| Указ. соч. СПб., 1877. С. 145). В этом случае буквы А и М могут быть расшифрованы как «архимандрит Мефодий», а наиболее вероятная дата создания креста – 1794 год. 18. Крест-мощевик наперсный Инв. М Р-958. Конец XVIII века. Россия. Серебро; чернь, гравировка, золочение. 4.7×3.8 см. Поступил в 1930-е годы из Государственного музейного фонда. Описание. Крест четырёхконечный, золочёный, на лицевой стороне с черневым Распятием на гравированном фоне. На оборотной стороне в четыре строки выгравирована надпись: ЧАСТЬ/IOAHA КРЕСТИТЕЛЯ/ЧАСТЬ ПОНТЕМИМ/АНА (так!). На нижнем конце выгравирована корзиночка с цветком и двумя листьями на стебле. Створки креста скреплены шарниром на верхнем конце, на внутренней стороне нижней створки имеется трёхчастный ложемент для мощей (пустой). Около шарнира кольцо для подвески. Атрибуция. Особенности написания букв и классицистический мотив цветка в корзине позволяют датировать крест концом XVIII века. Примитивный характер черневого изображения позволяет предположить авторство провинциального мастера, который был неграмотен, так как не смог правильно скопировать имя Пантелеимона. 19. Крест-мощевик наперсный с цепочкой Инв. МР-959/1–2. Конец XVIII века. Россия. Серебро; чеканка, гравировка, золочение. 111×7.7×1.0 см (без рельефа). Поступил в 1920-е – 1930-е годы, источник поступления неизвестен. Описание. Крост шестиконечный, серебряный, золочёный. Но лицевой стороне высокорельефное Распятие на канфаренном фоне. На гладкой оборотной стороне выгравированы в 13 строк надписи о вложенных мощах: ДРЕВО/КРЕСТ=/ГСДНЯ/СВ. –/СВ=ПАФНУТИЯ=БОРОВСКАГО=СВ-/св=МУЧЕН=ФЙДОСИЙ –/СВ=ЛАЗА/РЯ=ЧЕТ/ВЕРО=/ДНЕВ=/НАГО. Боковые стенки креста гладкие. На верхнем конце небольшой винт с петлёй, в которую продета серебряная цепочка из мелких овальных звеньев. Атрибуция. Датировка креста обусловлена стилистикой исполнения и особенностями написания букв. Скорое всего, он выполнен провинциальным серебряником, хотя нельзя исключить роботу московского мастера, поскольку характерных атрибуционных признаков крест не имеет. |
| «Второе пришествие» История человечества делится, по Муну, на три периода: эпоха Авраама – формирование рода человеческого, эпоха Иисуса – развитие человечества; наконец, эпоха Муна, который явился на землю, чтобы завершить священную миссию и освободить людей от сатаны 84 . Когда же закончилась «эпоха Иисуса» и наступила «эпоха Муна»? Для ответа на этот вопрос надо познакомиться с некоторыми взглядами Муна на историю XX века, излагаемыми им, как всегда, лапидарно. Согласно Муну, результаты Первой мировой войны таковы: «Подъем коммунистического мира со Сталиным в центре как с символическим представителем Господа Второго пришествия на стороне сатаны, стремящимся создать псевдовыражение Царства Небесного на земле». Результаты Второй мировой войны: «Разгром Гитлера и его государства и распространение коммунизма на мировом уровне со Сталиным в центре предвещают конец духовного царства, сосредоточенного на Иисусе, и начало эпохи возникновения новых небес и земли, сосредоточенных на Господе Второго пришествия» 85 . А в межвоенное время произошло событие, ради которого и был совершен экскурс в историю. Это рождение Мессии, Господа Второго пришествия, которое «должно было прийтись на период между 1917 и 1930 гг. 86 Мысль эта для Муна не случайна, она кочует из книги в книгу: Второе пришествие наступило «приблизительно в период между 1917 и 1930 [годами]» 87 . Кстати сказать, Мун не оставляет своим последователям сомнения в том, что третья мировая война неизбежна, однако возможны два варианта ее развития, и один из них – это «внешняя вооруженная борьба» против коммунизма и всех врагов Муна. Но, чтобы не уподобляться свидетелям Иеговы с их учением о неизбежном Армагеддоне, мунисты предлагают иной – мирный, облегченный – ее вариант. Это может быть «внутренняя идеологическая конфронтация –> полное разрешение –> осуществление идеального мира» 88 . Тем не менее, подобно лидерам движения «Свидетели Иеговы», Мун и его последователи тоже занимаются предсказанием конца света. Вначале было предсказано, что в 1967 году наступит Тысячелетнее Царство. |
