| 1127 Мнимые старообрядцы порицают нашу Церковь за то, что с совершительными словами крещения произносится четыре раза: «аминь», что мы, по выражению их, четверим Св. Троицу. В Филаретовском Потребнике совершительные слова крещения произносятся так: «крещается раб Божий, имя рек, во имя Отца, аминь; и Сына, аминь; и Святого Духа, аминь», и при каждом речений низводит крещаемого в купели погружением и возводит (на обор. л. 113), и в Иоасафовском Потребнике эти слова велено так произносить: «первое погружая глаголет: «крещается раб Божий, имя рек, во имя Отца, аминь, и второе погружая, глаголет: и Сына, аминь; третие погружая, глаголет: и Святого Духа, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь». Итак, мнимые старообрядцы спорят о том, почему у нас произносится «аминь» по совершении погружения. Об употреблении же слова «аминь» в этом месте упоминает и св. Кирилл Александрийский (Толкование на XII гл. св. Иоанна). По словам св. Кирилла Александрийского слово «аминь», при погружении крещаемого в воду, должны произносить восприемники, во свидетельство своей веры в Святую и животворящую Троицу, во имя которой крещение совершается. Четвертое же «аминь» у нас произносит священник в изъявление того, что он искренно желает и молитвенно утверждает, «да благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога и Отца и общение Святого Духа пребудет с крещаемым во веки веков». Итак, четвертое «аминь» есть обычное заключение молитвы (Прав. Собес., 1860 г., январь, статья: «Несколько слов из старинных книг к беспоповцам», стр. 86 и 87). 1128 Впрочем, в древности, в том случае, если не было возможности совершить крещение чрез погружение, когда, напр., не было воды, или когда крещение совершалось над больными и умирающими, Св. Церковь в древности не отрицала таинства крещения чрез обливание. У св. Киприана есть целый трактат, в котором он доказывает, что крещение чрез обливание не меньшую силу имеет, как и погружение (Epist. 26, 28 ad Magn. Сн. Неокес. Соб., прав. 12, Лаод. Соб., прав. 47). Обстоятельное рассуждение о том, почему наша Церковь дозволяет, в случае крайней нужды, крестить чрез обливание, можно читать в «Оправдании истинных христиан обливательным крещением крещающихся», 1701 г., в грамоте патриарха Иеремии императору Петру (Полн. Собр. Зак., т. V, ст. 3225; в соборном деянии Московского Собора 1667 г. в Пращице Питирима, отв. 165, 166 и 167; в Твор. Св. отц., в русском переводе, 1855 г., кн. 4, см. «О крещении чрез погружение и обливание»; в книге: «Истин. древн. и истинно Православная Церковь, ч. 2, ст. 33 и 34, и Библиографическом изложении так называемой Кирилловской книги, Казань, 1857 г., стр. 197–222; Прав. Собес., 1860 г., январь, стр. 91). |
| Статья пятая Показание двадесять первое: о молитве Пресвятому Духу, творение святейшего патриарха Константинаграда Филофея Содержание Выписав несколько слов из книги Увет, где говорится, что в числе молитв Троицкой вечерни молитва патриарха Филофея «зде прибавлена в недавних летех, с переводов киевских», и что поэтому, «яко новоприложенная ныне в грекороссийской церкви и не читается» (как сказано потом и в Пращице, в отв. 153), инок Никодим приводит свидетельства из некоторых старописьменных и старопечатных книг, где молитва патриарха Филофея положена, и потом делает такое заключение: «Отсюду познавается, яко оная молитва Пресвятому Духу, творение святейшаго патриарха Константинаграда Кир Филофея, бывшего по Рождестве Христове четыренадесятого столетия, издревле, вящьше трехсот лет в восточной, таже с греческого на славянороссийский язык преложившися, и в грекороссийской церкви всеобдержно чтяшеся, о чем якоже в велицем Требнике Петра, пореклу Могила (на листе 23, второго исчисления) засвидетельствовася, сице в Пращице (в ответе 153 на л. 248), напечатано суть, яко до бытия Филофеева, ни в греческих, ни в русских древнеписьменных, и в харатейных тоя новоприложенныя молитвы вестма не было, и быти прежде его невозможно, почему якоже о отложении, тако и о свидетельстве, еже во Увете (на обороте л. 191) напечатано, зело сомневаемся». Замечания на двадесять первое показание Достойно удивления это показание инока Никодима. Сам