| После чтения Евангелия произносится Сугубая ектения , начинающаяся словами: Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем. Эта ектения, по сравнению с той сугубой ектенией, которая произносится на вечерни и на утрени, имеет свои отличия. Во-первых, на ней имеется совершенно особое прошение: Еще молимся о братиях наших священницех, священномонасех и всем во Христе братстве нашем. Это указывает на то, что наш Устав иерусалимского происхождения, и надо понимать, что под этим «братством» разумеется иерусалимское Свято-гробское братство (мы же прилагаем сие моление как о наших братиях священницех). Во-вторых, прошение Еще молимся о блаженных и приснопамятных… на литургийной ектении имеет вставку: Святейших патриарсех православных, благочестивых царех и благоверных царицах. Иногда на сугубой ектении бывают особые прошения: «На всякое прошение», «о болящих», »о путешествующих», по поводу бездождия или безведрия и тому подобные, которые берутся из книги молебных пений или из особого отдела, помещаемого специально для этого в конце « Иерейского молитвослова ». На литургийной сугубой ектении обычно опускается прошение «О милости, жизни, мире…» которое бывает всегда на вечерне и утрени. Во время сугубой ектении священник читает особую тайную «Молитву прилежного моления». После прочтения этой молитвы и произнесения прошения о правящем архиерее раскрывается, по обычаю, илитон, а затем и самый Антиминс. Остается нераскрытой только верхняя часть Антиминса, которая раскрывается позже во время ектении об оглашенных. Нужно знать, как правильно свертывается Антиминс: сначала закрывается его верхняя часть, потом нижняя, затем левая и наконец правая. При соборном служении в открытии Антиминса принимают участие предстоятель с двумя старшими сослужащими: сначала первенствующий с правым, старшим сослужащим, открывают правую часть Антиминса, потом первенствующий с левым, вторым сослужащим, открывают левую часть, а затем нижнюю часть. Верхняя часть остается закрытой до ектении об оглашенных. Такое открывание Антиминса узаконено нашей русской практикой. По указанию же Служебника весь Антиминс «простирается» сразу же при заключительном возгласе ектении об оглашенных, что и соблюдается на Востоке. |
| К сожалению, однако, веяние суеты прокралось и в добрые обряды, творимые в память умерших. После погребения обыкновенно в доме усопшего собираются родственники и знаемые на поминальный обед. Разумеется, предосудительного в этом собрании ничего нет: оно напоминает братскую трапезу и утешительно для горюющей, осиротелой семьи. Но при всем том нередко в наше время поминальные обеды утрачивают характер истинно-христианской трапезы, и походят на языческие тризны (поминки). Везде почти спутником поминок являются: вино и обилие кушаньев. Но уместно ли на поминках вино? По уставу церкви оно разрешается при радостных и торжественных случаях, но уж никак не во дни скорби и печали. Вино горячит людей, способствует им терять здравое рассуждение и проч. По этому-то на обеде, где много выпито вина, слышатся шумные и веселые разговоры, шутки, даже нескромности, иногда споры, взаимные укоризны... Уместно ли все это за христианской трапезой, тем более за поминальной? Уместно ли все это, когда на очах потерпевших утрату не высохли слезы, еще не смолкли их надгробные рыдания? И каково, наконец, душе то усопшего, витающей, по нашему правосл. верованию, в первые дни по кончине, в местах где жила, созерцать это полупьяное собрание пресыщенных людей? Не получает ли она тогда от поминок, творимых по ней, скорбь вместо отрады?.. Нехорошо и то, что на некоторых поминках подается много кушаньев, иногда изысканных, и таким образом, обед, имеющий доброе назначение, на деле является средством к излишнему чревоугодию. Для устройства обильных поминок родственники усопшего входят в большие затраты, часто несоответствующие их средствам – особенно это наблюдается в крестьянском быту: Случается, иной бедняк крестьянин последнюю овцу режет, последнее сено продает, чтобы устроить поминальный обед и избавиться от