| Список цитируемой литературы 3. Экстрасенсы: их происхождение и сущность, православная концепция. 1. Из глубины веков. В последнее время у многих людей стали появляться необыкновенные способности: лечение биополем, телепатия и телекинез, ясновидение или прозорливость. Все это входит в современную жизнь и потому требует осмысления, ясного и четкого отношения к этим явлениям. Хорошо это или плохо? Как должен поступить православный христианин, встречаясь с такими людьми, и может ли он прибегать к их помощи? Попытаемся ответить на эти вопросы. Давайте обратимся к древности — к опыту святых духоносных отцов. В книге Деяний Апостолов, повествующей о дальнейшей евангельской проповеди апостолов после Вознесения Иисуса Христа, мы читаем о неком Симоне, «который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого. Ему внимали всё, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия. А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями»[ Деян.8:9-11 ]. Св. Иустин – мученик, комментируя данный текст, пишет , что Симон был чародей и своим колдовством привлекал к себе тёмный народ, «который видел в нём великую силу Божию». Какими же чудесами обольщал Симон – волхв людей? Теми же, что и современные экстрасенсы, — исцелением, телепатией, телекинезом, ясновиденьем, левитацией. Кроме того, Симон, по свидетельству св. Феофилакта , «укрощал беснуемых», то есть при помощи магических средств «уговаривал» беса на некоторое время оставить в покое одержимого, что создавало иллюзию исцеления. Впоследствии же одержимость возобновлялась. (Свидетелями подобного «чуда» были недавно и многие телезрители, которые в одной из телепередач программы «Пятое колесо» за 1990-й год могли наблюдать «изгнание беса» колдуном из одержимой женщины. Волхв Симон искренне верил, что и апостолы, подобно ему, пользуются каким – либо искусством. Но встретился с апостолом Филиппом. Сила проповеди этого праведника и чудеса его были так поразительны, что преодолели не только народ, но и самого Симона. Вера в Симона уступила вере во Христа. Крестился народ, крестился и сам Симон. Волхв потерпел поражение перед лицом апостола, действующего Духом Святым (подобно магам египетским, в древности при помощи чародейства противовосставших Моисею, но побеждённых силой Божией) [Исход, 7-8]. |
| Это гибель. Ибо всеведение без любви — дьявольщина: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто». ( 1Кор. 13:2 ). Ничем кончается сверхъестественное ясновидение Анны. «И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким чем когда-нибудь светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла». «И свет во тьме светит» ( Ин. 1:5 ). И в романе Толстого свет во тьме, рядом с бездной — катарсис. Проблема катарсиса, духовного очищения — это известно еще Аристотелю — главная проблема трагедии. И в творчестве Толстого проблема катарсиса всюду и везде. Обычно считают, что очищение — катарсис — возможно только путем страдания. Такое классическое разрешение этой проблемы мы находим в романе «Анна Каренина», в сцене родильной горячки. Парадоксальность романа «Анна Каренина», однако, в том, что здесь, вопреки обычному ходу вещей, в конечном итоге страдания приводят к духовной гибели. А очищение души приходит через радость. Катарсис не через страдания, а через радость в сцене бракосочетания Левина с Кити, и особенно в сцене родов. Радость брака приводит Левина к Богу. В этот момент он, неверующий, чувствует близость Бога и Божию помощь: «“О еже ниспослатися им любве совершенней, мирней и помощи, — Господу помолимся”, — как бы дышала вся церковь голосом протодиакона. Левин слушал слова, и они поражали его. “Как они догадались, что помощи, именно помощи? — думал он, вспоминая все свои недавние страхи и сомнения. Что я знаю? Что я могу в этом страшном деле, — думал он, — без помощи? Именно помощи мне нужно теперь”. “Расстоящиеся собравый и соединение в союз любве положивый, — как глубокомысленны эти слова и как соответствуют тому, что чувствуешь в эту минуту! — думал Левин, — чувствует ли она то же, что и я?” И оглянувшись, он встретил ее взгляд. И по выражению этого взгляда он заключил, что она понимала то же, что и он» (ч. |
