| Марина Дучко и Наталья Сатцаева после теракта оказались в инвалидных креслах. Наталью задело осколком еще 2 сентября. Граната, которую держал в руке один из террористов, упала у входа в спортзал и разорвалась. Осколок попал Наталье в голову, но почти сутки после этого она еще могла ходить и успокаивать своих троих детей. И только утром 3 сентября потеряла сознание. Когда начался штурм, сын-первоклассник Тамерлан схватил за руку спецназовца и попросил вынести маму — он был уверен, что мама умерла. «Потом его нашел отец и спросил, где я, а Тамик сказал, что меня убили»,— рассказывает Наталья. Во владикавказской больнице, где ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, мужу предлагали отключить аппарат. «Аслана убеждали, что даже если я выйду из комы, то останусь невменяемой,— улыбается Наталья,— а разве я похожа на невменяемую?» Она говорит, что осколок в голове повредил нервные окончания, отвечающие за левую часть тела. Извлечь его не смогли. Деньги, полученные в качестве компенсации, закончились быстро, осталась лишь пенсия по инвалидности — за десять лет она выросла ровно в два раза — с 7 до 14 тыс. руб. На эти деньги семья Натальи и живет. Муж, водитель-дальнобойщик, бросил работу, потому что надо было ухаживать за женой и детьми. Он перебивается временными заработками, но почти все деньги уходят на лекарства. Вообще-то их Наталья должна получать бесплатно или по льготной цене. Но в аптеках, которые работают с такими категориями граждан, нужных лекарств нет. Марина Дучко тоже была заложницей в школе N1 и спасла своего единственного сына. Уже десять лет эти женщины передвигаются на колясках. Уже десять лет они надеются, что смогут с этих колясок встать. Обе совсем молодые — им еще нет сорока. Обе ждут очередной медицинской реабилитации как высшего счастья. В этом году Министерство труда и социального развития Северной Осетии и комитет «Матери Беслана» организовали Марине и Наталье отдых и лечение в Крыму, в санатории имени Бурденко для спинальных больных. Казалось бы, ничего особенного там не делают — ЛФК, массаж, ванны, но вернулись оттуда бывшие заложницы совершенно счастливыми: чувствительность парализованных частей тела частично вернулась. |
| После реорганизации в школе осталось два ребенка – один в первом классе, один во втором. И два ребенка в детском саду. В здании площадью 1100 квадратных метров. Я ревела белугой в этом огромном здании: была школа, был коллектив, а теперь никого нет. 11 учителей в возрасте около 40 лет оказались за бортом. Осталась я как учительница начальных классов, уборщица, повар и воспитатель в детском саду. Мне вручили ключи от школы и сказали: «Если вы откажетесь от должности директора, мы просто закроем школу, и всё». Закрытие школы могло вызвать общественный резонанс, а тут достойный повод: мол, работать некому. Если бы я не справилась, через год школа перестала бы существовать. Тогда меня поддержал директор Департамента образования и коллеги – директора других сельских школ. Мне помогали решить вопросы, с которыми я столкнулась впервые. И это ощущение, что я не одна, очень облегчило мне тот сложный период. О том, как произошло чудо Семья Новиковых: Марина Львовна, ее мама, муж и дети А через год произошло чудо: к нам пришли три первоклассника. Их родители были очень активными, они уговорили директора местного Департамента образования оставить школу еще на год. Но тогда, в 2007-м, ситуация казалось безнадежной. С 1 сентября школа начала работать с двумя учениками, со мной в должности директора; всё шло к тому, что нас закроют. В поисках выхода меня осенила идея: в департаменте я попросила разрешения написать объявление о том, что мы берем детей в детский сад. Департамент образования меня с этой инициативой поддержал. Тогда как раз начался бум рождаемости после указа Президента о материнском капитале, а сады не были готовы принять такое количество детей. Кроме того, сады города Тутаева брали детей только с трех лет. И вот в детской поликлинике мы повесили объявление, что к нам можно поступить с полутора лет. Сначала пришел один ребенок – я до сих пор помню, как мы встречали его на дороге с санками. В течение 2008 года пришли еще 7 детей. Я договорилась, чтобы к нам заезжал школьный автобус из другого учреждения, мы его оплачивали. |
