| Мф. 28:20 ). А чтобы маловерное сердце не помыслило, что крест или имя Христово действуют сами по себе, эти же крест и имя Христово не производят чуда, когда я не увижу сердечными очами или верою Христа Господа и не поверю от сердца во всё то, что Он совершил нашего ради спасения». Эти слова совсем не мирятся с новым догматом о. Илариона и о. Антония Булатовича, будто «Имя Иисус всесильно творить чудеса вследствие присутствия в нём Божества» 697 , а, напротив, подтверждают то, что говорили и писали против такого учения о. Хрисанф и др., т. е. что Имя Божие чудодействует лишь под условием веры, другими словами, когда человек, произнося его, не от произношения ждёт чуда, а призывает Господа, Которого имя означает, и Господь по вере этого человека творит чудо. Это же непременное условие чуда указывает в Евангелии и Господь («Если будете иметь веру и не усомнитесь»... Мф. 21:21; 17:20 и др.). Тем же объясняет исцеление хромого и апостол Пётр в Деян. 3:16 : «ради веры во имя Его, имя Его укрепило сего... и вера, которая от Него, даровала ему исцеление». Неправда нового догмата изобличается, наконец, и теми выводами, какие делают из него его приверженцы, в частности, о. Булатович в своей «Апологии». По нему выходит, что и иконы, и крестное знамение, и самые таинства церковные действенны только потому, что на них или при совершении их изображается или произносится Имя Божие. Нельзя без крайнего смущения читать XII главу «Апологии» 698 , где о. Булатович даёт из своего нового догмата объяснение Божественной литургии. До сих пор Церковь Святая нас учила, что хлеб и вино становятся Телом и Кровью Господними потому, что Бог, по молитвам и вере (не самого, конечно, священника или кого-нибудь из предстоящих, а Церкви Христовой) «ниспосылает Духа Своего Святого и творит хлеб – Телом, а вино – Кровью Христа Своего»... Отец же Булатович в «Апологии» пишет, что таинство совершается «именно силою произнесённого Имени Божия», т. е. будто бы просто потому, что над хлебом и вином произнесены слова «Дух Святый», «Имя Святого Духа» и совершено крестное знамение с именословным перстосложением 699 . |
| Итак, первые просветители Российской земли, св. великий князь Владимир и сын его великий князь Ярослав 1-й, вот какую благословляющую руку изображали на св. иконах в новосозданных ими храмах – более с именословным перстосложением. Этим явственно доказывается, что они таковое перстосложение для благословения приняли от греков, и напрасно Денисов утверждает, что они приняли от греков перстосложение двуперстное и одно только двуперстное. А если с начала крещения русской земли было употребляемо на благословение именословное перстосложение, как свидетельствуют приведённые нами памятники, то этим явственно доказывается, что в молении употреблялось изначала крещения Руси троеперстное сложение, что подтверждают между прочим изначала русского христианства почивающие в киевских пещерах мощи преподобных. Правда, на св. иконах изображение троеперстного сложения руки встречаем весьма редко, но это потому, что святые в молитвенном положении на древних иконах обыкновенно изображаемы были с распростёртою дланию, а иногда и со обеими распростёртыми и воздвигнутыми дланями, как это можно видеть на многих древних преподобнических иконах и показано в старописьменных иконописных подлинниках, где именно изображение руки с распростёртою дланию именуется «рукою молебною» – пишется именно: «рука молебна» или «обе руки молебны». Посему-то с троеперстным изображением молебной руки древние иконы встречаются весьма редко. Итак, первобытные памятники, созданные князем Владимиром и сыном его Ярославом явственно доказывают, что Денисов несправедливо сказал, будто с начала крещения принято в русской земле двуперстное сложение и единственно только двуперстное. Разбор пятого ответа. Свидетельства св. книг, приведённые Денисовым в доказательство того, что якобы св. Владимир принял от греков двуперстное сложение На основании двух Корсунских икон, представляющих не только двуперстное, но и именословное перстосложение, с которым двуперстное имеет близкое сходство, и на основании новгородских Корсунских врат, имеющих позднее западное происхождение и представляющих перстосложение латинское, – на основании этих двух памятников сделав решительное заключение, что будто князь Владимир при крещении принял и предал России двуперстное сложение, что будто бы и в древлегреческой церкви употреблялось для крестного знаменования и благословения именно двуперстное и только двуперстное сложение, Денисов как будто и сам чувствовал недостаточность приведённых им оснований и неосновательность сделанного из них заключения. |
