| Ad optimam dispositionem mundi necesse est Monarchiam esse... Ad bene esse mundi Monarchiam necesse est esse» [Отсюда следует, что монархия необходима миру... Для наилучшего устройства мира непременно должна существовать монархия... Для благополучия мира необходимо должна существовать монархия] 167 . Отлично сказано – «Империя, обсуждаемая Данте, теоретическое утверждение, а не существующая реальность» 168 . Правдой является то, как ясно излагает Брюс, что на Западе «Священная Империя была мечтой, возвышенным замыслом, равно богословским и поэтическим, единства человечества, единства людей, ее чад Божьих, одинаково осуществленной и в единстве Церкви, являющейся к тому же Государством, и в единстве Государства, являющегося к тому же Церковью» 169 . Империя Данте, несмотря на то, что являлась мечтой или утопией, была мечтой о надежде и вере. В том смысле, что это было мысленное проецирование прошлого в будущем. Его Империя, как недавно предполагалось, «не была Священной Римской Империей западного феодализма, также не была языческой империей Августа или Траяна. То была империя Константина, Феодосия и Юстиниана, чье великолепие увековечено в базиликах Сан-Витале и Сант-Аполлинаре-ин-Классе» 170 . Тот Юстиниан, который в шестой канцоне «Рая», ведет рассказ о римском орле, sacrosanto segno [священный стяг]. Во введении Соловьева к сочинению «La Russie et lEglise Universelle» придается значение именно Справедливости и Единству, или «солидарности». Врожденное стремление к сплоченности с другими народами присуще всей человеческой истории и выражалось различно: в склонности к всеобщей монархии, достигшей расцвета в идее и действительности pax Romana или в убежденности иудеев о природном единстве и общем истоке всего рода человеческого. В этом вновь прослеживается параллелизм в процессе римского и еврейского становления. Ранее не существовавший и высший образец христианского духовного братства существовал, но был не в полной мере осознан Средневековьем. Основное внимание христианского государства должно уделяться именно сохранению мира. |
| Но все-таки уехал с Костей до Тюкалинска, ему было очень интересно узнать об автостопщиках вообще и поездке на Камчатку в частности. Я рассказывал с удовольствием, ведь, что греха таить, все мы больше любим говорить о себе, а хороший слушатель – редкое явление. По пути подобрали Виталю, он ехал из Новосибирска в Крутинку, это деревня недалеко от Омска, отсюда до нее оставалось всего километров 50. Вышли у какого-то придорожного кафе, и безрезультатно стояли на обочине. Рядом остановился красивый московский туристический автобус, только вот ехал он в другую сторону. Куча туристов, высыпавшая на свежий воздух, смотрела на нас с нескрываемым любопытством… они погуляли, поели, загрузились и уехали, а мы все стопили и стопили… Потом начался дождь, мокрый, холодный. Но надо стоять, чтобы не пропустить «свою» машину, кто ее знает, где она бродит. Под вечер Витале удалось уехать в Крутинку, водитель мог взять только одного. Я же, дождавшись темноты, перекусил в кафешке и поставил палатку неподалеку в березовом лесочке. Холодно, аж жуть! За этот день я встретил много коллег, что было очень приятно, но зато проехал всего 142 километра, о чем свидетельствовал дорожный знак, на котором гордо было написано: Омск 142. Количество автостопщиков на трассе обратно пропорционально их среднесуточному расстоянию. День пятьдесят пятый. 