| — Святая великомученица, моли Бога о нас, неразумных. Потом решительно взяла ручку и дописала в свой список: «Осуждение духовно болящей». Потому как на себя надо смотреть строго, без саможаления. Иначе спастись невозможно. Не допустили Жик-вжик. Жик-вжик. Саломе привычно орудовала зубной щеткой, внимательно глядя на свое отражение в зеркале. Потом тщательно сплюнула воду, стараясь не проглотить ни капельки. Иначе не сможет причаститься. Вчера она сделала все как положено: отстояла вечернюю службу, исповедовалась, подошла под елеопомазание. Добралась до дома в тщательно сохраняемом покое, чтоб не оскверниться по дороге чем-то случайным, типа празднословия со встретившейся соседкой, и не осудить невольно что-то увиденное. Иначе утром снова придется стоять в очереди на исповедь. Вечером вычитала три канона, полностью вечернее правило и главу Евангелия. Поскорее легла спать, чтоб не увлечься посторонним и сохранить относительную чистоту помыслов. Покончив с умыванием, Саломе прочитала утреннее правило и вышла из дома. Идти предстояло долго, не меньше часа. Транспорт в карантин не работал, людей на улице почти не было. Саломе шагала по пустынному проспекту Чавчавадзе и не могла избавиться от ощущения ненормальности окружающего. В какое страшное время выпало жить. Маски, скафандры на врачах, неизвестный вирус. И даже в церкви — «святая святых» — столько смущений и разномыслия. В московских храмах причащают, окуная лжицу в дезинфицирующую жидкость, а в наших — как испокон века. Только стаканчики для запивки одноразовые. В Греции и вовсе церкви закрыли на время Великого поста. Дескать, пандемия не шутит. Попробуй не смутись. Батюшка на проповеди говорил, что коронавирус не страшен тем, кто верует. А почему тогда такие различия, как разобраться со всем этим многообразием фактов? Ум за разум зайдет, и мозги в морской узел заплетутся. Поймала себя на сравнении с фильмом «Зомби-апокалипсис» и потянулась за блокнотом. Надо сказать на исповеди, что смотрела кусок этой гадости года три назад и забыла покаяться. Достать ручку не успела. Внимание Саломе привлек какой-то пьяный, вынырнувший из-за угла. Он шел шатаясь и нес бессвязную околесицу. И где, спрашивается, успел нагрузиться в такую рань? |
| Закрыть Какое же это безумие - бороться с Богом! Митрополит Павел (Пономарев) 00:27 04.05.2011 482 Время на чтение 15 минут Возрождение христианства на Руси после распада СССР неотделимо от возвращения в ведение Церкви Её экспроприированных ранее святынь, церковных зданий - храмов и монастырей. Этот процесс, к сожалению, в ряде случаев проходит небезболезненно. Тон здесь задают, как правило, музейные работники, особенно те из них, чьё место работы находится непосредственно в церковных зданиях, а экспозиция музея представляет собой иконы и другую церковную атрибутику. И - вот что интересно: руководство страны принимает решения в пользу Церкви и ставит на повестку дня вернуть Ей всё, что когда-то в прошлом было у Неё насильственно изъято. Всё, как говорится, по справедливости. Но на местах эти высшие решения тормозятся. Если посмотреть в корень проблемы, то причины здесь две: первая - реальная обеспокоенность некоторых музейщиков относительно дальнейшей судьбы того, что было когда-то сохранено ими или их предшественниками, а именно: экспонатов в виде икон и иных предметов богослужебного назначения. Действительно, были времена, когда музейные работники совершили настоящий гражданский подвиг и спасли от поругания и истребления ряд храмовых и монастырских комплексов, бесценные иконы и святые мощи. И хотя к святыням они относились уже только как к культурному достоянию и не видели в них никакой религиозной ценности, но всё равно - реликвии были спасены, и за это - огромная благодарность этим самоотверженным людям. Вторая - и главная причина - проблема сохранности рабочих мест для тех же музейных сотрудников. Изменение статуса помещений, где