| Из Глинского братства вышли и известные миссионеры. Так, архимандрит Макарий (Глухарев) выехал в 1829 году из Глинской пустыни в Сибирь на проповедь язычникам и стал основателем Алтайской православной духовной миссии. Глинский иеромонах Иларион, впоследствии архимандрит, в 1861–1868 годах был миссионером Квихпахской миссии в Америке 12 . В конце XIX – начале ХХ века в Русской Иерусалимской миссии подвизался Глинский иеромонах Тихон (Ростовский) 13 ; на западе Франции настоятелем православной церкви г. По был Глинский иеромонах Иродион 14 . В начале ХХ века Троицкую миссию Туркестанской епархии возглавлял Глинский игумен Порфирий 15 . Таким образом, влияние Глинской пустыни распространилось не только по всей России, но и далеко за ее пределами. И не случайно известный исследователь истории Курской епархии архимандрит Анатолий (Ключаров) назвал Глинскую пустынь «рассадником пустынножительства» 16 . Безусловно, высота нравственного строя Глинской пустыни не могла не привлекать внимание исследователей, и в дореволюционный период был опубликован целый ряд книг об этой обители. Все они свидетельствовали о том огромном нравственном влиянии, которое оказывала Глинская обитель на русский народ. Рассматривая старчество Глинской пустыни как неотъемлемую часть старческого делания на Руси, начатого преподобным Паисием Величковским , исследователи нередко сравнивают Глинскую пустынь с Оптиной, благодаря именно старческим традициям, связывающим эти обители 17 . Однако если история Оптиной пустыни освещена достаточно подробно, то этого нельзя сказать о Глинской. В существующих литературных источниках преимущественно раскрыта лишь история пустыни периода настоятельства игумена Филарета (1817–1841), а также конца XIX – начала ХХ века. Последний очерк о Глинской пустыни был опубликован еще в 1912 году 18 , но ведь пустынь жила и процветала духовными подвигами и до ее первого закрытия в 1922 году, и особенно в близкий нам период – 1942–1961 гг. До сих пор не было проведено полное исследование истории, духовной жизни, старческого делания, просветительной, благотворительной и патриотической деятельности обители с XVI в. до ее закрытия в 1961 г. Все это обусловливает высокую актуальность темы данной работы. Цель работы состояла в том, чтобы осветить историю Глинской пустыни и ее многогранную деятельность с момента возникновения обители и до наших дней; определить ее значение в истории Русской Церкви; раскрыть роль Глинской пустыни как центра духовного просвещения и возрождения старчества. |
| Если кому когда какое–нибудь сдлаете — за что помилованы будете. Если постраждете со страждущимъ (невелико, кажется, съ мученики счисляетесь. Если простите обидящаго, и за не только вс грхи ваши простятся, но дщерью Отца Небеснаго бываешь. Если помолишься отъ сердца о хотя и мало — и спасешься. Если укоришь себя, обвинишь и осудишь себя предъ Богомъ за грхи, чувствуемые, и за то оправдана будешь. Если исповдуешь грхи свои предъ Богомъ — и за вамъ и мзда. Если попечалуешь о грхахъ, или умилишься, или прослезишься или воздохнешь, — и твое не утаится отъ Него: «не таится бо отъ Него», глаголетъ св. Симеонъ, «капля слезная, ниже капли часть нкая». А св. Златоустъ глаголетъ: «аще постуеши о грсхъ — и то Онъ въ вину твоего Видите ли сколько длъ вы исправили, о которыхъ и не знаете. Да тмъ и лучше для васъ, чтобы вы сладц похвалялись въ немощахъ своихъ, а не своими любовались: пусть цнитъ ихъ праведный Мздовоздаятель, а мы только на грхи свои смотрть будемъ и о нихъ каяться во вс дни, и о ихъ пещися». Глава IV. Скита Оптиной Пустыни. Игуменъ скита Оптиной Пустыни. 