| Где-то справа надрывно стонет раненый. Мат. - Кларк, добей его! — кричит Эдмонд, — Он меня уже достал. - Через десять минут сам загнётся. — флегматично отвечает тот, вскинув пулемёт на плечи одной рукой и второй ковыряясь в зубах. Невдалеке стоят вместе сержант, Ларсон, новичок и Велвет. Ты двигаешь к ним. - Я, по-твоему, ещё целых десять минут должен слушать, как он орёт? - Сам добей. Подходишь. Они стоят вокруг глыбы. К ней прислонился голубоглазый парень. Пуля попала ему чуть выше правой брови, камень потемнел от крови, та всё ещё сочится из дырки. Сержант и Ларсон решают, кто понесёт. Новичок молчит. Здоровяк Велвет курит. - Что с Питтом? — спрашиваешь ты. - «Четырнадцатый». — отвечает, хмуро покосившись, сержант. Ты идёшь дальше. Киваешь Герберту, тот сидит на стенке песочницы и, насвистывая, вставляет патроны в обойму. Глаз мозолит бессмысленная татуировка «DX773» на правом запястье. Так и не разобрались ребята, к чему она. Может, столько народу Герберт положил, когда из его майоров турнули? Ладно, пусть его. Ты сворачиваешь к табовой аллеи. Надо быть начеку — где-то здесь ещё могут сидеть снайперы. Два глухих выстрела сзади, — и раненый замолкает. Несколько табов повалены, в двух местах зияют воронки, но в целом аллейка сохранилась неплохо. Вряд ли вы продолжите обход. В этом секторе матов, судя по всему, больше нет. Кстати, уже давно ничего не слышно справа и слева. Значит, “Альфа” и “Гамма” тоже свою задачу выполнили, либо… они уничтожены, но это вряд ли. А что сейчас в дальних кварталах, где другие группы, и вовсе не угадать. Через час сюда прибудут легионеры. Зарегистрируют выживших горожан, арестуют матов-одиночек, да прежнюю администрацию. Население запрягут на расчистку улиц, а сами займутся грабежом да местными бабами. Солнце, проглядывая сквозь листву, бьёт в глаза. Ты наклоняешься, взгляд упирается в маленький след ботиночка. След в пепле — значит, оставлен во время бомбардировки, не раньше. Ты смотришь по направлению. Меж двух рухнувших плит глубокая трещина с чернотой подземелья. Обратных следов нет, — значит… Ты быстро наступаешь на следик и воровато оглядываешься — не видел ли кто… |
| ПЛЯЖ, КАК МЕСТО ВРАЗУМЛЕНИЯ 14.01.2013 23:44:07 Александр Владимирович Богатырев Вразумление и повод для духовных размышлений можно получить где угодно, даже на пляже. Стыдно признаться, но мне очень нравились мои шорты. Из плотного белого хлопка. Безо всякой синтетики, а стояли колом. Сейчас непросто купить шорты хорошего кроя и без излишиств: чтобы не было на них дюжины карманов, штрипочек, сборочек, наклеек и всяческих бессмысленных надписей на языке великого Шекспира. А тут и сидят хорошо, и вид приличный. А человеку с пузцом на юге выглядеть прилично далеко не просто. Правда, это мало кого волнует. Свобода! Полная расслабуха. Теперь и по центральным улицам в трусах ходят. Но большинство наших сограждан (из тех, что с пузцом) ходят в штанах, которым и названия по-моему нет. Есть такое слово «бриджи». Но, как-то язык не поворачивается назвать этим английским словом, то, о чем я веду речь. Это не шорты, не бермуды, а такие порты из грязновато-серой холстины ниже колен, но повыше щиколотки. Взрослый мужчина выглядит в них переростком. И не потому, что вырос из штанов, и они ему стали неприлично коротки, а потому, что вырасти-то он вырос, а разумения того, что выглядит охламоном, еще не достиг. Глядя на этих товарищей на фоне пальм, бананов, магнолий и прочих экзотов, я с досадой думал: взять бы да издать закон о заключении этих бедолаг под стражу за оскорбление эстетических чувств. И вот за эти мои нетоварищеские мысли и пожелание ближним сидеть в кутузке, пока народ загорает и плещется в море, получил я серьезное вразумление… Пригласил меня мой кум на именины своей супруги. Вооружившись подарками и захватив ноутбук, я прыгнул в электричку и через полчаса был в замечательном местечке с черкесским