| «Я, говорит, заботливый отец ваш, отхожу уже. Отселе примите сами на себя заботы о своих делах, а не возлагайте всего на Меня: ибо дела ваши будут не таковы, как были легки и не трудны, но вы подвергнетесь и голоду, и жажде и многим бедствиям. На это намекает словами о мешке, суме и мече. Поэтому будьте бодры, так как вы имеете алкать и нуждаться в пище, на что намекает сумой, и мужественны, так как впадете во многие опасности, на что указывает меч. Говорит это, конечно, не для того, чтобы они носили с собой мечи, но чтобы, как я сказал, объявить им о войнах и бедствиях и сделать их ко всему готовыми» (Феофил.). Они теперь будут одни, без видимого руководства их Учителя; Евангелие будет распространяться на земле гонениями и бедствиями его исповедников, борьбой и кровью; проповедникам его надобно быть готовыми ко всему этому. – «Должно исполниться на Мне» и пр.: вот причина, почему Он дает им такие наставления, почему все это так должно быть. Если уже Меня, вашего Учителя и Господа, причислят к злодеям, и поступят как со злодеем: то чего же ждать вам, Моим ученикам и исповедникам? (ср. Мф.10:24–25 и прим. Ин.15:18–23 и парал.). Вот почему вам нужно быть готовыми ко всему. Я готов ко всему, что Меня ожидает, и вы должны быть готовы. – «Должно исполниться на Мне»: см. прим. к Мф.1:22 .– «Сему написанному»: в книге пророка Исаии Ис.53:12 . Пророк в этой главе с дивным ясновидением описывает страдания Мессии, даже в частностях, например, изображает, что Он причтен будет к злодеям; это исполнилось буквально в том, что Христос был распят как злодей между двумя злодеями-разбойниками. – «То, что о Мне», т. е. написано пророками, – приходит к концу, т. е. сбывается, исполняется; или точнее, по ходу речи: то, что пророками предсказано о страданиях Мессии и смерти Его, приходит к концу, ибо Я скоро потерплю все предреченные ими страдания и вкушу смерть. – «Вот здесь два меча»: Галилеяне путешествовали иногда вооруженные в предохранение от опасности от зверей и разбойников, так как им приходилось до Иерусалима проходить и опасными местами, пустынями, особенно пустыней так наз. |
| Научное объяснение фактов ясновидения весьма затруднительно. Знаменитый германский психолог Фихте Мл. признает способность ясновидения присущею в различных степенях всем людям, в виде чисто естественного дара природы, и только обусловливает ее обнаружения некоторыми особенными состояниями духа. Так, по мнению Фихте, мать, находясь на высшей ступени духовного возбуждения, может видеть за тысячи верст внешнюю обстановку жизни своего сына, а равно его положение и действия. Многие отдельные личности в известных случаях могут видеть в целом ряде наглядных картин события весьма отдаленного будущего. Люди низших сословий, не получившие образования, и в обычном состоянии не обнаруживающие даже способности приличного выражения мыслей и свободы слова, в состояниях ясновидения высказывают глубокие нравственные и религиозные суждения, проявляют оригинальный, часто даже поэтический полет речи; но вся эта энергия и возвышенное состояние духа проходят, как скоро исчезает экстатическое возбуждение. На основании этого, Фихте приходит к убеждению, что душа может перципировать многое независимо от чувственных органов, а равно предполагает, что в экстатических состояниях ослабляется связь души с телом, вследствие чего душа способна проявлять и обнаруживать все то, что составляет ее самостоятельную область и содержание, приобретенное помимо чувственных факторов 27 . Наоборот, по мнению некоторых мыслителей позитивного и эмпирического направления (Карпентер, Маудсли, Гризингер, Аберкромби и др.), большая часть фактов ясновидения объясняется из естественных физиологических, и психологических условий. В одних случаях ясновидения, по их мнению, происходит обыкновенная передача мыслей на расстоянии, воплощающихся затем в соответствующих образах. В других случаях, когда особенно заметно обнаруживается у людей необразованных подъем духа, интенсивнейшим образом высказывается то, что они имели уже в обычном состоянии в более слабой степени. Здесь обнаруживается только особенное возбуждение памяти, рассудка, фантазии и чувства. При этом необычные для ясновидцев в их естественном состоянии познания объясняются, будто бы, всецело из условий нервной памяти, законов ассоциации и гиперестезии некоторых чувственных органов. |
| Ханеграаф считает, что такое знание «скорее уместно в контексте месмерического сомнамбулизма и спиритуализма, чем теософии». В месмеризме медиум погружался в транс, и считается, что в этом состоянии он входит в контакт с духами и они открывали ему некие знания. «По контрасту с месмерическим и спиритуалистическим пониманием ясновидения в теософии, – считает Ханнаргаф, – оно было настолько тесно связано со способностью к воображению, что не казался неуместным вопрос» 46 , можно ли вообще разделять ясновидение и воображение. Ясновидение Блаватской Ханеграаф рассматривает как результат использования ложной теории психометрии, поэтому ее ясновидение он считает плодом умственной деятельности, вымысла, грез и мечтаний, воображения на основании сведений, почерпнутых из прочитанной ею оккультной литературы, хранящихся в человеческой памяти, и ничего более. Кроме того, он утверждает, что фантазии Блаватской были усилены воздействием табака и гашиша 47 . Отсюда Ханеграаф заключает, что ей не нужна была сверхъестественная помощь от духовных существ или телепатические контакты с архатами или махатмами, т.