| А там – лежал Лашкевич, лицом в снег. Ближе к половине десятого вбежал унтер: – Учебная команда выходит на улицу с оружием! Доложили полковнику. Теперь ещё меньше знал он, что делать. И уже не надеялся на штаб Округа. Вышел к офицерам: – Господа, надо признать, что события вышли из нашего управления. Мы ничем помочь не можем. Я рекомендую всем вам – разойтись по домам. И сам – тут же пошёл садиться в автомобиль. Вот это так! – остались обескураженные офицеры. 73 Квартира министра внутренних дел на Фонтанке близ Пантелеймоновского моста состояла из двух половин: по одну сторону зеркально-ковровой лестницы – официальная: приёмный зал с мраморными колоннами, биллиардная, кабинет и рядом с ним запасная спальня, где Протопопов сегодня и спал. По другую сторону лестницы – приватная, она соединялась с официальной и своим ходом. Все эти месяцы, министром, Александр Дмитриевич как-то наладился поздно ложиться, не раньше трёх-четырёх ночи, – затягивался приём, а там обед у кого-нибудь, ещё визиты, ужин, а ночами сочинял проекты, – так что министерский день начинался уже, ну, в час дня. И сегодня б ещё спать, а что-то проснулся в девять. Не все годы своей жизни Александр Дмитриевич наслаждался семейностью, неравномерно. Уже было у них с Ольгой Павловной две дочери, когда убили дядюшку Селиверстова и досталась в наследство суконная фабрика в симбирской губернии, – Протопопов надолго расстался с семьёй, поехав в Париж под предлогом изучать заграничную постановку суконной промышленности. Но управляющий за два года спустил полстоимости фабрики – и пришлось самому селиться в имении при фабрике, и строить, и реформировать. Там жили по-помещичьи, задавали пиры в саду в Ольгин день, чуть не выдали старшую дочь за предполагаемого министра – но тот министром не стал, и брак расстроился. А вот – негаданно министром стал Александр Дмитрич! (И только то неловко, что брат жены, сенатор Носович, становился обвинителем Сухомлинова, вот так всё перемешано). Ольга Павловна стала ездить по Петрограду с визитами как жена министра, покуривая из золотого портсигара и закусывая конфетками, Александр же Дмитриевич в министерском положении тем более получил ценимую им свободу. |
| Через некоторое время нас перевели в лагерь в Германии, со статусом «перемещённых лиц». Там были русские лагеря, польские лагеря и другие… Русских принудительно возвращали в СССР, где их нередко ждала смерть. Моя жена и её отец (русские) укрылись в польском лагере, выдав себя за поляков. Невозможно представить, сколько нам пришлось всего пережить, просто невозможно! — В лагере для перемещённых лиц нас посетили представители Министерства труда Великобритании , — говорит батюшка. — Они искали молодых, сильных мужчин, чтобы предложить работу. В то время в Британии не хватало рабочих рук. Работу предлагали тяжелую и вредную: в шахтах, на заводах и фермах. Как правило, от нас требовалось согласие отработать три года, после чего нам обещали вид на жительство в Англии и право выбирать любую другую работу по нашему усмотрению. Миленко Жебич прибыл в Англию в феврале 1948 года, трудоустроившись на ферме. Но отработать там положенные три года ему не удалось: уже в январе 1949-го фермер сообщил, что работы больше нет. Возражения не принимались; молодому сербу пришлось идти на расположенную поблизости соляную фабрику. — Я спросил их о возможности трудоустройства, — вспоминает мой собеседник. — В момент разговора с сотрудником фабрики в кабинет вошёл директор, который был также баптистским пастором. Узнав, что я из лагеря и работал на ферме, он сказал: «Вы совсем не похожи на фермера. Кем вы работали в Югославии?». Я ответил, что в Югославии я был студентом-богословом. Мне предложили работать в офисе. Хорошее предложение, но я отказался. Дело в том, что физический труд на фабрике лучше оплачивался, хотя и был очень тяжёлым. Мне приходилось расфасовывать соль в большие мешки, 60 тонн в день и больше. Только тогда можно было рассчитывать на хорошую зарплату. Правда, из-за нарушения условий контракта с Министерством труда (всё-таки Миленко не имел права увольняться с фермы, хотя выбора у него не было) полиция настаивала на депортации в Югославию. К счастью, высылки на родину, где молодого серба могли ждать коммунистические лагеря, пытки и смерть, удалось избежать (благодаря статусу «перемещённого лица»). На соляной фабрике Миленко отработал четыре года. |
