| Обстоятельства благоприятствовали ему, особенно Генриху VI польстила история с кипрским посольством. В 1194 г. скончался Гвидо де Лузиньян, и теперь правителем Кипра стал его младший брат Амори I (1194–1204). В 1195 г. он обратился к германцу с просьбой признать свой титул в обмен на сюзеренитет Германского короля. Или, как выразился сам Амори, он хотел «навсегда остаться человеком Римской империи» ( " homo imperiiesse Romani»). И 22 сентября 1197 г. в Никосии произошла торжественная церемония коронации нового Кипрского короля. С аналогичной просьбой к Генриху VI обратился и правитель Киликийской Армении (Малой Армении) Левон II (1187–1219), сумевший в период 3-го Крестового похода и нестроений в Константинополе захватить практически все византийские владения и присоединивший их к себе. Честолюбивый и жестокий, он не имел никаких постоянных друзей, перманентно воюя то с византийцами, то с латинскими антиохийцами, то с турками Кылыдж Аслана II. В мечтах ему грезилось новое Армянское царство, построенное по западному типу. А потому Левон II установил жесточайшую дисциплину в отношениях не только с вассалами, но и собственными клириками, заставив тех признать власть над собой Рима. Он привлек на свою службу рыцарей-иоаннитов, тамплиеров и французских пилигримов, обеспечил итальянским купцам привилегии у себя в стране и создавал основу для последующего завоевания Антиохии, которую мечтал сделать жемчужиной своего царства 923 . Желая легализовать свой статус, он обратился и к папе в Рим, и к Генриху VI, а затем и... в Константинополь, на всякий случай. 6 января 1198 г. он был провозглашен королем Киликии. Если бы теперь Германскому королю удалось закрепиться в Сирии и Палестине, Византия оказалась бы в кольце осады, из которой уже невозможно было выбраться. А весь Латинский Восток, конечно, вошел бы в состав Западной империи 924 . Но тут неожиданным союзником Константинополя выступил Рим, папа которого, Иннокентий III (1198–1216), избранный буквально через 2 дня после коронации Левона, являлся одним из самых великих представителей Апостольской кафедры. Масштабный папист, человек строгого ума и неукротимой воли, он желал не только укрепить папство, но и вернуть Иерусалим под власть креста. А для этого ему необходимо было найти общий язык с Восточной церковью и Византийским императором 925 . Кроме того, Иннокентий III прекрасно понимал, что воссоздание Священной Римской империи будет означать осуждение папства на вечное бессилие. Поэтому, нисколько не смущаясь «схизматичностью» Востока, понтифик резко выступил против планов германца 926 . |
| Папа Иннокентий VIII, умерший в 1492 году (год открытия Колумбом Америки), дал благословение церкви на бесчеловечное преследование и уничтожение ведьм. Поразительно, что как раз в конце средневековья и в начале Нового времени эта массовая истерия приобретает трагические масштабы. Вера в ведовство вновь вызвала к жизни древние религиозные элементы, получившие широкое распространение, можно сказать, во всех слоях общества. По мнению церкви, ведовство являлось разновидностью общения с дьяволом. В каждой стране ведовство обретало самые разные формы; в Италии, например, считалось, что сфера действия ведьм - любовь. Охота на ведьм, их преследование раздувались наиболее близкими к примитивным, народным верованиям нищенствующими духовными орденами, в первую очередь доминиканцами. Побуждаемый именно ими папа Иннокентий VIII издал 5 декабря 1484 года свою буллу «Summis desiderantes» («С величайшим рвением»), в которой дал согласие и благословение церкви на преследование ведьм. После этого гонения на ведьм приняли всеобщий характер, создав для инквизиции - за неимением других еретиков - огромное поле деятельности. Социальная подчиненность, зависимое положение женщин нашли свое выражение в том, что ведовство рассматривали, по существу, только женским грехом, женским преступлением. О силе и живучести этого суеверия говорит то, что позднее в гонениях, охоте на ведьм приняли участие и протестантские церкви. В то время как о целом ряде выдающихся пап исторические исследования