е. ее учителями, для написания книг ясновидческим путем в состоянии бодрствования 48 . Обвинения против Блаватской и Штайнера вполне заслуживают внимания, однако Ханеграаф не рассматривает источником так называемого ясновидения наряду с психометрией спиритический опыт Блаватской, что снижает остроту его критики, поскольку спиритизм предполагал разные варианты медиумизма, в том числе и полное погружения в транс с контактом в нем с духовными существами, и, кроме того, Блаватская иногда испытывала странные болезни, в ходе которых она теряла свою идентичность. Сведя ясновидение к игре человеческого воображения, Ханеграаф выставляет Блаватскую простой фантазеркой. Однако взгляд на роль воображения и мечтательности с точки зрения православной аскетики на душевную жизнь Блаватской дает иную картину. Православная аскетика допускает разные способы воздействия демонов на человека в состоянии бодрствования и во сне. В одних случаях демоны просто являются человеку в состоянии бодрствования или сна, а в других – они воздействуют через тело 49 и душевные чувства, и результат этого воздействия служит «материалом, из которого ум образует помыслы, которые только кажутся происходящими из сердца» 50 , а на деле их источником являются демоны. Самыми распространенными способами воздействия бесов на ум являются воображение и мечтательность, и человек, не имеющий рассудительности в этой области, легко уловляется демонами 51 . |
| «Все силы, свойства и способности души, открывающиеся в необыкновенных ее состояниях, – пишет Феофан, – находятся постоянно в организме; но в необыкновенных состояниях души они действуют гораздо свободнее, а потому, естественно, и открываются яснее. Поэтому нисколько не удивительно, а, напротив, весьма естественно, что в рассмотрении этих состояний глубокомысленный психолог может найти, и действительно находит, гораздо разительнейшие проявления самостоятельности души, ее чисто духовного характера, бессмертного и богоподобного существа, чем какие сообщает обыкновенная, на одном личном самосознании основанная психология». Более того: «Исследование этих видоизменений и многоразличных состояний содержит в себе ключ к уразумению многих важнейших истин философии, нравственности и религии» 131 . Перед нами, таким образом, своего рода манифест, программа философской антропологии, основанной на изучении бессознательного и психических болезней. Вполне понятно, что при подобной расстановке акцентов Феофаном делается упор не на самостоятельности и свободе человеческого существа, а, напротив, на его внушаемости, попечении о нем промысла Божия. Внешне благочестивая установка августиновского толка имеет сильный мистический оттенок и при последовательном развитии оказывается в заметном противоречии с началами православной аскетики. «Учение о сне, – по убеждению Феофана, – показывает нам, что в нем не теряется попусту, как упрекали некогда атеисты промысл Божий, третья часть жизни нашей, – что это состояние души в руках промысла Божия, напротив, служит весьма важным орудием нравственного воспитания, средством сообщения людям таинственных внушений, откровений» 132 . Напрасно, выходит, отцы пустынники боролись со сном, восставали на ночные молитвы, предостерегали от прельщения «темными и лукавыми духами»... Оценка Феофаном состояний магнетического ясновидения столь высока и столь наглядно раскрывает его спиритуалистическую устремленность, что ее также необходимо привести полностью. «Состояние магнетического ясновидения, – пишет он, – подтверждает нам святость законов нравственности и религии (sic!), знакомит нас с тайнами духовного мира и дает способ предугадывать будущую славу души по совлечении с нее грубой оболочки тела» 133 . По убеждению Феофана, «магнитные состояния души относятся к той части человеческого существа, которая составляет основу его личности, т. е. к сердцу» 134 , оно является «органом магнитного ясновидения» 135 . Впрочем, здесь же он связывает личность именно с сознанием, которое как раз препятствует развиться «чувству жизни природы» как первой степени «магнитного ясновидения» 136 , так что система его явно не была завершена… |
