| Скачать epub pdf Доклад баптиста (пастор Александр Финогенов) Баптистский пастор (докладчик) : – Мы подготовили определения к слову «Причастие». В Библии встречаются следующие наименования к этому установлению: «Вечеря Господня», или можно сказать на простом языке, как «Ужин Господа» ( 1Кор. 11:20 ); «Преломление хлеба» ( Деян. 2:42 ; Деян. 20:7 ); «Причастие», то есть, можно сказать проще – Приобщение ( 1Кор. 10:16 ); и «Чаша благословения» ( 1Кор. 10:16 ). Кроме того, в более поздние времена возникли следующие названия: «Евхаристия» (греч. εχαριστα – благодарение); «Литургия», то есть служение; «Месса», вероятно от латинского слова «missa», то есть отпущение, этими словами из церкви отпускались люди, которые не приняли святое водное крещение перед причастием; «Жертва бескровная», поскольку некоторые христианские конфессии считают, что во время причастия, когда преломляется хлеб, снова повторяется жертва Христа; «Мистерия» , то есть тайна. Это основные понятия. Библейское описание Христовой вечери. Был обычный пасхальный ужин в иудейской традиции. В конце ужина Христос взял хлеб -иудейские опресноки (скорее всего, иудейские опресноки), помолился благодарственной молитвой и преломил этот хлеб. Он подал его ученикам со словами объяснения и наставления: «сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание ( Лк. 22:19 ). После этого он взял чашу с вином и дал ее ученикам, объясняя ее значение: «сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» ( Лк. 22:20 ). Скорее всего, Христос сопровождал эти действия и другими словами наставления, которые упоминаются в других местах Писания, например, «сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» ( Мк. 14:24 ); «пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» ( Мф. 26:27–28 ); «Сие творите, когда только будете пить в мое воспоминание» ( 1Кор. 11:25 ). Значимые элементы причастия. Наличие одного большого куска (лепешки, хлеба), который символизирует единство тела Христова «Один хлеб, и мы многие одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба» ( 1Кор. 10:17 ). Использование хлеба и вина символизирует смерть Христа. «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» ( 1Кор. 11:26 ). Когда вино наливали из кувшина в чашу, это символизировало пролитие крови. Сравните – «за вас проливается» да, сказано так; принятие и вкушение и примите, ешьте хлеба и вина, что символизирует согласие с жертвой Христа, зависимость от нее и упование именно на жертву Христову. |
| 11–13 Дары филиппийцев были радостью и ободрением для него, но он не считает возможным рассчитывать на их поддержку, тем самым показывая, что не хочет, чтобы они и дальше оказывали ему материальную помощь. Апостол говорит, что научился довольствоваться малым во всех обстоятельствах, жить и в скудости, и в достатке. Он знает, что Господь обеспечит его всем необходимым, научит переносить любые тяготы жизни. При написании этих строк Павел использовал два слова, которые несли на себе в то время особую религиозную и философскую нагрузку. Слово довольствоваться, «быть довольным» (греч. autarkes) означает «самодостаточность». В словаре стоиков оно выражало высшую степень добродетели – независимость от внешних обстоятельств и обладание внутренними ресурсами, которые позволяют противостоять любым невзгодам. Павел использует это слово именно в смысле независимости от внешних обстоятельств, но все его внутренние ресурсы были сосредоточены, как он говорит, в укрепляющем [его] Иисусе Христе. Другое слово, переведенное фразой я научился (букв. «познал тайну»), использовалось в культах мистерий как начальная фаза посвящения новичка. Тайна Павла открыта и доступна всем, кто идет по пути, предначертанному Христом. Это тайна умения довольствоваться имеющимся в распоряжении, поскольку знать Христа и быть призванным на служение Ему определяется как «неисследимое богатство Христово» ( Еф. 3:8 ). Для каждого христианина всегда стоит вопрос, научился ли он довольствоваться имеющимся и полагаться на достаточность Христа во всех своих жизненных потребностях. 14–16 Вместе с тем, несмотря на изложение этого фундаментального духовного принципа – во всем полагаться на Бога и зависеть лишь от Него, – Павел стремится подчеркнуть, что он чрезвычайно признателен филиппийцам за их доброе расположение к нему и материальную поддержку. Это помогло ему справиться с трудностями, с которыми он столкнулся в начале своей миссионерской деятельности. Павел вышел тогда из Македонии, провинции, где были расположены Филиппы, и направился в Фессалоники ( Деян. 17:1 ). Когда он находился там, филиппийские христиане не раз присылали ему свои приношения. Обращает на себя внимание тот факт, как апостол говорит о сотрудничестве между ними: участие подаянием и принятием. Настоящие братские взаимоотношения – всегда двусторонний процесс. |
