| В Пантелеимоновском подворье мне дали прекрасный угловой номер в третьем этаже – с замечательно красивым видом на Золотой Рог и Св. Софию. Послеобеденное время первого дня моего пребывания в Константинополе я посвятил общему беглому осмотру близлежащих местностей – Галаты и Перы. Впечатление было весьма невыгодное для столицы Турции. Я и прежде отлично знал, что Константинополь грязный город: его неряшливость обратилась в притчу. Но все-таки действительность превзошла все мои ожидания (об этом, впрочем, скажем после). Само собой понятно, что без проводника я не решился путешествовать по переплетающимся друг с дружкой улицам Константинополя: я боялся участи доктора Елисеева, о чем упоминал выше. Любезные пантелеимоновцы приставили ко мне в качестве проводника какого-то пожилого славянина, Димитрия, болтавшего и по-русски, и по-турецки, и по-гречески, но ни слова не знавшего на европейских языках. Он был моим чичероне во все время моего пребывания в Константинополе, хотя его познания по части мирских дел не были настолько обстоятельны, как бы это желалось мне. Стоит заметить, что этот Димитрий (которого я для пущей важности всегда величал кир-Димитрий) мне выдавал себя за черногорца, но на самом деле он был чистокровным болгарином. Об этом его родопроисхождении я узнал случайно. Раз спрашиваю нашего швейцара в камилавке: «Пришел ли мой черногорец?» (т. е. кир-Димитрий). – «Какой он черногорец, он – болгарин». Sic! Значит, в настоящее время болгарину становится стыдно заявлять о своей национальности перед русским. Да, как видим, политика в Константинополе проникает даже в подвальные этажи и влияет там на ход дел... При первом беглом обзоре вышеупомянутых местностей мое внимание обратил на себя лишь роскошный султанский дворец Долма-Бахче, в который упирается главная улица Галаты, если идти вниз, по направлению к Босфору. Во-первых, этот дворец очень красив: он построен на самом берегу Босфора, а во-вторых, здесь заключен несчастный султан Мурад, предшественник и брат теперешнего главы блистательной Порты. Раззолоченные ворота, мертвенная тишина и какая-то опустелость дворца производят меланхолическое впечатление. В часы отдыха от поездок и путешествий я, сам не зная почему, очень часто приходил к этой раззолоченной клетке и приглядывался и к самому дворцу, и погружался в созерцание очень поэтической картины, открывавшейся отсюда на Восфор... Глава I |
| При таких обстоятельствах положение патриарха было весьма затруднительно: как грек и как человек, находящийся под гнетом, он не мог не сочувствовать стремлению греков завоевать себе независимость; но как гражданский начальник всех православных в Турцин, он отвечал перед турецким правительством за спокойствие и повиновение всех его христианских подданных. Лица, подготовлявшие восстание греков, понимали опасное положение патриарха и предлагали ему в полное распоряжение корабль, на котором он мог бежать из Константинополя в особенно опасные минуты. Ηо Григорий решительно отказался прибегать к какой-либо из подобных мер, так как с одной стороны считал для себя позорным оставлять свою паству в такие бедственные времена, а с другой – его бегство могло еще более ожесточить турок и подать им повод к совершенному истреблению христиан; он объявил, что никогда не оставит своего стада, но до самой своей смерти будет управлять им, как духовный глава и защитник его интересов. Ему не долго суждено было ждать приговора, как он и предчувствовал. В феврале 1821 г. началось восстание в Дунайских княжествах. Когда получено было известие об этом в Константинополе, султан приказал патриарху подвергнуть возмутителей проклятию. Григорий, опасаясь, в случае отказа, поголовного избиения христиан, вынужден был повиноваться. Собрался синод и для удовлетворения султана написал отлучительную грамоту, наполненную страшными проклятиями восставшим. Грамота эта, подписанная константинопольским и иерусалимским патриархами и 21 епископами, торжественно была прочтена в церкви, между прочим, в присутствии турок, знавших греческий язык. Вскоре пришло известие о восстании греков в Пелопонесе: турки страшно озлобились на патриарха, так как Пелопонес был его родиной, обвинили его в содействии восставшим и решили умертвить. В первый день Пасхи (10 апр. 1821 года), после совершения божественной службы, патриарх Григорий был повешен на воротах своего дворца. Труп патриарха три дня висел на открытом воздухе. После того турки отдали труп жидам и повелели им разрубить его на части и разбросать по улицам города на съедение собакам. |