| Итак, Апостол, водимый Духом Святым, о воздвижении рук Спасителя на благословение сказал, а о том, употребил ли при этом Христос Спаситель какое-либо перстосложение, и если употребил, то какое именно, – об этом умолчал. Если же о сем умолчено в Евангелии по внушению Духа Святого, то делать положительные утверждения о сложении Христом Спасителем при вознесении на небо двух перстов для благословения Апостолов, основываясь на мнимом свидетельстве Тихвинской иконы, не есть ли самонадеяние и дерзость? 2) О самой иконе Тихвинской неизвестно с полною достоверностию, кто был действительным её написателем, или изографом. Есть свидетельство, что она писана не св. Евангелистом Лукою, как утверждает с решительностию Денисов, основываясь на позднем сказании, а святым Германом, патриархом Цареградским, и из Царяграда пришла в Тихвин по воздуху (см. Мин.-Чет. 26 дня июня). Посему видеть в сей иконе свидетельство самого Евангелиста Луки о том, как Спаситель слагал персты на благословение, Денисов не имел достаточного основания. Наконец 3) и самая десница Спасителя на Тихвинской иконе Богоматери изображена с перстосложением не двуперстным, а более близким к именословному, а именно: великий перст приложен к среднему суставу четвёртого, что возле малого, а не к концам четвёртого и малого, и малый перст не соединён вполне с четвёртым, но несколько отделён от него и представляется выше его, также указательный и великосредний персты не совокупно сложены, как того требует двуперстное сложение, но несколько разделены, и великосредний несколько наклонён, каковое перстосложение не сообразно употребляемому старообрядцами. Ибо 1) то, что вышние два перста у Предвечного Младенца не соединены, но несколько разделены, и великосредний несколько согнут, свойственно более именословному сложению, образующему литеры и С, а не двуперстному, требующему соединения сих перстов; 2) то, что у Предвечного Младенца великий перст не соединён с концами двух малых, а приложен ко второму составу четвёртого, не соответствует двуперстию, в котором именно требуется соединение концами великого и двух последних перстов, а более свойственно именословному, в котором приложение великого перста ко второму составу четвёртого образует литеру Х; 3) и то, что здесь малый перст не присоединён к четвёртому, но несколько отделён от него и возвышен, не соответствует двуперстию, в котором именно требуется соединение великого и двух малых перстов для образования Св. |
| 85–90). Последнее предположение автора «Бесед», если мы не ошибаемся, никем еще не высказывалось доселе. Не менее обстоятелен и основателен и сделанный автором «Бесед» разбор Мелетиева свидетельства, которое, как известно, доселе толкуется некоторыми не вполне правильно. 44 Прежде всего автор «Бесед «доказывает, что свидетельство это в том виде, как оно приведено в Стоглаве («два совокупль, а три пригну»), не говорит прямо в пользу старообрядческого перстосложения, так как в нем не указано, какие два перста Мелетий совокупил и какие три пригнул, и раскольники, разумея в этом сказании под двумя перстами – указательный и средний, а под тремя – большой и два последних, толкуют его в свою пользу произвольно и неправильно, так как в сказании нет ни слова о том, что великосредний перст должен быть «мало наклонен», что требуется старообрядческим перстосложением; по мнению автора, в Мелетиевом свидетельстве по Стоглаву с одинаковым правом можно видеть указание как на двуперстие, так и на именословное перстосложение. Против замечания старообрядца о том, что Мелетиево свидетельство (по Стоглаву), в котором говорится, что св. отец перстами изложил учение о св. Троице, не может указывать на именословное перстосложение, в котором перстами означается имя Спасителя: «Иисус Христос», а скорее указывает на старообрядческое перстосложение, в котором тремя перстами (большим и двумя последними) означается св. Троица, автор говорит, что и в именословном перстосложении может знаменоваться вся св. Троица, и в подтверждение своих слов приводит следующие слова св. Василия Великого : Переходя к разбору Мелетиева свидетельства, как оно изложено в книге Кирилловой и др., автор «Бесед», заметив, что и по чтению: «два совокупль, а един пригнув, благослови люди», свидетельство это не ясно говорит в пользу старообрядческого перстосложения, так как не указывает определенно, какие персты совокупить и какие пригнуть, и может с одинаковым правом указывать и на именословное перстосложение, говорит, что Мелетиево свидетельство по списку Кирилловой книги самым естественным и простым образом может быть объяснено в пользу троеперстия, а не двуперстия старообрядческого. |
