| и, наконец, как человека, публично оскорбляющего религиозные верования, открыто издевающегося над религиозно-обрядовыми действиями» . Конечно, его просьба не была услышана. Таковы были реалии тех лет. Со слов Святейшего Патриарха мы лучше понимем цену тогдашнего правосудия. Еще ранее, в 1919 году Святейший обращался в Послании от 25.(08.10)1919 г. к обвинениям Церкви в контрреволюции: «мы, служители и глашатаи Христовой Истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению советского строя. Но Мы с решительностью заявляем, что таки подозрения несправедливые: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа» . 15 января 1920 года обвиняемые по делу получили различные тюремные сроки, А. Д. Самарин и Н. Д. Кузнецов как " вдохновители церковной контрреволюции» были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу, затем амнистией ненадолго выпущенных на свободу . И хотя террором, действиями ОГПУ по внутрицерковному расколу и компаниями «по изъятию церковных ценностей» и «вскрытию мощей», расправ с ИПЦ, и «противниками коллективизации», затем, репрессий 30-х годов, движение братств было ликвидировано, Всероссийским союз приходов так и не стал, да и сама приходская община, фактически прекратила свое существование в задуманном членами Собора виде, скукожившись до определенной Архиерейским собором 1961 года формы, где клир отстранялся от финансово-хозяйственной деятельности прихода, наследники братств и союзов проявили себя позже, в 60-е годы.Вокруг таких представителей как архимандрит Таврион (Батозский), прот. А. Мень, архимандит Севастиан(Фомин), священник Анатолий Жураковский собирались целые монастыри и мирянские общины. Ныне, в 100-летний юбилей Поместного Собора 1917-1918 гг. в Русской Православной Церкви пробиваются ростки приходской жизни через документы Межсоборного присутствия и Священного Синода , тем самым свидетельствуя о той великой заслуге, которую претворил в жизнь в начале прошлого века Александр Дмитриевич Самарин. Закончить статью о личности А. Д. Самарина хочется словами Святейшего Патриарха Тихона, очень ярко характеризующими таких людей, как он, в те лихие годы положивших свою жизнь на алтарь Божией любви: «О, тогда воистину подвиг твой за Христа в нынешние лукавые дни перейдет в наследие и научение грядущим поколениям, как лучший завет и благословение: что только на камени сем – врачевания зла добром созиждется нерушимая слава и величие нашей Святой Православной Церкви в Русской земле, и неуловимо даже для врагов будет Святое имя Ее и чистота Ее чад и служителей. Тем, кто поступают по сему правилу, мир им и милость, Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братие. Аминь (Гал. 6:18)». |
| Дело другого, скажем Новоселова, Булгакова, Андреева, Цветкова и т.д. и т.д., для меня и каждого из нас – не чужое дело, не дело соперника, которое «чем хуже – тем лучше», а мое дело, отчасти и мое. В совершенстве его заинтересованы все, как и успех относят часто и к себе. Поэтому естественно, что каждому хочется вплесть в это гнездо хоть одну и свою соломинку, исправить хоть одну ошибку в корректуре или чем-нибудь помочь. В сущности, фамилии «Новоселов», «Флоренский», «Булгаков» и т.п., на этих трудах надписываемые, означают не собственника, а скорее стиль, сорт, вкус работы. «Новоселов» – это значит работа исполнена в стиле Новоселова, то есть в стиле «строгого православия», немного монастырского уклада; «Булгаков» – значит в профессорском стиле, более для внешних, апологетического значения и т. д.». 806 Булгаков писал о годах «нашей общей жизни» 807 .Кружок помог многим, находившимся «около церковных стен», войти не только в Церковь , но и в Алтарь. Священнический сан приняли о. Павел Флоренский , о. Сергий Булгаков , о. Александр Ильчанинов, о. Сергий Дурылин, о. Феодор Андреев, о. Сергий Мансуров, по некоторым данным, М.