| Он приглашает православные народы внять его призыву не потому, что этот призыв исходит от него, папы Римского, главы Церкви; а предлагает им самим обсудить его предложения беспристрастно, по совести, пред Богом. Даже и к протестантам папа обращается с речью примирительной и как бы доброжелательной. Быть может, мягкий тон энциклики есть отчасти проявление дипломатического ума и хорошего, выдержанного характера Льва XIII; но если бы теперь папство было в такой же силе, как в средние века, то тот же Лeb XIII и не подумал бы в энциклике расхваливать православные народы Востока и обращаться к ним с заискивающими мольбами. Пусть эта мягкость тона и это заискивание есть только маска, которою прикрыты стремления к захвату, к расширению папской власти; все-таки уже самая необходимость надеть эту маску свидетельствует об упадке силы папства. Быть может, папство находится уже на наклонной плоскости, и чем далее будет идти время, тем больше будет упадать сила папства. В самом деле, все меры возвысить упадающее во мнении самих латинян значение папства уже исчерпаны: дальше учения о непогрешимости папы идти уже некуда; а между тем фактически папство в последнее время не возвысилось, а скорее упало. Провозглашение догмата о непогрешимости папы – крайнее, отчаянное средство воскресить угасающие силы папства, и мера эта оказалась недействительной. Что еще предпримет папство для восстановления своего ослабевшего влияния? Будет употреблять, как в настоящее время, усилия присоединить к своей церкви и подчинить своей власти другие церкви, церковные общества и исповедания? Но в этих попытках оно и впредь будет терпеть неудачи, как испытало их в прошлые века. Усилит пропаганду латинской веры среди христиан и нехристиан? На этом поприще папы могут достигнуть гораздо больших успехов, нежели в своих тщетных усилиях подчинить себе целые церкви; так, напр., в последнее время латинская вера значительно распространилась в Северной Америке и в Дании. Но умножение числа латинян едва ли много увеличит силу папства. |
| Незараженные индифферентизмом сильнее прежнего были фанатизированы в папском духе разными привилегированными монашескими орденами, а особенно иезуитами. Список запрещенных книг постоянно увеличивался, и таким образом укоренялся ультрамонтанизм в народе, от которого закрывали истину. Во многих местах государи поддерживают такой ультрамонтанизм для собственных целей. Короче: папизм держится и будет держаться, пока не расплывется под лучами света науки. Устойчивости его есть еще одна причина очень нерациональная и противная духу христианства. Это способ избрания кардиналов и самого папы. Только папы имеют право избрания кардиналов и, разумеется, избирают самых завзятых папистов. Папы никто не может избирать, кроме кардиналов; папой никто не может быть, кроме кардинала. Нельзя даже избирать кардиналов не итальянцев, в которых, как живущих вне Рима, посторонние влияния могут изменить и поколебать идею папства. Таким образом, папа никогда не бывает выражением общественного мнения западных католиков, а только капризом малой касты, искусственно поддерживаемой в одностороннем понимании религии. На этой-то касте держится двухсотмиллионное христианство – касте, состоящей из несколько десятков кардиналов, пропитанных средневековыми понятиями и предрассудками. Какая нелепость! Через восемьсот лет после падения западной римской империи, пала и восточная часть ее, потом наступило невежество. Русь, хотя приняла христианство еще задолго до упадка просвещения в Царьграде, но, при неблагоприятных исторических обстоятельствах, оставалась в темноте. Впрочем, эти обстоятельства не породили ни в одной восточной церкви ни честолюбия – самовластного господствования над всей церковью, ни мнения о своей непогрешимости. Если б эти церкви, оставаясь в невежестве, основывались на своей воображаемой непогрешимости и выводы своих софизмов возвели в догматы , то, может быть, они еще более сбились бы с толку и более наделали бы несообразностей, нежели папы. Но этого, благодаря Провидению, не случилось. |
| Далее, послание важно в историческом отношении. Оно, прежде всего, свидетельствует, что латинская пропаганда, широко распространилась по всему православному Востоку, особенно же в Сирии, Палестине и Египте. Латиняне являлись здесь по истине волками в виде агнцев, не пренебрегавшими никакими хитростями для совращения православных в лоно римской церкви. Движение пропаганды на Востоке было подобно стремительному потоку, который быстро распространял повсюду свою гибельную заразу и в большом числе увлекал православных в бездну латинских догматических и иных измышлений. В ряду миссионерских средств, применявшихся латинянами для пропаганды папства на Востоке, наиболее благоприятными для них результатами сопровождалась уния. Прозелитам латинства из православных вменялось в обязанность исполнять только два требования – возносить имя папы за богослужением