| Сейчас он, уперев пальцы в край стола, чтобы не дрожали, вновь улыбнулся: — Мне, Владимир Петрович, хорошо помогают грелки. Снимают боль. По-видимому, вы удачно их назначили. — Грелки? Я назначил? — Чему вы удивляетесь? Здесь, наверное, где-то лежит, на сей предмет ваша бумага. Онисимов еще находил силы выражаться в своей иронической манере. Профессор опять воззрился в потолок. Неужели он допустил эту оплошку, что-то перепутал, подмахнул противопоказанное назначение? Правда, дело идет всего только о грелках, но все же скандал. Подсудное дело. И, главное, существует документ. Владимир Петрович отер пухлой рукой лоб, где проступила легкая испарина. — Вспоминаю, вспоминаю… Но в нашем распоряжении, дорогой, имеются средства более эффективные. Кстати, дайте-ка взгляну на эту мою бумаженцию. — Вряд ли найду. Наверное, жена забрала домой. Она все это хранит. Онисимов уже не угашал сухого блеска своих зеленоватых проницательных глаз, в упор устремленных на профессора. Ни единого грубого или язвительного слова больной не произнес, но врач внутренне корчился, словно истязуемый. Щеки, к которым подступала борода, побагровели. — Нельзя так, Александр Леонтьевич. Нельзя выносить отсюда наши медицинские бумаги. Вот мне она понадобилась, а… — Что вы волнуетесь? Такую же запись, сколько мне известны ваши правила, вы найдете и в истории болезни. Придете к себе, прочтете. Не так ли? Каждой своей репликой Онисимов длил экзекуцию. Его собеседник, считавшийся доныне образцовым врачом и администратором, в смятении смотрел на опять приоткрывшийся в улыбке оскал, на нестираемые тени обреченности, притемнившие лицо и руки этого человека, подхлестывавшего еще год назад министров. «Все знает. Все наши порядки». Тянуло как-либо приличней закруглиться и уйти. — Ага, ага… Теперь будем воздействовать более эффективно. И более тонко. Вы понимаете? Конечно, Онисимов мог бы еще незримым кнутиком стегнуть взволнованного толстяка, но вдруг будто угас. И лишь промолвил: — Понимаю. Вспотевший, вымотанный этой беседой, профессор, наконец, распрощался, покинул палату-полулюкс. И, шумно отдуваясь, спустился по лестнице в свой кабинет. Запер дверь на ключ. Вынул из шкафа папку, в которой хранилась вся документация о больном Онисимове… Перелистал. Снова вернулся к первой странице. Еще раз все прочел. Что за черт — тут ни о каких грелках ни словечка! Значит, Онисимов попросту, что называется, взял его на пушку?! Ну, извините, дорогой, к вам я больше не ходок. |
| Вот такие детские читательские впечатления. А потом мальчишка захотел ознакомиться с другими переводами гомеровых поэм – и долго искал редкие книги по местным библиотекам. Он проштудировал и Гёте, но полюбил «Фауста» только с годами, при повторном прочтении. Уже сомневался в концепциях Покровского, искал книги других историков. А в тринадцать лет он стал комсомольцем – самым начитанным в округе. Ялта В Минске Громыко поступает в Экономический институт. После второго курса он становится директором сельской школы под Минском. Зоотехником в местном совхозе работала его молодая жена Лидия Дмитриевна – единственная на всю жизнь. После института (последние сессии Громыко сдаёт экстерном) – аспирантура со стипендией в размерах партмаксимума. В 1934-м группу