ее своде образы 4 архангелов с надписями - единственный пример подобных изображений, созданных в период 395-447 гг. В росписи Филиппопольской гробницы, о времени создания к-рой ведутся дискуссии, присутствует сцена погребальной трапезы, где использованы античные сюжеты периода тетрархии или начала эпохи имп. Константина Великого. Росписи Силистринской гробницы (ок. 350-370) и гробницы (посл. треть IV в.) в крепости около Осенова сходны в изображении пространства, но отличаются по стилю и технике: живопись первой напоминает росписи гробницы Евсторгия в Фессалонике, что дает возможность видеть христ. содержание в ее образах, однако явных христ. символов нет; вторая отличается нек-рым примитивизмом, ограниченностью колорита, линеарностью изображения. В ее декоре наряду с языческими символами использованы монограмма Христа и изображения храмов. В обоих случаях для росписей характерно наполнение античных сюжетов новым смыслом. |
| «Хожение» игумена Даниила «встречалось» и с другими произведениями, посвященными Святой Земле. В «уникальном» и одном из древнейших списков «Хожения» (РГБ. Ф. 205. ОИДР. посл. треть XV в.) «текст снабжен глоссами из рассказа о святынях Иерусалима и Палестины Арсения Coлyhckoro».[cxi] Паломник XVI в. Даниил Корсунский внес в текст «Хожения» игумена Даниила свои комментарии и уточнения, но основу описания Святой Земли XII в. сохранил, причем в такой степени, что долгое время его произведение не считалось самостоятельным (хотя он обозначил на нем свое имя), а рассматривалось как западнорусская редакция «Xoжehuя»[cxii]. Все это свидетельствует об огромной популярности «Хожения» игумена Даниила в качестве, прежде всего, литературного образца для последующих поколений русских nucameлeй-naлoмhukob[cxiii] (известно почти 150 списков «Хожения»). Но что могло послужить образцом для самого Даниила? Перед русским игуменом были, по сути дела, две традиции паломнической литературы, которые вкратце мы уже очертили: одна - западноевропейская - весьма развитая, берущая начало в IV веке, другая - греческая, византийская - относительно недавняя. Обе они, вероятно, уходят корнями в античное язычество, наследуя римским итинерариям, но в своем развитии претерпели существенные изменения. Они связаны, в первую очередь, с сакральностью самого предмета описания, с большим или меньшим внесением в повествование «личного» элемента, экзотических деталей (например, у Эгерии рассказ о «фанаритских значках», облегчающих путешествие по прибрежной пустыне, - их по ночам «чуют верблюды») и т. п. Вместе с тем все эти произведения в разной степени сохранили «родовые» признаки путеводителя, дорожника (указания на расстояние от святыни до святыни и т. n.)[cxiv] В данном контексте, разумеется, немаловажным представляется и вопрос о владении Даниилом греческим и латинским языками. Судя по всему, греческий в определенной степени он зhaл,[cxv] относительно латинского возникают большие сомнения. Во всяком случае, основанием для этого может служить реплика русского паломника по поводу латинского богослужения в Великую субботу - «латина же в велицем олтари начаша верещати свойскы» (128). О знакомом, более или менее понятном (следовательно и близком) языке так не говорят. В пользу этого мнения можно привести и другие аргументы, но в данном случае они представляются излишними. |