23.08 Посмотрим, что день грядущий нам готовит. Да, художественного во мне под конец пути осталось мало: фотографии да желудок. Записки получаются отрывочными и скучными. Итак, встал, поел, и около 9 был уже на трассе. Очень повезло, что около 10 уехал на «девятке» до Заводоуковска (больше 400 км) с Николаем и Светланой. Потом примерно 20 км до развилки на село Исетское на ГАЗике, который копает ямы под столбы. Дальше на Таврии с семейной четой. Водитель озадачил меня сначала вопросом: «А на пиво дашь?» - на что я не менее озадачил его ответом: «Да я без денег, с Камчатки в Москву еду…» И поехали, словно это был такой пароль. Далее несколько километров с семьей до Исетского, где сейчас и стою в ожидании хоть кого-нибудь. Так хочется, чтобы остановилась московская машина и довезла меня домой! Уже несколько устал от дороги, да и бывал я на этом участке трассы не раз, все тут знакомо. Холодно, одел толстовку, но застегивать нельзя – желтая рубаха гораздо заметнее на трассе. |
| примиряются на ином уровне. Согласно славянскому изводу книги Еноха, восходящему к ессейскому оригиналу, бесплодная и престарелая жена Нира, брата Ноя, чудесно зачала без плотского общения с мужем, была им обвинена в блуде, пала к его ногам, умерла и была положена в гроб, а Нир и Ной пошли рыть для нее могилу; по возвращении они нашли около гроба таинственного мальчика как бы трех лет с печатью священства на груди; его облачили в священнические одежды и нарекли М. Через 40 дней Архангел Гавриил уносит М. в Эдем, где тот должен пережить время потопа, чтобы исполнить свою миссию и быть священником вовек. Свойство особой притягательности для воображения иудейских апокалпнтиков, эсхатологически настроенных сектантов, ранних христиан ортодоксальной и еретической ориентации М. разделяет с такими фигурами, как Сиф и особенно Енох. В христианской иконографии М. выступает как прообраз христианского священника (срв. изображение на мозаике церкви Сан–Витале, Равенна, VI в., М. с евхаристическими субстанциями хлеба и вина в руках и Авеля как совершителя угодного Богу жертвоприношения). Статуи М. и вооруженного Авраама в Реймсском соборе (сер. XIII в.) превращают этих ветхозаветных персонажей в идеальные прототипы достойного иерея и почтительного рыцаря. В литературе XX в. эсхатологическая символика образа М. играет известную роль у русского поэта–символиста Вяч. Иванова («Человек», венок сонетов) и у английского писателя–фантаста К. С. Льюиса (повесть «Мерзейшая мощь»), МЕССИЯ (евр. masiah, арам. m e siha «помазанник», греч. транскрипция Μεσσας; греч. перевод Χριστς, Христос), в религиозно–мифологических представлениях иудаизма идеальный царь эсхатологических времен, провиденциальный устроитель вечных судеб «народа Божьего», посредник между Богом и людьми и носитель высшего авторитета на земле, спаситель, приносящий с собой новое, исправленное состояние всего мирового бытия; в христианском вероучении переосмысленный и преобразованный образ Μ. (М.=Иисус Христос) — его смысловой центр. В Ветхом Завете нет разработанной, более или менее однозначно интерпретируемой и обязательной в такой интерпретации доктрины о М. (положение меняется только на грани библейской и послебиблейской эпох). Употребление слова «М.» далеко от эсхатологической концепции М. (даже если иметь в виду, что мессианские образы обозначаются в библейских текстах различными терминами — «Сын человеческий», Дан. 7:13; отчасти «отрок Господень» — Ис. 42). Слово «М.» имеет в Ветхом Завете хотя и сакральный, но совершенно бытовой смысл, будучи прилагаемо к царям Израиля и Иудеи (напр., 1 Цар. 12:3 и 5; 16:6; 2 Цар. 19:21; 2 Пар. 6:42; Пс. 17:51; 19:7 и др.) или к первосвященникам (напр., Лев. 4:3 — «священник помазанный» и др.), или даже к языческому царю Киру II как провиденциальному орудию Господа, пользующемуся Его помощью (Ис. 45:1). |