аспирантов из Минска перевели в Москву. Перед ним открывались политические перспективы, но душа лежала не к партийной работе, а к науке. Он поступает в Экономический институт Академии наук. Из-за этого выбора начала тридцатых Громыко, уже сделавший блестящую дипломатическую карьеру, долго не занимал высокого положения в партийной иерархии. Он никогда не работал в партийных комитетах – и это вплоть до семидесятых годов воспринималось как изъян в биографии одного из самых влиятельных политиков СССР. Комсомолец, рано ставший большевиком (в 1931-м году вступление в партию было делом ответственным, а никак не рутинным обрядом!), Громыко с энтузиазмом воспринимал лозунги эпохи, её революционные порывы. Но, будучи консерватором, он сочетал большевизм с патриархальной крестьянской закваской. В отличие от многих комсомольцев и большевиков того времени, − скажем, от такого же крестьянского сына Суслова, – Громыко никогда не был воинствующим безбожником. Не мог отринуть бабушкины уроки. Многие запомнили, что, будучи министром, Андрей Андреевич заботился и о реставрации Лавры. В начале 1939-го Громыко пригласили в Комиссию ЦК, занимавшуюся подбором молодых кадров для дипломатической работы. Войдя в кабинет, он сразу узнал Молотова и Маленкова. Весной он уже заведовал американским отделом Наркоминдела. Через несколько месяцев его вызвали в Кремль: «Разговор начал Сталин: |
| Но вот ты знаешь, я сейчас не работаю, не учусь». Понятно? Но хочет жениться. Она ему отказала, разумеется, и очень правильно сделала, потому что человек, с которым предстоит строить семью, должен быть уже каким-то образом состоявшимся. Это не должен быть человек, который ничего не умеет делать, нигде не работает и только собирается на кого-то учиться, но еще не решил, на кого. Выходить за такого - это, конечно, безумие. - Еще полезно взглянуть на семью будущего мужа. Если хочешь понять, какой он будет в твоей семье, посмотри на его семью. На маму, на папу. - Это тоже очень важно, потому что часто взгляд на будущую тещу тебе расскажет о том, какая будет твоя жена через двадцать пять лет. Вот, тебя это устраивает? Это очень серьезное подспорье. - Где в квартире лучше размещать иконы? Можно ли их ставить в шкафу или для них должно быть особое место? - Может, вообще под матрац положить? Тогда никто не увидит, и сам забудешь. В советские времена некоторые люди, чтобы не отвечать на ненужные вопросы, устраивали киоты с закрывающимися дверями. С виду шкаф, открываешь - а там иконы. Но сейчас в этом нет нужды, никто не будет задавать ненужных вопросов. Даже ко многим министрам или крупным генералам войдешь в кабинет - а там икона, а иногда не одна и не пять, а гораздо больше. Иконы теперь принято дарить и ими благословлять. К ним всегда относятся как к святыням, либо отдают в храм этого учреждения, либо ставят в кабинете и говорят: «Это мне Святейший Патриарх подарил» или «Меня этим благословили на мой юбилей, сослуживцы преподнесли». Так что сейчас нет нужды скрывать. - Батюшка, а если человек невоцерковлен, пусть и крещен, как подарить ему икону? Не будет ли это некое надругательство над святой иконой, потому что, скорее всего, он к ней будет относиться без благоговения? - Я не думаю. У тех людей, которые невоцерковлены, бывает самое благоговейное отношение. Это как журналисты говорят: «Чиновник пришел в храм, он ни во что не верует». А они прямо насквозь его видят! Начинают говорить: вот, они там перекрасились, они то и это. |