| Сарду, Викторьен (1831–1908) — французский буржуазный драматург, автор нравоучительных комедий и мелодрам. 83 Бедлам — хаос (по названию больницы для умалишенных в Лондоне). 84 Дьякон подал руку Евгении Петровне… — Во всех изданиях романа «Зарницын подал руку Евгении Петровне». Исправлено, исходя из контекста. 85 Ритурнель — небольшое музыкальное вступление перед началом танца. 86 Ангажируйте же, господа! — Ангажировать (франц.) — пригласить на танец. 87 Шэн — фигура в танце. 88 «О мейн либер Августен…» (О, мой милый Августин) — слова из популярной немецкой песенки. 89 Вояжировать — путешествовать. 90 Зажор — талая вода под снегом в рытвинах и ложбинах на дороге. 91 Мериносовый — из шерсти тонкорунной овцы испанской породы — мериноса. 92 Юлия Пастрана — женщина с бородой и усами; в конце 50-х годов ее демонстрировали в Петербурге и Москве. 93 Есть сила благодатная…— слова из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Молитва». 94 …«шумим, братец, шумим»…— слова Репетилова из комедии Грибоедова «Горе от ума» (д. V, явл. 4). 95 …не рассказывал бы о тридцати тысячах скачущих курьерах…— Здесь и далее Лесков приводит перефразированные выдержки из монолога Хлестакова в комедии Гоголя «Ревизор» (д. III, явл. 6). 96 …не имел слабости Шпекина…— Шпекин — персонаж из комедии Гоголя «Ревизор», почтмейстер, распечатывающий чужие письма. 97 …на четвертый день там — то есть в Лондоне. Речь идет о присылке корреспонденции для герценовских периодических изданий «Полярная звезда» и «Колокол». 98 Лефортовский дворец — Большой Екатерининский дворец, построенный в XVIII веке в Лефортове — юго-восточной части Москвы по р. Яузе, где в конце XVII века стоял полк Ф. Я. Лефорта, приближенного Петра I. С 1824 года в здании дворца размещались московские кадетские корпуса. 99 Гранпасьянс (франц.) — разновидность пасьянса — раскладывания ради развлечения игральных карт по определенным правилам для получения какой-нибудь комбинации карт. 100 …волтижорский и дрессированный конь…— Вольтижировка (франц.) — гимнастические упражнения в прыжках, производимых искусным наездником во время движения специально обученной для этой цели лошади. 101 |
| Что касается восстания Варягов против Никифора Вотаниата то оно гораздо подробнее описано Атталиотою (р. 294 sq.), который, впрочем, термина Варанги при этом не употребляет. Но сомнения о тожестве никакого быть не может. Бунтовщики Атталиоты суть люди, имеющие стражу во дворце, «мужи душегубные и иноплеменные», τος τν υλακν χουσι το παλατου θυμοθροις νδρσι κα θνικος (ρ. 294:17); по древнему обычаю они имеют предстояние пред императором со щитами и прочим вооружением в руках (τν παρστασιν νπιον το κρατοντος – – ναπληροντες). Неизвестно, что было причиною раздражения этих иноплеменников, но только однажды вечером они с яростным, смертоубийственным и распаленным духом устремились против самого императора, который находился (приникал, προκπτοντος) над ними в одном из верхних открытых царских переходов. Одни из них, воспользовавшись луками, пустили против него стрелы; другие, опираясь на ведущие вверх лестницы, с большим усилием и с мечами в руках старались открыть себе вход наверх; тогда был ранен стрелою в шею один из секретарей царских, стоявших вблизи. Но сам император, несмотря на совершенную нечаянность нападения, не потерял присутствия духа и, соединив около себя небольшую кучку людей, которые пробегали мимо, начал борьбу с бешеной и пьяной яростью варваров; ибо варвары действительно были пьяны, потому что был уже вечер, когда они теряли всякий рассудок вследствие излишнего употребления вина, притом, по их обычаю, в чистом, беспримесном виде («Руси веселие есть пити»). Варяги были удержаны, сбиты с лестниц, по которым они ломились вверх; между тем подоспели Греки (Ρωμαοι), державшие царскую стражу, и варвары потерпели окончательное поражение, но все-таки они еще сопротивлялись несколько времени, запершись, как в какой-нибудь крепостце, в верхней части дворца, отведенной для жительства им (р. 296, 2: πονενμηται γρ ατος κρα τις ν τ παλατω μετωρος ες κατοκησιν). Наконец, утомленные напрасными усилиями, они покорились и стали просить прощения. Никифор Вотаниат, прославляемый Атталиотою за кротость и человеколюбие, по словам его, и в этом случае обнаружил великодушие и не настаивал на казни всей совокупности варваров, служивших телохранителями (παντ μν πλθει τν σωματουλακοντων βαρβρων τιμωραν οκ πεστριζε), но дал им прощение (συμπαθεας πηξωσε). Только те из них, от которых нельзя было ожидать исправления к лучшему, и которые обличены были на суде и розыске посредством «надлежащих угроз» и посредством показаний самых своих единоплеменников в наибольшей виновности, были разосланы в виде каких-то отверженников по гарнизонам разных крепостей (Attaliot. p. 296; сравни также Zonar. XVIII 19, tom. II, p. 292 ed. Paris.: здесь так же, как у продолжателя Амартола и у Скилицы, прямо употреблен термин Βραγγοι). |