| Фото: Guillermo Esteves Король Лев, заботливые бобры и рыси на сеновале. 10 лучших фото дикой природы Победители конкурса Wildlife Photographer of the Year 23 января, 2021 Победители конкурса Wildlife Photographer of the Year Фото: Guillermo Esteves Лондонский музей естествознания собрал лучшие фото дикой природы со всей планеты. Победителя конкурса Wildlife Photographer of the Year выберут 2 февраля 2021 года. Мы отобрали 10 удивительных кадров и записали истории их создания. «Фотограф года в области дикой природы» — это всемирно известный конкурс, который отмечает и награждает работы талантливых фотографов, любителей и профессионалов. Пару месяцев назад были объявлены общие победители конкурса, а теперь общественность приглашена высказать свое мнение в конкурсе Музея естествознания, проголосовав за победителя в номинации «Выбор народа». «Поклонники фотографии дикой природы со всего мира могут выбрать лучшее из 25 изображений. Они были отобраны для шорт-листа Музея естествознания из более чем 49 000 фотографий со всего мира, — говорится в пресс-релизе организаторов конкурса. — В этом году подборка включает в себя двух котят находящейся под угрозой исчезновения иберийской рыси, которые превращают заброшенный сеновал в свою игровую площадку, семью бобров в ее любимом месте кормления, характерный портрет японской мохнатоголовой морской собачки и группу кроличьих сычей, живущих в гармонии со своими соседями-людьми на десяти тысячах Барьерных островов Флориды». Голосование завершится 2 февраля 2021 года. 1. «Последнее прощание». Ами Витале Джозеф Вачира утешает Судана, последнего самца северного белого носорога, оставшегося на планете, за несколько минут до его смерти в заповеднике дикой природы Ол-Педжета на севере Кении. Страдая от возрастных осложнений, носорог умер в окружении людей, которые о нем заботились. С вымиранием каждого вида мы страдаем не только от потери здоровья экосистемы. Когда мы видим себя частью природы, мы понимаем, что спасение природы на самом деле означает спасение самих себя. Ами надеется, что наследие Судана послужит катализатором, чтобы пробудить человечество к этой реальности. 2. «Король Лев». Вима Ван Ден Хивера |
| Grand Rapids, 20052; Jauhiainen M. The Use of Zechariah in Revelation. Tüb., 2005. (WUNT. R. 2; 199); Marcato G. L’Apocalisse di Giovanni: Libro o Lettera//Angelicum. R., 2005. Vol. 82. N 1. P. 7–18; Rowland C. English Radicals and the Exegesis of the Apocalypse//Die prägende Kraft der Texte: Hermeneutik und Wirkungsgeschichte des NT: (Ein Symp. zu Ehren U. Luz). Stuttg., 2005. S. 160–177; Tóth F. Der himmlische Kult: Wirklichkeitskonstruktion und Sinnbildung in der Johannesoffenbarung. Lpz., 2006; Boxall I. K. Exile, Prophet, Visionary: Ezekiel’s Influence on the Book of Revelation//The Book of Ezekiel and its Influence/Ed. H. J. de Jonge, J. Tromp. Aldershot; Burlington, 2007. P. 147–164; Buitenwerf R. The Gog and Magog Tradition in Revelation 20. 8//Ibid. P. 165–181; Kooten G. H., van. The Year of the Four Emperors and the Revelation of John: The «pro Neronian» Emperors Otho and Vitellius, and the Images and Colossus of Nero in Rome//JSNT. 2007. Vol. 30. N 2. P. 205–248; Witulski T. Die Johannes-offenbarung und Kaiser Hadrian. Gött., 2007. (FRLANT; 221); Afzal C. The Mystery of the Book of Revelation: Reenvisioning the End of Time. Lewiston; Lampeter, 2008; Davis S. J. Introducing an Arabic Commentary on the Apocalypse: Ibn Katib Qaysar on the Revelation//HarvTR. 2008. Vol. 101. N 1. P. 77–96; Scarvelis E. Andrew of Caesarea and the Apocalypse in the Ancient Church of the East: Studies and Translations/Univ. Laval. Québec, 2008. 