| Нач.: «Понеже бо благаго Бога благодатию, отвергшеся сатани и дел его лукавих». L033371. (Ксилургу, 6). Симеона Нового Богослова слова с прибавлением. Посл. треть 18 в. 4о. 18,5х14,5. 78 л. Полуустав, переходящий в скоропись, одного почерка. Писец – монах Ефрем. Имеется поздняя нумерация карандашом. В тексте пропуски, потери в середине текста. В результате реставрации вставлены чистые листы – 9, 56, 57, 64, 65, 78. Переплет картон в коже. Украшения На л. 1 заголовок написан вязью. Некоторые инициалы имеют орнаментальные украшения. На л. 77 об. концовка чернилами с монограммой писца. Записи На л. 77 об. две монограммы писца: «монах Ефрем». Содержание Л. 1. Симеона Нового Богослова слова (1-23). «Преподобнаго и богоноснаго отца нашего Симеона Нового Богослова, игумена бывшаго ограды святаго Маманта. Словеса зело полезна о началожителстве списанна». Нач.: «Братие и отцы, всяк человек иже мира и яже в мире всех отрекийся, и иноческаго жития подвигу притек…». L033372. (Ксилургу, 7). Сборник аскетический. Втор. пол. 18 в. Полуустав неаккуратный, переходящий в скоропись, одного почерка. 8о. 16,5х10. 270 л. Два последних листа пустые. Листы пронумерованы писцом славянской цифирью. Доски в коже с тиснением и металлическими застежками. Украшения Заголовки и инициалы киноварные. В началах книг заставки геометрического орнамента киноварные. Некоторые инициалы имеют орнаментальные украшения. Заголовки глав чернилами в колонтитулах. Записи На л. 98 вверху листа, в прямоугольной заставке владельческая запись: «Дамаскина монаха». Содержание Л. 1. Исихия пресвитера слова (1-200). «Преподобнаго отца нашего Исихия презвитера церкве Иерусалимския словеса душеполезная о трезвении и добродетели». Нач.: «Трезвение есть художество духовно от страстних помисл и словес и лукавих дел». Л. 68. Филофея Синайского главы (1-43). «Главизны трезвительны, о хранении сердечнем зело красны. Филофея инока обытели Купины иже в Синаи». Нач.: «Есть мисленная рать в нас самех, чувственния лютейши». Л. 98. Нила Сорского поучения (1-20). «Блаженнаго Нила Сорскаго, пустинника, предсловие во свою ему, в немже оглавляется еже от киих речеся о мысленном делании». |
| Среди новых синайских находок присутствуют три рукописи Служебника XIV в.: ю42) серб.: Sinait. slav. 38/N, 1342 г. [части ЛИЗ] (Ταρνανδης, 1988. С. 176–177) ю43) серб.: Sinait. slav. 39/N, 2-я пол. XIV в. [часть ЛИЗ] (Ταρνανδης, 1988. С. 177–179) ю44) серб.: Sinait. slav. 40/N, 2-я пол. XIV в. [часть ЛИЗ] (Ταρνανδης, 1988. С. 178–181) Наконец, еще три рукописи хранятся в библиотеках Праги, Берлина и Ватикана: ю45) серб.: Praha. 1 Dc 2/1, XIV в. Vajs, 1957. 200) [часть ЛВВ] 413 ю46) среднеболг. (л. 1–70) 414 Berlin. SPBK. Slav. Wuk 19, посл. треть XIV в. (Matthes, 1990. 33) [ЛИЗ, ЛВВ] ю47) серб.: Vat. Slav. 9 («Ватиканский свиток»), сер. – 3-я четв. XIV в. (Джурова, Станчев, Япунджич, 1985. 9) [ЛИЗ (без начала и конца)] 415 К сожалению, de visu, по фотокопиям или изданиям мы имели возможность ознакомиться лишь с тридцатью южнославянскими Служебниками ю1–ю18, ю27–ю30, ю33–ю35, ю37–ю40, ю47). Среди этих рукописей Служебники ю6, ю8, ю13, ю14, ю17, ю18, ю27–ю30, ю35, ю38–ю40 содержат формуляры ЛВВ и ЛИЗ, уже исправленные в ходе афонских 416 или тырновской книжных справ, и поэтому не могут служить основанием для реконструкции древнейшей практики. Насколько можно судить по кратким сведениям, приведенным в каталогах рукописных собраний Хиландарского 417 и Дечанского 418 монастырей, и по выпискам, опубликованным в статьях А. С. Слуцкого 419 , правленые в XIV в. тексты ЛИЗ и ЛВВ содержатся также в рукописях ю19, ю22–ю26, ю41 420 и, вероятно, ю20 и ю21 421 . Далее, судя по приведенным в каталогах выпискам и фотокопиям, правленый текст содержат и Служебники ю36 и ю46. В Служебниках ю42–ю44 422 содержится скорее всего неправленый текст – во всяком случае, описания порядка священнодействий великого входа, лобзания мира и Причащения в ю3 и ю47 близки к описаниям древнерусских Служебников. К рубрикам ю42–ю44, на сколько можно судить по их опубликованным фрагментам, близки рубрики ю37. Рукопись ю45 сохранилась слишком фрагментарно и поэтому малоинформативна, хотя содержащееся здесь предписание о начале совершения литургии Преждеосвященных Даров с сырной среды (л. 3) указывает на то, что текст рукописи еще не должен отражать влияния афонских и тырновской справ. О двух южнославянских Служебниках XIV в. ю31 и ю32) сказать ничего нельзя. |