| Апокрифические сказания связывают Крест Христов с материалами, использовавшимися в ветхозаветном храме (Слово о Крестном Древе, Апокрифы Древней Руси, СПб., 2002). В статье " Царица Савская, хрустальный пол и плавающий ствол " Фабрицио Пеннаккьетти приводит примеры апокрифов, относящихся к циклу " История Древа Честного Креста " : " Когда нужно было построить Иерусалимский храм, не нашлось орудий, способных вырезать из скалы громадные каменные блоки, необходимые для постройки. Поэтому Соломон приказал поймать цыпленка Руха, мифической птицы огромного размера. Сказано – сделано: большого цыпленка поймали и посадили под перевернутый медный котел во дворе царского дворца. Рух-мать, летая над Иерусалимом, вскоре обнаружила темницу своего птенца и для его освобождения решила использовать огромный ствол райского дерева, который – как будто бы специально ради нее – упал на землю в райском саду. С большим трудом птица принесла ствол и бросила на котел. Котел распался на две части, выпуская невредимого цыпленка. Тут-то мудрый Соломон повелел каменотесам использовать чудесное дерево для раскалывания скал и вырезки камней. С тех пор у каменотесов не было больше затруднений; ведь было достаточно тронуть скалы стволом, как они сами принимали квадратную форму желаемого размера. Прообразы Честного Древа Креста. Илл. 2 Тем временем Соломону доложили о прибытии царицы Савской, сообщив также слухи о безобразной ноге царицы с козлиным копытом. Поэтому она решила никогда не выходить замуж. Тогда царь велел наполнить водой эспланаду храма и, установив свой трон на сухом месте, смотрел, как царица, разувшись, переходила вброд священную площадку. Таким образом, царица не смогла скрыть свою козью ногу. Но, идя по воде, она соприкоснулась с таинственным стволом, который там плавал. Прикосновение произвело чудо: козья нога превратилась в такую же красивую ногу, какой была другая. Когда высушили площадку, чудесный ствол был поставлен в храм, и царица украсила его серебряным браслетом. Со временем у священного ствола положили еще 29 серебряных браслетов. Позже, во время страстей Христовых, из этих браслетов отлили 30 серебряников, которые Иуда получил в качестве награды за свое предательство. А из ствола сделали Крест Христов " . |
| Но если о положении царского дома судить по «двору темничному», а о положении последнего – по воротам темничным, находившимся близ северо-восточного угла храма 609 , и если, при этом, принять во внимание ( 2Пар. 23:15 ), где говорится о «конских воротах дома царского», находившихся близ юго-восточного угла храма 610 , то нужно предполагать дом царский не на Офеле, а на самой горе Мориа, на весьма узкой полосе между восточной стороной храма и долиной потока Кедрского. Был ли тут какой-нибудь царский дом? Вышеприведенные данные убеждают, что был. Но здесь ли строил и Соломон свой дворец – это еще вопрос – место это до того тесно, что Соломоновы обширные постройки не могли тут уместиться. Все, что можно вывести отсюда – это то, что последующие иудейские цари, чувствуя свою слабость, построили себе новый дворец, примыкавший к твердыням храма с восточной стороны. В этом дворце жила Гофолия и на пути к нему через конские ворота была убита 611 , внука же ее, царя Иоаса торжественно проводили через верхние ворота 612 в большой Соломонов дворец во втором городе. Неизвестно, почему Эвальд не обратил внимания на ( Неем. 3:26, 31 ), откуда видно, что в Офеле жили нефинеи (низшие храмовые служители) и торговцы. Южный склон горы Мориа, не занятый храмом, был так мал, что, если бы на нем был царский дворец, нефинеям и торговцам негде было бы и жить. Да и сомнительно, чтобы позволили этим людям жить вблизи царского дворца. «Только тот, кто описывает положение Иерусалима по планам и книгам, – говорит Гретц, – может утверждать, что дворец Соломона был построен на Офеле... Офель составлял только постепенное южное понижение горы Мориа, не застроен и ныне, лежит вне городских укреплений и имеет посередине едва 300 футов в ширину» 613 . Ссылки Эвальда на ( Ис. 32:14 ) и ( Мих. 4:8 ) не могут иметь значения, потому что в образных пророческих речах далеко не всегда можно разобрать, что относится вообще к Иерусалиму и что – к какой-либо отдельной его части. Таким образом, наиболее спокойно можно остановиться только на предположении, что Соломон построил свой дворец на возвышении, лежавшем к северу от Сиона и к западу от горы храма. |