и признать его непогрешимость. Что же касается церковных обрядов и таинств, богослужебного чина и языка, облачения. одежды и внешнего вида духовенства и т. д., то в этом отношении прозелитам предоставлялась полная свобода держаться практики и обычаев православной церкви. Даже символ веры они могли читать – по желанию – то с прибавкой Filioque, то без прибавки. С другой стороны, для униатов допускались и многие льготы чисто латинского происхождения и характера – в виде разрешения постов, отпущения грехов не только настоящих, но и будущих и т. п. Не подлежит сомнению, что уния была (и остается) весьма хитрым и удачным приемом латинской пропаганды на Востоке. В самом деле, от новых прозелитов латинской церкви требовалось, по их обычному представлению, очень немного: поминать за богослужением папу, да признавать его непогрешимым. Но папа находился где-то далеко, с ним новые члены церкви лишены были возможности входить в какие-либо отношения, а поминовение ни к чему их не обязывало, ограничиваясь формальным возношением имени папы за богослужением. Непогрешимость же папы обыкновенно представлялась неразвитым и малообразованным прозелитам на Востоке каким-то туманным, абстрактным достоинством папы, которое в реальном своем осуществлении также являлось с формальным только значением. |
| Диалектический метод напомнил мне давно минувшие времена моего образования, когда нас учили, между прочим, и силлогистической мудрости. Бывало, дадут нам тему, в роде простого предложения, и заставят доказать ее посредством силлогизма. Следуя указанию учебника, мы отыскивали родовое или общее понятие, под которое бы подлежащее данного предложения подходило как частное. Когда обреталось такое понятие, мы его ставили в большую посылку, а данное предложение в меньшую, и искомый вывод был готов. Отыскание общего понятия совершалось иногда очень простым способом: данное предложение: обобщалось чрез местоимение все и всё. Напр., дается предложение: труд полезен. Чтобы доказать эту истину, делается неопределенное предложение: все, что содействует развитию наших сил, все, что укрепляет здоровье, то полезно; а труд содействует развитию наших сил и укрепляет наше здоровье, следовательно труд полезен. Тогда мы не замечали, что в большой посылке мы повторяем то же самое предложение, только в неопределенном общем виде, и потому, собственно говоря, ничего не доказывали, а упражнялись в тождесловии. Только впоследствии мы поняли, какая фальша заключается в таком умозаключении. Подобная фальша замечается и в книге достопочтенного о. Астромова. Он взял себе тему: папа непогрешим. Чтобы доказать это положение, он обобщает его и строит такого рода умозаключение: «все люди, которым от Бога сообщена непогрешимость в высшей степени, непогрешимы. Папа есть единственный человек, которому сообщена Божественная непогрешимость в высшей степени; следовательно, один папа непогрешим». Раскрытие этого силлогизма посредством дробнейших и частнейших силлогизмов, и составляет содержание всей книги о. Астромова. В первой части содержится первая общая посылка, во второй меньшая и заключение. Содержание первой части можно выразить в следующем сжатом виде: 1) «Непогрешимость принадлежит уму, как безгрешность воли» Человек ограничен; следовательно он не может сам по себе обладать ни непогрешимостью, ни безгрешностью. |
| понятие) именно и основывается на единстве ее учения. Столь же мало для этой цели служит и внутренняя, личная способность к учению, именно способность познавательная, каковая конечно у разных индивидуумов бывает различна: потому что она внешне слишком трудно распознаваема для того, чтобы возвести ее в принципы, на котором можно было бы основать какую-либо иерархию учения. И если не смотря на то некоторые допускают таковую, построяя ее на присущей или отсутствующей непогрешимости, как на различии между приматством и епископством 8 : то эта попытка должна быть отвергнута, как совершенно не удачная. Именно: если бы даже установлена была догматически твердо непогрешимость папы, так что между ним и прочими носителями епископства относительно власти учения проводилось бы специфическое различие: то с этим вместе папа (равно как и несомненно непогрешимый собор) прямо противополагался бы, в качеств, органа непогрешимости, всем прочим носителям учительской власти, и недостаток непогрешимости в этих прочих уже не мог бы рассматриваться только как низшая степень учительской власти, потому что в таком случае дело шло бы о существенно и качественно различных полномочиях 9 . Для дальнейшего уяснения взаимного отношения разнородных полномочий церковной власти следует ближе определить католическое понятие: potestas jurisdictionis. Jurisdictio, по употреблению в римско-католическом праве, есть вообще власть церкви соответственно назначению ее (церкви) устроять внешний порядок и производить ее управление 12 . Понятие это, следовательно, шире того, какое