| Как возможно ясновидение? Бесспорно, что оно осуществляется, если не помимо работы зрительного аппарата, то во всяком случае не работою только этого аппарата. Ведь глаза человека не приспособлены к тому, чтобы видеть предметы, скрытые непроницаемыми покровами или удалённые от него на десятки и сотни вёрст. С другой стороны, несомненно, что ясновидение не есть акт чисто духовный, не опосредованный никаким материальным органом. Материальное общение между лицом ясновидящим и предметом созерцаемым несомненно существует. Это видно например из того, что ясновидение весьма облегчается благодаря соприкосновению созерцателя с наблюдаемым предметом непосредственному или чрез какой-нибудь проводник. Очевидно, ясновидящий воспринимает некоторые уточнённые незримые для глаз эманации лучи от наблюдаемого объекта каким-то невидимым уточнённым органом зрения. Таким образом ясновидение даёт намёк на то, что, кроме видимых и осязаемых органов, человек имеет ещё утончённые органы невидимые и неосязаемые, утончённое тело внутреннее, которое у некоторых лиц иногда и обнаруживает себя в сверхнормальных явлениях ясновидения. 2. Ещё яснее существование тонкого внутреннего тела у человека доказывается фактами двойничества. Двойничество состоит в том, что иногда от человека выделяется ненадолго тонкий материальный образ его, более или менее доступный чувственному восприятию самого субъекта и других людей. Чаще всего выделение двойника происходит пред смертью, также во время болезни или при очень тревожном настроении, например в в виду какой-нибудь опасности; но у некоторых лиц раздвоение происходит нередко и служит обычным явлением их жизни. Классический пример обычного двойничества представляет девица Эмилия Сажэ, француженка из Дижона, 32-х лет, служившая классной дамой в пансионе Нейвельке, близ Вольмара в Лифляндской губернии, в 1845–46 г. В течение полутора года её службы обитатели пансиона много раз наблюдали её раздвоение. Например, однажды в классе, объясняя что-то воспитанницам, она писала мелом на доске, и воспитанницы вдруг увидели рядом с нею другую Сажэ, которая подражала всем движениям классной дамы, только не имела в руке мелу. |
| Интеллигент превращался в обывателя, а писатель — в «описателя». В этом превращении русская литература только отражала, как точное зеркало, русскую жизнь, русскую общественность. Вот и явилась г-жа Вербицкая и в качестве неожиданной соперницы Л. Толстого потребовала себе не второго, а первого места в пошехонской и глуповской статистике. Это линяние русской интеллигенции уже давно началось: еще «хмурые люди» Чехова не что иное, как линяющие русские интеллигенты, будущие русские обыватели; это они первые, ополоумев от собственной «хмурости», от страшной тоски, от страшной, потому что бесплодной и неразрешимой, муки совести, муки сознания, отказались от всякой идеологии (недаром сам Чехов подозревал во всех интеллигентских идеологиях только «общие места», «общие слова»), оглуплялись добровольно и дошли наконец до того, что могли только петь идиотски-унылую, идиотски-веселую песенку: Та-ра-ра-бум-бия! Сижу на тумбе я… Максим Горький и Леонид Андреев с последним отчаянием рванулись назад, к свету, к сознанию, к интеллигенции, к идеологии, к «общим местам» и «общим словам». Босяцкое «богоборчество» Горького и андреевское «Стыдно быть хорошим!» («Тьма») — не Бог весть какая идеология. Но все же хоть что-нибудь. Пусть покушение с негодными средствами, но во всяком случае менее ужасно и безысходно, чем обывательская «та-ра-ра-бум-бия». Это — последние вспышки угасающего пламени, последние проблески сознания и совести, которые борются с наступающим обмороком. А за Горьким и Андреевым идут уже современные не думающие таланты, слепые «ясновидцы», безответственные «описатели». От Чехова к Андрееву, от Андреева к Куприну, от Куприна к Арцыбашеву, от Арцыбашева к Вербицкой — вот нисходящие ступени от интеллигенции к обывательщине. Чувственное ясновидение Куприна, бытовое ясновидение Алексея Толстого, археологическое ясновидение Алексея Ремизова, этнографическое ясновидение Пришвина. Есть то, что есть, и больше ничего не надо. Я знаю, что они видят, но что они думают и чего хотят — не знаю. Не потому, что это великие, объективные художники (величие и объективность Л. Толстого не мешают знать, что он думает и чего хочет), а потому, что они сами не знают, что думают и чего хотят. Это как известная картинка «Девушка и попугай». Можно любоваться картинкой, но нечего искать в ней смысла. Девушка есть девушка, попугай есть попугай — только и всего. Неунывающие критики и в самых невинных картинках находят смысл. Им и книги в руки. Если очень искать, найдешь; очень скрести, наскребешь. Но для этого надо быть неунывающим критиком. А унывающему читателю все-таки продолжает казаться, что утонченный, углубленный, ясновидящий и не думающий — главное, не думающий — натурализм нынешних «описателей» есть не что иное, как невинная картинка «Девушка и попугай», возведенная в «перл создания». И читателю все-таки жаль сознательной, совестливой литературы; жаль думающих писателей; жаль унывающих критиков; жаль русской интеллигенции; жаль соли, которая была соленою. |