| Ну, может быть, всё и к лучшему, обойдётся мирно. Но где же Государь? Но как же узнать о причине и месте задержки? Повелела государыня запросить Ставку, по прямому проводу. Их разлучили на неизвестно какой срок – и вот она осталась единственной и отдельной старшей. Она знала, что и рост и наружность её – царственные, все манеры прирождённой повелительницы. А хмурый сбор её бровей выражал все её неизбежные 46 лет. Но одна способность отказала ей: угадывать и произносить правильные решения. Доложили: прямая проводная связь дворца со Ставкой – прервана распоряжением Государственной Думы. Отныне такая связь может идти только через Таврический дворец. То есть через думское подслушивание, каково! Да будьте вы прокляты, чтоб ещё унижаться до вашего подслушивания! И – зачем теперь ей Ставка, если Государь неизвестно где?… 243 В штаб Балтийского флота сведения из Петрограда приходили и ночью и утром самые наилучшие: Революция – в полном разгаре. Всем распоряжается президиум Думы во главе с Родзянкой и больше никто, нечто вроде Комитета Общественного Спасения. Разгромлены все полицейские участки! Выпущены все политические арестованные! Порядок постепенно восстанавливается. Только промелькнул очень печальный эпизод на «Авроре»: убили трёх офицеров. Но морской министр вошёл в соглашение с Думой об охране Адмиралтейства, а Родзянко приказывает также и Главному морскому штабу. Только из Кронштадта ночью же поступили тревожные сведения о беспорядках там, правда – в сухопутной части гарнизона. Вице-адмирал Непенин не спал. Верный взятому теперь правилу – обо всём объявлять открыто командам, он решил, что и о кронштадтских беспорядках здесь, в Гельсингфорсе, команды должны узнать от самого адмирала. В 4 часа ночи он велел разбудить и позвать к себе Черкасского и Ренгартена. Составляли текст бодрого приказа по флоту – укреплять боевую готовность, вместе с тем сообщали и о петроградских новостях и кронштадтских беспорядках. В девятом часу утра приказ уже и разослали. Непенин был очень твёрд. Вчерашние вечерние три визита декабристов к командующему флотом имели наилучший результат. Старшему из них, князю Черкасскому, Непенин сказал, что на взятой позиции он будет неуклонен. И если, например, Государь пойдёт на такое безумие, как приказ о смещении Непенина, – то адмирал этому приказу просто не подчинится! |
| Глава 20 О возмущении в Антиохии 203 . Вынуждаемый частыми войнами, царь наложил на города какой-то чрезвычайный взнос. Но город Антиохия не перенес этого нового налога. Видя, что неплатившие висят на орудиях пытки, народ стал делать свое, что обыкновенно делает чернь, как скоро находит повод к беспорядку: он низверг медную статую всехвальной Плакиллы (это было имя царицы) и влачил ее по многим частям города 204 . Узнав об этом и, по всей вероятности, разгневавшись, царь отнял у города его преимущество, и старейшинство отдал городу соседственному – в той мысли, что эта мера особенно подействует на антиохийцев, потому что Антиохии издавна соревновала Лаодикия 205 . После же того он грозил даже сжечь, разрушить и обратить город в деревню. А начальники города, схватив некоторых над самым преступлением, уже и казнили их прежде, чем царь узнал об этом печальном событии. Все сие делалось хотя и по повелению царя, но не приводилось в исполнение, ибо препятствовал закон, изданный по убеждению великого Амвросия 206 . Когда же прибыли в Антиохию лица, несшие с собою угрозы царя, именно – тогдашний воевода Элевихий и начальник царского дворца Кесарий, которого римляне, по значению этой власти, называли магистром, тогда все пришли в страх и вострепетали от угроз. Но подвижники добродетели, жившие в части подгорной, где в то время было много мужей отличных, делали тем людям немало увещаний и очень утешали их. Святой Македонии, который был несведущ ни в чем, относящемся к земной жизни, и даже вовсе не знал божественных изречений, но подвизался на вершинах гор, где день и ночь возносил чистую молитву Спасителю всех, этот Македонии, не устрашившись царского гнева и не обратив внимания на власть присланных вельмож, раз среди города схватил за епанчу одного из них и приказывал им обоим сойти с лошадей. Эти, видя пред собою небольшого старичка, одетого в бедное рубище, сперва было рассердились, но потом, когда некоторые старшины возвестили им о доблести сего мужа, соскочили с лошадей и, обняв его колени, просили прощения. |