соединяется с этим словом в области государственного права, где этим словом обозначается исключительно полномочие к отправлению правосудие, или короче – судебная власть. Содержание этого понятие обыкновенно пытаются определить яснее посредством различения в ней: или законодательной, судебной и исполнительной власти, или же законодательной, общей инспектирующей и исполнительной, или же только законодательной и исполнительной. Но такое разделение полномочий церковной юрисдикции, заимствованное из государственного права, не может быть названо удачным, А именно: в церкви нет какой-либо особой организации исполнительной власти, которую можно было бы рассматривать как соподчиненную организацию законодательной и судебной (функции ее удобно отправляются различными носителями церковной юрисдикций: так напр. |
| И что же? какие последствия, указываемые нам как бы перстом Божиим? – Внезапно падает заветный Рим первосвященников, вместе с державою того кесаря, который, силою своего оружия, дал совершиться беззаконию. Хотя и неодолимою казалась его держава, но она сокрушилась мгновенно, «мимо идох и се не бе» ( Пс.36:36 ), по слову псаломному, а тот кто, под ее сенью, возмечтал о непогрешимости своей духовной власти, внезапно лишился и остатков светского своего владычества; ныне как пленник, с позором, сидит он в том же Ватикане, где еще так недавно восседал, как бы некий бог на соборе, и откуда гремели его последние перуны! Самый юбилей его священноначалия и царства, которого не дождался ни один из его предшественников в течение 18-ти веков, ибо никто из них не восполнил на кафедре Римской мнимые годы святительства Петрова, прошел незаметно для папства. Оно сокрушилось вещественно в Риме об волю и меч соединенной Италии, а духовно, по Вселенной, об новый беззаконный догмат своей непогрешимости. Что же будет после смерти сего Папы, который, именем своим и памятью минувшего, еще содержит в некотором единстве то, что уже готово распасться? А между тем, какой церковный хаос в целом Западе, при колебании его духовного центра и всеобщем отступлении от веры! Пастыри, вопреки собственной совести, возглашают с кафедры новый догмат, а паства его отвергает, хотя и вынуждают ее подпиской отречься в пользу Церкви от всякого рассуждения, и это называется геройским пожертвованием. Так в южной Франции, уцелевшей от воинского разгрома; а в Баварии, самой католической части Германии, архиепископ, сильно восстававший на Соборе против непогрешимости папской, теперь анафематствует ревностных пресвитеров, которые ему содействовали своими писаниями, и все ученое сословие принимает их сторону. В Богемии и других славянских землях, где ближе восточная истина, еще сильнее борьба. В Германии образуются общины католические, которые желают восстановить западное православие с обрядами римскими, но без римского ига, и когда разовьется это зарождающееся ныне движение, оно может быть и осуществится, хотя и не совсем правильно при начале. Взоры всех устремлены к Востоку, отколе ожидают себе просвещения духовного. Не одни лишь миряне, но и духовные ищут присоединения к православию и обличают письменно римскую лесть. |
| Вот взгляд на падение Ливерия – самого Ливерия, его обольстителей ариан, самого Афанасия и в нем – современного ему православного христианского мира! И, однако же, римские богословы, даже сами папы, пишут целые сочинения в доказательство совершенно ложной мысли, что папа Ливерий в этом случае сохранил достоинство непогрешимой главы Церкви 1453 . Один из новейших римских богословов, и назовем его – жаркий и не всегда добросовестный, часто жертвующий своему предвзятому мнению фактической истиной, Перроне выражается об этом предмете так самоуверенно: «что касается до падения Ливерия , то кроме того, что здесь дело идет не об определении веры, данном для целой Церкви, но о падении личном через подпись, силой или обманом исторгнутой, и, к тому же, подпись под формулой сирмийской, которая представляет смысл кафолический, – ныне критиками дознано, что это падение в такой степени допускает разные толкования, или, по крайней мере, так сомнительно, что не может подавать противникам никакого основания для обвинения» 1454 . А нам эти слова кажутся далеко не прямодушными и вовсе неправдивыми! .... 1) Сам Перроне, утверждая, что падение Ливерия не может подавать противникам папизма – нам основание для обвинения, для отвержения безусловной непогрешимости римских епископов, соглашается, что это падение сомнительно, допускает разные толкования, падение сделано через подпись силой или обманом исторгнутой, через подпись под формулой сирмийской, т. е. под символом, составленным арианами на сирмийском соборе: значит, противники папизма имеют основание к обвинению, основание сомневаться в выводе, какой из этого события угодно делать римским богословам, – сомневаться в учении о безусловной непогрешимости римских епископов. 2) Перроне хочет извинить Ливерия тем, что он пал через подпись, исторгнутую силой или обманом. Не прочное доказательство безусловной папской непогрешимости! Чем бы ни была исторгнута эта подпись, чем бы ни был доведен Ливерий до падения, до погрешности против православия, падение есть падение; погрешность против православия остается погрешностью против православия. Ни насилие, ни обман не исторгли же подобной подписи у св. Афанасия. А Ливерий, мнимо непогрешимая глава Церкви, не нашел в себе силы ратовать за истину, за православие, за справедливость до конца! |