| язык и правосл. вероучение. Перед смертью А. И. назначила своим преемником сына племянницы Анны Леопольдовны двухмесячного младенца Иоанна Антоновича , регентом - Бирона. Скончалась от болезни почек, похоронена в Петропавловском соборе С.-Петербурга. Ист.: Письма о России в Испанию дюка де Лириа//Осьмнадцатый век. М., 1862. Кн. 2; Письма русских государей и других особ царского семейства. М., 1862. Кн. 4; Переписка имп. Анны Иоанновны с московским губернатором графом С. А. Салтыковым//РА. 1873. Кн. 2; Описание высочайших повелений, хранящихся в архиве Правительствующего Сената/Сост. П. И. Баранов. СПб., 1875. Т. 2; ПСПиР. 1889-1911. Т. 6-10; Миних Э. Россия и русский двор в первой половине XVIII в. СПб., 1891; Перевороты и войны: История России и Дома Романовых в мемуарах современников XVII-XX вв. М., 1997. Лит.: Герье В. И. Борьба за польский престол в 1733 г. М., 1862; Андреев В. В. Представители власти в России после Петра I. СПб., 1871; Карнович Е. П. Значение бироновщины в русской истории//Отечественные записки. 1873. Т. 210 (35); Т. 211 (36); Корсаков Д. А. Воцарение имп. Анны Иоанновны. Каз., 1880. 2 вып.; Парамонов А. С. О законодательстве Анны Иоанновны. СПб., 1904; Долгоруков П. В. Время имп. Петра II и имп. Анны Иоанновны. М., 1909; Строев В. H. Бироновщина и Кабинет министров: Очерк внутренней политики имп. Анны. СПб., 1909-1910. 2 ч.; Веретенников В. И. Из истории Тайной канцелярии, 1731-1762 гг. Х., 1911; Черникова Т. В. Государево «слово и дело» во времена Анны Иоанновны//История СССР. 1989. 5; Соловьев С. М. Сочинения. М., 1993. Т. 19-20; Анисимов Е. В. Анна Ивановна//ВИ. 1993. 4; он же. Россия без Петра. СПб., 1994; Павленко Н. И. Страсти у трона. М., 1996; Лавров А. С. Колдовство и религия в России (1700-1740). М., 2000. Прот. Владислав Цыпин, С. В. Ефимов Рубрики: Ключевые слова: ЕКАТЕРИНА I АЛЕКСЕЕВНА (1684 (по др. данным - 1683, 1685 или 1686) - 1727), имп. Всероссийская (с 28 янв. 1725), 2-я жена имп. Петра I ПАВЕЛ I ПЕТРОВИЧ Павел I Петрович (1754-1801), имп. Всероссийский с 6 нояб. 1796 г. (коронован 5 апр. 1797), великий магистр Мальтийского ордена с 13 нояб. 1798 г. (манифест от 16 дек. 1798) |
| 85 Толстой Петр Андреевич (1645–1729) – граф, известный дипломат и государственный деятель; принимал участие в стрелецком бунте поддерживал правительницу Софью, затем сблизился с окружением Петра, был послом в Турции и в Западной Европе, начальником Тайной канцелярии (1716), членом Верховного тайного совета (1726); в вопросе о престолонаследии выступал против Петра II и Меншикова, в пользу Елизаветы. Был арестован и сослан в Соловецкий монастырь, где вскоре умер. 86 Дивиер Антон Михайлович (ум. после 1729) – начал свою службу денщиком Петра I, затем – адъютантом, а вскоре стал генерал-полицмейстером Петербурга; несмотря на то что был женат на сестре Меншикова, выступил вместе с П. А. Толстым против Петра II и «светлейшего» в пользу Елизаветы; был арестован и отправлен в ссылку. 87 «Вдовствующая герцогиня курляндская» – Анна Ивановна (1693–1740) –дочь царя Ивана, сводного брата царя Петрами царицы Прасковьи; была замужем за герцогом курляндским Фридрихом Вильгельмом (ум. 1711), в 1730 г. по выбору «верховников» стала императрицей. 88 «Великая княжна, сестра его величества» – Наталья Алексеевна (1714–1728) –сестра Петра II, дочь царевича Алексея Петровича. 89 «Герцогиня мекленбургская» – Екатерина Ивановна (1691 – 1733) –дочь царя Ивана Алексеевича и царицы Прасковьи, жена Карла Леопольда, герцога мекленбург-шверинского. 90 «Герцогиня Параскевия» – царевна Прасковья Ивановна (1694–1731) –дочь царя Ивана Алексеевича и царицы Прасковьи. 91 Ягужинский Павел Иванович (1683–1736) – государственный деятель, дипломат, ближайший сподвижник Петра I, генерал-прокурор Сената (1722), член Верховного тайного совета; вначале выступал за ограничение власти императрицы Анны, но затем отказался от своих требований; был послом в Пруссии (1732–1735), а по возвращении в Россию – кабинет-министром. 92 Иван Алексеевич Долгорукий (Долгоруков) (1708–1739) – князь, обер-камергер двора, майор гвардии, любимец императора Петра II, после смерти которого по повелению императрицы Анны был сослан вместе со своей семьей в Березов, по «процессу Долгоруких» в 1739 г. Был судим и подвергнут мучительной казни – колесован. |