названием Лоо. День был очень жаркий. Поэтому, вручив жене кума подарки, а куму ноутбук для устранения неполадков (у него это замечательно получается), я побежал к морю. Народу на пляже оказалось больше, чем в Сочи. Попетляв по лежбищу загоравших граждан, я увидел огороженный металлической сеткой участок. Народу там не было по причине того, что велись строительные работы по сооружению причала. Законопослушные граждане туда не совались, а я сунулся. И вовсе не из-за того, что люблю перечить всяким законом и предписаниям. А уж больно неловко себя чувствую среди практически голых людей. Сложил я под бетонным столбом одежду: свои замечательные шорты, вместе с новой рубашкой и кожаными сандалиями и прыгнул в море. Заплыл я подальше, чтобы не мозолить глаза работавшим над моим гардеробом строителям, и вдруг вижу столб огня как раз там, где оставил одежду. |
| Привезли в какое-то имение… Стоял большой высокий дом, а вокруг него – старый парк. Поселили нас в сарае, на одной половине жило двенадцать собак, на другой – мы. Сразу же на работу в поле – собирать камни, чтобы плуги, сеялки не ломались. Камни надо было укладывать ровненько, в одном месте. А мы в этих деревянных сандалиях, мозоли осыпали все ноги. Кормили плохим хлебом и снятым молоком. Одна девочка не выдержала, умерла. Ее на лошадях увезли в лес и прямо так, без ничего, закопали. Деревянные кандалы и полосатую пижаму привезли назад в имение. Помню, что звали ее Оля. Был там старый-старый немец, кормил собак. Он очень плохо говорил по-русски, но говорил, старался нас поддержать: «Киндер, Гитлер капут. Русский ком». Пойдет в курятник, наворует в шапку яиц и спрячет в свой ящик с инструментами – он еще плотничал по имению. Возьмет в руки топор и идет будто бы работать, а сам поставит ящик возле нас и смотрит по сторонам, машет руками, чтобы быстрее съели. Яйца выпьем, а скорлупки закопаем. Позвали нас два сербских мальчика, которые тоже работали в этом имении… Были, как и мы, рабы. Рассказали свой секрет… Признались, что у них есть план: «Надо бежать, а то все умрем, как Оля. Закопают в лесу, а деревяшки наши и пижамы назад привезут». Мы боялись, но они нас убедили. Было так… За имением – болото, мы туда незаметно утром пробрались, а потом побежали. Бежали в ту сторону, откуда восходит солнце, на восток. Вечером в кустарнике свалились все и уснули, усталые. Утром открыли глаза – тишина, одни жабы квакают. Встали, росой умылись и двинулись. Прошли совсем немного и увидели впереди дорогу шоссейную, надо ее перейти, напротив густой и красивый лес. Наше спасение. Один мальчик подполз, осмотрел шоссе и позвал: «Бегом!» Мы – на дорогу, а из лесу к нам навстречу немецкая машина с автоматчиками. Окружили нас и стали бить мальчиков, топтать. В машину их бросили мертвых, а нас с девочкой посадили рядом. Сказали, что им хорошо, а вам еще лучше будет, русские свиньи. По биркам они узнали, что мы восточные. У нас уже такой страх был, что мы даже не плакали. |
| В течение года Дашка училась поддерживать порядок в своей комнате. С переменным успехом школьная форма все-таки оказывалась в шкафу, игрушки в коробке, а грязные колготки в – корзине для белья. Через год Миха торжественно приполз в ее комнату, и распатронил школьный портфель, брошенный под столом. Старшая сестрица горько рыдала над растерзанным пеналом, но с того времени портфель висел на вбитом для него крючке, а шкатулка с бусами и заколками стояла на верхней полке, недоступной для шаловливых ручонок. Потом была куплена двухъярусная кровать, и Дашкина комната постепенно стала просто детской. Дети вообще довольно понятливый народец. Мы переставили книжки в детском шкафу – Мишкины на нижнюю полку, словари и альбомы на шкаф, остальные – по степени востребованности. Самые ценные свои игрушки, “неприкосновенный личный фонд”, Дарья разместила наверху, где они не будут мозолить братцу глаза и сохранятся в полном порядке, пока Дашка будет в школе или на своих занятиях. К слову сказать, уговорить папу так же поступить с дисками и всякими компьютерностями не удалось. Вместо того чтобы навесить еще одну полочку повыше и сложить на нее Бесценное, папа прочитал лекцию о необходимости развивать у ребенка понятие “чужое” и “нельзя-трогать-компьютер!”