| Символизация национальных форм имела в старообрядческих иконах, как правило, скрытый характер; она происходила в рамках канона и была окрашена мифом о «золотом веке» русского православия, из которого национальная атрибутика (исторический костюм, архитектура, типаж ликов и т.п.) усваивалась преимущественно путем отражения. К тому же «скрытый символизм» этих деталей обусловливался и более сложной по сравнению с другими странами самой культурой иконного дела XVII-XIX вв., которая делилась на высокую и низовую сферы. Именно эта сложность и развитость русского иконного дела обусловили то, что национальные формы архитектуры, внесенные в рассмотренную нами выше палехскую икону «Иоанн Предтеча с житием», не подчеркнуты; они представляют собой как бы незаметный акцент общего символического ряда. (илл. 188) Иными словами, поэтике примитивного образа сообщалась не только характерная для всех православных народов религиозная эстетика чувства, но и характерная для каждого из них в отдельности традиция благочестия. В аспекте исторической психологии это подразумевало бы признание того, что икона активно воздействовала на человека и его сознание. Поэтому описанные нами особенности ее художественного языка были отнюдь не безразличны для развития его духовного зрения и ценностных ориентаций. Проекция знаков: икона – лубок – авангард Языки суздальской примитивной иконы и религиозной народной картинки взаимопроницали друг друга. Однако совсем по-другому русская примитивная икона соотносилась со светским лубком. Оказывая активное воздействие на светскую картинку, сама икона в данном случае почти не поддавалась ее влиянию. Из этого наблюдения вытекает любопытный феномен проекции знаковой системы иконы на самые разные формы народного творчества. Это наложение знаков вновь говорит нам об особой онтологии русской иконы, о ее роли в системе народной культуры и месте в объеме сакрализации профанной сферы. Более того, своеобразное открытие этого феномена русским авангардом начала ХХ в., использование авангардистами художественного языка иконы в своих артефактах как до, так и после революции 1917 г. |
| «Коль скоро все, что соответствует природе, доставляет ей отраду, и поскольку установлено, что музыка сродни нашей природе, именно в этом и состоит причина того, что великий Давид примешал к нравственному учению мелодию и как бы оросил возвышенные догматы медовой сладостью, доставляющей нашей природе возможность некоторым образом созерцать и врачевать самое себя» 98 . Эта катарсическая функция музыки, как справедливо замечает святитель Григорий, проявляется и в истории с Саулом и Давидом, о которой повествуется в Ветхом Завете. Что же касается содержательного аспекта красоты музыки, упирающегося в аскетическое значение соединения души с музыкальными формами, то тут возможны два взгляда (впрочем, не противоречащие в корне друг другу), проговариваемые, соответственно, святителями Василием Великим и Григорием Нисским. Согласно святителю Василию, мелодия это некая сладкая оболочка, примешиваемая для лучшего усвоения лекарства – смысла слов. «Дух Святой увидел, сколь тягостен роду человеческому путь добродетели и как тянемся мы к наслаждению, забывая о праведной жизни. И как же он поступает тут? К догматам он примешивает сладость мелодии, чтобы мы незаметно для самих себя получали пользу от слов, медленно и нежно ласкающих слух, подобно тому, как умные врачи, когда больные отворачиваются от очень кислых лекарств, подают им их в чаше, обмазанной медом. Поэтому и придуманы для нас эти лады псалмов, чтобы и дети и люди, юные духом, увлекшись пением, воспитывали свою душу» 99 . Святитель Григорий же утверждает, что музыка – это не просто сладкая пилюля, позволяющая с большей легкостью проглотить кислое лекарство, но, согласно нему, музыка обладает определенной самоценностью и имеет собственное содержание, поскольку в тех же псалмах выявляет некий скрытый, не явный смысл. Таким образом, проводимое святителем Василием Великим кардинальное разделение музыки, не имеющей смысла в самой себе, и слов, только и содержащих смысл, не вполне согласно с мыслью святителя Григория. Он пишет: «Безыскусственный напев сплетается с божественными словами ради того, чтобы само звучание и движение голоса изъясняло скрытый смысл, стоящий за словами, каков бы он ни был» 100 . |