праздных пересудов неразумных людей. Бывает и так: затратят последние копейки на яства, а церковного поминовения усопшего сродника лишают чрез это. Поэтому, христиане, воздерживайтесь от устройства обильных поминок, совершенно не допускайте на них вина, и не скорбите, если у вас нет средств обедом помянуть сродника. Знайте, что умершим нужна не еда наша, а молитва за них, частица, вынутая из просфоры рукою иерейскою и опущенная в чашу со св. Кровию Христовою. А Господу угодно не наше долгое сидение за обильной трапезой, а усердное и частое пребывание за литургией, совершаемой в память усопших. Если же есть у вас избыток средств, то после молитвы церковной устройте и домашнюю трапезу, но скромную, тихую, умеренную – зовите на нее друзей, родных, бедняков, сирот, вдовиц, тех, кто нуждается в хлебе насущном, но не тех праздных, равнодушных к вашему горю, людей, которые никогда не зайдут в храм помолиться об усопшем хоть на минуту, и охотно толпятся по целым часам около вашего дома, дожидаясь обеда. |
| Вечерня начинается с возглашения Бога самым древним Именем Его – Бог Творец мира («Элогим»). «Благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков», ибо вечерня посвящена Ветхому Завету. Предначинательный Псалом: «Благослови, душе моя. Господа, Господи Боже наш – возвеличился еси зело... вся премудростию сотворил еси», – посвящён именно воспеванию Бога об этом имени Его «Творец». Во время предначинательного псалма священник читает тайно молитвы, причём первая молитва начинается с тех слов, которыми Сам Бог истолковывал Моисею Богооткровенное Имя Своё «Иегова» в день Боговидения на Синае: «Боже, щедрый и милостивый, долготерпеливый и многомилостивый»; и одно из первых прошений этой иерейской молитвы есть о том, дабы Бог даровал нам страх пред Именем Его Святым: «возвесели сердца наша, во еже боятися Имени Твоего Святаго» (1 мол.). В 3-й молитве иерей просит, дабы Бог помянул нас ради призывания Имени Его Святого: «внегда призывати нам Святое Твое Имя». В 4-й молитве иерей, созерцая Бога, Имя Которого непрестанно славится архангелами и ангелами на небеси, молит: «Исполни уста наша хваления Твоего, еже подати величествие Имени Твоему Святому». Итак, в то время как люди словами Псаломника воспевают превеликое Имя Творца своего, как Создателя премудрого, всё премудростию сотворившего. Промыслителя всякой твари, дающего пищу всякой плоти. Всесильного, выражающего всемогущество премудрости Своей в том, что Он и змию (то есть диаволу) попускает злодействовать, дабы на нем показать бессилие козней его и страх гнева Божия праведного (создал еси змия ругатися ему). Который попускает до времени бывать злу, и зло самим злом потребляет и даже зло во славу Свою обращает (как говорится в притче: «жнеши, идеже не сеял, и собираеши, идеже не расточал»), Который проявил безмерную премудрость и силу Свою созданием безмерного числа самых разнообразных существ («исполнися земля твари Твоея; сие море великое и пространное, тамо гади, ихже несть числа»); итак, созерцая во всём этом Имя Бога Всемогущего, иерей молится: «Боже, Великий и Вышний, Един имеяй бессмертие, во свете живый неприступнем, всю тварь премудростию создавый, разделивый между светом и между тьмою... (даруй нам) да и на ложах наших умиляющися, поминаем Имя Твое Святое » (7 мол.). В 1-й молитве, после прошения о даровании страха к Имени Божиему Святому, поясняется и то, чем вызвано это прошение: «зане велий еси Ты и творяй чудеса. Ты еси Бог Един, и несть подобен Тебе в бозех. Господи, силен в милости и благ в крепости, во еже помогати, и утешати, и спасати все уповающий во Имя Святое Твое». Прошение о даровании страха ко Имени Божиему Святому и логическая связь их с последними словами, что Ты еси Бог, спасающий уповающих во Имя Твое Святое, ясно свидетельствуют о той живой вере во Имя Божие, как в Самого Бога, которой были вдохновлены как первые составители сих молитв, так и все последующие поколения православных до нынешнего времени. |