расположен музей, и экспонатов в ряде случаев ведёт к уходу музейщиков с прежних мест работы. А это, скажем так, уже никакой не вопрос культуры, а борьба за хлеб насущный. Однако и здесь, как правило, предусматривается много позитивного. Строятся новые здания музеев, часть работников связывает свою жизнь с Церковью и трудится уже под началом той или иной епархии. Что ж, объективно всё здесь по справедливости. Когда-то изъятое передаётся в бережные руки Святой Церкви. Однако без эксцессов это дело всё равно почти никогда не обходилось. Сопротивление порой оказывалось самое ожесточённое. Неверующие культурологи подключали СМИ, заказывали пикеты, отказывались покидать помещения, приковывали себя наручниками к оградам, пускали в ход самые тяжкие оскорбления. Лейтмотив был такой: церковники всё закоптят, заслюнявят, задышат, испортят, заколотят гвоздями в оклады, попрячут, людям ничего смотреть не дадут, и бесценные шедевры безвозвратно канут в «церковное никуда». |
| Хотя я вообще-то не охотник. Дело не в жалости к убиваемым животным или в неприятии самого “забоя”. Если сей процесс оправдан обстоятельствами, в первую очередь — потребностью в питании, то не мне тем брезговать. Ведь и Сам Господь вкушал мясные блюда — чего уж более для приятия этого как естественной необходимости в падшем мире? В моей жизни и после рукоположения была пара эпизодов, когда мне приходилось принципиально решать, кому забивать закалаемое в пищу животное. И оба раза я рассуждал так: “Я сам ем мясо. Кто-то должен животное в пищу мне забивать. По какому праву я, брезгуя таким делом, перекладываю его на ближнего? Если собираюсь есть эту утку, мне ее и забивать”. Я, правда, слышал, что есть какое-то каноническое правило, запрещающее священнослужителям “марать руки” убиением животных. Даже если такое правило и существует (сам я его не встречал, хотя “Книгу правил” штудировал досконально; впрочем, возможно, тогда не обратил на него внимания), то я могу отнести его только к “глухой зоне” канонического поля . В моем ощущении следование такому правилу было бы фарисейством, ветхозаветным левиратом — разделением людей на “сакральных” и “профанных”, овец и козлищ: “Поди, Васька, клозет почисть!” В конце концов, в этой ситуации есть очень простой выход: брезгуешь работой “резника” — не ешь мясо. Ту памятную утку после завершения погребальной службы — в один из первых годов моего иерейского служения — нам, как мы ни противились, положили в багажник “жигуленка”. Привезя утку домой и выяснив, что забивать ее некому, я отнес птицу на задний двор и обезглавил одним ударом топора. Потом дети ее скопом ощипывали, готовили. Время было голодное; жаркое получилось вкусное. Еще один раз, будучи в гостях в Подмосковье, я был поставлен перед необходимостью поступить аналогично, но уже в более суровом варианте. Приехал я на день рождения друга, в семье которого незадолго до того произошли тягостные, трагические события. Но жизнь продолжалась… На праздничный стол друг заказал барашка, супруга должна была его приготовить. Ждали гостей. Совершенно неожиданно, против договоренностей, барашка доставили живым. Да еще с большим запозданием. Менять что-либо было уже поздно. Вся многочисленная семья пребывала в настроении растерянном и подавленном — праздник срывался. Тогда я вызвался помочь. Взял с собой старшего из сыновей друга и пошел с ним на задний двор. Топор, удар обухом по лбу барана; все весьма неуклюже и нервозно. Однако, как бы там ни было, с делом мы справились. Сумели даже освежевать тушу. Обалделость от происшедшего проявилась только в том, что барана мы забили в противоположном от места свежевания углу двора — пришлось увесистый груз тащить волоком. |