. Что уж тут скажешь! У нас никогда не было речи о том, чтобы любая игрушка старшего доставалась малышу только потому, что он ею заинтересовался. Ведь если детке очень-очень захочется поиграть с папиным мобильником, мать не станет вырывать у мужа из рук телефон, чтобы протянуть его крошке. И свою косметичку я не отдам на разграбление юному варвару. Почему же старший ребенок не имеет права на личную собственность? Дарья сама рассортировала игрушки, выбрав несколько самых любимых и попросив не давать их братику без ее согласия. Она прекрасно понимает, что жадничать нехорошо, но ведь это и не жадность. Один из ее любимцев – серый заяц – подарок бабушки, она спала с ним с четырех лет, конечно, для нее это уже не просто игрушка. Когда к нам в гости прибегают Дашкины подружки-одноклассницы, Миха вертится с ними, наслаждаясь обществом. Пока Мишаня маленький, у девчонок он вместо живого плюшевого медведика, тем более что все они единственные детки у родителей и настоящего младенчика видят нечасто. Глядя, как играют старшие девочки, Миха и сам научился кормить кукол, строить из конструктора домики, рисовать котов и грибы. |
| Геннадий 7 мая 2020, 23:18 Я из семьи с 7 детьми. Никто из нас не родил в итоге даже 3, у всех до 1-2 ребенка. Потому что мы слишком хорошо помним лишения детства. Если кто-то говорит вам " в тестоте, да не обиде " - не верьте ему. Больше двух детей в одной комнате это извращение. Протягивайте ножики по одежке, рожайте детей столько, сколько позволяет жилплощадь. Елена 7 мая 2020, 22:52 Храни Господь вашу семью! Анастасия 7 мая 2020, 18:39 Цыплят по осени считают. Когда дети вырастут и определятся в жизни, тогда можно будет о чем-то говорить. Завидовать нечему. За хорошие семьи можно только порадоваться. Зависть - это не лучшее чувство. Раз у семьи достаточно средств на достойную жизнь, то почему бы не завести много детей? Семья не бедствует, у детей платные кружки и в доме есть много техники (например, посудомоечная машина и т.п.). Катя 7 мая 2020, 18:35 Храни Вас Господь! Оксана 7 мая 2020, 17:53 Я с вами согласна полностью, дети это огромная ответственность, 5 детей это сложно морально, ко всему остальному привыкаешь. А повода для зависть нет. Финансово трудно- поэтому и мама пытается хоть что-то заработать, на себя времени нет, а дети, как все дети со своими характерами. А личные отношения непредсказуемы... Анна 7 мая 2020, 16:50 Гостю: Читатели, склонные к зависти, найдут повод где угодно. Это вообще не проблема семьи Морозовых. Дети отличники, муж не пьёт, жену не бьёт; жена привлекательности не утратила, еще и собственное дело открыла - вполне можно говорить об успешности этой семьи уже сейчас. А если кому-то чужое счастье глаза мозолит, это не значит, что нужно прятать счастливые семьи! Любовь 7 мая 2020, 16:07 Как человек выросший в многодетной семье,скажу что осталось чувство придавленности и забитости.Уважаемые родители распределяйте поровну своё внимание на детей раз вы их родили. Гость 7 мая 2020, 13:31 Об успешности той или иной семьи можно судить не раньше, как появятся внуки. Наличие большого числа детей само по себе мало о чём говорит... Боюсь, что для каких-то читателей это даст только повод к зависти |