| Тем временем при гробе старца ежедневно совершались панихиды и парастасы (заупокойные всенощные бдения), а приезжающие священнослужители служили еще литии, так что моление у гроба почившего почти не прерывалось, являясь как бы продолжением непрестанной молитвы самого отца Серафима. Можно сказать, что все три дня до погребения были временем неутихающей молитвы, которая, умиляя скорбные сердца осиротевших чад старца, вселяла надежду, что его светлый дух останется вечно живым и еще более близким для всех знавших его. Душа его упокоилась от дел своих в селениях, где жилище всех веселящихся о Господе. 21 апреля в среду Светлой седмицы архиепископ Курский и Белгородский Хризостом при большом стечении духовенства и мирян, преданных и любящих чад отца Серафима, совершил Божественную литургию и отпевание по пасхальному чину. Неподдельное чувство скорбящей любви видно было на лицах собравшихся вокруг гроба. Если заупокойная служба сопровождалась рыданиями людей, чувствовавших себя осиротевшими, то в отпевании не было ничего скорбного: оно напоминало собою скорее светлую пасхальную заутреню, и чем дальше шла служба, тем это праздничное настроение у молящихся все росло и увеличивалось. Чувствовалось, что от гроба исходит какая-то благодатная сила и наполняет сердца присутствующих неземной радостью. Для всех ясно было, что во гробе лежит святой, праведник, и дух его незримо витает в храме, объемля своею любовью и лаской всех собравшихся отдать ему последний долг. Владыка Хризостом обратился к народу со словом, в котором говорил о благочестивой жизни и высоком пастырском подвиге почившего. Перед погребением владыке передали в алтарь распоряжение властей, чтобы гроб с телом почившего батюшки не обносить вокруг храма, как это полагается по чину иерейского погребения. На это владыка ответил: «Передайте им, что я сам знаю, как нужно совершать погребение!» Гроб с телом отца Серафима был благоговейно изнесен священнослужителями из храма, с пением пасхальных ирмосов обнесен вокруг него и поставлен для прощания у могилы, рядом с алтарем. Два дня шел дождь со снегом. Само небо как бы плакало о почившем старце. При погребении порывы ветра достигали такой силы, что буквально валили людей с ног, и стихали только среди сгрудившегося в скорбном молчании народа, словно подталкивая собравшихся к прощальному месту. |
| Его просьба была уважена архиереем. …Иерей — духовник в силу своего сана и настроя души — с любовию и вниманием встречает и выслушивает всех, приходящих к нему со своими болями, скорбями, покаянием о своих грехах и недоумениями. Перед Престолом Божиим он приносит «…скорби людей старых немощи, рыдания младенец, обеты дев, молитвы вдов, и сирот умиление» [Из иерейской молитвы свт. Амвросия Медиоланского перед совершением Литургии]. Иерейская молитва — это прежде всего молитва о других. Особого внимания и соболезнования требуют от священника его постоянные, так сказать, духовные чада, за которых он иногда может больше страдать и молиться, чем за родных детей, ибо видит их сокровенное; за них он в большей степени, чем за своих родных детей, даст ответ Богу. …Путь священника тернист и труден, легких путей для него не бывает. Его путь — всегда путь крестный. В покаянном каноне для иереев и архиереев, готовящихся к литургии, есть такие слова: «Сице даруй мне, Всещедре, до конца сраспинатися пред Тобою, принося за люди жертву Тебе бла¬гоприятную…» (Песнь 9). «…Всещедре Господи, источи ми убо Духом Твоим Святым любовь нескверную, во еже прилепитися ми к Тебе, якоже Ты ко Кресту, и сице сраспинатися с Тобою пред Отцем Твоим Небесным» (Песнь 3). игумен Евмений Духовность как ответственность Существует мнение, что духовник несет безоговорочную ответственность перед Богом за свое духовное чадо. Внесем небольшое уточнение: духовный отец отвечает за духовное чадо в той мере, в которой духовное чадо послушно ему в вопросах, касающихся жизни духовной. До тех пор, пока духовное чадо послушно, пастырь несет ответственность. Когда духовное чадо отпало от послушания, духовник за человека уже никакой ответственности не несет. И еще стоит добавить: пастырь несет ответственность