| Я только хотел сказать, что вопрос в том, чтобы человек помолился, а не вычитал молитвы, это совершенно разные вещи. Во-первых, одни люди молятся медленно, другие быстро, поэтому надо принимать в учет то, как ты можешь молиться для того, чтобы до твоей души дошло. Поэтому когда меня спрашивают, я отвечаю советом, который Феофан Затворник давал: определи, сколько у тебя времени на молитву, начни молиться без спешки, стараясь умом и сердцем вникнуть в то, что читаешь. Если какое-нибудь слово или какое-нибудь предложение охватит твою душу, зажжет ее огнем, остановись на этих словах, повторяй, пока они не дойдут до самых глубин твоей души, и не переходи к следующим, пока это не будет до конца пережито. И если окажется, что у тебя было полчаса на молитву и за эти полчаса ты прочел только первые несколько строк первой молитвы или псалма, считай, что выполнил все правило, потому что цель правила – тебя поставить перед Богом в молитвенное состояние и через это молитвенное состояние приобщить тебя Богу. Есть люди, которые молятся, как арфа поет под рукой, но есть люди, которые молятся относительно быстро или относительно медленно, с этим приходится считаться. Скажем, я очень медленно читаю молитвы, и для того, чтобы прочесть правило перед причащением, мне нужно пять часов. Я не всегда могу пять часов на это отдать, я могу отдать сколько-то времени, в зависимости от того, чем я связан, в зависимости просто от того, сколько у меня в этот момент физических или душевных сил. И поэтому я себе говорю: вот, меня хватит на столько-то времени. По совету Феофана Затворника я поставлю будильник и буду молиться все это время. Если я и не выполню всего правила в пределах этого времени, я молился все время. Еще надо считаться с тем, что иногда мы себе представляем, будто должны всей душой и всем умом молиться каждой молитвой, которая перед нами. И это невозможно – просто потому, что если вы возьмете молитвенник, вы увидите в вечерних, в утренних молитвах, в правиле к причащению, что каждая молитва составлена святым – Василием Великим , Иоанном Златоустом и т. д. |
| Елена 10 апреля 2019, 12:23 Автор утверждает, что в советское время мораль существовала только из-под палки. Какое заблуждение! сколько примеров настоящей, искренней верности и любви в те годы! Сколько женщин ждали с войны своих мужей! Жалко, что автор этого не хочет замечать, потому что это не укладывается в схему - кто ходит в храм, значит совести у него больше. А на самом деле все гораздо сложнее... Г 10 апреля 2019, 12:04 Олегу. " Жатвы много, да делателей мало, все больше слова, а дел не видно " . Дело каждого-начать с себя. Нас у Бога миллионы. Каждый да услышит Его призыв и приступит к деланию. Вот кто-то прочтёт эту статью о.Андрея и задуматься о своём греховном сожительстве и решится порвать с этим раз и навсегда. Вот это и будет делом, а не словом. Алёна 10 апреля 2019, 11:49 А что делать, если мужчины сами жениться не хотят? Одной снимать квартиру очень дорого и жить в одиночестве тяжело и опасно (никто не поможет в чрезвычайной ситуации). А жить у родителей - нет места физически. Рассуждать со стороны легко. Айя 10 апреля 2019, 11:46 Александр, " Советская мораль спокойно относилась к разводам, абортам, отречению от собственных родителей " . Не сочиняйте. Правда только про аборты - к ним относились, к сожалению, терпимо. А развод в обществе был как гром среди ясного неба, разбирали и на заседании на работе, и соседи на улице. Отречение от родителей вообще бред - об этом рассказывали, как о кошмаре: " он сдал мать в дом престарелых " . Гостья 10 апреля 2019, 11:32 Доброго времени суток. Один вопрос: а при чём здесь " сожительство " . А что, в " законном " зарегистрированном браке не разводятся, оставляя ту же жену (25, 30, 40 и т.д лет) с 2-3 детьми? Да, действительно, быть содержанкой изначально проигрышный вариант. Если женщина ничего из себя не представляет (ни образования, ни специальности, ни мозгов, ни денег) то и в так называемом " законном " браке она всегда будет в проигрыше. Исключение - раздел имущества, нажитого в таком браке. Но, как правило, если что-либо и приобретается, то на ближайших родственников с последующим дарением. Так что при разводе каждый, как правило, остаётся при своих. Ориентировать на семью надо молодёжь и на ответственность. |