| А в августе 1736-го Мусин-Пушкин известил Синод, что церковь построена, и её северный придел готов к освящению в память преподобной Марфы, благо она считалась небесной покровительницей супруги графа Марфы Фёдоровны. Был прислан из Успенского собора протопоп Никифор Иванов, и придельную церковь освятили. Однако обустройство оставшейся части храма остановилось надолго по причине драматической перемены в судьбе её храмоздателя. В 1740 году хозяин Образцова пал жертвой дворцовых интриг: Платона Мусина-Пушкина арестовали и по приговору, после варварской процедуры урезания языка, посадили в крепость, после чего сослали в монастырь на Соловках, а село Образцово стало государевым, будучи " отписано на высочайшее имя " . Об этих данных событиях отчасти напоминает могильный камень, который и ныне находится по правую руку от колокольни и входного портала Рождественского храма. Под ним покоятся свидетели той эпохи, " слуги графов Мусиных-Пушкиных " Иоанн Кулешевский и его жена Анна Панкратьевна. Захоронения датируются 1754 и 1765 годами. Следующим владельцем села с 1743 года был граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, жизнь и карьера которого также были полны и взлётов, и падений. С 1740 по 1762 год он был российским кабинет-министром, затем осуждён и приговорён к смертной казни, заменённой ссылкой. По возвращении опальный граф стремительно взлетел на должность канцлера, после чего опять угодил под высшую меру наказания, но был отправлен в деревню, чтобы затем взошедшая на трон Екатерина II даровала ему чин генерал-фельдмаршала! Его сын Андрей попал под опекунство " за развратною и неистовою жизнью " и выплачивал отцовские долги. Образцово досталось опекунам, сыновьям его сестры, князьям Алексею и Михаилу Волконским. Алексей Никитич скоро завладел селом единолично, обустроил в храме алтари и два иконостаса, а в 1772 году при нём была наконец-то освящена вся церковь. В числе последующих хозяев села значатся такие неординарные личности, как Екатерина Волконская (1754-1829) и её супруг, граф Мусин-Пушкин. В истории отечественной культуры Алексей Иванович известен как выдающийся коллекционер старинных рукописей и издатель, открывший читателям всего мира уникальный памятник древнерусской словесности " Слово о полку Игореве " . После Мусиных-Пушкиных Образцово принадлежало представителям знатных российских фамилий - Рюминых, Бестужевых, Волконских. Далее Образцовым владели различные родственники помещика из купеческого сословия Маркела Демидовича Мещанинова. В 1864 году, его сын Пётр Маркелович окружил храм Рождества Пресвятой Богородицы прочной каменной оградой. А ранее, в 1858-м при этом храме на средства местных фабрикантов Соловьёвых открылось церковноприходское училище. В 1874 году имение приобрели братья Ляпины, Михаил и Николай, герои одного из очерков Владимира Гиляровского из его знаменитой книги " Москва и москвичи " . |
| Двойственностью воспитательных влияний объясняются приятные или неожиданные противоречия в характере и образе жизни Елизаветы. Живая и веселая, но не спускавшая глаз с самой себя, при этом крупная и стройная, с красивым круглым и вечно цветущим лицом, она любила производить впечатление, и, зная, что к ней особенно идет мужской костюм, она установила при дворе маскарады без масок, куда мужчины обязаны были приезжать в полном женском уборе, в обширных юбках, а дамы в мужском придворном платье. Наиболее законная из всех преемников и преемниц Петра I, но поднятая на престол мятежными гвардейскими штыками, она наследовала энергию своего великого отца, строила дворцы в двадцать четыре часа и в двое суток проезжала тогдашний путь от Москвы до Петербурга, исправно платя за