он пишет, что Кир Филофей патриарх Константинопольский жил в четырнадцатом столетии, и сам согласен с сказанным в Пращице, что до бытия Кир Филофея, т. е. до четырнадцатого столетия, сотворенной им молитвы не было и быть не могло; а между тем выражает зельное сомнение «о свидетельстве Увета, что молитва сия «яко новоприложенная» в наших старопечатных книгах «с переводов киевских, ныне в грекороссийской церкви не читается». Что в греческих богослужебных книгах не находится молитвы п. Филофея, это свидетельствуется в приведенных самим Никодимом словах из Требника Петра Могилы : «вестно буди, яко в эллинских зводех» нет молитвы Филофея, «мы же, в российской церкви, прилагаем сию молитву». Никодим, очевидно, верит этому свидетельству, и однакоже смело утверждает, что будто бы она «в восточней церкви всеобдержно чтяшеся». И хотя в том же Требнике Петра Могилы говорится, что в российской церкви приложена молитва Филофея «яко во всех словенских древних зводех обретающаяся», но никак нельзя сказать, чтобы и у нас, в российской церкви, она «всеобдержно» употреблялась, разумеется, после четырнадцатого столетия (ибо ранее этого столетия, как сказано,и самой молитвы не существовало): во многих древлеписьменных и в некоторых древлепечатных славянских Служебниках и Потребниках ея не находится. Укажу для примера следующие: |
| О всем этом желающий может подробнее читать в собрании моих сочинений (т. 1, гл. 38), в изданной Братством св. Петра митрополита книжке «Различие уставов о поклонах», и в Выписках Озерского (т. 2, отд. 6-е). А сказанного здесь достаточно, чтобы видеть, как несправедливо инок Никодим, в настоящем показании, тщится поставить в вину церкви мнимое отложение земных поклонов, прибегая даже к ложным изветам на православных писателей. Показание девятое на десять: о преклонении колен с главами на землю во св. великий пост, на преждеосвященной литургии, егда поется: Да исправится молитва моя Содержание Сначала инок Никодим приводит здесь из Пращицы (отв. 148) замечание, что в греческих Уставах, и в российских письменных и харатейных древних нет повеления, чтобы во время пения: Да исправится молитва моя, на преждеосвященной литургии, «преклонше колена, с ними же купно и главу и руце, ниц на земли всему лежати». Потом приводит из некоторых старописьменных и старопечатных Служебников выписки, где напротив повелевается в это время и главы ниц преклоняти. Засим делает следующее заключение: «И по сему убо явлено есть, яко издревле во вселенской церкви всеобдержное чиносодержание бяше, еже на да исправится молитва моя... ниц лежаще молитися, что в Пращице самомнением порицается, о чем, поречения вкупе и отложения ради сего, зело сомневаемся». Замечание на девятое на десять показание Опять инок Никодим несправедливо обвиняет писателя Пращицы в том, что будто бы он обычай лежать ниц на да исправится молитва моя " порицает самомнением«. Такого порицания в Пращице не находится. Еще несправедливее инок Никодим называет обычай сей »всеобдержным чиносодержанием вселенской церкви». Напротив, в церкви существовал различный обычай моления на литургии преждеосвященных в указанное время, о чем имеются многочисленные свидетельства в наших древлеписьменных и древлепечатных книгах. Инок Никодим выписал и привел только те свидетельства, где повелевается преклонять и колена и главы на землю (о сих свидетельствах упоминается и в Пращице, но только не усвояется им значения правильности), а об тех свидетельствах, где повелевается с преклонением точию колен молитися, инок Никодим умышленно умолчал. |