А. Новоселов стал епископом Марком. Видными церковными деятелями были кн. Е.Н. Трубецкой, кн. Г.Н. Трубецкой, Ф.Д. Самарин , А.Д. Самарин, П.Б. Мансуров, Н.С. Арсеньев, Н.Д. Кузнецов . Кружку были близки В.М. Васнецов и М.В. Нестеров. He под влиянием ли отчасти и опыта Кружка Флоренский писал такие разделы «Столпа», как «Дружба» (1908) и «Ревность» (1911), а Булгаков статью «Моцарт и Сальери» (1915)? Конечно, каждый член Кружка имел свой опыт дружбы, который он привнес в Кружок. Однако самым ярким был опыт Флоренского. У Флоренского еще в гимназии был опыт «ревностной дружбы» с А.В. Ельчаниновым, который описан Флоренским в его воспоминаниях 808 . Это была, в понимании Флоренского, не просто личная душевная приязнь, но «дружба в физике»: «Я хотел рассматривать и Ельчанинова и себя самого как приложение к физике, а наши с ним отношения – как служебные ей» 809 . |
| 15 и 16 августа – дни праздника в Абрамцеве. 15-го отец был вызван повесткой в Москву, в Прокуратуру, и домой он не вернулся. Арестовано было много людей церковного круга, большинство из них были совсем незнакомы моему отцу и не имели к нему никакого отношения. Только некоторые москвичи – священники отец Сергий Успенский (старший) 213 , отец Николай 214 , Г. А. Рачинский 215 , Н. Д. Кузнецов (юрист) 216 – были действительно членами Совета объединенных приходов. Центральными фигурами дела стали мой отец – председатель совета – и его заместитель присяжный поверенный Н. Д. Кузнецов . Дело велось как будто по нормам юридической законности. Прокурором, или государственным обвинителем, был Крыленко 217 . Были приглашены защитники. Председателем суда был Смирнов, как говорили, бывший пекарь. Слушалось дело при открытых дверях в Октябрьском (малом) зале бывшего Дворянского Собрания – Дома союзов, где еще недавно мой отец был хозяином. Арестованных приводили пешком под конвоем из Таганской тюрьмы. Мне кажется, не меньше недели тянулся процесс. Мы ходили туда ежедневно. Долго шли допросы всех обвиняемых и свидетелей, среди последних помню циничное выступление Демьяна Бедного, который никаким «свидетелем», несомненно, быть не мог. У меня есть запись этого процесса, сделанная близким другом семьи Самариных, ныне умершей Анастасией Константиновной Акинтиевской. Приведу выдержки из нее: «Кроме Александра Дмитриевича по тому же делу были привлечены еще какие-то духовные и светские лица, очевидно, для создания «организации». Процедура допроса свидетелей и обвиняемых в моей памяти не сохранилась. Помню только, что защитниками ставились вопросы, имеющие целью разбить связь дела Александра Дмитриевича с другими «событиями». Крыленко, нарушая основные правила слушания дела, своими издевательскими замечаниями с места и вопросами без разрешения председателя суда старался сбить защитников и сорвать то благоприятное впечатление, которое складывалось в пользу Александра Дмитриевича от допроса свидетелей и других обвиняемых. |
| Власть, конечно же, не могла терпеть сопротивление своей политике, она всеми методами боролась с оппозицией, которую представляла Церковь. Летом 1918 г. А. Д. Самарина обвинили в «разработке плана организации православного духовенства в целях борьбы с советской властью на религиозной платформе». С 25 сент. 1918 по 19 апр. 1919 г. и с 15 авг. 1919 г. он находился под арестом. В янв. 1920 г. Московский губернский ревтрибунал выдвинул против деятелей Совета объединенных приходов г. Москвы («дело Самарина-Кузнецова») обвинение в контрреволюции, в проведении политики Собора и Патриарха, направленной на создание по всей стране «советов объединенных приходов, которые организовали крестные ходы, звонили в набат, собирали народ для противодействия советской власти». А.Д.Самарин и Н.Д.