| К этой мысли Пришвин возвращался не раз, и она странным образом подпитывала его симпатию к советскому патриотизму и стала залогом будущего вхождения в большевистский колхоз со своим путиком: «Мы, славяне, для Европы не больше как кролики, которым они для опыта привили свое бешенство, и наблюдают теперь болезнь, и готовят фашизм, чтобы обрушиться на нас, в случае если болезнь станет опасной. Впрочем, рассчитывают больше на действие самой болезни, что мы погибнем, как кролики от привитого бешенства. Когда входишь в мировую политику и в свете большевизма расцениваешь все эти робкие и лживые попытки разоружения и открываются перспективы на хищнический расхват нашей страны, то без колебания становишься на сторону большевиков. Но когда оглянешься на внутреннюю сторону дела нашего, на те достижения социалистического строительства, которые свидетельствуют об изменении отношений людей между собой в лучшую сторону, то видишь громадное ухудшение в сравнении с отношениями людей в буржуазных странах» (Пришвин М. М. Дневник 1930 года. С. 174). Пришвин М. М. Дневник 1931–1932 годов. С. 172. Воспоминания о Михаиле Пришвине. С. 161. Там же. Пришвин М. М. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. С. 267. Пришвин М. М. Дневник 1931–1932 годов. С. 169. Там же. С. 170. Пришвин М. М. Дневник 1930 года. С. 165. Пришвин М. М. Дневник 1931–1932 годов. С. 155. Лишь много позднее, в Дневнике 50х годов Пришвин написал об истории создания «Жень-шеня» и таинственной незнакомке: «Я облазил тайгу на материке по Амурскому заливу, был на островах и везде видел пятнистых оленей, и потом везде мне виделись их прекрасные глаза. Под конец я прибыл во Владивосток и тут однажды возле остановки трамвая увидел на солнце женщину, одетую в материю, переливающую из зеленого в синее. Сияние материи привлекло меня, и я захотел взглянуть ей в лицо. Я только успел заметить, что глаза у нее были, как у оленя, – она повернулась, прыгнула на ступеньку, и вагон покатился. Я бросился вагон догонять, но люди мне помешали. Во мне остались от женщины только глаза, а остальное в „Жень-шене“ все дополнило воображение» (Пришвин М. М. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. С. 463). |
| Однако политика официальной Праги в Подкарпатской Руси, заключавшаяся в открытой поддержке украинофилов, находила понимание далеко не у всех чехословацких политических деятелей. Одним из критиков русинской политики чехословацких властей был лидер партии национальных социалистов Вацлав Клофач, который раньше других чешских политиков усмотрел в украинском движении в Подкарпатье потенциальную опасность сепаратизма. «Мы не должны были бы иметь сейчас все эти языковые споры, поскольку они возникли лишь тогда, когда после роспуска украинской петлюровской армии многочисленные галицкие активисты стали активно у нас селиться. С самого начала я понимал, что это государственный вопрос и что все эти споры не имеют отношения к филологии, – писал Клофач в середине 1930-х гг. – Изучение русского языка… означало для меня проявление любви и возможности для народа иметь доступ к глубокому роднику русской культуры. …Москва и Петроград далеко, с их стороны для нас нет никакой опасности. Но достаточно взглянуть на широко распространяемые открытки, где карта Великой Украины поглотила не только Подкарпатскую Русь, но и восточную Словакию, чтобы понять, откуда исходит политическая опасность для нашего государства». В наибольшей степени русофилы были идеологически близки национально-демократической партии К. Крамаржа, с которой они поддерживали тесные и доверительные отношения. Так, в третьем съезде национально-демократической партии, состоявшемся в мае 1925 г. в Брно, принял участие и почетный председатель Русской Народной партии в Словакии доктор К.