| Софию. Послеобеденное время первого дня моего пребывания в Константинополе я посвятил на общий беглый осмотр близлежащих местностей – Галаты и Перы. Впечатление было весьма невыгодное для столицы Турции. Я и прежде отлично знал, что Константинополь грязный город: его неряшливость обратилась в притчу. Но все-таки действительность превзошла все мои ожидания (об этом впрочем скажем после). Само собою понятно, что без проводника я не решился путешествовать по переплетающимся друг с дружкой улицам Константинополя: я боялся участи доктора Елисеева, о чем упоминал выше. Любезные пантелеимоновцы приставили ко мне в качестве проводника какого-то пожилого славянина, Дмитрия, болтавшего и по-русски, и по-турецки, и по-гречески, но ни слова не знавшего на европейских языках. Он был моим чичероне во все время моего пребывания в Константинополе, хотя его познания по части мирских дел не были настолько обстоятельны, как бы это желалось мне. Стоит заметить, что —313— этот Димитрий (которого я для пущей важности всегда величал кир-Димитрий) мне выдавал себя за черногорца, но на самом деле он был чистокровным болгарином. Об этом его родопроисхождении я узнал случайно. Раз спрашиваю нашего швейцара в камилавке: «пришел ли мой черногорец» (т. е. кир-Димитрий). – «Какой он черногорец, он – болгарин». Sic! Значит, в настоящее время болгарину становится стыдно заявлять о своей национальности пред русским. Да, как видим, политика в Константинополе проникает даже в подвальные этажи и влияет там на ход дел... При первом беглом обзоре вышеупомянутых местностей мое внимание обратил на себя лишь роскошный султанский дворец Долмà-Бахчè, в который упирает главная улица Галаты, если идти вниз, по направлению к Восфору. Во-первых, этот дворец очень красив: он построен на самом берегу Восфора, а во-вторых, здесь заключен несчастный султан Мурад, предшественник и брат теперешнего главы блистательной Порты. Раззолоченные ворота и мертвенная тишина и какая-то опустелость дворца – производит меланхолическое впечатление. |
| LXVI. Из Церковной истории Феодорита; из 4-го тома …Около же времени этого консульства в 25-й день месяца декабря случилось чудо — странное, и безмерное, и приводящее в изумление уши всех людей. Ибо некто, именем Олимпий, обыкновенно вприпрыжку ходивший подле иноходца, принадлежавшего Евфимию, руководителю Ариевой ереси, — когда он был в бане Еленианского дворца, в теплой банной комнате, и увидел некоторых из мывшихся, которые превозносили догмат о Единосущном, то сказал такими именно словами: в самом деле, что [такое] есть Троица? На какой стене она начертана? И, взявши свои детородные части, сказал: вот и я имею троицу; так что те, кто там оказался [налицо], возмущенные, намерены были умертвить его, но были удержаны некиим Магном, пресвитером [находившейся] в обнесенном стеною месте [церкви] Святых Апостолов, человеком достойным удивления и почитавшим Бога, сказавшим им, что [это] не может остаться совершенно скрытым от глаза всевидящей Правды, тщательно записывающего [все]. А когда они, из уважения к этому мужу, перестали волноваться, то Олимпий удалился [из этой комнаты в другую] и, по обыкновению, вымывшись в теплых ваннах, отправился к бассейну с холодною водою, получавшему воды из источника, выходившего в средине священного алтаря святого дома первомученика Стефана, — дома, который в давние времена построен Аврелианом, прославившимся достоинствами, свойственными правителям. Посему, думаю я, эта вода и удостоивалась божественного внимания. Спустившись в бассейн, он очень быстро вышел наверх, вопия: сжальтесь надо мной, сжальтесь! — и царапая свое тело, отделяя его от костей. Все же, которые были около него, схватив его и обернувши в простыню, положили его, боровшегося со смертью, на место и стали спрашивать: что [это] мог быть за случай? И Олимпий сказал: я увидел мужа, одетого в белое платье, который вошел ко мне в водоем, и облил меня тремя ведрами горячей воды, и говорил мне: не произноси хулы! Бывшие вместе с ним по необходимости, взяв его на носилки, перенесли в другую баню, находившуюся при церкви ариан. |
|
|