Кузнецов, которые " правоохранительными органами " советской власти были признаны " главными вдохновителями всех контрреволюционных организаций имевших цель [...] вызвать в самой гуще не совсем осознавших свое классовое положение крестьян и рабочих... активное сопротивление Советской власти, чтобы свергнуть ее [...] и вернуть власть царя, помещиков и капиталистов " . В связи с выдвинутой по отношению к врагам советской власти формулировки обвинения вмененной подследственным как попытку свергнуть Советскую власть, очень показательно о советском правосудии высказался в своем письме в 1920 году к председателю ВЦИК М. И. Калинину Святейший Патриарх Тихон: «ныне я утверждаю, что образ действий VIIIOmдeлa Народного Комиссариата Юстиции в лице Галкина и Шпицберга нарушает Конституцию РСФСР, декрет об отделении Церкви от Государства и при этом не может быть оправдан ссылкою на переходный момент, т.к. сама Конституция, стремящаяся обеспечить действительную свободу совести, рассчитана, по ее собственным словам (ст.9), на «настоящий переходный момент» […] Я, во-первых, на основании постановления VI Всероссийского Съезда Советов, требую точного соблюдения касающихся религиозной свободы законов, содержащихся в Конституции и декретах РСФСР, а во–вторых, настаиваю на отводе в предстоящем расследовании «Моей деятельности» […] следователя Шпицберга, как лица, производящего следствие и допросы «с пристрастием», что ярко выяснилось из предыдущих церковных процессов (Дело Самарина, дело архиепископа Палладия…), и не обладающего требуемыми от судьи и следователя элементарными качествами в отношении справедливости, беспристрастия, спокойствия, знания права и т.д. |
| Н.Д. Кузнецова было решено привлечь к ответственности как «интеллектуального руководителя всей этой компании». Дело признали далеко не законченным и передали в трибунал. В 1920 году обвиняемых Н.Д. Кузнецова и А.Д. Самарина (последнего обер-прокурора Синода) приговорили к расстрелу, отцу Ионе присудили 15 лет, остальные иноки также получили различные сроки. Правда, тогда большевики побоялись поразить народ неслыханной жестокостью в надуманном деле, и почти все приговоры тут же были смягчены. Монастырь был закрыт после окончания следствия, произведённого Шпицбергом. Выселенные монахи разошлись по окрестным деревням, где их приютили верующие. Святые мощи преподобного Саввы частично удалось спасти: видимо, в период с 17 марта по 5 апреля 1919 года, когда мощи были вскрыты, но не увезены из монастыря, верующие смогли забрать часть мощей. Долгие годы спасённая святыня хранилась у благочестивых супругов москвичей Софьи Дмитриевны и Михаила Михайловича Успенских. После смерти жены Михаил Михайлович, которому было уже за 90 лет, позвал свою сноху и сообщил ей, что преподобный Савва сказал ему, что он не умрёт, пока не определит судьбу святых мощей. Успенский посвятил в тайну мощей отца Евлогия (Смирнова), бывшего тогда экономом Троице-Сергиевой Лавры. Став наместником открывшегося Свято-Данилова монастыря, отец Евлогий позвонил Успенским и узнал, что мощи отданы на сохранение священнику, напутствовавшему М.М. Успенского перед смертью . В итоге 25 марта 1985 года мощи были переданы в Свято-Данилов монастырь. В опустевшем монастыре летом 1919 года был организован концентрационный лагерь для умственно отсталых детей. Однако дела лагеря, цель которого была «воспитывать в нормальных условиях труда», шли столь «удачно», что к маю 1920 года в нём осталась только половина воспитанников. Сами власти был вынуждены принять решение об изменении предназначения лагеря: сначала здесь разместили пленных, а потом устроили санаторий. В 1927–1928 годах в монастыре находилась колония для беспризорников, быт которой описан в созданном М. |