| Потому-то и сказал апостол Павел: еже есть благо. Так как слов великое множество, то справедливо Апостол выразился неопределенно, давая повеление касательно их употребления и правило, как вести речь. Какое же правило? Еже есть... к созданию, – сказал он. Иначе сказать: говори так, чтобы слушающий тебя был благодарен тебе. Например, твой брат соблудил. Не поноси его обидными словами, не насмехайся над ним. Ты не доставишь этим нимало пользы слушающему, но решительно повредишь ему, если будешь язвить его своими остротами. Если же ты увещеваешь его, как он должен поступать, то этим заслуживаешь от него великую благодарность. Если ты научишь его иметь благоречивые уста, научишь не злословить, то ты многому его обучил и заслужил его благодарность. Если будешь говорить с ним о раскаянии, о стыдливости, о милостыне – все это будет смягчать его душу. За все это он выскажет тебе свою благодарность. Если же ты возбудишь смех, произнесешь непристойное слово, ещё более – похвалишь порок, то ты все расстроил и погубил. Ты, возлюбленный, если имеешь сказать что-нибудь такое, от чего слушающий может сделаться лучшим, то не удерживай слова во время спасения, и если не имеешь ничего такого, но только речи порочные и развратные, то молчи, чтобы не повредить ближнему – то слово гнилое, которое не назидает слушателя, но еще развращает его. Если ты имеешь сказать слово постыдное и смешное, то молчи, потому что и то слово гнило, которое делает более рассеянными и говорящего, и слушающего и в каждом воспламеняет порочные пожелания. Как для огня составляют пищу дрова и хворост, так для порочных пожеланий – слова. Потому не должно непременно высказывать все, что мы имеем на уме, но должно стараться удалять и из самого ума порочные пожелания и всякую постыдную мысль. Если же когда незаметным образом мы допустим у себя нечистые помыслы, то не будем никогда выводить их наружу языком, но будем подавлять их молчанием. Если ты чувствуешь какое-нибудь постыдное пожелание, то не произноси постыдного слова: этим ты погасишь и пожелание. У тебя нечисты мысли? Пусть же, по крайней мере, будут чисты твои уста – не выноси вон этой грязи, чтобы не соделать вреда и другому, и самому себе. |
| Потому что никакие слова ни в одном из его жизнеописаний не дают такого представления об огромной силе духа, о непрестанной работе его мысли, об огромном чувстве ответственности за каждое предпринятое им дело, какое можно получить из этих собственноручных писем Святителя. О его требовательности в отношении отделки — смысловой и литературной — своих сочинений П. А. Брянчанинов писал: «В молодости своей еще юнкером, инженерным офицером, находясь часто в кругу современных литераторов и пользуясь особым расположением одного из них, Гнедича, Преосвященный Игнатий принял за правило и часто повторял совет Гнедича: чтоб сочинения, писанные до сорока лет, без всякого исключения считать решительно неоконченными, в том убеждении, что с этих только лет в авторе может быть признаваема достаточная зрелость ума, опыта и вкуса, а потому все, вышедшее из-под пера до сорока лет, следует не издавать печатно, а оставлять до упомянутого периода жизни, в который, пересмотрев сочинение, переправить оное и тогда произнести о нем свой суд или отдавать в печать, или уничтожить. Это правило, которого держался Преосвященный Игнатий, служит объяснением того, почему он, говоря о своих сочинениях, считает все, написанное им до сорока лет, как бы несуществующими, а те, которые написаны им в сорокалетнем возрасте, он признает незрелыми относительно настоящей духовной высоты его понимания». Именно этой переправке, отделке, редакции своих сочинений посвятил святитель Игнатий последние годы жизни. «С прошедшей весны я почувствовал себя особенно слабым»; «В июле месяце я доходил до крайнего изнеможения, и теперь плох. Совсем нет сил»; «Боли сердца увеличились и действуют на весь организм», — пишет Святитель родным. И в то же самое время он упорно трудится над «Отечником». «Занимаюсь Изречениями. Какое было время для монашества! Какое обилие духовных старцев! Сколько было тогда созидающих ближнего! А ныне сколько разрушающих и губящих ближнего!» — это писалось за два года до его кончины! «Ищу, как сокровищ, замечаний, исходящих из истинного расположения и из знания». |