каждую загнанную лошадь. Мирная и беззаботная, она была вынуждена воевать чуть не половину своего царствования, побеждала первого стратега того времени Фридриха Великого, брала Берлин, уложила пропасть солдат на полях Цорндорфа и Кунерсдорфа; но с правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 г. не оставляло по себе такого приятного воспоминания. При двух больших коалиционных войнах, изнурявших Западную Европу, казалось, Елизавета со своей 300-тысячной армией могла стать вершительницей европейских судеб; карта Европы лежала перед ней в ее распоряжении, но она так редко на нее заглядывала, что до конца жизни была уверена в возможности проехать в Англию сухим путем; и она же основала первый настоящий университет в России - Московский. Ленивая и капризная, пугавшаяся всякой серьезной мысли, питавшая отвращение ко всякому деловому занятию, Елизавета не могла войти в сложные международные отношения тогдашней Европы и понять дипломатические хитросплетения своего канцлера Бестужева-Рюмина. Но в своих внутренних покоях она создала себе особое политическое окружение из приживалок и рассказчиц, сплетниц, во главе которых стоял интимный солидарный кабинет, где премьером была Мавра Егоровна Шувалова, жена известного нам изобретателя и прожектера, а членами состояли Анна Карловна Воронцова, урожденная Скавронская, родственница императрицы, и какая-то просто Елизавета Ивановна, которую так и звали министром иностранных дел. |
| Конечно, мне было интересно, почему люди думают по-разному, почему разный менталитет, почему так складывается жизнь, культура, и почему разные люди имеют разный исторический опыт? Здесь в Вене был приход Русской Зарубежной церкви в небольшой часовне святой Бригитты Ирландской. Я там был даже старостой довольно долгое время. Примерно двадцать лет тому назад – мне было уже под 50 — возникла возможность заочно поступить на православный богословский факультет восточно-словацкого города Прешова, в составе которого тогда находился небольшой институт в моравском городе Оломоуц, — это от Вены два часа на машине. Каждую вторую субботу туда съезжались профессора-богословы и преподавали богословие. Хорошие профессора были. Те, что постарше, учились еще в Ленинграде, так что у них была старая закваска русского богословия. Более молодые еще до 1989 года получали стажировку в Греции. Там я получил богословское образование, и там меня рукоположили в дьяконы и в священники – в Православной Церкви Чешских земель и Словакии. И начал там служить. При этом я знал здесь, в Вене, почти всех священников, и у меня были – и остаются – хорошие отношения со всеми. Примерно восемь лет тому назад была основана Конференция православных епископов Австрии, в которой участвовали представители семи поместных православных церквей, у которых есть приходы в Австрии. (После решения Священного Синода РПЦ от 14 сентября епархия Московского Патриархата в Австрии приостановила свое участие – А.З.) И одновременно возникла идея создать православное капелланство в австрийской армии. Этим занялся генерал Роман Фишер, который перешел в православие, — очень ревностный человек, у него русская жена, и он сейчас собирается стать диаконом в сербской церкви. И вот призвал меня в свой кабинет митрополит Михаил (Стайкос) из греческой Церкви, который по каноническому уставу возглавлял всех православных в Австрии, — он был экзарх Константинопольской Патриархии. И сказал: «Знаешь, есть такой проект. Будем создавать военное капелланство. Есть два кандидата. Ты будешь капелланом». Я говорю: «Как? Я езжу служить в Чехию, у меня трое детей, я минимум 40 часов в неделю в госпитале работаю на ответственном посту». Он ответил: «С Божьей помощью, ты справишься». С этого момента я начал свою деятельность. Написали указ и подписали в министерстве. Это было в 2011 году. |
|
|