| руководство партии (Жилкин, Кузнецов, Калиновский и бывший миссионер И. Глазунов) обратились к патриарху с просьбой благословить деятельность партии внутри Церкви, вступление в нее духовенства и распространение по церквам ее литературы. Патриархия мудро ответила отказом, ибо «православная Церковь не преследует политических целей», но высказала благосклонное отношение к партии, поскольку задачи, поставленные партией, служат «на пользу целям святой Православной Церкви». Партия, в лице Жилкина и Кузнецова, успешно ходатайствовала перед советским правительством об открытии Кремля и его храмов для богослужений на три пасхальных дня 1919 г. Кузнецов от имени партии вносил·один протест за другим против ограничений прав верующих. Он даже посмел вынести на рассмотрение правительства меморандум, осуждающий ленинский декрет 1918 г. об отделении Церкви от государства и школы от церкви, назвав его «деянием противопедагогическим и противонародным». Это уже была прямая критика Вождя, за что он тут же был судим и посажен вместе с бывшим обер-прокурором Синода Самариным. В сентябре 1919 г. к пребыванию в концлагере до окончания гражданской войны был приговорен Жилкин (но позднее амнистирован), а партия запрещена. Все упомянутые религиозные движения не выходили за рамки официальной патриаршей Церкви. Все они были вполне искренними, хотя и движимыми ошибочным, но тогда весьма распространенным отождествлением христианства и социализма (хотя уже партия Жилкина отрицала классовую борьбу). Единственным исключением, вышедшим за рамки канонов и предшествующим обновленческому бунту, было дело бывшего архиепископа Владимира Путяты. Сын еврейки и потомка киевского княжеского рода, идущего от сподвижника св. Владимира по обращению в христианство Новгорода, он начал свою карьеру блистательным гвардейским офицером. Пользовался колоссальным успехом у женщин, был личным другом Николая II и вдруг отправился в Казанскую духовную академию, принял постриг и очень скоро стал епископом, не имея для этого никаких моральных данных. |
| Если к заповеди: покайтесь и веруйте во Евангелие присоединить ещё: веруйте и в существующий порядок, то это часто значит не только помрачить веру во Евангелие у слабых и колеблющихся, но и сделать её психологически почти недоступной для неверующих и ясно усматривающих потребность коренных реформ современного строя жизни. К такому заключению легко придёт каждый, кто ещё не настолько выделил себя из окружающего общества, чтобы сделаться неспособным понимать происходящих в нём движений. В той или иной форме об этом свидетельствуют и русские писатели, которых нужно признать во многом отражающими в себе самосознание общества. Ещё Карамзин, говоря о новом времени, должен был отметить, что «первосвятители наши стали угодниками царей и на кафедрах языком библейским произносили им слова похвальные. Для похвал мы имеем стихотворцев и придворных. Главная же обязанность духовенства есть учить народ добродетели, и чтоб сии наставления были тем действительнее, надобно уважать оное. Если государь председательствует там, где заседают главные сановники Церкви, если он судит их или награждает мирскими почестями и выгодами, то Церковь подчиняется мирской власти и теряет свой характер священный, усердие к ней слабеет, а с ним и вера»… Ещё сильнее и ярче выражает подобные мысли вполне преданный православной Церкви Ю. Ф. Самарин . Вера – не палка, – напоминает он, – и в руках того, кто держит её, как палку, чтобы защитить себя и пугать других, она разбивается в щепы. Вера служит только тому, кто искренно верит, а кто уважает её, тот не может смотреть на неё как на средство. Требование от веры какой бы то ни было полицейской службы есть не что иное, как своего рода проповедь неверия, может быть, опаснейшая из всех по её общепонятности. У нас, – констатирует Самарин, – и эта проповедь делала своё дело. Приняв комплименты, произносимые в табельные дни, за догматы, риторику за учение, лесть за исповедание, неверие, по свидетельству Самарина, успело убедить многих, что Церковь не только благословляет идею государства, т. е. народный союз под общественной общепризнанною властью, но освящает будто бы именно одну из форм государственного союза за исключением всех других; определяет будто бы эту власть как непосредственный дар Божий, как частную собственность лица или рода и тем становится поперёк всякому политическому прогрессу, заранее осуждая его как посягательство на божественную заповедь. |