| «Мы старались по возможности буквально передать те возражения, какие предлагали нам старообрядцы. А чтобы дать возможность удобнее ознакомиться с предметом беседы, мы приводили старообрядческие возражения в системе, сгруппировали все то, что говорилось об одном и том же предмете в различное время. При этом мы сочли необходимым поместить в печатном издании бесед не только те возражения, которые были предлагаемы нам старообрядцами, а также и те, которых старообрядцы во время собеседований не предлагали, а между тем или возбуждали их в частных разговорах, вне места собеседований, или возражения эти сами собою вытекают из хода дела и необходимы для большего уяснения предмета. С другой стороны, старообрядческие возражения, не относящиеся к предмету, опущены нами... Его преосвященство, преосвященнейший Павел, епископ Кишиневский и Хотинский, принимавший самое деятельное участие в ведении бесед с старообрядцами, изволил принять такое же участие и в письменном изложении их. Беседы настоящего выпуска изложены главным образом его преосвященством». Что касается бесед о перстосложении для благословения, то в первой из них после краткого, разбора оснований старообрядческого перстосложеяия представлены: свидетельство об употреблении в Греции и на Руси с древних времен двух перстосложений, одного для крестного знамения, а другого для благословения, и затем – свидетельства в пользу именословия письменные и от икон; вторая беседа посвящена главным образом разбору и опровержению старообрядческих возражении против именословного перстосложения, в третьей опровергаются возражения старообрядцев против архиерейского благословения обеими руками. Не входя в подробное рассмотрение этих бесед, считаем достаточным ограничиться следующими общими замечаниями: вопрос о перстосложении для благословения исследован автором довольно обстоятельно; все возражения старообрядцев против православного именословия опровергнуты им основательно, метко и иногда в высшей степени находчиво и остроумно; по языку живому и ясному и по тону миролюбивому (стр. 190) и спокойному беседы о перстосложении для благословения ничем не отличаются от бесед о перстосложении для крестного знамения; в одном только месте автор возвысил свой голос, это по поводу названия старообрядцами именословного перстосложения «херословным». 98 |
| Крестовидное перстосложение превращено в именословное таким образом, что из двух протянутых перстов – указательного и большого среднего второй был несколько нагнут. Можно думать, что первоначально это изменение было сделано не с той мыслью, чтобы превратить перстосложение в именословное, а с той мыслью, чтобы превратить его в двукрестовое или двукрестное, и что только потом уже было усмотрено в двух крестах с нагнутым мизинцем именословие, значение какового и было ему усвоено. Когда после половины XI века, после патриарха Михаила Керулария, крестовидное перстосложение превращено или превратилось в именословное, относительно этого пока мы знаем только то, что превращение имело место когда-то до половины XVI века 837 . Относительно перстосложения для благословения должна быть сделана одна, впрочем, нерешительная, оговорка. Так называемое Феодоритово слово повелевает и креститься и благословлять одними и теми же тремя перстами, и мы имеем указание, что как будто священники действительно благословляли троеперстно, и что, следовательно, именословно благословляли только епископы. В одной псалтири с восследованием конца XV века, находящейся в Синодальной библиотеке, помещён: „Устав Святые горы о панагии в пути”. В уставе этом читается: „аще не случится понагеи на пути, то выневше хлебец на руку правую, глаголет: „благословен Бог, милуя и питаа нас”, поряду, таже учинить руку свою пръсты три, якоже иерей крест дееть”, и держа хлебец в руке полагает с ним на себе крестное знамение 838 . Что сложение перстов для благословения крестовидное, явившееся у Греков не позднее первой половины VII века, переходило от них и к нам – Русским, это не может подлежать никакому сомнению и само собой очевидно. Почти все наши митрополиты периода до-монгольского были Греки и, конечно, употребляли для благословения то самое сложение перстов, которое употреблялось в Греции. В свою очередь епископы наши, родом Русские, могли употреблять только то перстосложение, которое употребляли митрополиты, потому что принятие ими какого-нибудь своего особого перстосложения представляло бы собой нечто совершенно немыслимое. Вообще, совершенно ясно, что если в минуту принятия нами христианства от Греков было употребляемо этими последними для благословения сложение перстов крестовидное, то и к нам могло перейти от них именно только это перстосложение, а не какое-нибудь другое 839 . Переходило ли к нам от Греков перстосложение именословное, положительно сказать этого мы не можем, не зная, когда оно у них явилось. |