П. Мачик. В своей речи на съезде Мачик заявил, что «мы питаем чувство глубокого уважения и преданности к личности истинного, искреннего друга русского народа, вождя не только национально-демократической партии, но проповедника и вождя славянской солидарности доктора К.П. Крамаржа». Решения третьего съезда чешских национальных демократов по поводу Подкарпатской Руси полностью соответствовали взглядам русофилов. «Должен быть положен конец языковой анархии, русский язык должен быть введен в школах и в общественных урядах. «В литературном русском языке должны быть заведены обязательные учебники», – говорилось в решениях, принятых на съезде национально-демократической партии. – Во всех средних и специальных школах, а также в школах городских должно быть заведено обязательное обучение чехословацкому штатному языку; в мадьярских средних и специальных школах должно быть заведено обучение русскому языку». Кроме того, участники съезда высказали требование финансовой поддержки русофильского общества имени Духновича со стороны государства. Однако национально-демократическая партия не играла сколько-нибудь заметной роли в политической жизни межвоенной Чехословакии и не могла оказать серьезного влияния на положение в Подкарпатской Руси. |
| KWINC был благотворительным обществом, и в последующие годы заботы по его поддержке занимали большую часть времени Раджагопала, по мере того как относительно скромное предприятие становилось концерном, имевшим дело с миллионами долларов 297 . В конечном итоге Раджагопал стал президентом Совета попечителей, а Кришнамурти сложил свои полномочия, чтобы сконцентрироваться на учении, – эти шаги оказали значительное влияние на их жизнь. Финансовые дела Кришнамурти были сложны и запутанны, но в основном, как он подчеркивал, лично ему ничего не принадлежало, за исключением часов «Патек Филипп», подаренных ему одним из почитателей. Стоило ли добавлять, что за все платили либо трест, либо щедрые покровители, многие из которых оказывали свою помощь на протяжении всей жизни. Кришнамурти никогда ни в чем не нуждался и получал все, что ему было необходимо, – от номеров в отеле до роскошных автомобилей. Личные отношения Кришнамурти были так же непросты. В какой-то степени Раджагопал занял место умершего брата – и не только для Кришнамурти. Розалинда Уильямс, как и Мэри Летьенс, горячо любившие Нитью, после его смерти подружились с Раджагопалом. Два года Раджагопал, Розалинда и Кришнамурти жили вместе в доме в долине Охай. Анни Безант покровительствовала Розалинде и Раджагопалу, и в 1927 г. они поженились в Лондоне. Их дочь, Радха, родилась в 1930 г. Кришнамурти жил вместе с ними, считая их своей семьей, в «Арья Бихара», старом коттедже с шестью акрами земли, расположенном в долине Охай, который миссис Безант купила в 1923 г. Раджагопал часто отсутствовал, уезжая по делам, и Кришнамурти стал настоящим вторым отцом для Радхи, причем девочка даже думала, что иметь двух отцов – совершенно обычно, и называла его просто Криш. На протяжении 1930–1940-х годов Кришнамурти в семье Раджагопала и Розалинды познал прежде неизвестные ему радости семейной жизни и дружеских отношений. Жизнь в Охайе вращалась в основном вокруг фермы и сада. Раджагопал по будням жил в Голливуде, улаживая многочисленные дела, касавшиеся фонда Кришнамурти, а тот присматривал за домашними животными или играл с Радхой. |