2 vol. In 1. (www. theses. ulaval.ca/2008/25095/25095.pdf [Электр. ресурс]) А. С. Небольсин Традиция иллюстрирования текста Хризмон, несомый ангелами. Мозаика оратория Архиепископской капеллы в Равенне. 494-519 гг. Хризмон, несомый ангелами. Мозаика оратория Архиепископской капеллы в Равенне. 494-519 гг. И. Б. О. восходит к раннехрист. искусству, когда отдельные сюжеты изображались на пиксидах, надгробиях, включались в состав мозаичного декора храмов. Так, на своде оратория Архиепископской капеллы в Равенне (494-519) изображена монограмма Иисуса Христа (хризмон), окруженная 4 ангелами и символами евангелистов; в пресвитерии Сан-Витале (546-547) - апокалиптический Агнец в окружении 4 ангелов. |
| Форму триконха имела ц. Санта-Эуфемия в Комо (V-VI вв.), позже перестроенная в базилику Сан-Феделе. Почти полностью сохранился грубоватый по исполнению триконх Санта-Мария-форис-Портас в Кастельсеприо (V-VI вв.). Баптистерий в Альбенге. VI в. Баптистерий в Альбенге. VI в. В комплексы епископских центров входили мартирии и баптистерии. Мартирии имели крестообразную форму - по образцу мартириев при церквах Сант-Амброджо и Сан-Симпличано в Милане. Неск. таких мартириев сохранилось в Венето - Санте-Теутерия-э-Тоска при ц. Санти-Апостоли в Вероне (сер. V в., перестроен), Санта-Мария-Матер-Домини при базилике Санти-Феличе-э-Фортунато в Виченце (сер. V в.), Сан-Просдочимо при ц. Санта-Джустина в Падуе (500-507). В Граведоне на оз. Комо (обл. Ломбардия) в структуре совр. ц. Санта-Мария-дель-Тильо выявлено интересное квадратное сооружение V в. с 3 экседрами по центру каждой из сторон; ряд исследователей склонны трактовать его как баптистерий (Lombardia romanica. 2010. P. 182-184). В то же время остальные баптистерии Сев. Италии этого времени, к-рых сохранилось достаточно много,- октагоны с чередованием диагональных конх и прямоугольных ниш по сторонам света, копировавшие миланский баптистерий св. Амвросия. Отличаются они преимущественно оформлением ниш. Баптистерии могли быть полностью выявлены вовне, как, напр., в баптистериях при соборе Санта-Мария-Ассунта в Новаре (обл. Пьемонт, сер. V в.), в Арчизате близ Варесе (обл. Пьемонт, V-VII вв., ниши не сохр., перестроен) и в Ломелло к зап. от Павии (обл. Ломбардия, V в., надстроен в VIII в. высоким 8-гранным барабаном). Прямоугольные ниши могли быть спрятаны в стены, а полуциркульные оставлены снаружи, как в баптистерии Сан-Джованни-ин-Атрио при ц. Сан-Феделе в Комо (V-VI вв.). Диагональные ниши часто вписывались в прямоугольные выступы стен - в Асколи-Пичено (обл. Марке, V-VI вв., перестроен), в Рива-Сан-Витале на оз. Лугано (кантон Тичино, Швейцария, ок. 500) или в т. н. баптистерии Теодолинды в Брешиа (ок. 615-616 или ранее), снесенном в 1625 г., но известном по изображениям. |
| На жертвеннике, круглой, кажется, формы горит огонь. Авраам в виде юноши, в правой руке держит поднятый нож, левой держит за голову Исаака, стоящего на коленах, спиною к отцу, со связанными сзади руками, совершенно как на картине, упоминаемой Григорием Нисским ; десница Божия указывает на стоящего у жертвенника овна 517 . На саркофагах представление этого события несколько искусственнее и на некоторых представляет особенности. На саркофаге Юния Басса, у жертвенника с несколькими ступенями, на котором горит огонь, Исаак с связанными сзади руками и с поникшей головою припал на одно колено. Авраам, в виде зрелого мужа, положив левую руку на голову сына, правою заносит нож, но десница, исходящая из облаков, удерживает его. По левую сторону стоит юноша или отрок, или друг дома; справа у ног Авраама овен, с поднятою кверху головою; как бы изъявляющий готовность заменить Исаака 518 . На другом саркофаге, Исаак одною