за правильное, а значит, православное окормление и направление жизни человека, но ни в коем случае не за его жизнь и повседневные поступки и действия. Если отца у человека с детства не было, с духовником отношения сначала будут очень привлекательными, очень теплыми («отец нашелся!» ), но, поскольку полноценного опыта сыновнего (или дочернего) отношения не было, через некоторое время негативный шаблон структурирования отношений со значимым старшим может сыграть катастрофическую роль в жизни человека, и если человек не найдет в себе мужества осознать свои негативные детские реакции и выйти из стереотипного круга конфликтности, ситуация разрыва, разочарования, иногда даже открытой вражды, произойдет в отношениях неминуемо. |
| - Сейчас трапезу вкушаем два раза: обед и паужин, а в посты один раз, когда с возлиянием елея, а когда и сухоядение. Масло, муку, соль мне приносят мои духовные чада, овощи — со своего огорода, а остальное — из леса: орехи, каштаны, мушмула, джонджоли, грибы и даже мед дивий. Сотворив молитву и благословив трапезу иерейским благословением, батюшка разлил похлебку по мискам, и мы споро принялись за еду в полном молчании. Даже приученный кот ходил кругом и не мявкал. Потом пили чай с черносмородинным листом и сухой малиной. К нему была выставлена баночка темного лесного меда. С дороги я очень утомился, и после еды меня сильно клонило ко сну. Веки смыкались. И я неясно слышал слова молитвы: “Бысть чрево твое — святая трапеза, имущи небеснаго хлеба — Христа, от Него же всяк ядый не умирает, яко же рече всяческих, Богородице, Питатель. Дал еси веселие в сердце моем от плода, пшеницы, вина и елея своего умножишася. В мире вкупе усну и почию”. - Ложись, ложись, Алеша, на лавку. Я свалился на лавку. Батюшка накрыл меня какой-то рваной гунькой, перекрестил и начал перемывать посуду. Я спал и просыпался, и опять засыпал, а батюшка все стоял перед иконами, молился и клал земные поклоны, кашляя и кряхтя. Под лавкой бегали мыши, и за ними бешено гонялся кот. Стучали ходики, за окном наладился крупный косой дождь, барабаня по окнам и крыше. Ранним утром батюшки Кронида в келье уже не было. Я умылся в ручейке с ледяной водой. Справил утренние молитвы и сел на лавочку перед кельей в ожидании батюшки. Солнышко восходило из-за гор, окрашивая снежные скалистые вершины в золотые и пурпурные цвета. Внизу в долине клубился густой туман, снизу на горы набегали темные еловые леса и останавливались на каком-то уровне, дальше шли голые скалы — серые и ржавые от облепивших их мхов, а еще выше — блистающие снегом ледники и ярко-синее небо. Ниже елового пояса были лиственные леса: буковые, мелкий дубняк, всякие кусты, альпийские поляны с разнотравьем и удивительно ярким цветочным царством. В кустах и лиственных лесах на все лады распевали птицы, летали и жужжали различные насекомые, а над всем этим Божиим миром высоко в небе плавно кружил орел. |
| Вначале читались иерейские молитвы, потом вечерня, потом утреня, часы, а, как уже писал, в праздники, субботы и воскресенье – Литургия. Я заметил, что во время церковных служб о. Василий словно перерождался, голос становился особенно четким, слова и фразы звучали ясно и понятно, и он словно уходил от всего окружающего и видел что-то мне неизвестное. Временами казалось, что не один он служит, а стоят с ним люди, знаемые им, и для них и для себя совершает он литургию, вечерню, утреню, читает акафист или служит молебен или панихиду. Конечно, все эти названия служб я узнал только к концу второго месяца своей жизни в подвале. Через месяц уже довольно бодро ковылял по подвалу, опираясь на костыли; ранение было сквозное, все время держалась высокая температура, в груди клокотала мокрота, смешанная с кровью, и при надрывном кашле выбрасывалась комками, с тяжелой болью. – Двигайтесь, двигайтесь, – говорил о. Василий, – иначе начнется отек легких. Тяжелое у тебя ранение, дыхательные пути забиты мокротой, плеврит и сквозная пулевая рана, да еще живешь в холодном подвале, но – живешь! Не травы, не уход мой, а Сам Господь и Матерь Божья