| Скачать epub pdf «Как жизнь? Как молитва?» Когда мы встречаем близких или просто знакомых нам людей, с которыми какое-то время не виделись, то обычно спрашиваем, как у них дела и как они себя чувствуют. К этому нас побуждает, с одной стороны, элементарная вежливость, а с другой стороны, желание получить краткое представление о том, что является для собеседника важным,– все мы прекрасно знаем, что состояние человека очень сильно зависит от состояния его дел и здоровья. Но слыша в повседневной жизни этот вопрос – «как у вас дела и как вы себя чувствуете?» – я невольно вспоминаю, как приветствовали друг друга насельники Святой Горы Афон и многие другие христианские подвижники. Встречаясь, они интересовались друг у друга: «Как молитва?». Наверное, было бы странно, если бы мы сейчас как-то нарочито решили обмениваться такой приветственной фразой. Но вместе с тем для верующих людей в ней заключается наиболее универсальная возможность в нескольких словах что-то узнать друг о друге, потому что состояние нашей молитвы и есть наиболее верный и ёмкий показатель состояния нашей жизни. Это такой замечательный чуткий прибор со многими шкалами, на которых отражается и уровень, и градус уклона, и глубина, и напряжение, и сопротивление в жизни человека. Не бывает молитвы в вакууме – молитвы, на которую не оказывало бы влияние всё то, что мы делаем по отношению к другим людям, что мы делаем со своим сердцем и с самими собой. Мы часто совершаем ошибку, думая, что наша молитва зависит в первую очередь от того, насколько мы прилежно исполняем утреннее и вечернее правило, насколько продолжительны наши молитвословия. И усердие, и внимание, конечно, важны, но если бы молитва зависела только от этого, не было бы людей, которые годами ходят в храм, годами читают правило, Псалтирь, акафисты, изучают богослужение – и при этом ровным счетом ничего в их молитве не меняется, не происходит движения к Богу. Почему? Потому что молитва – это наша беседа с Богом, и это общение может быть настоящим только тогда, когда с нашей стороны в нем присутствуют стопроцентная честность и искренность. А откуда им взяться, если человек и с самим собой не бывает честным до конца, если он плутает по жизни, в чем-то обманываясь сам, в чем-то обманывая других? Порой человеку кажется: да, в жизни я кого-то могу ввести в заблуждение, но перед Богом никогда не лукавлю. Но дело в том, что обмануть Бога – это отнюдь не только «сообщить» Ему какую-то неправду. Мы пытаемся обмануть Бога в те моменты, когда делаем вид, что забыли, чего Он от нас хочет, чего от нас требует та или иная Его заповедь. Но Господь в каждое мгновение нашей жизни видит то, что мы делаем, и знает то, о чем мы думаем. |
| Глава I. ГРАДАЦИИ В ОСОЗНАНИИ Я (КАЧЕСТВЕННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ: ПЕРЕД БОГОМ) Первая часть этого произведения беспрерывно отмечала градацию в осознании Я. Сначала человек не осознающий свое вечное Я (кн. 3. гл. 2, а), затем человек, осознающий Я, в котором, однако же, содержится вечность (кн. III, гл. II, б), причем внутри этих различений (1.1, 1.2, 2) можно также выделить градации. Теперь перевернем диалектические термины всего этого развития. Вот о чем идет речь. Такая градация осознания до сих пор рассматривалась под углом зрения человеческого Я - такого, мерой которого является человек; так она и