| 19. Ответ на 15, Vladislav: Автор хочет подвести читателя о возможности передачи церковного управления правителю государства. Но Кеарю кесарево, а Богу Богово. Камень который отвергли строители, тот сделался главою угла. Глава церкви - Христос. И наша церковь -соборная. Никакой патриарх, ни папа Римский, ни тем более царь не могут управлять церковью. иначе это будет скрытый гуманизм, а в нём -скрытый демонизм, то, чего добиваются силы антихриста. Вы не правы. Не правы в приравнивании Царя к рядовому, если можно так сказать, правителю государства, тем более более современного светского секулярного... Вы просто не понимаете о КАКОМ Царе идет речь. Речь в данном случае идет о Царе -Помазаннике Божием. В истории православной новозаветной ВСЕЛЕНСКОЙ Церкви такими Царями были ТОЛЬКО греческие василевсы и русские цари - православные государи всех православных христиан в его мира - народа Божия единой вселенской Церкви. По принципу : одна Церковь - один Царь Помазанник Божий как символ и выражение этого соборного единства Церкви. Видно из Вашего комментария, что Вы не понимаете кто такой Царь Помазанник Божий - отсюда и непонимание Его места и роли в Церкви... 18. Права византийского императора управлять православной церковью такие же как у турецкого султана, генерального секретаря ЦК КПСС и президента Украины т.е. фактического главы государства. И актуальность византийского государственного права для церкви такое же как нормы шариата и Конституции Российской Федерации. Т.е. пока существует субъект права тогда и действуют нормы его права. Император Российской империи Николай Павлович выбросил в мусорную корзину новеллы Юстиниана и никогда их не вспоминал. Тоже самое сделал председатель Совнаркома РСФСР В.И. Ульянов - Ленин со Сводом Законов Российской империи. 17. «Ах, какой был мужчина – ну настоящий полковник!» (из советского песенного фольклора) Алексей Величко: «Нравится это кому признавать или нет, но история Кафолической Церкви во всей ее полноте, с полнокровным догматическим учением и развитым каноническим законодательством, традициями и преданиями была создана именно в таком формате отношений царства и священства. Если мы признаем этот формат недолжным, ошибочным, попирающим свободу Церкви и т.д., то нам, очевидно, придется отказаться и от всего своего прошлого. Никакой альтернативы просто не существует…» |
| Мастера вполне естественно, даже непроизвольно, следуют традиции, не испытывая никакого стеснения в своем творчестве. Можно ли говорить, что художник – раб своего образца? Художники весьма свободно интерпретируют все преемственно унаследованные ими иконографические типы. Не выходя за рамки канонов, иконописцы изменяют ритм композиции, ее контуры, варьируют протяженность линий, распределение цветов, используют характерные для каждого нюансы, и тем самым легко сообщают новизну каждому произведению. Иконописцы умеют придать личное своеобразие традиционным формам, оставаясь верными самому духу традиции, то есть неиссякаемой жизни, творческому развитию, неповторимому видению. Чтобы убедиться в этом, достаточно проследить, например, эволюцию иконы Пресвятой Троицы и ее вершину, осуществленную дерзновенным гением Рублева. Глава 10. Священное искусство Всякое искусство есть система выражения, особый язык, объединяющий разобщенные элементы в единую осмысленную совокупность, подобно тому, как отдельные слова, складываясь в предложение, выражают мысль. Содержание, скрытый смысл искусства, в высших его образцах – в иконе – отражает запредельное. Икона проливает свет на судьбы мира, возвещает эсхатологическое единение земного и небесного. Посредством эмпирического, несовершенного, икона как бы дает легкий очерк совершенства, напоминает человеку, что он – образ Божий, земной ангел и изначально призван быть небожителем. Современный кризис священного искусства связан с причинами не эстетического, а религиозного характера. Сегодня существуют богословский фундаментализм, превращающий Библию в Коран, и, как противоположная крайность, экзегетический сциентизм, не знающий предела в демифологизации Библии. То и другое – кризис развития современного мира, когда еще только ищут, на что опереться. В обоих случаях ставшее общим местом иконоборчество, отказ от иконы, есть следствие постепенной утраты литургического символизма и отхода от святоотеческого видения. Реализм бытия и его преображения подменяются эстетической «красивостью», скрытый смысл отступает перед чисто повествовательным элементом. В искусстве теряется органическая связь содержания и формы, и оно погружается во тьму рвущихся связей, как это бывает с познанием, оторванным от мистического созерцания. За отсутствием былого священного искусства, остаются лишь произведения искусства на религиозные сюжеты. |