| В этом году реальные гимназии были преобразованы в шестиклассные реальные училища (седьмой класс был оставлен при некоторых училищах лишь в виде дополнительного). 167 Здесь разумеется статья Л.Б.: «К вопросу о духовно-судебной реформе», написанная по поводу статьи А.Ф.: «Новый вопрос в православной русской церкви». 168 Именно: «Третью апологию по новому вопросу», напечатанную в «Московских епархиальных Ведомостях» за 1872 г. 177 Сергею Николаевичу Урусову. Кн. С.Н. Урусов был прежде директором духовно-учебного управления, потом товарищем обер-прокурора Св. Синода, и в описываемое время и до самой кончины (13 января 1883 г.) состоял в звании главноуправляющего Вторым отделением собственной Его Императорского Величества Канцелярии. По ходатайству его Государь Император соизволил на отпуск на счет казны для Московской Духовной Академии из типографии Второго отделения экземпляра второго Полного собрания законов, начиная с 1840 года, с продолжениями (каковые высылаются в Академию и доселе). Сразу было прислано в Академию из типографии Второго отделения 28 томов второго Полного собрания законов, с XV по XLII последнеизданный включительно, в количестве 64 книг. – Одновременно с этим, вследствие сношения кн. С.Н. Урусова с военным министром, был выслан в Академию экземпляр свода военных постановлений. Старокатоликов. Здесь идет речь о кельнском конгрессе старокатоликов – 20 – 22 сентября 1872 г., на котором присутствовал и И.Л. Янышев, в качестве делегата от С.-Петербургского Отдела Общества любителей духовного просвещения. Старокатолики – католики, отделившиеся от римской церкви после провозглашения на Ватиканском соборе 1870 г. догмата о непогрешимости папы. Отцом старокатолического движения был известный историк и ученый, профессор Мюнхенского университета Дёллингер. Отвергнув учение о непогрешимости папы, старокатолики, в силу последовательности, отвергли и догмат о главенстве папы в церкви, а затем и все остальные нововведения римской церкви, и в настоящее время в весома значительной степени приблизились к православию. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Вследствие этих обстоятельств я бы вынужден уехать из Барселоны и поселиться в Мадриде, где меня приняли и приютили (без моей просьбы) члены англиканской церкви. Через них я установил контакт со Всемирным советом Церквей. И там я не остался незамеченным. После каждой проповеди в англиканских храмах все больше людей проявляли желание познакомиться, обсудить со мной различные церковные вопросы. Так без никаких усилий с моей стороны возле меня стал собираться все более широкий круг людей, большинство которых были антипапистами. Эта ситуация делала меня все более неприятным для властей, т. к. на этих доверительных встречах присутствовали и римско-католические духовники, известные своей «неокрепшей и слабеющей верой в верховенство и непогрешимость Первосвященника Рима» Фанатизированная враждебность некоторых папистов достигла своей кульминации в день, когда я дал публичный ответ на один обстоятельный церковный трактат, посланный мне в качестве последней попытки вывести меня из «еретического капкана». Особенно выразительным было заглавие этого апологетического текста: «Папа, Наместник нашего Господа на земле». А заключение доказательной части гласило: «Благодаря непогрешимости папы католики в наши дни являются единственными христианами, которые могут чувствовать себя убежденными в истинности своей веры»» Я написал ответ и поместил его в одном португальском журнале: «Истина – та, что из-за этой непогрешимости вы – единственные христиане, которые не могут быть уверенными в том, во что заставят вас верить в завтрашний день». Финальным изречением моего текста было: «По пути, по которому вы пошли, вы скоро начнете говорить, что Господь является наместником папы на небесах»… Я прекратил схватки с папистами после того как в Буэнос-Айресе опубликовал свои исследования в трех отдельных изданиях. В этом исследовании я собрал все клаузулы из патристической литературы первых четырех столетий, которые прямо или косвенно затрагивали вопрос о первенстве ( Мф. 16:18-19 ; Ин. 21:15-17 ; Лк. 22:31-32 ). Представил доказательства, что учение папы абсолютно несовместимо с объяснениями святых отцов по этому вопросу. А наше правильное понимание Священного Писания должно базироваться именно на толкованиях отцов. |
|
|