| Задыхаясь от усилия, Назар поднял вверх выше головы ведро с водой и вылил ее на спину жеребца от холки до хвоста. Это было знакомое Изумруду бодрое, приятное и жуткое своей всегдашней неожиданностью ощущение. Назар принес еще воды и оплескал ему бока, грудь, ноги и под репицей. И каждый раз он плотно проводил мозолистой ладонью вдоль его шерсти, отжимая воду. Оглядываясь назад, Изумруд видел свой высокий, немного вислозадый круп, вдруг потемневший и заблестевший глянцем на солнце. Был день бегов. Изумруд знал это по особенной нервной спешке, с которой конюхи хлопотали около лошадей; некоторым, которые по короткости туловища имели обыкновение засекаться подковами, надевали кожаные ногавки на бабки, другим забинтовывали ноги полотняными поясами от путового сустава до колена или подвязывали под грудь за передними ногами широкие подмышники, отороченные мехом. Из сарая выкатывали легкие двухколесные с высокими сиденьями американки; их металлические спицы весело сверкали на ходу, а красные ободья и красные широкие выгнутые оглобли блестели новым лаком. Изумруд был уже окончательно высушен, вычищен щетками и вытерт шерстяной рукавицей, когда пришел главный наездник конюшни, англичанин. Этого высокого, худого, немного сутуловатого, длиннорукого человека одинаково уважали и боялись и лошади и люди. У него было бритое загорелое лицо и твердые, тонкие, изогнутые губы насмешливого рисунка. Он носил золотые очки; сквозь них его голубые, светлые глаза глядели твердо и упорно-спокойно. Он следил за уборкой, расставив длинные ноги в высоких сапогах, заложив руки глубоко в карманы панталон и пожевывая сигару то одним, то другим углом рта. На нем была серая куртка с меховым воротником, черный картуз с узкими полями и прямым длинным четырехугольным козырьком. Иногда он делал короткие замечания отрывистым, небрежным тоном, и тотчас же все конюхи и рабочие поворачивали к нему головы и лошади настораживали уши в его сторону. Он особенно следил за запряжкой Изумруда, оглядывая все тело лошади от челки до копыт, и Изумруд, чувствуя на себе этот точный, внимательный взгляд, гордо подымал голову, слегка полуоборачивал гибкую шею и ставил торчком тонкие, просвечивающие уши. Наездник сам испытал крепость подпруги, просовывая палец между ней и животом. Затем на лошадей надели серые полотняные попоны с красными каймами, красными кругами около глаз и красными вензелями внизу у задних ног. Два конюха, Назар и кривоглазый, взяли Изумруда с обеих сторон под уздцы и повели на ипподром по хорошо знакомой мостовой, между двумя рядами редких больших каменных зданий. До бегового круга не было и четверти версты. |
| Настя танцует балет… Развод. Слезы. И Настя в маленькой комнате, среди малышни, в дальнем углу старательно делает упражнения, тянет носок. 26 ноября, 2015 Развод. Слезы. И Настя в маленькой комнате, среди малышни, в дальнем углу старательно делает упражнения, тянет носок. 14-летняя Настя Задруцкая – наш юный стипендиат. Не так давно на сайте Благотворительного Фонда «Правмир» был объявлен сбор на Настю в рамках направления «Стипендии для талантливых детей из многодетных семей». Сбор был успешно закрыт , и это была не просто помощь. В день, когда была собрана полная сумма на годичное обучение Насти Школе классического танца им. Г.Ледяха, открылась дорога в будущее, которую она не просто давно желала, а выстрадала и заслужила. Мечты бывают разные. Можно закрыть глаза и представлять себя в красивом платье на сцене, а можно в кровь сбивать ноги, терпеть усталость, но идти к цели. Девочка, которая мечтает танцевать балет. Терпит мозоли, на местах, где завязываются пуанты, тысячи раз повторяет одно «пуатэ», ездит шесть раз в неделю на электричке из Подольска в Москву, в Школу классического танца. Читатели Настю поняли, услышали – и помогли. Как разглядеть в каждом ребенке способности и не дать им угаснуть, если ты — многодетная мама? Мама Насти Ольга поделилась с нами, что когда-то у нее тоже была мечта. Она была увлечена фигурным катанием, с трех лет серьезно занималась этим видом спорта, но выбранное дело все больше требовало полной отдачи, и не удавалось совместить фигурное катание с музыкальной школой. «К сожалению, мама мне категорично сказала, что я теперь буду заниматься только в музыкальной школе, а с фигурным катанием должна попрощаться. Жаль, что меня не спросили. Я, простите, ненавидела музыкальную школу, и в будущем она мне практически не пригодилась». Следующий этап в жизни уже многодетной семьи Ольги Задруцкой: муж категорически против того, чтобы оплачивать платное обучение в балетной студии старшей дочери: «Ну и что, что хочет стать балериной. Я, может, космонавтом в детстве хотел стать! Она еще не выросла, а нам уже на поводу у нее идти? Нет. Оплачивать обучение Насти я не буду, это выброшенные деньги». |