| — Нет, не все равно, — ответил Браун. — Она сказала, что отдала итальянке роль прекрасной героини, а сама удовольствовалась ролью пожилой матроны. Все это было бы правильно в любой пьесе, но не в этой. Ее слова могли значить одно: итальянке она дала роль Марии. Разве же это роль? А скромная и незаметная матрона — это же леди Тизл! Только ее и захочет играть любая актриса. Если итальянка действительно «звезда» и ей обещали первоклассную роль, у нее были все основания беситься. Вообще итальянцы зря не бесятся. Римляне — люди логичные и не сходят с ума без причины. Эта деталь показала мне ясно пресловутое великодушие миссис Мандевиль. И еще одно. Вы рассмеялись, когда я сказал, что мрачный вид миссис Сэндс дает мне материал для характеристики, но не для характеристики миссис Сэндс. Так оно и есть. Если вы хотите узнать женщину, не присматривайтесь к ней — она может оказаться слишком умной для вас. Не присматривайтесь к окружающим ее мужчинам — они могут видеть ее по–своему. Присмотритесь к женщине, которая всегда с ней, лучше всего — к ее подчиненной. В этом зеркале вы увидите ее настоящее лицо. А лицо, отраженное в миссис Сэндс, было отталкивающее. Что ж я увидел еще? Все говорили мне, что бедный Мандевиль — ничтожество. Но это всегда означало, что он не стоит своей жены, и я уверен, такие толки косвенно шли от нее. Да и они — не в ее пользу. Судя по тому, что говорили ваши актеры, она каждому из них рассказывала о своем интеллектуальном одиночестве. Вы сами сказали, что она никогда не жалуется и тут же привели ее слова о том, как молчание укрепляет ее душу. Вот оно! Этот стиль ни с чем не спутаешь. Те, кто жалуется, — просто обычные, хорошие, надоедливые люди; я ничего против них не имею. Но те, кто жалуется, что никогда не жалуется, — это черт знает что! Да, именно черт. Разве это хвастовство своей стойкостью — не самая суть байроновского культа сатаны? Все это я слышал. Однако я никогда не слышал, чтобы она пожаловалась на что–нибудь конкретное. Никто не говорил, что ее муж пьет, или бьет ее, или не дает ей денег, или хотя бы просто неверен ей, если не считать слухов о таинственной посетительнице. Но это она сама мелодраматически терзала его монологами в его собственном кабинете. И вот когда увидишь факты, а не ту атмосферу мученичества, которую она сама вокруг себя создала, все выглядит совсем иначе. Чтобы ей угодить, Мандевиль перестал ставить пантомимы, приносившие ему доход. Чтобы ей угодить, он стал выбрасывать деньги на классику. Она распоряжалась на сцене, как хотела. Она потребовала пьесу Шеридана — ее поставили. Ей захотелось сыграть леди Тизл — ей дали эту роль. Ей пришло в голову устроить в тот самый час репетицию без костюмов — и репетицию устроили. Обратите внимание на то, что ей этого захотелось. |
| «Что ж такое со мной», — с тоской размышляла Люся, пытаясь прервать сентиментальную фата-моргану. — «Бацилла блуда. Видимо от Наташки подхватила». С мужем у Люси всё было не идеально. Но она считала сами мысли о другом человеке непорядочными и недостойными христианки. — И где была? — хмуро встретил Люсю муж, вынося из ванной свежевымытого Коленьку в полотенце. — Есть уже ой как хочется, — кричал из кухни будущий первоклассник Лёвка. Ни слова не говоря мужчинам, Люся надела передник и приступила к ежевечерним хлопотам. Когда домашние уснули — встала на молитву. Прочтя наскоро положенное из молитвослова, она стала своими словами просить Господа сохранить брак глупой Наташки. Но мысли терялись и рассеивались — из головы так и не шла встреча с человеком, с которым «всё могло бы быть, но не случилось». Она бросила взгляд на маленькую иконку святой Марии Египетской, стоявшую в уголке импровизированного домашнего иконостаса. Когда-то она прочла житие этой святой с трепетом, уважая великий подвиг бывшей блудницы. Но сама Люся к преподобной Марии никогда не обращалась, в глубине души считая себя порядочной женщиной, не имеющей проблем, подобных наташкиным. — Ты помоги мне пожалуйста, — вполголоса говорила она, глядя на икону. — Запуталась я что-то. Думаю непонятно о ком. А у него ведь тоже семья, дети, может я для человека искушение. Преподобная Мария, моли Бога о мне…И о всех нас, блудных и грешных. Из глаз Люси сами собой потекли слёзы. Она опять вспомнила свой поток мыслей о Мише и вдруг начала жалеть неверующую Наташку, которая считала обольщение — великой любовью, не имея сил и желания противиться опасному соблазну. Она осознала, что бацилла блуда — это не вирус, который передаётся от непорядочных людей к порядочным, а болезнь души, страсть, которой подвержены все мы, какими бы хорошими и нравственными себя не считали. Успокоенная Люся легла спать, а наутро, собираясь на работу, положила в сумку иконку святой Марии Египетской. С соседкой по кабинету они через какое-то время вновь стали общаться, в основном на рабочие темы. Она больше не поучала и не упрекала Наталью, продолжавшую крутить роман, старалась не осуждать женщину даже мысленно. Всякий раз, когда та хватала мобильник и с придыханием протяжно «алёкала», Люся мысленно просила святую Марию Египетскую помочь Наташе сохранить семью и уберечь соседку от блуда. |