| М.В. Лодыженский Глава девятая. Виды астрального ясновидения: прелесть, спиритизм и сновидения «Из истории христианского мистицизма можно видеть, как трудно было мистикам различать откровения и опыты, которые были действительно божественным чудом, от диавольской подделки, ввергавшей человека в ад. Чтобы разрешить эту тонкую проблему, нужна была вся проницательность самых опытных духовных пастырей». Вильям Джемс. 319 Особый вид астрального ясновидения, именуемый «прелестью». «Прелестное просвищете». Христианские подвижники о прелести. А. Безант о прелести. Явление демонов. Прелесть на почве эротической и других искусственных возбуждений. Спиритизм. Сновидения. Таинственная сила кундалини у индусских йогов. Ощущения астрального ясновидения, сопровождаемые раскрытием зрения на существ, населяющих астральную сферу, были знакомы и христианским подвижникам. Подвижников в этих случаях преследовали и страхи и галлюцинации, сначала смутные и неясные, а потом и резко очерченные. Также преследовали их образы, проявлявшие известные активные действия, крайне разнообразные и подчас замысловатые; появлялись видения, иногда угрожающие, иногда соблазнительные, но, по убеждению подвижников, всегда враждебные стремлениям их к совершенству. Все эти явления христианские подвижники называли одним общим названием – «прелестью дьявольскою» или просто «прелестью». Впрочем, у них был один особый термин, определявший известный вид «прелести», а именно первые шаги ее, когда видения проявлялись у подвижников смутно, в виде неопределенных световых явлений. Такие видения они называли «прелестным просвещением». Смысл этих терминов «прелесть», «прелестное просвещение» у подвижников был тот, что подобные видения суть действия злой силы, предпринимаемый ею, чтобы прельстить инока, сбить его с верного пути, направить на путь ложный и опасный, а также ввести подвижника в заблуждение относительно степени достижения им духовного совершенства. Эти явления «прелести» некоторыми подвижниками ощущались иногда весьма сильно и, как мы это увидим далее, в своем развитии переходили в видения демонов (или элементариев, как принято называть эти злые силы в теософской литературе). |
| Припомним теперь, что факты непосредственного ясновидения 176 заставляют допустить существование у человека какой-то трансцендентной способности непосредственного, внечувственного познавания окружающего его физического мира и происходящих в нём изменений. Как мы сейчас заметим, получая впечатления из внешнего мира, мы, в сущности, апперцепируем лишь изменения, происходящие в нашей нервной системе. Но нервная система наша, и других лиц, также представляет собой не что иное, как крошечную часть физического мира. А отсюда следует, что каждый человек путём непосредственного ясновидения может познавать также и изменения, происходящие в нервных системах других лиц, т. е., другими словами, может трансцендентным путём познавать их впечатления или мысли. Заметим мимоходом, что, раз мы станем на эту точку зрения, нам не представится уже затруднительным распространить понятие о телепатии и на процессы, так называемой, бессознательной душевной деятельности (церебрации). Рассматривая гипотезы, проводим, таким образом, параллель между получением какого-либо впечатления обыкновенным физиологическим путём, получением его путём телепатическим и явлениями непосредственного ясновидения. Пользуясь случаем, укажем здесь на очень интересный опыт, опубликованный недавно известным французскими психологом д-ром Альфредом Бине 177 . К совершенно нечувствительному затылку истерички прикладывается неизвестная ей медаль с весьма сложным рельефным на ней рисунком – и истеричка рисует довольно точно выгравированное на медали изображение, хотя и совершенно не чувствует её прикосновения. Здоровые же субъекты, с которыми Бине проделывали тог же самый опыт, бывали в состоянии нарисовать лишь контур округлого диска медали. «Не поможет ли этот эксперимент уяснить сущность так называемого перемещения ощущений в магнетическом сне?», – спрашивает по этому поводу французский учёный 178 . Без сомнения, да; но как объяснить с этой точки зрения такого рода случаи, когда «ясновидящие» узнавали прикладывавшиеся к поверхности их тела совершенно гладкие рисунки, как, например, фотографии 179 ? |
|
|