1821 г. Сердцемъ Оптиной Пустыни — мстомъ, гд бился пульсъ ея жизни, откуда исходила та благодатная сила, которая освящала жизнь насельниковъ монастыря — былъ знаменитый скитъ — святыхъ оптинскихъ старцевъ. Скитъ создалъ историческую славу Оптиной Пустыни. скита произошло слдующимъ образомъ: о. Моисей, въ то время пустынножитель Рославльскихъ лсовъ, здилъ по длу въ Москву и оттуда на обратномъ пути захалъ въ Оптину Пустынь. Настоятель — о. зная преосвященнаго Филарета, тогда епископа Калужскаго, основать вблизи Оптиной Пустыни лсной скитъ, представилъ ему о. Моисея, который въ это время былъ далекъ отъ мысли разстаться съ пустыннической жизнью въ Рославльскихъ лсахъ. Владыка и о. усердно его убждали о преимуществ жизни вблизи монастыря и онъ ухалъ, увезя съ собой письмо Вл. Филарета къ рославльскихъ пустынникамъ, приглашавшее ихъ перебраться въ Калужскую подъ его Прибывъ на мсто, о. Моисей разсказалъ своимъ сопостникамъ свои Отшельники, выслушавъ его, одобрили планъ тмъ боле, что въ этотъ моментъ имъ угрожали отъ земской власти. Съ о. Моисеемъ отбыли въ Оптину Пустынь его братъ о. и два монаха: и О. ученикъ о. Величковскаго, и о. Досией должны были прибыть въ скитъ посл его устроства. О. Досией прибылъ только въ 1827мъ году и вскор скончался, а о. кончилъ свои дни въ Свнскомъ монастыр въ 1844 году. отшельники продолжали оставаться въ Рославльскихъ лсахъ. |
| „Архимандрит Серапион (Машкин), состоявший в числе братства Оптиной пустыни и умерший 20 февраля сего года, пожелал принести в дар Московской Духовной Академии книги – французские и русские, специально философского и математического содержания. Признавая с своей стороны более полезным содействовать исполнению желания о. Серапиона передать книги в Академическую Библиотеку, чем оставлять их в монастырской библиотеке, где они не могут быть полезными настолько, как в Академии, долгом считаю препроводить при сем два списка книг на усмотрение Вашего Преосвященства и покорнейше просить Вашего разрешения на пересылку книг, за исключением тех из них, которые, по Вашему усмотрению, могут быть оставлены в монастырской библиотеке“. б) Докладную записку на имя Преосвященного Ректора библиотекаря Академия К.М. Попова: „По поводу бумаги Настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни Архимандрита Ксенофонта от 4 апреля 1905 г. за 302 относительно книг, оставленных в дар библиотеке Московской Духовной Академии по завещанию кандидата LI курса Академии Архимандрита Серапиона Машкина, имею честь объяснить Вашему Преосвященству следующее: Во 1-х, я находил бы полезным взять в библиотеку все без исключения иностранные книги; хотя многие из них будут представлять в нашей библиотеке дублеты, но, при большом спросе на книги, дублеты в библиотеке необходимы. Во 2-х, во уважение просьбы Настоятеля Пустыни Архимандрита Ксенофонта, я находил бы возможным оставить для библиотеки Пустыни из русских книг следующие, имеющаяся в академической библиотек в нескольких экземплярах и для библиотеки Пустыни не бесполезные: (перечисляются 11 названий книг, означен- —335— ных в русском списке под 27, 31, 32, 35, 39, 41, 42, 88, 99, 155 и 171). При сем прилагаю отношение Настоятеля Пустыни и два списка книг Архимандрита Серапиона“. Определили: Просить О. Настоятеля Козельской Введенской Оптиной Пустыни архимандрита Ксенофонта сделать распоряжение о высылке в Академию, согласно предсмертному пожеланию покойного о. архимандрита Серапиона (Машкина), всех принадлежавших последнему русских и иностранных книг, за исключением из первых 11 названий, указанных в докладной записке библиотекаря Академии. |