| Очень часто мы поступаем как неразумные детки, которые, посадив семечку и полдня поливая ее, в определенный момент приходят и жалуются, что прошло много времени, а обещанный зеленый стебелек так и не показался… Бывает также, что нетерпеливые чада, подождав дня три и недоумевая, почему росток по-прежнему не показывается, выдергивают семечку и, удовлетворенно взглянув на проросший корень, втыкают обратно, тем самым окончательно губя растение или обрекая его на жалкое и хилое существование… Нередко наблюдаю в храме, что ст о ит только прежде не верующему мужу в первый раз робко переступить церковный порог, как «благочестивейшая» супруга тут же обрушивает на него целую лавину всевозможных небесспорных рекомендаций, довольно грубо теребя только пробивающееся семя веры. И при этом заставляя его, главу семьи и мужчину, чувствовать себя очень неловко – чем-то вроде таракана, подъедающего крохи со стола счастливых сотрапезников – жены и ее духовника, слова которого с радостным лицом ретранслируются десятки раз на дню. Ну а некоторые «герои духа» (или героини) начинают сходу предъявлять нововоцерковившимся нереальные требования, например самого что ни на есть строжайшего поста или других форм крайней аскезы, свойственных монахам-анахоретам, живущим в «расселинах земных». Не так давно мне пришлось увещевать одну молодую барышню-неофитку, которая изводила своего мужа, купившего вместо развалюхи нормальный автомобиль, цитатами о нестяжании из «Добротолюбия». «Он же для вас старается, для безопасности вашей семьи в конце концов, а вы так неблагодарны и вашему замечательному мужу, и Богу», – сказал я. Молодая, беременная вторым ребенком «схимница» тут же возразила, процитировав что-то из Марка Подвижника про нестяжание, и только на мою рекомендацию не задавать первокласснику задач по высшей математике ответила, что немного поняла свою проблему. Я ей возразил несколько резковато, что у нее еще нет проблем, а если она считает, что есть, тогда надо поближе познакомиться с одной нашей прихожанкой, у которой муж нигде не работает и постоянно пьет, терроризируя всю семью. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Неравенство как искусство 27.05.2012 399 Время на чтение 6 минут Одна моя знакомая пожаловалась, что дочку третируют в школе. Причина - отсутствие знаков достатка, старенький мобильник, немодная одежда. При том, что девочка - отличница, в перспективе - золотая медаль, одноклассники игнорируют ее: высмеивают, не зовут на дни рождения, обращаются, только если нужно списать домашнее задание. Знакомая одна растит троих детей, бывший муж алименты не платит. В тот единственный раз, когда она не смогла вовремя заплатить попечительский взнос, к ней домой нагрянула комиссия во главе с социальным педагогом. После этого дочка отказалась обедать в школьной столовой, где ее кормили бесплатно как малообеспеченную. Настоящей трагедией для ребенка грозила обернуться поездка всем классом в Санкт-Петербург. Поехать - значит, изъять из скудного семейного бюджета огромную сумму. Не поехать - вызвать новую волну насмешек одноклассников. Как-то выкрутились, помогли добрые люди, поездка состоялась, но мама поняла, насколько стыдится ее дочка своей бедности. И у них состоялся очень нелегкий разговор. Мама, выросшая в среде, где людей ценили по уму, убеждала дочь, что деньги - не главное, что Ломоносов пришел в Москву в лаптях... Однако с удивлением обнаружила, что девочка ее убеждений не разделяет и примером Ломоносова нисколько не утешена. Когда-нибудь такой разговор предстоит каждому родителю, чей доход позволяет разве что накормить и одеть своего ребенка, отдав его на обучение в самую обычную районную школу. У меня еще есть время, чтобы подготовиться к этому разговору: мой сын - первоклассник. В этом возрасте еще нет зависти к чужому «прикиду», плееру или телефону - по крайней мере, насколько я могу судить по собственному ребенку. Пока они не делят друг друга на «богатых» и «нищих», но тревожные нотки уже проскальзывают. Однажды я услышала, как девочка из параллельного класса отчитывала другую строгим учительским голосом: - Если не поедешь с нами в театр, будешь учиться в другом классе! |