| Почти все наши митрополиты периода домонгольского были греки и, конечно, употребляли для благословения то самое сложение перстов, которое употреблялось в Греции. В свою очередь епископы наши, родом русские, могли употреблять только то перстосложение, которое употребляли митрополиты, потому что принятие ими какого-нибудь своего особого перстосложения представляло бы собою нечто совершенно немыслимое. Вообще, совершенно ясно, что если в минуту принятия нами христианства от греков было употребляемо этими последними для благословения сложение перстов крестовидное, то и к нам могло перейти от них именно только это перстосложение, а не какое-нибудь другое 50 . Переходило ли к нам от греков перстосложение именословное, положительно сказать этого мы не можем, не зная, когда оно у них явилось. Но если предполагать, что оно явилось у них не пред самым тем годом, с которого становится известным нам (разумеем 1458-й год), а хотя бы даже только за полстолетия до него, в конце XIV – начале XV века: то необходимо будет думать, что оно переходило и к нам. С 1408 по 1431 год, в продолжение 23-х лет, митрополитом нашим был грек Фотий, последний из греков, – и 23 года слишком достаточное время для того, чтобы перстосложение принесенное митрополитом, могло быть усвоено от него и всеми нашими епископами 51 . Со времени св. Ионы пример современных греков утратил в глазах предков наших свой авторитет; между тем, с одной стороны, на основании «слова» неизвестного Феодорита у нас составилось мнение, будто и для благословения и для крестного знамения должно быть употребляемо одно и то же перстосложение, а с другой стороны – правильным и должным перстосложением для крестного знамения было признано не троеперстие, а двуперстие: и дело относительно перстосложения для благословения имело тот конец, что двуперстие было признано у нас и принято за таковое перстосложение, одинаково с крестным знамением. Мы замечали выше, что перстосложенные руки на иконах по своему происхождению и первоначальному значению не суть руки благословляющие или молебные, за каковые в котором указательный и большой середний перст сложены крестовидно (как теперь в именословном перстосложении), а палец и два последние перста соединены вместе, плотно или не плотно. |
| Самая постановка вопроса в рассматриваемом труде имеет специально полемический характер, хотя и научный. Твердою ученою рукою, с должною полнотою и с беспристрастием, автор оценивает свидетельства в пользу троеперстия и двуперстия, делая розыскания то совсем новыми 127 , то, так сказать, заканчивая старые. Однако это не есть полный свод всех, уже и тогда известных, исторических данных, ни по вопросу о двуперстии, ни по вопросу о перстосложении вообще. Разбор касается свидетельству преимущественно приводимых раскольниками, и дает нечто собственно для истории перстосложения только в русской церкви. В конце пятидесятых и в шестидесятых годах явилось несколько статей по отдельными вопросами из истории перстосложения. Так, в статье «Свидетельство VIII века о сложении перстов в священническом благословении» приведено известное свидетельство константинопольского патриарха Германа, объясненное здесь, впрочем, в смысле указания на благословение именословное 128 . В статье «О папе Формозе и латинском перстосложении» рассмотрен вопрос – за что были отсечены персты у Формоза и собраны некоторые свидетельства для истории перстосложения в римской церкви 129 . В статье «Свидетельство грека о перстосложении для крестного знамения из первой четверти XVII века» сделана выдержка из «Книжки о состоянии нынешних греков» Христофора Ангела 130 . Не затрагивая вопроса в целом, статьи эти представляли удачное начало обследования его по частям., так как исторические основания их бесспорны и потому имеют безусловное научное значение 131 . Статьи появились в печати без подписи, но есть основание думать, что они принадлежали архимандриту Никанору, впоследствии архиепископу одесскому. Великий авторитет, не подчиняться которому было неудобно даже в научных вопросах, митрополит Филарет, отошел в вечные обители в 1867 году. Вопрос о перстосложении теперь обсуждается учеными более свободно и потому с большею научною плодотворностью. Прежде всего появляются обширные статьи вышеназванного архимандрита Никанора, нашедшие себе место на страницах того же академического журнала «Православный Собеседник». |