| Однако есть еще один неучтенный «мемуарист» – сама Оптина пустынь. Дело в том, что посещение Достоевским Оптиной пустыни не осталось незамеченным и запечатлелось не только записью в «Книге приезжающих посетителей». Существуют отдельные высказывания Оптинских старцев о Достоевском, косвенные оценки и случайные суждения, предания и рассказы монахов. Весь этот разрозненный материал, частично известный прежде, частично забытый, частично только опубликованный, до сих пор не сводился воедино и как целое не введен в научный оборот. Собранный же вместе, он представляет собой единое свидетельство Оптиной пустыни о Достоевском. Прежде всего, о суждениях, ставших широко известными благодаря передаче и интерпретации К.Н. Леонтьева. Оптина пустынь Леонтьев первым вынес за церковную ограду высказывания и мнения Оптинских монахов о Достоевском и его романах. Известно резко отрицательное отношение Леонтьева к идеям Достоевского, к его «недостаточному христианству». Дважды Леонтьев в подтверждение своих оценок романа «Братья Карамазовы» прибегает к авторитету Оптиной пустыни и ссылается на Оптинских монахов. Приведем эти известные пассажи из писем И.И. Фуделю и В.И. Розанову, которые в контексте настоящей темы могут восприниматься иначе. «А когда Достоевский напечатал свои надежды на земное торжество христианства в «Братьях Карамазовых», то Оптинские иеромонахи, смеясь, спрашивали друг у друга: «Уж не вы ли, отец такой-то, так думаете?» «В Оптиной «Братьев Карамазовых» правильным православным сочинением не признают, и старец Зосима ничуть ни учением, ни характером на отца Амвросия не похож. Достоевский описал только его наружность, но говорить заставил совершенно не то, что он говорит, и не в том стиле, в каком Амвросий выражается». Леонтьев услышал в Оптиной то, что хотел услышать. Настораживает анонимность приводимых Леонтьевым оценок: «отец такой-то». В отличие от анонимных мнений, передаваемых Леонтьевым, известны другие высказывания конкретных Оптинских старцев о Достоевском. |
| Одновременно со встречей-дискуссией в Оптиной пустыни проходил круглый стол Фонда Достоевского. На круглом столе было затронуто несколько тем: творческое наследие Ф.М.Достоевского, значение монастырей в жизни российского общества, тонкости в понимании глубинных творческих идей русского классика. Много говорилось о личности писателя, о его внутреннем борении и о значении Оптиной пустыни в его духовном пути. В мероприятии принимали участие основатель и президент Фонда Достоевского И.Л. Волгин, настоятель домового храма мученицы Татианы при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова протоиерей Владимир Вигилянский, декан Высшей школы телевидения МГУ имени М.В. Ломоносова В.Т. Третьяков, филолог-языковед В.Д. Ирзабеков, директор Омского государственного литературного музея имени Ф.М. Достоевского В.С. Вайнерман, поэт Н.В. Кондакова, писатель Е.А. Попов, поэт Е.Л. Берлин, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН А.Г. Гачева, искусствовед И.С. Соловьева, исполнительный директор Фонда Достоевского Е.А. Волгина, автор серии книг о святых в «ЖЗЛ» К.П. Ковалев-Случевский, доцент Московской духовной академии архимандрит Симеон (Томачинский), профессор Литературного института имени Горького О.А. Николаева, доктор филологии специалист по творчеству Ф.М. Достоевского В.Н. Захаров, лаборант факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова А.А. Прощенко, директор петербургского литературно-мемориального музея Ф.М. Достоевского Н.Т. Ашимбаева, старший научный сотрудник филиала «Дом-музей Достоевского в городе Старая Русса» С.Л. Шараков, научный сотрудник Дома-музея Ф.М. Достоевского в Старой Руссе Н.Ю. Прокопчук, научный сотрудник Государственного литературного музея (г. Москва) П.Е. Фокин, президент Российского общества Достоевского Б.Н. Тихомиров, главный хранитель новокузнецкого литературно-мемориального музея Ф.М. Достоевского Н.В. Караваева. После общей молитвы вступительное слово произнес И.Л. Волгин. Он задал тему предстоящей дискуссии: «Достоевский в современном мире». Тема достаточно широка, что обуславливается особенностью творчества Ф.М. Достоевского, которое охватывает весь спектр духовных исканий человека. И.Л. Волгин упомянул о характеристике, данной Ф.М. Достоевскому старцем Амвросием, насельником Оптиной пустыни, после посещения его писателем в 1878 году, и уточнил, что слова «этот кающийся» входят в прямую параллель со словами старца о Л.Н. Толстом — «горд очень». Это дает ясное понимание о двух совершенно разных путях русских классиков, следовавших к одной цели. |