| В этом году в округе случилось страшное. «Мы ходили по деревням в поисках хоть одного ребенка для поступления в первый класс, — сообщила директор школы Ли Чжу — Мы не нашли ни одного». Поэтому госпожа Ли и местные жители, отчаянно пытавшиеся спасти 96-летнюю школу, предложили: почему бы не зачислить в классы пожилых людей, которые всегда хотели научиться читать и писать? Фото: Chang W. Lee/The New York Times Так госпожа Хван и семь других женщин в возрасте от 56 до 80 лет стали первыми волонтерами. На данный момент еще четыре человека попросили школу записать их на следующий год. Школа без детей Будущее города зависит от школы. Молодые люди уедут отсюда, если их детям негде будет учиться. «Кто захочет создать здесь семью, если в округе нет школы? — спросила 40-летняя Но Сун А, чей муж — один из сыновей госпожи Хван — пять лет назад бросил свою работу на заводе по производству автозапчастей и переехал сюда из города со всей семьей, чтобы руководить фермой родителей. — Дети — это то, что приносит в город смех, жизнь и энергию». В прошлом месяце госпожа Хван начала посещать уроки. Как и многие первоклассники в свой первый день, она заплакала. Но это были слезы радости. «Я не могу поверить, что это на самом деле происходит со мной, — сказала она. — Я всегда мечтала о том, чтобы носить школьную сумку». Кампус начальной школы Тэгу, расположенный у моря, когда-то был полон учеников. Во время нашего недавнего посещения он казался безжизненным. Камелия, душистый шиповник и сосны окружали пустынную песчаную детскую площадку. Цветки вишневых деревьев опадали после недавнего дождя. Фото: Chang W. Lee/The New York Times Внутри двухэтажного школьного здания дети и бабушки переобуваются в тапочки-сменку и проходят по коридорам, украшенным нефритово-зелеными вазами. В кабинете первоклассников усердно трудятся госпожа Хван и две другие бабушки, наполненные решимостью научиться читать и писать. С карандашом в руке они распевали 14 согласных и 10 гласных корейского алфавита, а их учительница, 24-летняя Чо Юн Чон, записывала буквы одну за другой на белой доске. Она продиктовала им такие слова, как «тетя», «рыбак» и «енот», и бабушки старательно выводили их медленным и кривым почерком. |
| Госпожа Хван сказала, что ее отец нашел себе новую жену после того, как ее мать родила пять дочерей, но ни одного сына. Ее мачеха отказалась отправлять маленькую Воль Гём в школу и посмеялась над идеей «учить дочь буквам», когда отец попытался заниматься с ней чтением дома. Позже неграмотность стала причиной многих унижений в ее жизни. Отправить посылку по почте всегда было проблемой, потому что она не умела писать адреса. Несколько лет назад она и ее муж, 72-летний Чхэ Ян Хо, приехали к сыну в Сеул. И так вышло, что они потеряли друг друга в шумном метро. Госпожа Хван не могла прочитать ни одного из указателей и была в отчаянии, пока незнакомец не помог ей найти дорогу назад. Стать президентом Госпожа Хван и ее бабушки-одноклассницы стремятся наверстать упущенное время. Одна из женщин бросила пятый класс в 1970-х годах, когда ей пришлось стать домработницей в богатой семье, чтобы хоть как-то материально поддержать свою собственную. «Они очень хотят учиться, — сказала учительница Чо о своих первоклассницах. — Это, наверное, единственные ученицы, которые просят о дополнительной домашней работе». В отличие от других классов, в кабинете первоклассников есть диван и матрас с подогревом. В перерывах пожилые женщины сидят на теплом матрасе, подоткнув ноги под теплые одеяла. У бабушек также есть специальная корзина с конфетами — ими они делятся с второклассниками, которые иногда заходят к ним в гости. Госпожа Хван чувствовала себя виноватой — весь напряженный сезон сбора клубники она провела в школе. Чтобы как-то компенсировать это, она вставала в четыре часа утра и помогала мужу, сыну и невестке собирать клубнику перед тем, как идти в школу. У нее уже есть план, как изменить свое будущее. «Я собираюсь баллотироваться в президенты деревенского женского общества, — сказала она. — Люди часто просили меня выдвинуть свою кандидатуру, но я всегда отказывалась. Это работа для тех, кто умеет читать и писать». Источник: New York Times Перевод Элеоноры Багриной Поскольку вы здесь... |