| Мая 9 (22) Священномученик Василий (Колосов) Составитель игумен Дамаскин (Орловский) Священномученик Василий родился в 1891 году в селе СпасДощатый Зарайского уезда Рязанской губернии в семье священника Алексия Колосова. По окончании Рязанской Духовной семинарии до 1927 года он служил псаломщиком в Введенском храме в селе Подлесная Слобода Луховицкого района Московской области. В этом же году Василий Алексеевич был рукоположен во священника к Введенскому храму. Первое время своего служения он часто говорил в храме проповеди, но вскоре до него стали доходить сведения, что некоторые его проповеди истолковываются как антисоветские, и он перестал проповедовать. В Подлесной Слободе было всего триста домов, но поскольку в селе размещался сельсовет, то было много коммунистических активистов и активных безбожников, готовых перетолковать всякое слово священника; для них он в силу самого церковного служения был врагом и социальным противником. В декабре 1929 года ОГПУ арестовало нескольких крестьян из Подлесной Слободы, предъявив им обвинение в агитации против создания колхозов. Начав ограбление крестьянских хозяйств, местные власти потребовали уплаты налога и со священника, оценив его годовой доход в 800 рублей, и отец Василий, хотя и с большим трудом, выплатил 300 рублей, которые от него требовали. Как только это произошло, они пересчитали сумму дохода и стали утверждать, что священник получает за год 1800 рублей, и потребовали уплаты налога в сумме дополнительных 300 рублей. Поскольку у священника такой суммы не было, 27 января 1930 года сельсовет реквизировал часть его имущества, но и этого не хватило на покрытие долга. 30 января 1930 года председатель сельсовета Подлесной Слободы дал показания против арестованных крестьян и еще не арестованного священника. Он заявил, что священник систематически проводит антисоветскую агитацию, заключающуюся в утверждениях, что советская власть, отбирая землю у единоличников, вскоре их всех оставит без земли, а коллективам это ничего кроме закабаления и разорения не даст. В коллективах будет барщина и крепостное право, но скоро придет конец этому издевательству. |
| В школе Фенечке удалось проучиться всего два дня – грянула страшная Первая мировая война Когда Фенечке пришла пора учиться в школе, грянула страшная Первая мировая война. Времена начались тяжелые, и в школе девочке удалось проучиться всего два дня, а потом нужно было работать, помогать матери, ведь в семье она была старшая, кроме нее еще трое: мал мала меньше. Читать и немного писать она потом научилась сама. Федор Копотилов, отец семейства, погиб в гражданскую, когда бабушке было всего 11 лет, так что прабабушка осталась вдовой, имея на руках четверых детей. Два сына и две дочери выросли трудолюбивыми, глубоко верующими, и хозяйство без отца не разрушилось, а трудами его детей процветало. В 1930-е годы процветанию пришел конец: у Копотиловых как у зажиточных крестьян отобрали землю, скот и все имущество. Позднее бабушка вспоминала, что у них в деревне было всего три человека, страдавших от страсти винопития, остальные вели трезвый образ жизни. Пьянство довело этих троих до полного обнищания в хозяйстве, так что их женам и детишкам приходилось обращаться за помощью и подаянием к односельчанам. Когда в 1930-е годы началась коллективизация, именно эти три человека раскулачивали всю деревню. Фенечка была молодой девушкой, когда вся ее семья осталась без родного дома, без коровы-кормилицы – вообще без всего Фенечка была молодой девушкой, когда вся ее семья – она сама, ее мама, сестра Юлия и два брата – осталась без родного дома, без коровы-кормилицы – вообще без всего. Тогда Прасковья с детьми поехала на Урал, где поселилась в рабочем городке Лысьва Пермского края. Сестра Юлия устроилась работать на металлургический завод, братья отслужили в армии, потом ушли на Великую Отечественную войну. Старший Иван пропал без вести, младший Матвей погиб в немецком концлагере. Прабабушка Прасковья доживала свой век у младшей дочери Юлии, которая замуж не выходила, была девицей. У них всегда было много икон. Прабабушка прожила 99 лет, вышивала без очков до старости и умерла в 1979 году, когда мне исполнился один месяц. |