| светского характера сохранились в Палермо: в Палаццо-делла-Дзиза, в большом зале Торре-Пизана и в т. н. зале Рожера в Палаццо-деи-Норманни (Палаццо-Реале). Ансамбли близки по репертуару декоративных мотивов и техническим приемам и могут быть отнесены к произведениям мастерской, к-рая создала мозаики западной стены Палатинской капеллы в период правления кор. Вильгельма I. Богоматерь с Младенцем. Апостолы. Мозаика центральной апсиды ц. Санта-Мария-Ассунта на о-ве Торчелло. Посл. треть XI в. Богоматерь с Младенцем. Апостолы. Мозаика центральной апсиды ц. Санта-Мария-Ассунта на о-ве Торчелло. Посл. треть XI в. Вторая группа визант. мозаик XI-XII вв. на территории И. находится в Венеции, Равенне и Триесте. Ведущую роль в развитии искусства в регионе в этот период играла Венеция. С IX в. она постепенно превращалась в богатую торговую республику, независимую от Византии. В 829 г. сюда были перенесены из Александрии мощи ап. Марка - реликвии, утвердившие и повысившие статус Венеции, к-рая в отличие от Рима и К-поля не имела собственной античной и раннехрист. традиции. В сер. XI в. началось строительство нового собора Сан-Марко, изначально дворцовой церкви дожа, ставшего центром религ. и общественно-политической жизни города. Размеры собора были грандиозны и отражали возросшие амбиции Венеции, постепенно становившейся «владычицей морей». Торговля с Византией способствовала непрерывности культурных связей. Образцом для собора, в к-ром хранились мощи ап. Марка, стала 5-купольная ц. св. Апостолов в К-поле, для ее украшения были приглашены артели визант. мозаичистов. Христос Пантократор, архангелы Михаил и Гавриил, святители Григорий, Мартин, Амвросий, Августин. Мозаика юж. апсиды ц. Санта-Мария-Ассунта на о-ве Торчелло. Посл. треть XI в. Христос Пантократор, архангелы Михаил и Гавриил, святители Григорий, Мартин, Амвросий, Августин. Мозаика юж. апсиды ц. Санта-Мария-Ассунта на о-ве Торчелло. Посл. треть XI в. Источники называют неск. венецианских церквей, украшенных мозаиками, но немногие из них сохранились. |
| Прав. Захария. Икона. Посл. треть XVI в. (ВГИАХМЗ) Прав. Захария. Икона. Посл. треть XVI в. (ВГИАХМЗ) На миниатюре из Христианской топографии Космы Индикоплова (посл. четв. IX в.) З. представлен в уникальной композиции «Богоматерь, Иисус Христос, Иоанн Предтеча, Захария, Елисавета, Анна и Симеон» (Vat. gr. 699. Fol. 76; см.: Лазарев В. Н. История визант. живописи. М., 1986. С. 68. Табл. 97). Изображение прор. З. включалось в пророческий ряд иконостасов (икона «Пророки Елисей, Захария, Иоиль» из Успенского собора Кириллова Белозерского мон-ря, ок. 1497, ГРМ; см.: Рус. мон-ри: Искусство и традиции. [СПб.], 1997. С. 36). Как пророк со свитком в руке З. изображен на 2-сторонней иконе-таблетке «Избранные святые - Симеон Столпник, прор. Захария, свт. Иоанн Новгородский. Благовещение» (кон. XV - нач. XVI в., ГЭ; см.: Синай, Византия, Русь. 2000. С. 266). Богоматерь, Иисус Христос, святые Иоанн Креститель, Захария и Елисавета. Фрагмент миниатюры из Христьянской топографии Космы Индикоплова. Посл. четв. IX в. (Vat. gr. 699. Fol. 76) Богоматерь, Иисус Христос, святые Иоанн Креститель, Захария и Елисавета. Фрагмент миниатюры из Христьянской топографии Космы Индикоплова. Посл. четв. IX в. (Vat. gr. 699. Fol. 76) Единоличные изображения З. входят в состав минейных циклов на сент.: в настенных минологиях (в ц. вмч. Димитрия Маркова мон-ря близ Скопье, Македония, ок. 1376; в ц. свт. Николая в Пелинове, Черногория, 1717-1718), на миниатюрах (в минологии Служебного Евангелия (Vat. gr. 1156. Fol. 245v, К-поль, 3-я четв. XI в.), в греко-груз. рукописи XV в. (РНБ. O.I.58. Л. 48 об., 79)), в иконописи (на иконе «Минея годовая» (нач. XIX в., УКМ)). Житийные сцены Основу изображения житийного цикла З. составили тексты канонических Евангелий, гл. обр. Евангелия от Луки, дополненные сюжетами из «Протоевангелия Иакова» (2-я пол. II в.): «Введение Богородицы во храм» (Протоевангелие. Гл. 7. 2-3), «Обручение (вручение) Марии Иосифу» и «Моление о жезлах» («Чудо о процветшем жезле») (Мф 1. 18; Лк 1. 27; Протоевангелие. Гл. 8, 9), «Благовестие Захарии» (Лк 1. 8-20), «Немой Захария перед народом» (Лк 1. 21-22), «Встреча (целование) Захарии и Елисаветы» (Зачатие св. Иоанна Предтечи) (Лк 1. 23-24), «Рождество Иоанна Предтечи» и «Захария называет имя Иоанна» (Лк 1. 57, 62-63), «Убиение Захарии на пороге храма» (Мф 23. 35). |