изобилуют множеством противоречивых утверждений, о самом известном папе эпохи Возрождения - Александре VI (1492-1503) мнение подавляющего большинства историков, за исключением отдельных французских авторов, до удивления однозначно: суровый, осуждающий приговор. Согласно официальной католической истории папства, «он - самая мрачная фигура папства» (Адриани Г. Карманный справочник по истории религии. Мюнхен, 1975, с. 170), и еще: «Его правление было несчастьем для церкви» (Францен А., Бёумер Р. История папства. Фрейбург - Базель-Вена, 1974, с. 279). С чего бы такая суровая, осуждающая оценка, хотя общеизвестно, что в период его правления итальянское Возрождение достигло своей кульминации, а также что Александру VI не могут быть поставлены в вину никакие догматические заблуждения, еретичество или иные отклонения от истинной веры? За этим явлением, несомненно, стоит подлинно «ренессансовая» личность папы Борджа со всеми ее противоречиями и крайностями. |
| Согласно Житию, К. А. руководила общиной с любовью и со снисходительностью, усердно поддерживала дисциплину. Она была строга прежде всего по отношению к себе: соблюдала умеренность в еде, под одеждой носила свиную кожу щетиной к телу и власяницу из конского волоса, спала на голой земле или на охапке виноградных ветвей, положив под голову камень (Франциск Ассизский велел ей использовать мешок с соломой). Трижды в неделю, по понедельникам, средам и пятницам, она совсем отказывалась от еды, до тех пор, пока Франциск Ассизский и Гвидо, еп. Ассизи, обеспокоенные здоровьем К. А., не предписали ей принимать хотя бы полкуска хлеба в день. Посетивший Ассизи Жак де Витри , еп. Акры, в письме от 1216 г. описывал женщин, вдохновленных примером Франциска Ассизского: «Однако я обнаружил в этих краях одну вещь, которая доставила мне великое утешение: людей обоих полов, мирян и богачей, каковые, оставив всякое имущество ради Христа, покинули мир. Они называют себя меньшими братьями и меньшими сестрами и пользуются особым уважением папы и кардиналов… Женщины проживают вместе недалеко от городов и не принимают никаких даров, но живут трудом собственных рук. Они весьма огорчаются и смущаются почтением со стороны клириков и мирян, которое им оказывают вопреки их желанию» ( Jacques de Vitry, é v ê que. Lettres/Éd. R. B. C. Huygëns. Leiden, 1960. P. 71-78). Среди церковных иерархов, проявлявших интерес к деятельности жен. общины в Сан-Дамиано, был кард. Уголино деи Конти ди Сеньи, в те годы папский легат в Центр. Италии. Он ознакомился с образом жизни неск. жен. общин, стремившихся к новым практикам монашеской жизни, и составил для них устав, за основу которого было взято правило свт. Венедикта Нурсийского (устав утвержден папой Гонорием III ). Впоследствии К. А. обращалась к папе Римскому Григорию IX с просьбой подтвердить дарованную ее общине «привилегию бедности», т. е. право не принимать никакой собственности даже в общее пользование (см.: Seraphicae Legislationis. 1897. P. 97). Вероятно, такая привилегия была уже предоставлена папой Иннокентием III (1198-1216), но К. А. добилась ее подтверждения от Григория IX (17 сент. 1228). Еще раз она была подтверждена за 3 дня до смерти К. А. папой Иннокентием IV, находившимся тогда в Ассизи. |
| У аббата Вибальда не было достаточно сил для войны с Рожером II, поэтому он начал переговоры с ним: король заявил, что не потерпит в М.-К. «аббата, назначенного императором». Разрешив монахам избрать его преемника, Вибальд покинул аббатство (2 нояб. 1137) и вернулся в Германию (Chronica monasterii Casinensis. IV 127; см.: Cowdrey. 1983. P. 224-228). Новому аббату Райнальду II из Коллименто (1137-1166) пришлось уступить кор. Рожеру II некоторые монастырские укрепления для защиты сев. границы королевства. На Латеранском II Соборе папа Иннокентий II отлучил кор. Рожера II от Церкви, но вскоре был захвачен в плен его сторонниками. В июле 1139 г. в Миньяно близ М.-К. Римский понтифик был вынужден даровать инвеституру Рожеру II как королю Сицилии, а его сыновьям - как герцогу Апулии и князю Капуи (Italia Pontificia. 