| Эта умышленная односторонность есть несправедливость, ведущая к неправильному о предмете заключению. Если бы инок Никодим был беспристрастнее и не опустил из внимания свидетельства о преклонении точию колен при пении да исправится молитва моя (даже свидетельства, приведенные только в Пращице, против которой направлено его показание), он не назвал бы преклонение и колен и глав при этом пении «всеобдержным чиносодержанием вселенской церкви», и в «отложении» сего чиносодержания не нашел бы ничего «сомнительного». А что в древлеписьменных и древлепечатных Служебниках и Уставах действительно содержится повеление – при пении да исправится преклонять одни колена, многочисленные о том свидетельства можно видеть в Выписках Озерского (т. 2) и даже, как мы сказали, в самой Пращице, где мог бы прочитать их инок Никодим, если бы желал быть беспристрастнее. Здесь мы приведем только следующие три: 1. Устав, писанный на пергаменте, 15-го века, находящийся в библ. Москов. Синод. Типографии 286, л. 142 об.): «Егда же поет параеклесиарх (да ся исправит молитва моя) мы на колену преклоншеся молимся, егда же мы встаем, тогда он преклоняет колена». 2. Служебник, напечатанный при патриархе Иове в Москве, в лето 7110-е (тетр. 27, л. 6): «Егда же поет (да ся исправит молитва моя) первый лик, преклоняет колена другой лик молящеся, и егда поет другой лик, преклоняет колена первый лик. 3. Так же точно напечатано и в Служебнике 7124-го года, в Москве (тетр. 32, л. 6 об.). Если же в столь древних Уставах, как указанный нами, и в Служебнике первого Московского патриарха Иова, как и в прочих печатных патриарших Служебниках, на литургии преждеосвященных даров при пении: да ся исправит молитва моя, повелевается точию преклонив колена молитися, то что же сомнительного мог найти в сем обычае инок Никодим? И не излишне ли вообще высказывать сомнения о таком обряде, который, не имея догматического значения, при том и совершался различно, т. е. вовсе не был «всеобдержным чиносодержанием?» А тем паче можно ли из за него разделяться со вселенской церковью? Показание двадесятое: о преклонении колен с главами на землю в вечер дне пятидесятного Содержание Показание это по содержанию и значению своему имеет близкое сходство с предыдущим 45 . |
| Советую сумнящимся старообрядцам прочитать в Пращице ответ 131. 278 О старообрядческих где оные находятся ныне, а именно: в Черниговской губернии, в называемых Стародубских слободах и монастырях; в Саратовской губернии, в называемых Иргизских монастырях; в Бессарабии, Кишеневской губернии, и в других местах России, где находится более старообрядцев поповщинской секты, любопытный может видеть в Полном историческом известии о старообрядцах, и в Пращице во Ответе 113-м. сии монастыри и церкви устроены старообрядцами без благословения архиерейского и освящены беглыми попами, а иные освящены даже лишенными священническаго сана. 279 У старообрядцев нет никаких св. мощей; а частицы, которые видал я в крестах и складнях, под названием разных святых мощи, весьма сумнительно почесть за подлинные св. мощи, ибо они никогда и никем не свидетельствованы. Нередко случается, что бессовестные обманщики продают им под именем св. мощей простые кости, ногти, волосы и камни. Таких бездельников в малолетстве знал я лично, и по незнанию моему тогда по просьбе их писывал на бумажных сверточках имена, какие они мне сказывали, разных святых. В нашей же Православной Церкви святые нетленные мощи, целые тела угодников Божиих, или части их, приемлются не просто, но по законном и достодолжном свидетельствовании церковною властию, и по удостоверении в святости их от многих преждебывших от них благодатных чудодействий. Тогда уже открываются они для благочестного почитания и поклонения. 280 О мире, называемом старообрядцами древним, какое оно есть в самом деле, любопытный видеть может в книге под названием: Дух мудрования некоторых раскольнических толков (напечат. 1841 года) в главе 1-й, под буквою Б. 281 Подобно старообрядцам, часть малороссиян и белорусцев в 1595-е лето отступили от Православной Восточной Церкви, и от нашей Великороссийской, и присоединилися к латинам (о коих отступлении пространно писано в старопечатной книге, именуемой: О Правой Вере, в главах 23, 24, 25), и пробывши в сем отпадении 250 лет, отринули наконец Римские нелепости, и в 1839-м году обратились к древнему православию, и по стараниям и отеческим попечениям Правительства и духовенства нашего, совершенно присоединилися ко Греко-Российской Церкви. |