| Таким образом, с 1928–29 гг., государство перешло к методам грубого политико-административного «полицейского» давления на церковные учреждения и верующих людей. Под разными предлогами, часто создаваемыми провокационными действиями самих представителей власти, массово ликвидировались монастыри и разгонялись монашествующие, производилось закрытие храмов и их приходов, был запрещен колокольный «набатный» звон, объявлялся и возрождался массовый «красный террор» против верующих, особенно против белого и черного духовенства, в первую очередь монашествующих, архиереев и миссионеров из мирян. Исследователь Шкаровский М.В. в с. 121], приводит данные БД (Мартиролога) ПСТГУ: в 1930–32 гг. 60 тыс. чел. было арестовано по, так называемым, «церковным делам», около 5 тыс. чел. из которых было расстреляно. Было подвергнуто преследованиям 197 православных архиереев. Со ссылкой на материалы издания с. 255–463], этим автором указывается, что по данным ОГПУ только за 1930 г. было подвергнуто аресту почти 13,4 тыс. чел. из числа «церковников». В дальнейшем репрессии против Церкви и духовенства продолжались, число жертв постоянно росло. Шкаровский М.В. отмечает, что в сложившихся условиях тотального преследования верующая молодежь вынуждена была отойти от активного участия в открытой части жизни РПЦ и прекратить «систематическую церковную деятельность». В то же время, она продолжала верить, молиться, поддерживать духовные связи со священниками и епископами, в том числе нелегально помогая священноначалию, духовникам и верующим, включая находящихся в заключении и в ссылках по «церковным» делам с. 127]. Протоиерей Дмитрий Константинов, назвал такое явление церковной жизни молодежи «внутренней церковной эмиграцией» с. 33–34]. Речь здесь идет о части молодежи, сохранившей верность Церкви, но следует признать, что большинство ее, в обстановке антирелигиозной ненависти и внерелигиозного бытия стали безразличны к православной вере и покинули «ограду Церкви» ради самосохранения. Вернемся к рассмотрению особенностей миссионерской работы РПЦ с наступлением большевистского правления – воцарения богоборческой советской власти. Очевидно, что возможности Церкви в деле миссии, под давлением государства существенно сократились, но при этом миссия не иссякла. В неимоверно сложных условиях тотального морального уничижения и физического уничтожения, церковная миссия была вынуждена, адекватно возникшим обстоятельствам, изменить формы и методы своей деятельности. Рассмотрим некоторые, наиболее результативные, из них. |
| Подробнее см., например: Православная энциклопедия. Т. 5. М., 2002. С. 127–129. 63 См., например: Негров А. О принципах толкования Священного Писания в Русской Православной Церкви//Хронограф. 3 (7). 2000. С. 105–125, особенно 106–107. 64 Неплохие обзоры состояния западной науки в этой области на конец прошлого века см. в статьях: Leanza S. I condizionamenti dell’esegesi patristica//Ricerche storico-bibliche. Vol. 2. 1990. R 25–49; Simonetti M., Vian G. M. L’esegesi patristica nella ricerca contemporanea//Anuario de historia de la Iglesia. Vol. 6. 1997. P. 241–267. 