1935. P. 42). После захвата Бари кор. Рожер II стал полновластным правителем Юж. Италии, приступив к централизации гос-ва. В законах Рожера II служение монарха уподоблялось служению священника. Король обязывался защищать привилегии и имущество церквей (Le Assise di Ariano/Ed. O. Zecchino. Cava dei Tirreni, 1984. P. 22, 26, 32, 70), но стремился поставить епископские кафедры и монастыри под контроль гос-ва. Отношения кор. Рожера II с папой Римским оставались напряженными. В 1142 г. папа Иннокентий II потребовал, чтобы король перестал вмешиваться в избрание епископов. В 1150 г. король пообещал новому папе Римскому Евгению III обеспечить свободу избрания церковных иерархов, но не выполнил обещание. При кор. Рожере II аббат М.-К. должен был получать утверждение от короля. В 1137 г. королевский наместник запретил монахам приступать к избранию аббата без разрешения монарха; когда аббат был избран, ему пришлось принести клятву верности королю (Chronica monasterii Casinensis. IV 104). После кончины аббата Доминика (1171-1174) сицилийский кор. Вильгельм II Добрый велел монахам тайно выбрать преемника; формальные выборы проводились только после того, как король изъявлял согласие (см.: Loud. 2007. P. 259-263). Согласно Беневентскому договору 1156 г., Папский престол мог посылать легатов и принимать апелляции из королевства, но монарх имел право контролировать избрание епископов и аббатов (MGH. Const. T. 1. P. 588-590). Т. о., аббата М.-К. утверждал не только король, но и папа Римский. Однако ни король, ни папа Римский не назначали в обитель посторонних лиц; в XII в. настоятелей выбирали только из монахов М.-К. ( Loud. 2007. P. 459-461). |
| Эти новые преследования не охладили однако же ревности друзей св. Златоуста. Многие ушли в Рим и доставили Иннокентию письма тех из клириков и константинопольского народа которые остались верными своему епископу. Утешая их и поддерживая их надежду, Иннокентий отвечал им, что Бог скоро защитит их посредством вселенского собора, о созвании которого он старается. Златоуст и его друзья требовали законного собора и Иннокентий, будучи далеким от присвоения себе права окончить дело собственною властью, тоже возлагает всю свою надежду на собор. Эти факты сами собою говорят достаточно громко и освобождают нас от дальнейших расследований. Другие западные епископы держались тех же мнений. В частности, епископ Аквилейский присоединил свои усилия к усилиям Иннокентия, чтобы побудить Гонория созвать собор на Западе, с целью найти средство покончить с делом, которое занимало их в такой сильной степени. По распоряжению Гонория, италианские епископы собрались и объявили ему, что, по их мнению, должен быть созван вселенский собор в Фессалониках, куда восточные и западные епископы могли бы прибыть с одинаковым удобством; что подобный собор необходим для прекращения раздора и постановления окончательного решения. Они просили его написать об этом Аркадию. Гонорий написал Иннокентию о высылке пяти епископов, двух священников и одного диакона, которые должны были доставить его письмо к брату. Это было третье письмо, адресованное к нему по одному и тому же предмету. В виду затруднений, указанных Аркадием в деле созвания собора, вот представился Римскому папе прекрасный случай самому решить вопрос, в силу верховного авторитета, если бы он обладал подобным авторитетом. Но ни Златоуст, ни его восточные друзья, ни западные епископы, ни сам папа и не помышляют об этом средстве, которое было неизвестно им. Все они довольствуются испрашиванием у императоров собора, который один мог произнести окончательное решение. Депутаты, принесшие письмо Гонория, были снабжены еще многими другими письмами: Иннокентия Римского, Хромация Аквилейского, Венерия Миланского и многих других италианских епископов. Кроме того, они были снабжены инструкцией, требовавшей, чтобы Златоуст предварительно был восстановлен на своем престоле и принят в общение со всеми восточными епископами, прежде появления пред вселенским собором, где его дело должно быть закончено. |