ногою стоит на жертвеннике, имеющем форму римского престола, с связанными сзади руками. Авраам, одною рукой придерживая сына за голову, другою замахнулся ножом, но десница Вышнего останавливает его. Около жертвенника стоит овен 519 . В таком же почти виде, с незначительными разностями, представлен этот сюжет на саркофаге из ватиканского цеметерия на Villa Medicis. Жертвенника нет и Исаак преклоняет колена на землю. Авраам в юном виде и в короткой опоясанной одежде, около него овен и другая фигура – Исаак нагой 520 . Событие это и на древних мозаиках воспроизводилось совершенно в том же духе, как на саркофагах. Мозаика в церкви Сан-Витале в Равенне (VI в. именно, 547 г.) между другими сюжетами из Ветхого и Нового Завета представляет и жертвоприношение Авраама. На четырехугольном жертвеннике сидит Исаак, с руками, сложенными на коленах, Авраам, придерживая левой рукой поникшую голову сына, правою замахнулся мечом, но десница Вышнего останавливает его; около Авраама стоит овен, повернув к нему голову 521 . На двух памятниках представлен последний момент события – благодарность Богу Авраама и Исаака, и принесение овна в жертву вместо Исаака. |
| Это были, как правило, достаточно примитивные в художественном плане изображения, исполнители которых в большей мере думали об их сакрально-дидактической функции, чем о художественно-эстетической. Поэтому примитивизм этих изображений, который нередко являлся просто следствием отсутствия среди христиан гонимой и презираемой в аристократических кругах Рима Церкви высокопрофессиональных мастеров, не может рассматриваться в контексте раннехристианской культуры только как следствие непрофессионализма первых христианских художников. Он в какой-то мере больше отвечал духу раннего христианства, возникшего среди обездоленной и необразованной части населения римской ойкумены и выдвинувшего в качестве своих идеалов простоту, скромность, умеренность, нестяжание, нищету, «эстетику отрицания» художественных ценностей Рима, чем утонченное и часто эстетски изощренное языческое позднеантичное искусство, украшавшее дворцы и виллы римской знати. В достижении этого синтеза-компромисса большую роль играет, как это ни парадоксально (мы помним, правда, постоянно в пространстве этой книги, что парадокс – важный культуросозидающий принцип в Византии и в христианской культуре в целом), теперь уже, кажется, достаточно осознанный в качестве художественного приема, примитивизм раннехристианских изображений. Искусство первых столетий Византии воспринимает и на практическом и на теоретическом (как мы увидим ниже) уровнях иллюзионизм эллинистического искусства, особенно в передаче лиц изображаемых персонажей (см. ранние энкаустические иконы, в частности), его импрессионизм [в изображении пейзажа, окружающей среды, складок одежд – см., например, мозаики в Санта Мариа Маджоре (ранний V в.) и в св. Козьме и Дамиане (ок. 530) в Риме или в Сан Витале в Равенне (пер. пол. VI в.)] и его роскошный декоративизм (характерен практически для всех сохранившихся ранневизантийских мозаик). Наряду с этим начинают проявляться новые черты особенно в изображении главных персонажей композиций (Христа, Богоматери, апостолов и святых) – иератичность, фронтальность, статика и монументальность. |