| Толкование триперстия: 1. что три перста раздельно знаменуют единство Св. Тройцы, а вместе Тройцу в единице, противоречит толкованию св. отцов, как видно и в Скрижали. 2. Противоречит толкованию исправленных книг. 3. Это разсуждение Софрониева слова имеет иную редакцию в 68-м ответе в Пращице, дающую иной смысл толкованию. «Сие убо едино Софрониево слово во двою новопечатную книгу якоже речениями тако и разумом рассуждения себе само не согласует. В деянии бо несоединенными перстами единицу в Тройце исповедает; совокуплеными же Тройцу в единице. В Пращице же несоединеными Тройцу во единице являет, совокупленыя же на главу повелевает полагати. И аще от единого ума таковая яко речения тако и разсуждения взаимствено себе не согласующая изыдоша, убо нам сомнительного омышления раждательна суть. И понеже сие рассуждение глаголемое Софрониево не соглашается святым богословцем, не соглашается новопечатным книгам, не соглашается по объявлению и само себе, тем и последовати ему опасно есть». В заключении повторяются все приведенные выше доводы. «И всеми вышеозначенными объявленьми слово, глаголемое Софрониево, далече зрится отстоящее мудрости Софрониевы, занеже новая толкования во обношении руки не сослагательно и древним и новым предлагает. Занеже слагателя не точию высоких наук неведуща но ниже грамматического учения коснувшася являет, занеже несоединенными перстами единство Св. Тройцы, несогласно св. богословцем и новопечатным книгам научает, занеже и само себе разглашательно показуется. А понеже сицевыми довольными разногласиями сияет, убо удостоверитися ему весьма сомняемся. Нужда написания или преведения книги требника не согласует нужде потреб, написанных в ней, понеже Феогност митрополит сый повеле преводити и писати ю, и нетокмо повеле, но и своею рукою подписа, яко глаголет требник, преводити же повеле всяко общия ради пользы, еже по нему исправляти вся потребы священником. И аще Феогност преводити его повеле, почто с него преписати иных книг не даде, почто священником не вручи, почто по епархиям не умножи, почто в Российский народ показати не остави, но аки бы сомнительную, аки несогласную иным потребником и превед, у себя задержа и в народ явити не попусти: великим недоумением нужда написания потребника сего показуется. И сия вышеобъявленая недоумения требника, еже летописание его, не древним, но нынешним соглашается обычаем; еже рещчи и глаголы древлеписьменным не сходствуют книгам, но новопечатным подобятся; еже пословицы настоящих времен в себе изъявляет; еже нужда потреб и написания его власти Феогноста архиерея не подобится. И якоже сия недоумения не соглашают Феогностову времени, тако и Софрониева слова предсказаная сомнения не согласуют мудрости Софрониеве. А понеже требник не соглашается делу святых, на нихже написася, убо и последовати ему не безопасно есть» 91 . |
| Перетрухин. Конечно, новостью считаем. Пуговкин. А новость что знаменует и содержит? Перетрухин. Конечно, ересь и неправость 9 . Пуговкин. Отопрешься от своих слов! Перетрухин. Не отопрусь; да у нас и Окружное учит, что Иисус есть имя новое. Пуговкин сказал народу: Вот, братие, слушайте, наш собеседник имя Иисус признал за ересь. Из толпы народа послышались голоса: слышим, слышим! и благодарим за прямое сознание! Между тем Пуговкин отыскивал слова Афанасия Великого о ереси, что она есть и кто в ней находится; а со стороны народа во много голосов кричали противуокружники Перетрухину: «Хорош соловей, да пропелся!» Этим криком народа Перетрухин встревожился и закричал громко: «Я не так говорил! я говорил только, что хулы на имя Исус в Жезле, Пращице и Розыске я признаю ересью!» А народ ему кричал обратно: «Что ты двоедушничаешь! – говоришь то так, то иначе! Или увидал, что тебе капкан подставили? Зачем же ты в него лез? Теперь посиди тут! Тебе прочтут, кто в ереси и что он есть». И Пуговкин прочитал следующие слова: «Диавол не имел убо сам дерзновения, ведый же ко истине рачительство человеческое, лицемерствует убо самым привидением, свой же яд влагает в последовавших ему... таков бо образ противного действа, такова же и ересей сплескания суть. Отца бо ересь каяждо своего премышления имуще изначала превращшася и бывша человекоубийцу и лжеца диавола, и стыдящися его ненавистное имя произносити, лицемерствует доброе, и паче всякаго имя Спасово, в писания же речения облачится, и глаголет убо глаголы, крадет же разум истинный.. Темже в коейждо ересей тако образуяся диавол речения подлагати с лестию. О сих бо Господь рече: яко востанут лжехристи и лже пророцы даже прельстити многия. Убо диавол прииде, глаголя коегождо (ересию): аз есмь христос, и у мене истинное есть, и все особь, и обще сотвори лгати обводник» (Сл. 1, л. 2). Из прочитанного явно, сказал Пуговкин, (что) в каждой ереси образуется диавол: поэтому твои слова нам дают понятие об вере еретиков, какую они содержат веру. |