| Несмотря на все уверения со стороны легата великому князю, что папа намерен оказать ему свою помощь, причем легат, конечно, ссылался на то, что папа сделал воззвание к христианским народам о крестовом походе против Татар, Даниил Романович не соглашался принять королевского венца, который, может быть, уже успел потерять в его глазах свою прелесть. Но, наконец, убежденный своим другом, Польским королем, его боярами и своей матерью, которая, вероятно, была по происхождению католичкой 297 , он позволил сделать себя королем священной Римской империи. В конце 1253-го года или в 1254-м году папский легат миропомазал его на королевство и возложил на его главу королевскую диадему 298 в городе Дрогичине (находящемся на западном Буге, вниз от Брест-Литовска, – в настоящее время заштатном городе Гродненской губернии, Бельского уезда) 299 . Это принятие Даниилом Романовичем королевского венца не значит непременным образом того, что он формально признал над собою власть папы и римско-католической —253— церкви. Если бы он искал венца сам, то необходимо было бы это предполагать; но так как венец был ему навязан, то папа мог поступить и таким образом, чтобы сначала сделать его королем, а потом уже, как короля, убеждать его сделаться своим настоящим духовным сыном. Что было на самом деле, мы достоверным образом не знаем. Представляется нам вероятнейшим думать, что Даниил не приступал формально к союзу с Римскою церковью, а дал только обещание сделать это, если папа устроит соединение или унию с Греками 300 . Если же Даниил, принимая королевский венец, и действительно формальным образом присягал на послушание Римской церкви, как уверяет преемник Иннокентиев, Александр IV 301 , то во всяком случае весьма не на долгое время. Сейчас помянутый преемник Иннокентиев Александр в своей грамоте к Даниилу от Февраля месяца 1157-го года укоряет великого князя за нехранение им данной им папе присяги 302 . Изложенным окончились сношения Даниила Романовича с папой, имевшие своим единственным следствием то, что великие князья Галичские приобрели себе титул королевский. |
| В 1144 г. папа Луций II подтвердил суждение папы Урбана II о подчинении архиепископа Д. Турской кафедре и призвал суффраганов Д., епископов Сен-Бриё и Трегье, вернуться в юрисдикцию Тура (PL. 179. Col. 874-878). Аналогичное суждение высказал папа Евгений III (PL. 180. Col. 1183-1185), который поручил рассудить спор Бернарду Клервоскому . Бернард решил, что архиепископу Д. можно носить паллий при условии рукоположения в Туре. Суффраганы Д., епископы Сен-Бриё и Трегье, оставались в юрисдикции архиеп-ства. Однако в 1148 г. епископ Сен-Бриё вышел из подчинения архиепископу Д., в 1150 г. за ним последовал епископ Трегье. Смерть Бернарда (1153) помешала окончательному урегулированию конфликта. Папа Анастасий IV (1153-1154) повторил суждение своих предшественников о подчинении Д. Турской кафедре и запретил преемникам архиепископа Д. ношение паллия (PL. 188. Col. 1040-1041). В 1154 г. архиеп. Гуго Леру, рукоположенный в Туре, получил паллий от папы Адриана IV при поддержке кор. Англии Генриха II. Папа позаботился о возвращении владений архиеп-ства Д., расположенных в Нормандии, но отменил подчинение епископов Сен-Бриё и Трегье архиепископу (PL. 188. Col. 1423, 1439-1440, 1599-1600). В 1161 г. папа Александр III подтвердил право Д. на статус архиеп-ства при условии рукоположения архиепископа в Туре (PL. 200. Col. 122-124). Впосл. понтифик направил кор. Франции Людовику VII послание с просьбой выступить посредником в споре, указывая на то, что кафедра Д. якобы была основана при участии франк. кор. Хильдеберта I и прославлена множеством святителей, мощи к-рых почивают во Франции (Ibid. Col. 1256). Кор. Филипп II Август (1180-1223) принял деятельное участие в разрешении конфликта. Канонист Стефан Турнейский от имени короля убеждал папу Луция III и рим. кардиналов поддержать архиепископа Турского (PL. 211. Col. 395-399). Впосл. король направил папе Урбану III послание с просьбой помирить архиепископов Д. и Тура (PL. 202. Col. 1489-1490). Папа Иннокентий III воспользовался смутой в Англии, последовавшей за смертью кор. Ричарда I Львиное Сердце, и слабостью Бретонского герц-ства. 1 июня 1199 г. понтифик вынес окончательное решение. В послании к Варфоломею, архиеп. Турскому, папа Иннокентий описал историю спора и подробно разобрал аргументы сторон. Д. был лишен статуса архиеп-ства и всех связанных с ним привилегий (PL. 214. Col. 624-634). Папа оповестил о своем приговоре кор. Филиппа II и представителей архиеп-ства Д. (Ibid. Col. 635-636). В 1201 г. архиеп. Жан де ла Муш подчинился папскому решению и был условно перерукоположен в Туре. Епископство Д. в XIII-XVIII вв. |