| Отлично сказано — «Империя, обсуждаемая Данте, теоретическое утверждение, а не существующая реальность». Правдой является то, как ясно излагает Брюс, что на Западе «Священная Империя была мечтой, возвышенным замыслом, равно богословским и поэтическим, единства человечества, единства людей, ее чад Божьих, одинаково осуществленной и в единстве Церкви, являющейся к тому же Государством, и в единстве Государства, являющегося к тому же Церковью». Империя Данте, несмотря на то, что являлась мечтой или утопией, была мечтой о надежде и вере. В том смысле, что это было мысленное проецирование прошлого в будущем. Его Империя, как недавно предполагалось, «не была Священной Римской Империей западного феодализма, также не была языческой империей Августа или Траяна. То была империя Константина, Феодосия и Юстиниана, чье великолепие увековечено в базиликах Сан-Витале и Сант-Аполлинаре-ин-Классе». Тот Юстиниан, который в шестой канцоне «Рая», ведет рассказ о римском орле, il sacrosanto segno [священный стяг]. Во введении Соловьева к сочинению «La Russie et l’Eglise Universelle» придается значение именно Справедливости и Единству, или «солидарности». Врожденное стремление к сплоченности с другими народами присуще всей человеческой истории и выражалось различно: в склонности к всеобщей монархии, достигшей расцвета в идее и действительности pax Romana или в убежденностииудеев о природном единстве и общем истоке всего рода человеческого. В этом вновь прослеживается параллелизм в процессе римского и еврейского становления. Ранее не существовавший и высший образец христианского духовного братства существовал, но был не в полной мере осознан Средневековьем. Основное внимание христианского государства должно уделяться именно сохранению мира. Однако византийское преобразование Римской Империи, начатое Константином и завершенное Юстинианом, было исключительно номинальным. Государство, оставшееся к тому же по своему духу по-прежнему языческим, затем впало в ересь, цезаропапизм (С aesaropapism). |
| Внешность Максимиана не отличается привлекательностью: высокий лоб с залысинами, неправильной формы нос, морщинистая кожа на аскетичном лице. Видно, что это стареющий человек, строгий к самому себе и обладающий такой же непреклонной волей, что и император. Одухотворенность Юстиниана, Максимиана, Велисария, еще одного сановника, стоящего между императором и епископом, выражена их большими глазами, которые столь характерны для икон и которые придают портретируемым едва ли свойственные им в действительности семитические или коптские черты. На групповом портрете, помещенном на противоположной стене апсиды, изображена супруга императора августа Феодора со свитой из придворных дам, и первая среди них, слева от августы – дочь Велисария. По правую руку от Феодоры два телохранителя, один из которых отодвигает завесу, за которой дверной проем. Феодора и ее свита представлены фронтально, как полагалось и на священных изображениях, но при этом они в движении и лишь приостановились на миг перед дверью, за которой, очевидно, лестница, ведущая на женскую галерею храма. Вокруг лика Феодоры нимб, на голове у нее диадема, на плечах – ожерелье. Подол ее царственной пурпурной хламиды украшен вышитыми золотом волхвами, приносящими дары Богомладенцу. В руках у августы золотая чаша, которую она, подражая волхвам, приносит в дар Церкви – Невесте Христа. Лица Феодоры, дочери Велисария и дамы по левую сторону от нее отличаются поразительной красотой, нежной у юной дочери полководца, роскошной и зрелой у дамы возле нее и одухотворенной и царственной у Феодоры. Лица других придворных дам выполнены более схематично и стереотипно, но не без индивидуальных черт у каждой из них. «Движения рук Юстиниана и Феодоры говорят о едва заметном повороте к апсиде, позволяющем догадываться, что приношения, которые они несут, адресуются Христу, возвышающемуся над ними. Идеально плоские фигуры выписаны на золотом фоне. Лишенные объема и веса, они, кажется, плывут» 712 . Мозаичные панно в Сан-Витале были созданы мастерами из разных школ. |
|
|