охраняют тебя. Запомни это, Сергей. Говоря со мной, он звал меня то на “ты”, то на “Вы”. Лежу на топчане вымытый, накормленный, обложенный компрессами с травами и слушаю, как молится о. Василий. Горят перед иконами три лампадки: красная, белая и зеленая; беспрерывно почему-то мигает стоящий рядом со мной “моргасик”, и вдруг тишину подвала раздвигает голос о. Василия: – Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Я знаю – это начало всенощной, а дальше ширятся куда-то ввысь и плывут слова – Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. Читает, нет, не читает, а произносит по памяти всю службу – отчетливо, громко. Слово от слова словно отделены, но в то же время соединяются в одну слитную фразу. Первые дни ничего не понимал, но невольно вслушивался; с каждым днем слова и фразы вспоминались и складывались в памяти, приобретали смысл; я начал улавливать внутреннее значение услышанного. Наступило время, точно не помню когда, вдруг ощутил логическое построение служб, молитв и совершаемого о. Василием богослужения. Времени для размышлений было у меня более чем достаточно. Начал услышанное анализировать, продумывать, как бы раскладывать по одному мне известным “полочкам”. Славянского языка, конечно, не знал, но логичное построение и ежедневное повторение служб позволили довольно скоро понять произносимые молитвы, кондаки, икосы, псалмы, читаемые в службе часов. |
| На этот раз мы имеем дело с исповедным чином, еще более испорченным, точнее – только признаками чина; не будь эти молитвы, и в начале и в конце, обставлены разнообразными епитимийными статьями 220 , в них и нельзя бы видеть главных элементов чинопоследования исповеди, каковыми понимает их редактор настоящего памятника. Появление крайне испорченных изводов Постникова исповедного устава невольно заставило более серьезных греческих духовников внимательнее отнестись вообще к уставам исповеди под именем этого автора, бывшим в практическом употреблении. Духовники, конечно, встретили здесь полное разнообразие. Не имея точных исторических оснований, отдавать какому-либо из таких уставов особенное предпочтение пред другими, а может быть, принимая во внимание и некоторые их (собственно, уставного характера) недостатки, – такие духовники нашли более целесообразным составлять для себя свои собственные исповедные чинопоследования. Материалом (в литургическом отношении) для них служили здесь – исповедной устав Постника и бывшие в евхологиях исповедные молитвы. В виду крайнего разнообразя как первых, так и вторых, от плода рук таких предпринимателей ни в каком случае нельзя было ожидать большего или меньшего однообразия. Это, действительно, и сбылось как нельзя более, что можно видеть из ниже предлагаемого обзора известных нам в данном случае, всегда анонимных, произведений греческой литургико-канонической литературы. В этом обзоре мы имеем возможность указать такие чинопоследования: I. Чинопоследование, надписываемое: «Περ ξομολογσεως τξις ρστη τν ξαγορευντων. Предварительно последованию, автор замечает, что исповедь происходить и церкви или уединенном месте; исповедующийся обнажает в это время голову, право совершать исповедь принадлежит исключительно архиереям и священникам; священник совершает исповедь, облечённый в богослужебные иерейские одежды. Самое последование начинается возгласом: «Слава Святей единосущной и нераздельней Троице, всегда ныне и присно и во веки веков»; затем произносятся – «Трисвятое», псалмы – 6, 50 и 69, снова «Трисвятое» и приличные случаю тропари покаянного содержания. |