| — составьте и нарисуйте большое, цветное, а главное, понятное расписание и повесьте его туда, где оно постоянно будет мозолить глаза ребенку. Желательно рядом с часами; — в расписании чередуйте виды деятельности. Пусть отдых сменяется учебой, а она — отдыхом. И никаких «будешь сидеть, пока не сделаешь». Никогда не наказывайте уроками — «ну-ка, марш к себе в светлицу и сольфеджию учи!». Уроки — это работа, а не наказание; — как можно плотнее контролируйте ребенка, но не заменяйте редкий выборочный контроль строгостью наказаний. И не обещайте того, чего сами не собираетесь выполнять. Это относится и к наказаниям, и к поощрениям. И имейте в виду — для ребенка сам факт вашего звонка важнее текста, который за этим стоит; — мотивируйте ребенка. Придумайте то, что ему действительно важно и ценно. И приготовьтесь сдержать обещание; — давайте посильные задания. Если ребенок раньше вообще никак не соприкасался с самоорганизацией, не ждите от него многого. Пусть лучше вы потратите несколько недель на то, чтобы просто научить его ставить обувь на место — это уже огромный сдвиг. Дальше дело пойдет веселее. Если это не работает В моей педагогической практике мне довелось столкнуться с такой ситуацией: родители переложили всю заботу за организацию второй половины дня на неработающую бабушку ребенка. На первый взгляд — решение логичное. Бабушка как-то своих детей воспитала, так и с внуком справится. Беда была в том, что бабушка не справлялась. Внук просто не слушал ее, поступал по-своему, учился из рук вон плохо. Родители же были не готовы это признавать — они отказывались даже оставлять ребенка в школе на полный день (была такая возможность). Причиной такого поведения, скорее всего, было то, что они приложили определенные усилия, чтобы решить проблему, и не хотели верить, что решение было неверным, а усилия пошли прахом. К сожалению, самообман в области принятых решений — распространенное явление. Очень важно понимать: недостаточно просто приложить усилия к тому, чтобы ребенок делал уроки. Важно, чтобы он на самом деле их делал. Если вы видите, что метод, придуманный вами, не работает, значит, надо его поменять. Чтобы избежать «наступания» на грабли, стоит руководствоваться следующими принципами: |
| Самолет вошел в облака; море пропало, только изредка проглядывало внизу что-то похожее на озеро в Альпах. «Pilules Orientates» « " Восточные пилюли " (фр.)», прочел Фред Холл, просматривая рекламы. На высоте 1200 метров они попали в грозу, струи дождя, точно стрелы, протянулись параллельно самолету; через полминуты буря отстала, облака расступились, и, внизу почти плашмя легла радуга; она долго провожала самолет, скрывая под своими блеклыми красками целую деревню. «La Timidite est vaincue en quelques jours» « " За несколько дней преодолеваем застенчивость " (фр.)», – бесконечно поражаясь, читал Холл. Просто не верилось, что целые отрасли промышленности работают исключительно на баб – художественная фотография, эти восточные пилюли, стимулирующие средства. Опять вокруг сгустились облака; самолет словно попал в плотный снегопад. Сверкающий, искристый свет лег на страницы «Bagatelle», но самолет поднялся на высоту 1800 метров, и облака остались внизу; их слепящая белизна разлилась до самого горизонта, и ощущение полета пропало; огромное резиновое колесо и тяжелое крыло чуть Подрагивали над бескрайней застывшей равниной. Фред Холл расстегнул жилет – очень донимало солнце; под жилетом была полосатая сорочка. «L " Amour au Zoo», «L " Amour au Djcbel-Drusc», «Amours et hantises d " Edgar Рое», «La Dame de Coeur» [ " Любовь в зоопарке " , «Любовь в Джэбсл-Дрю», «Любовь и наваждение в жизни Эдгара По», «Дама сердца» (фр.)]