| Мы с намерением сделали это подробное описание употребляемого старообрядцами перстосложения и точно указали усвоемое ему толкование, дабы всякий читатель мог видеть сам, действительно ли приводимые Денисовым свидетельства св. икон и св. книг о перстосложении вполне согласуют употребляемому старообрядцами перстосложению и подтверждают оное как по внешней его форме, так и по внутреннему разумению, то есть толкованию. Ибо Денисов, приводя доказательства от св. икон и книг в подтверждение древности и непрерывного употребления в церкви единственно содержимого старообрядцами перстосложения, большую половину из их числа привёл таких, которые ни по внешней форме, ни по внутреннему разумению не соответствуют употребляемому старообрядцами перстосложению, и потому им же самим приведённые доказательства разрушают доказываемое им положение о непрерывном якобы, постоянном и повсюдном употреблении в православной церкви до самых лет п. Никона одного перстосложения, именно употребляемого старообрядцами и принимаемого ими за догмат веры. В подтверждение сказанного сделаем прежде всего несколько общих замечаний о приведённых Денисовым в пятом ответе доказательствах от святых икон, т. е. о приложенных здесь и описанных изображениях благословящей и якобы молебной руки на разных иконах. Денисов в пятом ответе привёл в свидетельства о двуперстии и описал восемьдесят семь изображений руки на святых иконах. Из них тридцать шесть изображены у самого же Денисова имеющими перстосложение подобное православному: большой перст приложен здесь к среднему составу четвёртого, что возле малого перста, как большею частию пишется именословное перстосложение, а два перста верхние между собой разъединены, как опять обыкновенно пишется именословное перстосложение. Полное сходство с именословным перстосложением нарушается здесь, по-видимому, только тем, что малый перст не в прямом, или разогнутом положении, а более пригнут к четвёртому персту, что возле него, однако же и не вполне с ним соединён, иногда же пригнут более, нежели четвёртый, возле него находящийся. |
| Крестовидное перстосложение превращено в именословное таким образом, что из двух протянутых перстов – указательного и большого середнего второй был несколько нагнут. Можно думать, что первоначально это изменение было сделано не с тою мыслью, чтобы превратить перстосложение в именословное, а с тою мыслью, чтобы превратить его в двукрестовое или двукрестное, и что только потом уже было усмотрено в двух крестах с нагнутым мизинцем именословие, значение какового и было ему усвоено. Когда после половины XI века, после патр. Михаила Керулария, крестовидное перстосложение превращено или превратилось в именословное, относительно этого пока мы знаем только то, что превращение имело место не позднее первой половины XV века. В 1458 году одним афонским живописцем, иеромонахом Дионисием из Фурны Аграфской, было написано руководство к церковной живописи под заглавием ρμηνεα τν ζωγρφων ς πρς τν κκλησιαστικν ζωγραφαν (Наставление живописцам в отношении к церковной живописи) 47 . В этом руководстве читается нарочитое и обстоятельное предписание, что благословляющую руку должно изображать именословно 48 . Относительно перстосложения для благословения должна быть сделана одна, впрочем, нерешительная, оговорка. Так называемое Феодоритово слово повелевает и креститься и благословлять одними и теми же тремя перстами, и мы имеем указание, что как будто священники действительно благословляли троеперстно, и что, следовательно, именословно благословляли только епископы. В одной псалтири с восследованием конца XV века, находящейся в Синодальной библиотеке, помещен: «Устав святыя горы о панагии в пути». В уставе этом читается: «аще не случится понагеи на пути, то выневше хлебец на руку правую, глаголет: «благословен Бог , милуя и питаа нас», поряду, та же учинить руку свою пръсты три, якоже иереи крест деет», и держа хлебец в руке полагает с ним на себе крестное знамение 49 . Что сложение перстов для благословения крестовидное, явившееся у греков не позднее первой половины VII века, переходило от них и к нам – русским, это не может подлежать никакому сомнению и само собою очевидно. |
|
|