| Писания или побеседовать о чем либо духовном, и тогда все заслушивались мудрых его слов. – Однажды, особенный случай заставил О. Архимандрита сделать некоторым лицам в Обители наставление в присутствии О. Макария. Из уст Старца-Настоятеля так и полились речи, исполненные мудрости и силы духовной. Все с изумлением слушали его, изумлялись и тому, как он говорит, а еще более тому, как он всегда молчит, имея такие дарования. Но, повторяем, только особенные случаи заставляли таким образом О. Моисея высказывается. По духовной своей мудрости, он самым настоятельством своим пользовался не для того, чтобы выставлять себя, а более скрываться внутри себя: ни малейшее не завидовал Старцам в их духовной деятельности и ее плодах, но с смиренною мыслью оставлял себе только настоятельские труды и попечения, провидимому только внешние заботы благосостоянии Обители, утаивал от всех и свои дарования и свои молитвенные труды о духовном преуспеянии братии под руководством Старцев. Но этого мало. Заслуги свои касательно введения в Оптиной Пустыни Старческого наставления братии О. Моисей запечатлел и тем, что перенес за это много скорбей. При вступлении О. Моисея в должность Настоятеля Оптиной Пустыни были здесь в числе братства люди, несомненно благочестивые и подвизавшиеся о своем спасении, но, на сколько нам известно, более направленные на телесное делание: пост, бдение, молитву с поклонами, псалмопение и т.п. Внутреннее же делание инока – очищение сердца от страстных помыслов молитвою и исповеданием их духовному наставнику – не входило в круг духовной деятельности тогдашних жителей Оптиной Пустыни. Заключаем это из того, что некоторые из них вооружались на своего Настоятеля за устройство скита с его безмолвеною келейною жизнью и еще более стали вооружатся на него и вооружать других братий, за то что в этом Скиту поместился на жительство О. Леонид с своими учениками и стал принимать всех прибегавших к нему за наставлениями и советами. Основанное на учении древних Св. Отцов ежедневное объяснение помыслов Старцу и поверка своих действий его наставлениями и советами, казались не видавшим этого прежде старичкам только сплетнями, нововведениями, которые устраивает О. |
| Писания или побеседовать о чем-либо духовном, и тогда все заслушивались мудрых его слов. – Однажды, особенный случай заставил О. Архимандрита сделать некоторым лицам в Обители наставление в присутствии О. Макария. Из уст Старца – Настоятеля так и полились речи, исполненныя мудрости и силы духовной. Все с изумлением слушали его, изумляясь и тому, как он говорить, а еще более тому, как он всегда молчит, имея такие дарования. Но, повторяем, только особенные случаи заставляли, таким образом, О. Моисея высказываться. По духовной своей мудрости, он самым настоятельством своим пользовался не для того, чтобы выставлять себя, а более скрываться внутри себя: ни малейше не завидовал Старцам, в их духовной деятельности и ее плодах, но с смиренною мыслью, оставлял себе только настоятельские труды и попечения, по-видимому только внешние заботы и благосостояние Обители, утаивая от всех и свои дарования, и свои молитвенные труды о духовном преуспеянии братий под руководством Старцев. Но этого мало. Заслуги свои касательно введения в Оптиной Пустыни Старческого наставления братии, О. Моисей запечатлел и тем, что перенес за это много скорбей. При вступлении О. Моисея в должность Настоятеля Оптиной Пустыни были здесь в числе братства люди, несомненно благочестивые и подвизавшиеся о своем спасении, но, насколько нам известно, более направленные на телесное делание: пост, бдение, молитву с поклонами, псалмопение и т. п.. Внутреннее же делание инока – очищение сердца от страстных помыслов молитвою