| По поводу предполагавшегося избрания В.А. Кожевникова в почетные члены Московской Духовной академии о. Павел Флоренский писал ему 15 марта 1912 r.: «Это дело не только Вашей известности, но – и силы нашего общего направления к церковности и самобытности народной. Вот почему Вы не имеете права, каков бы ни был голос Вашей скромности, противиться нашему (тο есть преосв. Феодора, моему, сюда же отнести надо Ф.К. Андреева) желанию и намерению» 769 . В конце 1912 г. М.А. Новоселов, Ф.Д. Самарин и В.А. Кожевников Советом Московской Духовной академии и Святейшим Синодом утверждены в звании почетных членов Московской Духовной академии. Представления к избранию М.А. Новоселова и В.А. Кожевникова написаны о. Павлом Флоренским. Это избрание было свидетельством высоких заслуг избранных членов Кружка перед Церковью: «Этим избранием Совет Моск. Дух. Академии заявил, что он ценит и ставит высоко заслуги указанных работников на поле церковном» 770 . Примерно в это время состоялось чествование Новоселова, посвященное 10-летию издания «Религиозно-философской библиотеки». Приведем целиком заметку из «Московских ведомостей»: «Чествование М.А. Новоселова. 8 ноября, в день исполнившегося десятилетия издательской деятельности М.А Новоселова, друзья и почитатели его собрались утром вместе с ним в церкви Спаса-на-Бору помолиться за литургией. По окончании литургии был отслужен молебен Михаилу Архангелу. В течение дня М.А. Новоселов получил несколько телеграмм от духовных и светских лиц с выражением благодарности за его полезную для Православной Церкви деятельность и пожелания дальнейшего процветания и развития его издательства. Лично М.А. Новоселова приветствовал преосвященный Феодор, ректор Московской Духовной академии, который выразил также свое глубокое сочувствие его деятельности и преподал ему архипастырское благословение. Из Моск. Духовной академии его посетили еще проф. Н.Д. Кузнецов и ο. П. Флоренский , редактор Богословского Вестника. Вечером прибыл к М.А. Новоселову по поручению о. Германа, игумена Зосимовой пустыни, один из ее иеромонахов о. Иннокентий, который от имени о. Германа поднес М.А. Новоселову икону Смоленской Божией Матери и пожелал ему успеха в его трудах на пользу Церкви. Члены «Кружка ищущих христианского просвещения» и ближайшие друзья М.А. Новоселова подиесли ему икону Софии Премудрости Божией, причем прот. Иосиф Фудель благословил его этой иконой и сказал ему приветственное слово. Вечером, за чайным столом у М.А. Новоселова собрались его друзья, среди которых находились несколько профессоров, литераторов и ученых: С.Н. Булгаков, А.С. Волжский, В.А. Кожевников , А.А. Корнилов, Ф.Д. Самарин . Н.М.С. " 771 . |
| 13 марта 1917 г. Комиссар Сергиева Посада Н. Королев, как мы упоминали, «в целях успокоения населения, враждебно настроенного к о. эконому Лавры иеромонаху Ионе», направил в Духовный Собор Лавры свое мнение о «необходимости немедленно устранить его от должности и обязать его подпискою о невыходе из своей квартиры и прекращения всякого общения с мирянами» (ЦГАДА, ф. 1204, 1, д. 18961, л. 7). Удивительно, что администрация Лавры беспрекословно выполнила это пожелание, ничем конкретно не мотивированное и посягнувшее на суверенитет Лавры. А 23 марта Королев предписал перевести его в Гефсиманский скит, где он бы мог посещать богослужения (там же, л. 3). 