| Более всех видов сектантства в народе распространялся и усиливался раскол старообрядства, более понятный и сродный обрядовому направлению народной религиозности. Внутренняя рознь в русском народе, возникшая в XVII в., когда одна часть народа отделилась от другой в раскол, обвиняя последнюю в измене старой вере и в «сложении с греками и униатами», достигла высшей степени во время Петровской реформы, когда преобразованное общество «сложилось» еще с немцами. Раскол получил тогда необыкновенную силу в народе и сам дошел до высшей степени изуверства. Все действия Петра раскольники толковали применительно к разным признакам пришествия антихриста; в титуле императора (читали: император) усмотрели число 666, доказывали, что с учреждением Синода он принял на себя власть не только царскую, но и святительскую и Божию, стал истреблять остатки православия и учинил всенародное описание (ревизию), исчисляя живых и мертвых, дабы никто не мог укрыться от руки его. Раскол принимал окончательно противогосударственное направление, с которым государству непременно приходилось считаться. Государственный ум Петра, к счастью, довольно скоро разобрался в этом смешении религиозных понятий с государственными, и успел установить новые, более рациональные начала для определения отношений государства к расколу: он не стал преследовать раскольников за одни их религиозные мнения, а преследовал их только за одни их противогосударственные движения и выходки, и первый из русских государей дал им право гражданства, под условием только открытой записи в раскол и, в отличие от православных, лишения некоторых гражданских прав и двойного платежа подушного оклада. После этого (с 1714 г.) преследования правительства исключительно обратились против раскольников тайных, которые своим уклонением от записи в двойной оклад сами отрицались от государства, и против фанатических расколоучителей. Меры против тех и других были ничем не мягче мер, употреблявшихся в XVII в. против всего раскола вообще. Такой характер отношений к расколу удержался и при преемниках Петра в течение всей первой половины XVIII в. Духовная и гражданская власти впервые получили теперь возможность делать прямые воззвания раскольникам с приглашением к отрытому разъяснению всех их недоумений в беседах с православным духовенством без всяких стеснений и страхов. Появились капитальные раскольнические произведения, в которых раскол откровенно высказался со всех более серьезных своих сторон, каковые сочинения братьев Денисовых: «Поморские ответы», «История о отцах и страдальцах Соловецких», «Виноград Российский». Явились и солидные опровержения раскола в «Розыске» св. Димитрия, в «Пращице» сильного борца против раскола Питирима Нижегородского, который и сам происходил из раскольников, и в «Обличении неправды раскольников» Феофилакта Лопатинского (изд. 1745 г.). |
| Более всех видов сектантства в народе распространялся и усиливался раскол старообрядства, более понятный и сродный обрядовому направлению народной религиозности. Внутренняя рознь в русском народе, возникшая в XVII b., когда одна часть народа отделилась от другой в раскол, обвиняя последнюю в измене старой вере и в «сложении с греками и униатами», достигла высшей степени во время Петровской реформы, когда преобразованное общество «сложилось» еще с немцами. Раскол получил тогда необыкновенную силу в народе и сам дошел до высшей степени изуверства. Все действия Петра раскольники толковали применительно к разным признакам пришествия антихриста; в титуле императора (читали: император) усмотрели число 666, доказывали, что с учреждением Синода он принял на себя власть не только царскую, но и святительскую и Божию, стал истреблять остатки православия и учинил всенародное описание (ревизию), исчисляя живых и