| Скрытый в келье старца он принёс „истинное покаяние“ (poenitentiam ex veritate). В то время, рассказывает Патерик, остановилась вода в Ниле и было открыто одному святому, – „если не выйдет и не помолится диакон, скрытый таким-то старцем, то не потечёт вода. Слышавшие подивились и пошедши вывели диакона из того места, где он был. Он помолился, и вода потекла“ 480 . Это – объективное удостоверение в прощении греха. Момент прощения отражался соответствующим настроением в совести человека – прежде всего ненавистью ко греху, когда память о нём не услаждает, а вызывает отвращение. Василий Вел. спрашивает: „Как душа несомненно удостоверяется, что Бог отпустил ей грехи?“ и отвечает: „Если усмотрит себя в расположении сказавшего: неправду возненавидех и омерзих ( Пс.118:163 ) 481 . „Признак прощения грехов состоит в том, чтобы возненавидеть их и не делать более“, говорит преп. Варсануфий 482 . На вопрос: „когда человек узнает, что получил отпущение (φεσις) грехов своих?“ – Исаак Сирин даёт такой ответ: „когда ощутит в душе своей, что совершенно, от всего сердца, возненавидел грехи, и когда явно даёт себе направление, противоположное прежнему. Таковой уповает, что получил от Бога оставление грехопадений“... Тот же подвижник выясняет, что ненависть ко греху сопровождает ту исповедь, которая доставляет грешнику прощение: „Кто ненавидит свои грехи, тот перестанет грешить; и кто испо- —472— ведует их, тот получит отпущение ( μολογν ατς τεξεται τς φσεως). Невозможно же человеку оставить навык греховный, если не приобретёт прежде вражды ко греху, и невозможно получить отпущение прежде исповедания прегрешений“ 483 . Показатель удовлетворения и прощения (indicium satisfactionis et indulgentiae), по словам Иоанна Кассиана , есть настроение, которое свидетельствует, что грехи изгнаны из наших сердец“. Если же во время прохождения покаяния образы грехов приходят на память и услаждают человека, это даёт знать о неочищенном состоянии 484 . Настроение святой радости, охватывающее всё существо принесшего исповедь старцу, описывает один древний инок в таких словах: „Я исполнился неизглаголанной радости, чувствуя свой рассудок очищенным от всякой скверной похоти. |
| /////////////////// Здесь, на РНЛ, насколько помнится, уже «обсуждались» в одной из публикаций предложения-требования (гипотетические?) к правителю… И среди нескольких, «кажется», сказывалось аж о необходимости наличия воинского звания - не «капрала», разумеется? Величко по «неизвестным» причинам «обошел» в публикации вопрос «конструкции» формата отношений «симфонии властей» в складывающейся (с «прицелом» на будущее?) ситуации, однако – почему бы и не развить начатые «мечты» хотя бы на черновом «наброске» «Технического Задания на создание «образа» ПРАВИТЕЛЯ» тем более, что ОБРАЗОМ БУДУЩЕГО интересуются и «власть предержащие», проводя обсуждения на различных форумах? Да и ряд пророчеств «рисует» вполне конкретные черты будущего деятеля – так, что – как говорится – «флаг в руки»? С чего начать – толстым иль худым быть правителю, высоким иль не совсем, холериком иль сангвиником, астро-львом али… близнецом и т.д.? Иль все же положить в основу иные «критерии»? Какие? 16. Ответ на 14, р.Б.Алексий: Царь - это не мирянин в Церкви Не мирянин тот, кому дано совершать Таинства - благодатные, не мирские действия. А Царь может их лишь принимать. власть Царя имеет епископское достоинство. Только если слово " епископ " понимать в буквальном греческом значении - " назиратель " , " смотритель " . А в церковном понимании епископская власть неотделима от святительства, что к царю не имеет отношения. 15. о главенстве государя в Церкви, передаче ему церковного управления Автор хочет подвести читателя о возможности передачи церковного управления правителю государства. Но Кеарю кесарево, а Богу Богово. Камень который отвергли строители, тот сделался главою угла. Глава церкви - Христос. И наша церковь -соборная. Никакой патриарх, ни папа Римский, ни тем более царь не могут управлять церковью. иначе это будет скрытый гуманизм, а в нём -скрытый демонизм, то, чего добиваются силы антихриста. 14. Ответ на 6, иерей Илья Мотыка: У меня единственное существенное принципиальное замечание. Автор пишет только про удачное вмешательство гражданских властей в управление. Церкви.А про негативные издержки умалчивает или сваливает на духовенство. По его мнению патриарх Никон и митрополит Антоний Храповицкий вселенские злодеи, цари Алексей Михайлович и Николай 2 святее папы римского по праву занимаемой должности. |