| Опиза пришёл с королевским венцом в Польшу, в которую он был назначен от папы специальным легатом 147 , и здесь встретил Даниила Романовича, только что возвратившегося из одного похода, предпринятого им вместе с польским королём 148 . Не смотря на все уверения со стороны легата великому князю, что лапа намерен оказать ему свою помощь, причём легат, конечно, ссылался на то, что папа сделал воззвание к христианским народам о крестовом походе против Татар, Даниил Романович не соглашался принять королевского венца, который, может быть, уже успел потерять в его глазах свою прелесть. Но наконец, убеждённый своим другом польским королём, его боярами и своей матерью, которая, вероятно, была по происхождению католичкой 149 , он позволил сделать себя королём священной римской империи. В конце 1253 года или в 1254 году папский легат миропомазал его на королевство и возложил на его главу королевскую диадему 150 в городе Дрогичине (находящемся на западном Буге, вниз от Брест-Литовска, – в настоящее время заштатном городе гродненской губернии, бельского уезда 151 . Это принятие Даниилом Романовичем королевского венца не значит непременным образом того, что он формально признал над собой власть папы и римско-католической церкви. Если бы он искал венца сам, то необходимо было бы это предполагать; но так как венец был ему навязан, то папа мог поступить и таким образом, чтобы сначала сделать его королём, а потом уже, как короля, убеждать его сделаться своим настоящим духовным сыном. Что было на самом деле, мы достоверным образом не знаем. Представляется нам вероятнейшим думать, что Даниил не приступал формально к союзу с Римской церковью, а дал только обещание сделать это, если папа устроит соединение или унию с Греками 152 . Если же Даниил, принимая королевский венец, и действительно формальным образом присягал на послушание римской церкви, как уверяет преемник Иннокентиев Александр IV 153 , то, во всяком случае, весьма не на долгое время. Сейчас помянутый преемник Иннокентиев Александр в своей грамоте к Даниилу от Февраля месяца 1257 года укоряет великого князя за нехранение им данной им папе присяги 154 . |
| . Хотя мн. епископы оценивали появление Н. о. положительно (напр., Федерико Висконти, архиеп. Пизы, в проповедях восхвалял их как образец для секулярного клира: Les sermons et la visite pastorale de Federico Visconti, archevêque de Pise (1253-1277)/Éd. N. Bériou. R., 2001), некоторые из церковных иерархов, особенно за пределами Италии, выступали резко против, видя в деятельности Н. о. подрыв единовластия в диоцезе и в приходах. Согласно свидетельству хрониста-францисканца Салимбене Пармского († ок. 1288), основные претензии епископов сводились к тому, что члены Н. о. в своих проповедях не призывают народ платить десятину (quod vos non predicatis, quod decime dentur eis), сами хоронят умерших, принимают исповедь, переманивают прихожан к себе на праздничное богослужение ( Salimbene. Cronica. [Fol. 387a]//MGH. SS. T. 32. P. 421-422). Противники Н. о. опирались на 21-й канон IV Латеранского Собора, в котором говорилось, что перед Пасхой необходимо исповедоваться своему приходскому священнику (proprio sacerdoti). Папа Римский Иннокентий IV буллой «Etsi animarum affectantes» от 21 нояб. 1254 г. аннулировал привилегию Н. о. вести пастырскую деятельность в приходах по воскресным и праздничным дням без разрешения приходского священника, но уже спустя месяц папа Римский Александр IV отменил это решение (булла «Non insolitum est» от 31 дек. 1254). Основной конфликт развернулся