и исповеданием их духовному наставнику – не входило в круг духовной деятельности тогдашних жителей Оптиной Пустыни. Заключаем это из того, что некоторые из них, вооружались на своего Настоятеля за устройство Скита с его безмолвною келейною жизнью и еще более стали вооружаться на него и вооружать других братий, за то, что в этом Скиту поместился на жительство О. Леонид со своими учениками и стал принимать всех прибегавших к нему, за наставлениями и советами. Основанное на учении древних Св. Отцев, ежедневное объяснение помыслов Старцу и поверка своих действий его наставлениями и советами, казались невидавшим этого прежде старичкам, только сплетнями, нововведениями, которыя устраивает О. |
| Возможно, что именно архимандрит Игнатий поначалу привлек внимание Бочкова к Оптиной Пустыни и к ее старцам. В монастырской «Летописи» под 1838 годом сказано: «В июне месяце, 14-го числа, проездом из Киева прибыл в Скит из Санкт-Петербургской Сергиевой первоклассной пустыни рясофорный монах Алексей Поликарпович Бочков Расположился духом к скитской жизни и, съездивши в Санкт-Петербург, жил в Скиту при келлии скитского начальника иеромонаха Антония. Весною 1839-го года перешел по своему желанию в обитель и трудился в послушаниях обще с братиею; а в июне того же года поехал в Калужскую Тихонову пустынь с старцем иеросхимонахом Львом [ 1585 ], в ней и остался на жительство; но вскоре и оттуда выбыл в другую обитель в Северной России» [ 1586 ]. В Оптиной Бочков стал учеником о. Леонида. В какую именно северорусскую обитель отправился Бочков из Тихоновой пустыни, о которой он всегда отзывался высоко, ставя ее не ниже Оптиной [ 1587 ], неизвестно. По крайней мере, с 5 сентября 1840 по 27 февраля 1841 года Бочков вновь проживал в Троице-Сергиевой пустыни [ 1588 ]. Имеется косвенное свидетельство о том, что зимой 1841 года он опять побывал в Оптиной. Однако это посещение «Скитской летописью» не отмечено. Вообще же в эти годы Бочков посещал многие монастыри, но особенно благотворным для него было пребывание у батюшки Леонида в Оптиной Пустыни. Иеромонах Леонид [ 1589 ], как и его наставник и соратник о. Феодор и другой его собрат по монашеству о. Клеопа, остались на всю жизнь для Бочкова образцами и примерами; он называл их великими старцами своего времени [ 1590 ]. Возможно, что Бочков являлся одним из близких учеников о. Леонида. Он участвовал в утренних (фактически ночных) чтениях Евангелия в Скиту у о. Леонида [ 1591 ]. Старец ответил на 14 вопросов Бочкова; позже как вопросы, так и ответы на них о. Леонида были напечатаны [ 1592 ]. Оптинский подвижник шутя называл Бочкова «последним римлянином», ведь он иногда высказывался в том духе, что монашество переживает последние времена и что оно падает от тех же причин, из-за которых доведена была до падения и Римская империя — из-за роскоши, изнеженности и человекоугодия [ 1593 ]. (К этим утверждениям Бочков неоднократно возвратится и позже.) |
| В 2002 г. тот же текст сочинения «Жизнь схимонаха Феодора» был опубликован в составе приложения к IV тому «Полного собрания творений святителя Игнатия Брянчанинова» [ 451 ] по материалам рукописного фонда П. П. Яковлева из состава Российской государственной библиотеки [ 452 ]. К сожалению, составители не только не учли, но даже и не упомянули о других сохранившихся вариантах жизнеописания. Между тем опубликованный текст представляет поздний, значительно отредактированный вариант, лишенный первоначальной свежести и яркой образности. Раннюю редакцию жизнеописания удалось нам найти в рукописных фондах Оптиной Пустыни, хранящихся в Российской государственной библиотеке. Это практически тождественного содержания две рукописные тетради [ 453 ], в первой сделана приписка: «Из келлий иеросхимонаха Нифонта [ 454 ], 12 марта 1860 г. во второй тетради также сделаны пометы об источниках: «Жизнь и подвиги схимонаха Феодора. Описаны