| Поэтому для христианства первая часть Библии, так называемый Ветхий Завет, то есть книга, или, скорее, собрание многих книг, в котором на религиозном языке рассказывается история мира – от сотворения его Богом и до пришествия в него Христа, есть прежде всего рассказ об этой постоянной встрече Божественной любви с человеческой свободой. Конечно, это не история в нашем «научном» понимании этого слова. Это рассказ символический, в котором упоминается только то, что понемногу раскрывает глубокий, скрытый смысл истории как истории сотворения мира, истории падения его в грех и зло и, наконец, истории его спасения. Смысл же этот раскрывается постепенно, веками и состоит в утверждении человеческой свободы, свободного принятия человеком благой воли Божией и ответной – на любовь Божию – любви человеческой. В каждом поколении история эта называет людей, живших не только верой в Бога и любовью к Нему, но и обращенных этой верой, этой любовью к грядущей встрече с Ним человечества, к полному и радостному единству с Ним. Повторяю: весь упор христианства именно тут, на том, что не насилует Бог человека и не хочет от него слепого подчинения, не хочет человека-раба, а хочет, чтобы человек свободно узнал Бога, узнал Его в человеческой истории, понял бы ее скрытый Божественный смысл, возлюбил Бога и стал бы Его свободным другом и сотрудником. Чтобы в Ребенке, родившемся где-то в захолустье, у никому не известной молодой женщины, мир и человек могли узнать, встретить, полюбить Бога, нужно было это многовековое приготовление, это – из поколения в поколение – углубление внутреннего взора, готовности, способности воспринять дыхание Духа, открыть душу Божественному содержанию и смыслу этих событий. Духовная преемственность. Духовная семья Сколько верности, любви, праведности, послушания потребовалось, чтобы стало возможным появление на земле Девы Марии, образ которой навеки, неистребимо запечатлен в памяти и любви человечества! Так вот, родословная Христа, записанная в Евангелии и читаемая в церкви перед Рождеством, это – каждый год – утверждение того, что если хотел Бог встречи с человеком, соединения с Ним, то и в самом человеке нарастала тоска об этом воссоединении с Богом, о спасении, о возврате к Божественному источнику жизни. |
| В воззвании «Молитва о России» (1930 г.), созданном в Югославии с благословения и при поддержке митрополита Антония (Храповицкого) боевой антисоветской организацией «Братство Русской Правды», говорилось: «Ведаем, Господи, грех наш пред Тобою великий… Охмелели мы взаимною злобою, потеряли мы любовь к ближнему, стали друг другу волками, забыли про нашу Родину, Законного Государя нашего, Твоего Помазанника, Императора Николая Второго вместе с Царицею, Наследником-отроком и чистыми девушками-царевнами допустили мы зверски замучить иудейскими руками...» Правда, для «Братства Русской Правды» был характерен исключительно политический (а не так называемый «бытовой») антисемитизм. Следует упомянуть, что когда в 1929 г. связанная с РПЦЗ часть русской эмиграции начала широко праздновать день памяти святого равноапостольного князя Владимира, известный историк и политический деятель, руководитель Совета бывших российских послов Василий Андреевич Маклаков заподозрил в праздновании памяти св. Владимира скрытый антисемитизм и ограничение русской культуры узко национальными рамками. Свое недоумение подобной постановкой вопроса выразил в ответном письме председатель правления Российского общественного комитета в Польше С.Л. Войцеховский: «Вы пишете, что не понимаете, какие начала связаны с именем св. князя Владимира, и спрашиваете, не есть ли это скрытый антисемитизм... Меня этот вопрос удивил. В чем связь между тем или иным отношением к евреям и именем основоположника христианства на Руси?» Хотя и в неуклюжей форме, В.А. Маклаков признал свою ошибку, оправдываясь тем, что «антисемитизм сейчас в исключительной моде и что естественно христианство противополагать иудейству» . 19 июля 1930 г. в письме графу Г.П. Граббе митрополит Антоний (Храповицкий) сообщал: «Н.Е. Марков издал второй выпуск “Войны темных сил”, где доказывает, что масоны — это те же большевики-убийцы и они же устроили революцию 1917 года. Да будут они прокляты! Кроме того, он доказывает, что во главе их стоят жид и жиды» . |