| Прав. Иулиания Лазаревская раздает милостыню нищим. Чеканная пластина. 1888 г. (ц. свт. Николая Чудотворца, Муром) Прав. Иулиания Лазаревская раздает милостыню нищим. Чеканная пластина. 1888 г. (ц. свт. Николая Чудотворца, Муром) Прав. Иулиания Лазаревская. Икона. Посл. треть XIX в. (собор Благовещенского мон-ря, Муром) Прав. Иулиания Лазаревская. Икона. Посл. треть XIX в. (собор Благовещенского мон-ря, Муром) Поясной образ И. (со сложенными на груди руками) посл. трети XIX в., принадлежавший свящ. Лазаревской ц. Михаилу Ивановичу Георгиевскому, до кон. 80-х гг. XX в. хранился у жительницы с. Лазарева Е. Н. Калининой, затем был подарен священнику муромского храма Благовещения Богородицы, который увез икону на Зап. Украину. В Благовещенском соборе в иконостасе теплого храма до нач. 90-х гг. XX в. (в наст. время в алтаре) находился небольшой молельный образ И. посл. трети XIX в. такого же извода: на ее голове синеватый плат, верхняя одежда серого оттенка, нижняя - зеленого, обе руки прижаты к груди ( Чернышев В. Я. Муромский Спасский мон-рь: Страницы истории. М., 2006. Ил. на вкл.). На иконе (вероятно, XIX в.) из Троицкой ц. в с. Дуброво (Селивановский р-н Владимирской обл., ранее - Муромский у., рядом оз. Свято) И. написана в рост. В кон. XIX - нач. XX в. в домах жителей Мурома и округи были иконы Муромских святых с образом И. (во 2-й пол. XX в. в собрании краеведа А. А. Епанчина было 2 подобные иконы). Один из потомков И., гродненский губернатор М. М. Осоргин, писал: «В семье всегда чтилась память праведн. Иулиании, как родоначальницы, хотя почитание ее (до 1893 года) и ограничивалось семейным кругом… и даже не было иконы ее у нас… Родившаяся в 1892 году дочь названа мною в честь праведной Иулиании… За неимением в семье иконы правед. Иулиании я обратился в Троицкую Сергиеву лавру с просьбою приобрести икону, и таковых выслали две: одну для братства, другую нам - в семью. Праведная изображена на золотом фоне во весь рост с молитвенным взором, обращенным к небу» ( Евгений (Мерцалов). 1910. С. III, 20, 30-31). Об иконах, написанных в ТСЛ в 1893 г., можно судить по совр. списку (в 1999 привезен в Муром из Парижа потомками И., находится в ц. свт. Николая Чудотворца (Набережного), см.: Сухова. 2004. С. 124. Ил. на вкл.). Иконография отличается от местных икон И. кон. XIX в.: праведница представлена в древнерус. богатом одеянии красного цвета (подчеркнута ее сословная принадлежность) на золотом фоне. |
| Богоматерь «Знамение», «Великий вход», «Причащение апостолов». Роспись ц. вмч. Георгия Победоносца «тис Политиас» в квартале Иконому, Кастория. Посл. треть XVII в. Богоматерь «Знамение», «Великий вход», «Причащение апостолов». Роспись ц. вмч. Георгия Победоносца «тис Политиас» в квартале Иконому, Кастория. Посл. треть XVII в. Церковь вмч. Георгия Победоносца «тис Политиас» в квартале Иконому относится к числу старейших в городе. Однако от первоначальной постройки IX-X вв. сохранились только алтарная часть с характерной 3-гранной апсидой и остатками синтрона. До 1843 г. ц. вмч. Георгия являлась митрополичьим собором. Храм обновлялся неоднократно во времена османского владычества, наиболее существенно - в XVIII в. Росписи в главной апсиде и диаконнике могут быть датированы посл. третью XVII в. Упрощение и схематизация, несогласованность масштаба фигур, неправильность рисунка, тяготение к декоративности - все это придает фрескам ц. вмч. Георгия характер наивного народного искусства и свидетельствует о снижении уровня мастерства местных живописцев. В посл. трети XVII в. художественная активность в Кастории замерла, др. значительных произведений живописи от этого периода не сохранилось. Лит.: Πασδου. 