св. Е. Остр…ским. 1833. Орел» (л. 1–23 об.) и позднейшая запись карандашом над текстом жития «Составленное архим. Сергеевой Пустыни Игнатием Брянчаниновым (впоследствии епископом Ставропольским, учеником старца Феодора» (л. 24–37). Отрывок ранней редакции (всего 8 листов) сохранился также в собрании Оптиной Пустыни. Это рукописный список, написанный в период с 1857 по 1861 г., с рукописи «находящейся у г-жи Ав Т Лесниковой [ 455 ], живущей на гостинице Тихон пустыни, сочиненное (по словам ея) архимандритом Сергиевой Пустыни о. Игнатием Брянчаниновым, ныне епископом Ставропольским». В 1839 г. отдельным изданием вышла «Жизнь схимонаха Феодора», составленная монахом Оптиной Пустыни Порфирием (Григоровым) [ 456 ]. В 1845 г. Л. А. Кавелин подготовил публикацию жизнеописания о. Феодора в журнале «Маяк». Варвара Каширина (Пс. 3. 6) Приятно и полезно воспоминание о прошедшем: время, рассекая цепи пристрастий, обнажает мрачность приманчивого зла, обнажает красоту беспритворной добродетели. Столетия — самая вечность, благоговеет пред великими людьми, их деяния, самые имена светятся в памяти нашей, как великолепные светила на своде небесном. События предков соделываются наставниками потомства на обширном поприще жизни. |
| По недостатку иеромонахов, богослужение в большом соборном храме отправлялось с великой нуждой; а через несколько лет, как увидим ниже, едва и совсем не остановилось, потому что, кроме настоятеля, в обители не было других иеромонахов. Но в это печальное для Оптиной Пустыни время, был в ней инок, который, ревнуя о сиротстве своей обители, деятельно заботился о поддержке ее: это был казначей, иеромонах Арсений. Главный памятник его, полезной для обители, деятельности состоит в том, что он первый рассмотрел тщательно права Пустыни на старинную монастырскую мельницу, потом предъявил их гражданскому начальству и до самой кончины своей (1788 года) ходатайствовал по этому делу, имея ввиду возвратить бедной Пустыни главный источник ее доходов. Мы уже видели, что в 1704 году мельница эта, наряду с другими архиерейскими и монастырскими мельницами, начала отдаваться в оброк от казны; с той поры ее постоянно держали на откупе козельские посадские люди. Высочайшим указом 1726 года, мая 5-го дня, постановлено было, «чтобы, которые мельницы в дворовых волостях и в архиерейских, и монастырских вотчинах, прежде сего, отдаваны были на откуп, на урочные годы, нынче оные отдавать самим владельцам, а именно..., в монастырских вотчинах властям..., за которые мельницы оброчные деньги выбрав средние, по откупам, оклады, велеть платить им в казну, по вся годы, сполна, а посторонним людям, кроме самих хозяев тех мельниц, в оброк никому не отдавать, чтобы те мельницы, хозяева, проча себе, всегда содержали в добром смотрении» 25 . Но, несмотря на столь определительное приказание, старинная мельница Оптиной Пустыни по-прежнему оставалась в чужих руках: Козельское градское общество, пользуясь давностью времени и стесненным положением обители, присвоило себе ее древнюю собственность, прикрывая, впрочем, до 1774 года свое хищение оброчным платежом в воеводскую канцелярию, по 41 рублю 7 3 / 4 копейки в год. Во время генерального межевания 1776 года, «земля, состоявшая под плотиною и мельницею, обмежевана с прочими городскими землями в одну округу бесспорно», – бесспорно потому, что спорить было некому: деятельный Аристарх скончался за год до этого события, Пустынь терпела крайнюю нищету и не имела постоянного настоятеля. Впрочем, в плане, данном козельскому городскому магистрату от калужской межевой конторы в 1778 году в мае месяце, о мельничном месте было сказано следующими словами; «на речке Другусне, мельница владения козельского купечества и мещанства, состоящая занятием на земле Макарьевской Пустыни Оптина монастыря, в коей, по нынешней мере, состоит под плотиной и мельницей 900 кв. сажень». |
|
|