| 3 . Есть несколько условий, которые делают положение Церкви в России глубоко отличным от христианства римских времен и если не оправдывают указанной выше терпимости, то объясняют совершенно иное отношение Церкви к окружающему обществу и государству. Прежде всего гонение на веру в России носит скрытый или наполовину скрытый характер. Людей никогда не убивают и не ссылают «за имя Христово», а чаще всего под прикрытием мнимых политических преступлений. Но умереть за Христа и умереть за противодействие социальной революции – религиозно совершенно разные вещи. И это политическое прикрытие гонителей далеко не всегда оказывается мнимым. Никто не может доказать, что для коммунистов истребление веры является более важной целью, чем истребление буржуазии или укрепление своей власти. Вернее обратное. В гонении на религию в России есть, бесспорно, какой-то процент чистого, демонического богоборчества, но есть и доля (вероятно, более крупная) политического страха перед Церковью как социальным институтом, возможным центром народного сопротивления. Старые политические связи между Церковью и государством (монархическим), казалось, оправдали, особенно в первые годы революции, такие опасения диктаторов. Отсюда новая задача для Церкви – для ее иерархических вождей – разорвать эту связь церковных и политических идей, «очистить» религиозное исповедничество от всякой примеси политической и национальной борьбы. Во-вторых, Церковь в России живет не среди чуждого языческого общества в чаянии близкого и последнего разделения Страшного Суда, но в среде народа исконно христианского, судьбы которого всегда были неразрывно связаны с православием . Русская Церковь не может сбросить с себя ответственности за русский народ. Среди ее гонителей, среди равнодушной массы, отходящей от веры отцов, большинство – ее крещеные блудные сыны, от которых она не может отвернуться. Вот почему педагогические, миссионерские оглядки и соображения в значительной мере определяют поведение церковных деятелей. Церковь в России – Церковь меньшинства, но это меньшинство, по старой привычке и по новой надежде, сознает себя народом, не противополагает себя народу, молится о спасении России, а не одного лишь малого стада. |
| Понятие о Евангелии как плоти Иисуса получило дальнейшее развитие у Оригена. Во всем Писании он видит (истощание) Бога Слова, воплощающегося в несовершенные формы человеческих слов: “Все, признаваемое словом Божиим, есть откровение воплотившегося Слова Божия, Которое было в начале у Бога (ср. Ин 1:2) и истощило Себя. Поэтому мы за нечто человеческое признаем Слово Божие, ставшее человеком, ибо Слово в Писаниях всегда становится плотью и обитает с нами (ср. Ин 1:14)” 2 . Ориген, в частности, создал многомерное пространство для христианского типологического толкования Писания с сохранением основных принципов иудейской и эллинистической традиций. Согласно Оригену, помимо буквального, в каждом отрывке Писания существует скрытый, внутренний смысл: кроме (буквального значения) есть еще qewr…a (‘созерцание’, то есть скрытый смысл) 3 . Этот типологический подход в первую очередь относится к Ветхому Завету, где все может служить в качестве прообраза Христа. Что касается Нового Завета, то “зачем искать аллегории, если буква сама назидает?” 4 Христос есть исполнение ветхозаветного закона, в котором прообразуется Его Пришествие. Но подобно тому, как Ветхий Завет был всего лишь тенью Нового Завета, сам Новый Завет, в свою очередь, — лишь тень грядущего Царства 5 . Эта идея приводит Оригена не только к эсхатологическому толкованию отдельных библейских текстов, но также к такой форме экзегезиса, которая непосредственно связана с внутренней мистической жизнью каждого человека 6 . Как Ветхий, так и Новый Завет, в конечном счете, являются прообразом духовного опыта отдельной человеческой личности. Одним из классических примеров мистической интерпретации подобного рода является толкование Оригена на Песнь Песней, где мы выходим далеко за пределы буквального смысла и переносимся в иную реальность, причем сам текст воспринимается лишь как образ, символ этой реальности 7 . После Оригена такой тип толкования достиг своего полного развития в Православной Традиции: мы находим его у свт. Григория Нисского и других александрийцев, а также у таких писателей-монахов как авва Евагрий, преп. Макарий Египетский и преп. Максим Исповедник. |
|
|