мертвых, дабы никто не мог укрыться от руки его. Раскол принимал окончательно противогосударственное направление, с которым государству непременно приходилось считаться. Государственный ум Петра, к счастью, довольно скоро разобрался в этом смешении религиозных понятий с государственными, и успел установить новые, более рациональные начала для определения отношений государства к расколу: он не стал преследовать раскольников за одни их религиозные мнения, а преследовал их только за одни их противогосударственные движения и выходки, и первый из русских государей дал им право гражданства, под условием только открытой записи в раскол и, в отличие от православных, лишения некоторых гражданских прав и двойного платежа подушного оклада. После этого (с 1714 г.) преследования правительства исключительно обратились против раскольников тайных, которые своим уклонением от записи в двойной оклад сами отрицались от государства, и против фанатических расколоучителей. Меры против тех и других были ничем не мягче мер, употреблявшихся в XVII b. против всего раскола вообще. Такой характер отношений к расколу удержался и при преемниках Петра в течение всей первой половины XVIII b. Духовная и гражданская власти впервые получили теперь возможность делать прямые воззвания раскольникам с приглашением к отрытому разъяснению всех их недоумений в беседах с православным духовенством без всяких стеснений и страхов. Появились капитальные раскольнические произведения, в которых раскол откровенно высказался со всех более серьезных своих сторон, каковые сочинения братьев Денисовых: «Поморские ответы», «История о отцах и страдальцах Соловецких», «Виноград Российский». Явились и солидные опровержения раскола в «Розыске» св. Димитрия, в «Пращице» сильного борца против раскола Питирима Нижегородского, который и сам происходил из раскольников, и в «Обличении неправды раскольников» Феофилакта Лопатинского (изд. 1745 г.). |
| Укажем другой пример, взятый уже из той области, которая составляет предмет специальных занятий профессора Субботина и потому ему особенно хорошо известна. В начале XVIII века у нас кем-то составлено было подложное Соборное Деяние на Мартина еретика, которое потом, как подлинное, и было напечатано в Пращице Питирима. Подложность этого Соборного Деяния признает и профессор Субботин. Он говорит: «Мы вполне согласны с теми исследователями древности, которые находят в Деянии признаки его позднего происхождения, и не думаем, чтобы в настоящее время кто-либо из просвещенных защитников православия стал утверждать противное, тем паче ссылаться на Деяние в своих возражениях против раскола» 9 . В этом " новосочиненном» подложном Соборном Деянии помещены подложные поучения первых двух русских митрополитов и подложная грамота константинопольского патриарха Луки Хризоверга, составленные с целью утвердить древность троеперстия, сугубой аллилуйи и пр., и армянское сравнительно позднее происхождение двуперстия, сугубой аллилуии и пр. Следуя теории «здравого рассуждения» профессора Субботина, утверждающей, что в подложных статьях для своего утверждения нуждается не старый, а нововводный обычай, только что появившийся, мы должны на основании этой теории сделать такое заключение; так как в начале XVIII столетия сфабрикованы были заведомо подложные документы с целью доказать, что троеперстию, трегубой аллилуии и пр. будто бы учили еще первые русские митрополиты и константинопольский патриарх Лука Хризоверг, то, значит, троеперстие, трегубая аллилуия и пр. появились в первый раз в русской церкви только в начале XVIII столетия, почему они, как обычай нововводный и доселе у нас неизвестный, и нуждались в поддержке и укреплении себя хотя бы и подложными статьями. Но, конечно, и сам профессор Субботин признает полную нелепость подобного вывода, который, однако, логически неизбежно вытекает из оповещенной им теории «здравого рассуждения». Таким образом, оказывается, что для правильного понимания и объяснения исторических явлений теория «здравого рассуждения» г. Субботина совершенно не пригодна, что для этого одного только «здравого рассуждения» г. профессора еще очень недостаточно, а необходимо еще кое-что другое. |
|
|