разбиралась. Однако то же самое Я перед лицом Бога обретает от этого новое качество или определение. Оно не является уже просто человеческим Я, но таковым, которое — в надежде, что меня не истолкуют превратно, — я назвал бы теологическим Я, или Я перед Богом. И какую же бесконечную реальность оно обретает благодаря осознанию того, что существует перед Богом, это человеческое Я, теперь существующее по мере Бога! Пастух, являющийся таким Я перед стадом, будет лишь весьма низким Я; то же самое относится к самодержцу, который является Я перед своими рабами, — это лишь низшее Я, по сути, оно даже не является таковым, — ибо в обоих случаях масштаб отсутствует. Ребенок, мерой которого пока были только его родители, станет Я, когда во взрослом состоянии он будет иметь мерой государство; и какое же бесконечное значение Бог придает Я, становясь его мерой! Мерой Я всегда является то, что это Я имеет перед собою, и именно так и определяется " мера " . Подобно тому как складывают всегда величины одного порядка, всякая вещь, таким образом, качественно тождественна своей мере; это мера, которая одновременно является ее этическим правилом; стало быть, мера и правило выражают собою качество вещей. Однако все обстоит иначе в мире свободы: здесь нечто не обладает тождественным качеством со своим правилом и своей мерой, оно, однако же, само ответственно за такую неопределенность, так что правило и мера — а они остаются, несмотря ни на что, неизменными, когда приходит время вынести суждение, — проявляют то, чем мы сами вовсе не являемся: наше правило и нашу меру. |
| Проекты «Правмира» Мы ответили на 15922 вопросов Опубликованы ответы на 2464 вопросов Как поддерживать в себе желание молиться? Какое толкование Евангелия лучше читать? Здравствуйте, батюшка! Подскажите, что мне делать, я совсем запуталась. Ещё недавно я с удовольствием читала целиком и утреннее, и вечернее правило, а сейчас мне в тягость даже сокращённое правило, даже просто осенить себя крестным знамением сопровождается мыслями " скорее бы уже, скорее " . Сосредоточиться не могу совсем, постоянно на что-то отвлекаюсь. И после такой молитвы чувствую не радость, а опустошенность. Может быть, это такое испытание? Ещё я недавно начала читать Евангелие, и теперь я окончательно запуталась, во что я верю. Особенно меня огорчает, что в разных толкованиях одно и то же место объясняется по-разному. Не могли бы мне посоветовать толкование, которым мне пока стоит руководствоваться? Отвечает священник Филипп Парфенов: Дорогая Ксения! Насчет лучшего понимания Евангелия — читайте книгу «Сын Человеческий» отца Александра Меня (в поисковике интернета она легко находится, да и в книжных лавках её можно купить). В главном все христианские толкования едины насчет Христа, а мы верим не «во что», а «в кого»: «Я – путь, истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14, 6). Насчет других вещей могут быть разномыслия, они допустимы, и этого не надо пугаться. Молитва ни у кого из нас не идеальная, но не стоит смущаться, а лучше продолжать молиться и сохранять в этом постоянство, но неплохо также и от себя что-нибудь самой добавлять, для разнообразия. В том числе и те просьбы с сомнениями, которые вы здесь выразили, адресуйте непосредственно Богу! И пытайтесь внутри себя услышать ответ. Только Он вам сможет подсказать что-то конкретное, а люди вокруг могут разное говорить, хотя и к ним стоит иной раз прислушиваться. Испытания, конечно, всё время какие-то будут в дальнейшем, но это неплохо, в них мы растем и укрепляемся духовно! С уважением, священник Филипп Парфенов. Поделиться Похожие вопросы: Популярные вопросы Вопросы с некорректным обратным адресом Нашли ошибку в тексте? Выделите ее мышкой! И нажмите: Ctrl + Enter © 2003-2024 АНО «Православие и Мир» Лицензия Минпечати Эл ФС77-44847 Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) возможна только с письменного разрешения Редакции. |
|
|