2 мая 1917 г. Духовный Собор получил от Королева разрешение приглашать игумена Иону на свои заседания в случае рассмотрения на них вопросов землевладения, которыми он раньше занимался (там же, лл. 4 и 5). В августе Духовный Собор запросил Комиссара, до какого же времени игумен Иона должен быть в Гефсиманском скиту под «домашним арестом». Королев ответил, что и игумен Иона в пределах Гефсиманского скита может считать себя свободным. В сентябре того же года игумен Иона с позволения Комиссара был отпущен на пару недель в Зосимову пустынь, а затем в октябре в качестве священнослужителя временно командирован в женскую общину «Отрада и утешение» близ ст. Лопасня Курской ж.д., где пробыл, вероятно, до августа 1918 года. Игуменья этой общины м. Магдалина в письме от 8 сентября 1917 года на имя Московского митрополита Тихона сообщала, что игумен Иона отрешен от своей должности в Лавре из-за своей немецкой фамилии, что она хорошо знала его самого с детства, равно как и его почтенных родителей и может свидетельствовать о его благонадежности (там же, л. 18). 27 августа 1918 г. резолюцией Его Святейшества игумен Иона был назначен на должность наместника Саввино-Сторожевского Звенигородского монастыря (там же, д. 19134). 17 марта 1919 г. в этом монастыре представители Советской власти провели вскрытие мощей Преподобного Саввы и, поскольку нетленного тела там не оказалось, то по отношению к останкам там был совершен кощунственный акт, имевший своим следствием «оскорбление властей» и возбуждение расследования, входе которого 17-го июня игумен Иона 1 -й был наряду с другими арестован и провел первые полтора месяца в строгом одиночном заключении в Саввинском концлагере, как он сам писал в одном из писем в Политический Красный Крест... было заведено уголовное дело, так называемое «Дело Кузнецова-Самарина» – по имени главных вдохновителей якобы контрреволюционной церковной организации. |
| 23 марта, то есть в тот же день, когда, согласно «Исторической записке», доклад Синода с ходатайством о созыве Церковного Собора был представлен Императору Николаю II, в Москве состоялось собрание «московского частного кружка православных ревнителей Церкви, клириков и мирян», на котором присутствовало около 60 человек, в том числе профессора МДА ( Н. А. Заозерский , И. М. Громогласов и другие). С докладом «О воссоздании живой церковности в России» выступил М. А. Новоселов. В докладе содержалось обращение к Николаю II, призывавшее отложить проведение реформ до окончания войны с Японией и предварительно опросить мнение всех членов Церкви касательно предполагаемых реформ. Реферат был опубликован на следующий день, 24 марта 1905 г., в газете «Русское дело» (в особом приложении) 1475 . По-видимому, это был круг людей, собиравшихся еще в 1901 г. на квартире Л. А. Тихомирова для обсуждения вопроса о патриаршестве 1476 . В печати он известен также как «Новоселовский», «Корниловский» или «Самаринский» кружок. Другие его названия – «Кружок ищущих христианского просвещения» или «Кружок взаимопомощи в целях христианского просвещения» (организационно оформился к 1907 г.). Членами-учредителями кружка являлись М. А. Новоселов, Ф. Д. Самарин , В. А. Кожевников , П. Б. Мансуров. В него входили: кн. Е. Н. Трубецкой , о. П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Л. А. Тихомиров , В. П. Свенцицкий, Н. Д. Кузнецов , С. Н. Дурылин и другие. Позднее к ним присоединился ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Поздеевский) . Настроение членов кружка характеризовалось отрицательным отношением к деятельности Синода и епископата, как бюрократических структур, а также к официальному или «школьному богословию», зараженному, по их мнению, протестантским рационализмом 1477 . Со стороны представителей академической корпорации отношение к этому кружку не было однозначным. Оценивая развернувшуюся газетную полемику в целом как «бестолковую», столичный «Церковный вестник» выделял «одну серьезную и полезную мысль, хорошо выраженную М. |
|
|