| Но Господь милостив. Ведь когда я в 1970-м году попал в реанимацию в первый раз (мне было двадцать лет), то врачи сказали, что я проживу еще максимум 25 лет. Сейчас 2016-й, и мы с вами сидим, разговариваем. Слава Богу! Но все равно мое детство – это для меня воспоминание счастья. Я знаю, что родителям было тяжело. Но для меня это все равно счастье! В детстве мне часто приходилось драться — Где обосновалась ваша семья после освобождения отца из лагеря? — Папу по постановлению особого совещания при НКВД приговорили к пяти годам, но благодаря тому, что владыка Николай (Ярушевич) по благословению Патриарха Алексия Первого включил отца в списки на освобождение, подаваемые Сталину, то папу освободили через три года, в 1947-м. Это настоящее чудо, что он остался жив к моменту освобождения – в лагере он тяжело болел и находился на волосок от смерти. После того, как отец вернулся из лагеря, мы, убегая от возможных арестов, жили и в Архангельске, и в Ростове, и в Пскове. Затем отца перевели в Рязанскую область. В самой Рязани вначале селиться не разрешали. А в деревне Сасово, километров сто от Рязани, позволили. Жуткая глушь. Ни асфальтовой дороги, ничего. Моя старшая сестра Лиза пошла в этой деревне в первый класс. Но осенью и весной дойти до школы ученикам было невозможно – грязь была настолько глубокая, что дети могли застрять и не вылезти. Поэтому муж Лизиной учительницы ходил по домам, где жили первоклассники, привязывал детей к веревке и таким образом тащил их через грязь в школу. Чуть позже родителям разрешили поселиться в Рязани, и мы переехали. Алеша и Лиза. Из архива Елизаветы Викторовны Шиповальниковой — В книге о вашем отце описан случай, когда Елизавета, будучи старостой в первом классе сасовской школы, организовала своих одноклассников, чтобы присоединиться к крестному ходу на Светлой седмице. Как это было возможно в советской школе? — Все дело в том, что Лиза – папина дочка. Она по натуре лидер. И я всегда старался ее в этом догнать. Вообще, почти все мои детские воспоминания неразрывно связаны со старшей сестрой. Такой тандем, какой был у нас с ней, сложно представить. Шалости тоже были совместными. Чего мы только не вытворяли. Паиньками мы не были, это уж точно. Пока мы не выросли и не разъехались по разным весям, мы почти всегда были вместе. |
| Тотчас она притворится гневной, пустит в ход все свои палки и камушки, или же сряду соберет все свои эти сокровища обратно в мешок или в подол, и со страшной воркотней уйдет из дому. Впрочем, бывали случаи, когда она, вероятно уже сверх силы утомленная своими подвигами, оставалась в доме и по нескольку дней. Очевидно, что такая оригинальная гостья не всегда была желанной, что доказывает следующий пример. Однажды пришла она в село «Спаса на Мяксе» (Мякса – маленькая речка). Это село стоит на самой границе Ярославской губ. с Новгородской, на большой дороге, ведущей в Пошехонье. В этом селе нередко бывала Родимая, имея там как бы друзей своих – семью Никиты Сергеева Беляева, выдававшегося во всем селе и благочестием и внешним достатком; он же был и церковным старостой в течение многих лет. Зашед к ним, она почувствовала себя изнемогшей и замедлила у них несколько дней, не изменяя, конечно, своему обычному образу жизни, юродствуя и грязня везде без разбора. Наступали дни праздничные, и хозяйка, на ответственности которой лежит весь домашний обиход, наскучив беспрестанной уборкой за Родимой, подумывала о том, как бы отправить ее куда-нибудь. С этою целью она приговорила своего односельчанина притвориться едущим по своему делу в Новинку и придти к ним в дом – предложить Родимой, не захочет ли она, чтобы он по пути довез ее домой, т. е. к ее родным. Эту свою затею хозяйка Беляева держала в строгой тайне, наказав и нанимаемому отнюдь не выдавать ее, потому что муж ее Никита Сергеев крепко почитал Родимую и никто из семьи никаким намеком не смел оскорбить ее, не только таким насильственным поступком, какой она придумала. Пока шло у нее это совещание, остальные члены семьи и сам Никита сидели все вкупе в избе, каждый за своим делом; с ними была и Родимая, лежавшая на печи. Вдруг она заговорила громко и связно: «вот так гостенька!.. до чего догостила, – спроваживать собираются; вот так догостилась, дождалась». Присутствовавшие стали переглядываться между собою и предположили, что она бредит во сне. |
|
|