. Сколько шуму из-за баб, подумал Фред Холл, жестом загрустившего моралиста опуская журнал на колени. 2700 метров, машинально отметил он, ощупал правый карман, вспомнил, что он в пальто, и только тогда успокоился. Надо быть ко всему готовым. В Амстердаме пронесло, осталось подготовить отчет, и все-таки спокойнее, когда с тобой кастет. Если из тебя не вышел хороший боксер, то умей устраиваться иначе. Самолет накренился, колени Холла уперлись в спинку переднего кресла: трясясь, как на ухабах, самолет наискось рассекал толщу облаков, пока не показалась земля. До самого горизонта протянулись клеточки полей, точно окна лежащего навзничь небоскреба. Самолет несся прямо на какую-то тонкую мачту, торчавшую вертикально, и вот она упала: это была дорога. Радист, определяя направление ветра, спускал через отверстие в полу нагруженный шнур. Казалось, они застыли на месте: чуть не целую минуту мозолил глаза хуторок, строгий квадрат белых строений под соломенными крышами. Уточнив курс, самолет набрал высоту и снова потерялся в облаках. Фред Холл заснул. Раскрылся рот, показав черный сломанный зуб; вздрагивал никелированный клубный медальон, когда встречный ветер ударял в самолет, – вид Фреда Холла воскрешал обстановку пульмановского третьего класса: воскресная поездка в Брайтон, виски с содовой, крашеная блондинка. Мягкая коричневая шляпа соскользнула на лоб, и во сне Фреду Холлу показалось, что его гладят по голове. Он кашлянул и громко сказал: |
| При Сталине – сидеть секретарю липецкого горкома партии товарищу Надолину в лагерях. И без дворцов, здесь Ивану Секирину можно было черкнуть просто – «враг народа», а пунктир от Липецка до Чаплина сделался бы отрезком подземного туннеля, какой враг народа Надолин замышлял прорыть вплоть до Англии как «английско-немецко-французский» шпион. Но посадили бы в конце концов за что-нибудь и правдолюбца Секирина, раз мозолил органам глаза. При Хрущеве отсидевший Секирин писал бы письма с просьбой о реабилитации, ну, а если все же минула чаша сия, то боялся бы даже рапортовать – непонятно, что за власть установилась, кому в руки попадет. Да и Надолин бы, воскреснувший, руководил пока что районом тише травы ниже воды, внюхиваясь в новую линию партии. В годы застоя Иван Секирин жаловался бы в газеты на всякую несправедливость, и газеты самые центральные уважительно отвечали б трудящемуся на его запрос, жалобу или письмо, расписываясь в исполнении – что переправлено оно туда и туда, уважаемый товарищ Секирин и меры будут надлежащим образом приняты. Надолин был бы не злейшим из врагов, ну как чурбан разве что, надоевший тем, что стоит и стоит на одном месте. А про госдачи, домики там охотничьи никто бы в Липецке сроду не слыхивал. Это в эпоху гласности Секирин бы митинговал, свергая коммунистов и партноменклатуру – и дух бы перевести, а не то что писать, нету никакого времени на письма. Бывший же партсекретарь Надолин прятался бы от народа как мог – и о будущем дворце, выставленном напоказ, могло подуматься ему только в самом страшном сне. Ну а теперь что же… Некуда Ивану Секирину писать, кроме как к Господу Богу, да Надолин в Бога не верует и в этой жизни навряд ли Бог его осудит за казнокрадство. Ивану Секирину писать – копейку от себя отрывать. Однажды подумает – плюнет в бумагу, да помявши на ладошке гроши, выйдет из дому, поплетется глядя или не глядя потупленно на ломящиеся от изобилия витрины супермаркетов. Купит, в каком магазине подешевле, буханку хлеба: она нынче столько ж стоит, что и почтовый конверт. |
|
|