| Самый чин надписывается в Могилинском требнике – «Чинъ, .же в грхвъ кающагося совершается». Изложению самого последования Петр Могила предпосылает пространное предварительное замечание о том, что желающий каяться должен предуготовить себя к исповеди «добр, и изщитавъ опасно свою совесть, и воспомянувъ вся согршения своя, и имть надежд . тверд . и вер . нес .менн .» во оставление иерейским разрешением грехов на исповеди. Заметив, далее, что исповедь должна совершаться – если в храме, то пред царскими дверьми и пред лицом евавгелия, положенного на аналое, а если вне храма – то пред иконою и лицом обращенным в востоку, и что пред исповедью кающийся, согласно приглашению духовника, – «Поклонися Б г.у, гршныя на призывающому и к нему же прибегл еси», – делает три земных поклона (при молитвенном воззвании мытаря) и принимает благословение от духовника, – Могила излагает, затем, самое последование таким образом: По обычном начале и 50-м псалме духовник читает две молитвы, это – «Господи Боже... преклонивый небеса»... и «Владыво Господи Боже наш, не хотяй смерти грешных»....Первая из этих молитв заимствована из ранних печатных изданий чинопоследования исповеди, вторая – из только что рассмотренного нами издания его в Виленском требнике 1618 года. Судя потому, что пред второю молитвою Могила замечает: «Встно ти буди, w якоаще часто быче каяйся исповдатися, довлет едину молитву си х положенны х прочести», – он не придает обеим данным молитвам значения безусловно-необходимых при исповеди и посему (так как в ряду пред-исповедных молитв здесь только и помещены эти) считает возможным ограничить состав последования, предварительного самой исповеди, только обычным началом 50-м псалмом. С другой стороны, – то же самое замечание, как составляющее собою буквальное заимствование из Виленского издания чина исповеди в 1618 г., – очевидно, говорит, что констатируемое нами воззрение Петра Могилы на указываемые молитвы, как не обязательный при исповеди, составлено под влиянием этого последнего издания. Нельзя, однако, не заметить, что это воззрение в Могилинсвом уставе исповеди более оправдывается, как относящееся к молитвам, однородным по своему характеру. По чтении одной или обеих указываемых молитв, при которой кающийся лежал ниц, – духовник «воздвигает» исповедника, произнося: «Востани спяй и въскресни мертвыхъ, и просвтитъ тя Христос». Затем происходила самая исповедь. |
| Евгений 18 августа 2012, 01:31 да да и еще раз да!!! те, кто навЫк " типа " исполним утреннюю молитву нашу Господеве в часов 8 вечера или " сподоби Господи в день сей без греха сохранитися нам " в тоже время, как сказано почувствовать вкус молитвы во время, наверняка и часослов в руках только держал, и часы уже и не служба даже, и о суточном цикле понятия не имеет, а очень бы действительно хотелось, чтобы каждый ощутил на уровне клеток, как устроенно всё... Eleonora 17 августа 2012, 21:05 Thank you, Father Andrei. Eleonora Вера 17 августа 2012, 20:15 Батюшка ,замечательные статьи у Вас..важные...Но только вот " Ей Богу " - это упоминание Бога всуе и божба ...не надо так,прошу! с Уважением,Вера. ЛЮДМИЛА 17 августа 2012, 18:40 ЛЮДМИЛА благодарю за статью! ЕСЛИ БЫ ЕЩЕ ХВАТИЛО МУЖЕСТВА ТАК МОЛИТЬСЯ! Елена 17 августа 2012, 17:16 Где ЭТО найти? Вячеслав 17 августа 2012, 15:56 Друзья, просьба дать ссылки что делать в каждом конкретном случае с иерейскими молитвами, вроде, они чем-то должны заменяться при чтении мирянином. Причем в разных местах разным по-разному. Кто-то может дать именно точное, а не примерное описание как это делать? Аля 17 августа 2012, 15:53 Спасибо Вам, о. Андрей. Как всегда, ваши статьи радуют. Однажды у меня был такой опыт. Так служат в армянском монастыре в Крыму. Часы каждые три часа, по кругу. И каждый раз, монах обращается к молящимся, давайте молиться каждый на своём языке. И каждый раз " Отче наш " звучит одновременно на нескольких языках. И молитва общая такая, что - дрожь по телу и слёзы ручьём из глаз. Но полный круг у меня не получилось присутствовать. В 6 утра и в полночь .....пропустила. А жаль.... antares1968 17 августа 2012, 14:14 Целиком и полностью с Вами согласен.И все таки это уже практика со всеми её свойствами,к ним мне кажется на добыть подготовленным. Хотелось,чтобы люди хотя бы внимательно относились к утреннему и вечернему молитвенному деланию тогда и возникнет понимание, ощущение молитвы которое впоследствии перерастет в не прекращающую молитву.А вообще странно почему в монастырях это правило не выполняется.Ведь монахи для этого и существуют.С Уважением Владимир. |
|
|