65 Серия «The Ancient Christian Commentary on Scripture» публикуется с 2002 г. Уже изданы: Genesis 1–11 (ed. Α. Louth); Genesis 12–50 (ed. Μ. Sheridan); Exodus, Leviticus, Numbers, Deuteronomy (ed. J. Lienhard); The Twelve Prophets (ed. A. Ferreiro); Matthew 1–13 (ed. M. Simonetti); Matthew 14–28 (ed. M. Simonetti); Mark (ed. Th. Oden, Ch. Hall); Luke (ed. A. Just); Romans (ed. G. Bray); 1–2Corinthians (ed. G. Bray); Galatians, Ephesians, Philippians (ed. M. J. Edwards); Colossians, 1–2 Thessalonians, 1–2 Timothy, Titus, Philemon (ed. P. Gorday); James, 1–2 Peter, 1–3 John, Jude (ed. G. Bray). С некоторой задержкой публикуется и русский перевод с английского под заглавием «Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов I–VIII веков» (из ветхозаветных книг переведены пока только комментарии на Бытие). 66 Sieben Η. J. Exegesis Patrum: Saggio bibliografico sull’esegesi biblica dei Padri della Chiesa. Roma: Istituto Patristico Augustinianum, 1983 (Sussidi patristici; 2). 150 p. 67 Handbook of Patristic Exegesis: The Bible in Ancient Christianity/Ed. by Ch. Kannengiesser with special contributions by various scholars. Vol. 1–2. Leiden, 2004. Патриотическая экзегеза отражена, хотя и не в должной мере, в известных библиографиях: Langevin Р. Е. Bibliographie biblique. Vol. I. 1930–1970. Laval, Quebec, 1972; Vol. II. 1930–1975. Ibid., 1978; Vol. III. Ibid., 1985; Α Classified Bibliography of the Septuagint/Compiled by S. |
| И все же, оставшись в России, Пришвин не прогадал. Трудно сказать, как сложилась бы его жизнь, если бы он эмигрировал, но вряд ли бы он смог написать там столько, сколько написал здесь. Это очень точно подметил Валентин Курбатов: Пришвин не уехал потому, что был охотником. Но дело не только в охоте. Воспоминаниями, реконструкциями прошлого могли жить Ремизов или Бунин, а вот Куприн на чужбине заскучал и под конец своих дней вернулся на родину. И Пришвину нужна была каждодневно живая натура, этот снег, весна света, и осень с ее могильным запахом речных раков, нужно было, чтобы «после морозов сретенских и ужасных февральских метелей пришла бы мартовская Авдотья-обсери проруби, становилось бы вовремя жарко, налетало оводье и комарье около Акулины-задери хвосты, и так начался бы великий коровий зик...». А в какой бы Франции или Германии он все это нашел? В его отношении к русской жизни всегда присутствовал созидательный момент: он пытался увидеть во всем творческое начало, верил в то, что умные русские люди рано или поздно «переварят и выпрямят всякую кривизну» и призывал к той же вере своих читателей тогда, когда это выглядело непонятно чем — безумием, утопией или особым писательским мужеством и прозрением. Пришвин-фотограф. 1930-е гг. Загорск. «Пришвин, во все невзгоды и беды не покидавший Россию, первый писатель в России, — писал из эмигрантского далека Алексей Михайлович Ремизов. — И как это странно сейчас звучит этот голос из России, напоминая человеку с его горем и остервенением, что есть Божий мир, с цветами и звездами, и что недаром звери, когда-то тесно жившие с человеком, отпугнулись и боятся человека, но что есть еще в мире и простота, детскость и доверчивость — жив человек». Разбитые колокола Жив-то жив, но как тяжело этому человеку на русской земле жилось, и чем дальше катилось красное колесо, тем трудней приходилось. Во второй половине 20-х годов после многих скитаний Пришвин поселился в Сергиевом Посаде, только-только переименованном в Загорск, и оказался свидетелем окончательного разорения Троице-Сергиевой лавры. Именно благодаря этому мы имеем сегодня один из самых поразительных документов эпохи — фотографии сброса лаврских колоколов в январе 1930 года. В дневнике Пришвина подробно описано, как это происходило. Сначала сбросили самого большого — Царя, который весил 4000 пудов, он покатился по рельсам и неразбитый лежал на земле; Карноухий, такой же по размерам, но более тонкий, массой в 1200 пудов, разбился вдребезги. Третьим сбросили Годунова, и эти события произвели на Пришвина очень тягостное впечатление, заставляя задуматься и над собственной судьбой. |
|
|