2002. Σ. 37, 59, 64, 66-68, 192, 273, 292. Церковь св. Бессребреников, одна из самых больших и известных в Кастории, находится в сев. части города. Исторические сведения о ней содержатся в нескольких ктиторских надписях, из к-рых известно, что обветшавшая церковь была обновлена и украшена стараниями Феодора Лимниота и его семьи. Строительство храма датируется предположительно по стилю живописи 1-го слоя 2-й пол. X или скорее 1-й пол. XI в., его обновление - по стилю 2-го слоя росписи 70-80-ми гг. XII в. Церковь св. Бессребреников в Кастории. 1-я пол. XI в. Церковь св. Бессребреников в Кастории. 1-я пол. XI в. I. Архитектура. Церковь представляет собой 3-нефную базилику, 4-угольную в плане. Нефы разделяют несимметричные арочные проходы: 2 - с северной стороны и 1 - с южной. Центральный неф шире и выше боковых, с клеристорием с двойными окнами. Он заканчивается полукруглой апсидой. Боковые нефы завершаются меньшими полукруглыми апсидами. Из нартекса в наос ведут 3 прохода. Нартекс делится на 3 части 2 поперечными арками, несущими центральный вспарушенный свод. Здание было украшено мраморной резьбой: сохранились дверные косяки, импосты, двойные колонки и фрагменты темплона. Храм построен в смешанной технике из камня и кирпича, образующего узоры в виде волн, крестов, солярных знаков. Архивольты проемов выложены из плинфы и окаймлены поребриком. Большинство окон - двойные, с тонкими мраморными колонками посередине. Во многих местах стены украшены плоскими нишами разного размера, тимпаны к-рых заполняет кирпичный орнамент. Во время обновления храма Феодором Лимниотом центральная часть зап. фасада была покрыта штукатуркой и расписана. |
| Икона. 1-я пол. XVIII в. (ц. свт. Николая на Козинке, Калуга) К этому периоду можно отнести икону «Благовещение Пресв. Богородицы» из ц. свт. Николая Чудотворца («Николы на Козинке»), куда она была перенесена из Благовещенской ц. Калуги. В. Г. Пуцко считает, что икона была создана в 1717-1720 гг. и приписывает ее Семену Фалееву ( Пуцко. 2001. С. 36). Характерной особенностью художественного решения иконы является изящный цветочный орнамент, нанесенный твореным золотом на одежды ангела,- излюбленный прием в работах калужских иконописцев этого периода. Икону отличает особый колорит с преобладанием холодных цветов (розового, малинового в сочетании с синим, серым и бирюзовым), к-рый впосл. станет определяющим для калужской иконописи Нового времени. Подобное цветовое решение применено в иконах 3-й четв. XVIII в. из ц. вмч. Георгия «за верхом»: «Благовещение», «Введение во храм Пресв. Богородицы», «Св. Троица», «Собор арх. Михаила». Близки к ним по стилистике и колориту иконы «Арх. Михаил» (ц. вмч. Георгия «за верхом») и «Воскресение Христово, с клеймами праздников» из Троицкого собора. На калужское происхождение небольшой аналойной иконы «Святые Татиана и Афанасий» (посл. треть XVIII в., КОХМ) указывают помимо характерного холодного колорита особенности детально написанного пейзажа с узнаваемыми среднерусскими элементами. Пейзаж лишен графической сухости и линейной четкости, его детали объединены легкой серовато-голубоватой дымкой. К этой иконе близка икона прп. Тихона Калужского (посл. треть XVIII в., КОХМ). Присущее живописи местных мастеров сочетание звучного синего и насыщенного малинового цветов в колорите встречается в ряде икон посл. четв. XVIII в. («Господь Вседержитель на престоле» из ц. свт. Николая Чудотворца («Николы на Козинке»), «Покров Пресв. Богородицы с избранными святыми» (1779) и «Богоматерь Всех скорбящих Радость» (посл. четв. XVIII в., собрание М. Е. Де Буара (Елизаветина) - Русские иконы в собр. М. Де Буара (Елизаветина)/Авт.-сост.: Н. И. Комашко, А. |
|
|
.jpg)