в Парижском ун-те. Поскольку францисканцы и доминиканцы получали базовое образование в орденских школах, они имели привилегию поступать сразу на богословский фак-т, тогда как остальные студенты должны были сначала получить степень магистра на фак-те свободных искусств. Секулярные богословы и клирики были обеспокоены резко возросшим количеством магистров из числа Н. о., к-рые не приносили присягу ун-ту, но могли повлиять на принятие коллективных решений. Согласно принятому в 1252 г. статуту, в ун-те каждый орден имел право претендовать только на 1 кафедру. Однако доминиканцы к тому времени занимали 2 кафедры, причем 2-й преподаватель не имел «лиценции» (лат. licentia docendi - «право преподавать»). Когда королевская полиция жестко обошлась с неким студентом, Парижский ун-т решил приостановить чтение лекций, однако преподаватели из доминиканского и францисканского орденов не присоединились к этому решению и продолжали вести занятия, мотивируя это тем, что в подобных вопросах они подчиняются исключительно папе Римскому, а не ун-ту. В 1254 г. все магистры из ордена доминиканцев были исключены из состава университетской корпорации. Хотя папа Римский Иннокентий IV признал право Парижского ун-та допускать к преподаванию только тех, кто имеют «лиценцию», его преемник на Папском престоле Александр IV потребовал вернуть доминиканцам право преподавать в ун-те. Буллой «Quasi lignum vitae» от 14 апр. 1255 г. канцлеру соборного капитула предписывалось наделять «лиценциями» талантливых студентов независимо от квоты, а решение о забастовке принимать только большинством голосов. |
| Все эти попытки провалились оттого, что византийская идея римского и христианского универсализма была идеологически несовместима ни с одной из двух западных альтернатив – ни с германской идеей, ни с папством. Византия XII в. была, конечно, уже слишком слаба, чтобы ее собственные мечты о мировом политическом единстве могли сносно конкурировать с мечтами других политических сил, но надо отдать ей должное: она приложила последние усилия, чтобы «навести мосты». Только резня, устроенная латинянами в Константинополе в 1182 г. и, наконец, в 1204 г., поставила эту мечту перед лицом окончательного поражения. Она выжила, но лишь как мечта. Кто был законным олицетворением imperium Константина и Юстиниана после марта 1204? Часто признают, что феодализация византийских сел в период Комнинов обеспечила сравнительно мягкий переход к латинскому сюзеренитету. Экономическая система не нуждалась в радикальном политическом изменении. Но как обстоит дело с идеологическим содержанием новой политической системы, которая господствовала теперь на территории Византийской империи? Очень мало греков или балканских славян когда-либо считали законным избрание Балдуина Фландрского. Гораздо больше было готовых признать, по крайней мере в виде пробы, идею всемирной политической монархии римского папы, которая, в сущности, была официальной идеологией латинского Запада. В 1204 г. Калоян Болгарский был коронован римским кардиналом, и его примеру в 1217 г. последовал Стефан Первовенчанный Сербский. Позднее, в 1253 г., русский князь Даниил Галицкий также принял корону от Иннокентия IV. В этих союзах, обусловленных исключительно «политическими мотивами», не было никакого богословского оттенка: «ни болгары, ни сербы, ни западные русские не склонны были по-настоящему отрекаться от православной веры, которую их предки получили из Константинополя» 40 . Подобное признание de facto новой политической реальности было равным образом очевидно со стороны некоторых греков. В 1206 г. послание греческого константинопольского духовенства, написанное Николаем Месаритом и адресованное папе, предусматривало возможность поминания имени Иннокентия III в греческих церквях в конце службы, когда обычно пели πολυχρνισμος [многолетие] императору ( ννοκεντου δεσπτου πππα της πρεσβυτρας Ρμης πολλ τ ετη). Это выражало бы политическое imperium папы. Однако поминание его имени на самой литургической анафоре откладывалось до момента достижения церковного и догматического единства 41 . |
|
|