| Черты пессимизма, скорби, сознание трагичности жизни замечаются очень рано. Следы мистерий мы находим в самых древних слоях греческой истории, а орфическия умозрения о грехе и искуплении, сливающиеся с пифагореизмом, Эмпедоклом и мистериями имеют связи с Египтом, Финикией и Фракией. Таким образом, вместе с расцветом гомеровского Олимпа, усиливалось и противоположное течение, так что в истории греческого духа мы едва ли найдем такой момент, когда светлому, наивно-жизнерадостному официально признанному культу в народном сознании, не противополагалась бы религия взволнованной совести, страха перед грехом и радости возрождения. Мы уже говорили о тех причинах, которые должны были создать это подземное течение. Человекообразные безмятежные и равнодушные боги не удовлетворяли грека, тайна жизни, а особенно тайна Аида, Смерти и Рока пугала, и от нее не было защиты у олимпийцев. Мы не знаем лучшего художественного выражения этой двойственности, чем стихотворения В. Брюсова –«Орфей и Эвредика» и «Ахиллес у алтаря». В первом из них, божественный певец Орфей, «заклявший лирой бога», ведет из Аида свою жену Эвредику. Они подымаются все выше. К звукам, к свету, к солнцу вновь! Но душа Эвредики мертва для мира, на ее взорах Облак черный, Черной смерти пелена. Все прошлое, и мир, и ее любовь к Орфею – для нее, как смутный сон, она не понимает его, она не помнит даже лица его. Второе стихотворение еще безнадежнее рисует трагизм жизни. Троя взята, Ахиллес обручен с Поликсеной, и вот в момент высшего подъема жизни героя поражает стрела, пущенная из вражеского лагеря. Знаю я, во вражьем стане Изогнулся меткий лук, Слышу в утреннем тумане Тетевы певучий звук. Встал над жертвой облак дыма, Песня хора весела, Но разит неотвратимо Аполлонова стрела. Я спешу склонить колена, Но не с трепетной мольбой. Обручен я, Поликсена, На единый миг с тобой! Всем равно в глухом Эребе Годы долгие скорбеть. Но прекрасен ясный жребий – Просиять и умереть! Дай, к устам твоим приникнув, Посмотреть в лицо твое, |
| «Четыре матери» сект, по сути, есть: Иудаизм (крайний монизм); Гностицизм (политеизм); Парсизм (крайний дуализм) и народное Язычество . Хотелось бы отметить весьма важное обстоятельство – у всех древних народов с незапамятных времен существовали жрецы, хранители тайного знания (« каббала » по-еврейски; « гносис » по-гречески; « манде » по-персидски; чародейство , волхвование по-русски). Таким образом, параллельно с «народной религией» всегда и везде существовала и существует « религия элиты » со сложной системой посвящения и закрытыми для «профанов» мистериями (от греч. «мистериос» – тайна), где совершалось сознательное поклонение сатане (богу зла, которого дуалисты считали творцом «земли и мира видимого», в том числе и плоти человеческой). В эпоху торжества христианства жречество вынуждено было уйти в подполье, однако оно не исчезло, а существует и поныне в виде некоего тайного ордена для посвященных. Самоназвание этого ордена скрывается, а многочисленные наименования, даваемые ему, привели к тому, что почти утратилось понятие о его «генетической преемственности». Изучая «народные религии» – этот «демократический» вариант сектантских «доктрин», важно не забывать о постоянном присутствии в них «мистериальной» составляющей. Элитарный оккультизм, самоназвание которого по причине тайности известно лишь узкому кругу посвященных, в среде разных народов в разные времена получал все же какие-то прозвища. В христианских странах Европы, которые с XI в. покрылись густой сетью манихейских дуалистических общин, к XIV в. сильно юдаизированных, он известен под названием « франкмасонства ». Но названию этому не имеет смысл придавать значение, так как оно не отражает сути явления и служит лишь для дезинформации «профанов». Древние «мировые культы» (иудаизм, гностицизм, язычество, парсизм, буддизм) сразу восприняли проповедь христианства крайне враждебно и поэтому в течение первых веков боролись с ним насильственными методами, то есть физически уничтожали первых христиан. Христианами часто становились бывшие иудеи, гностики, зороастрийцы и идолопоклонники. |
| 28:1; Мк. 16:1; Лк. 24:1; Ин. 20:1). В евангельских текстах и в гимнографии эти моменты подчеркиваются как вполне исторические, хронологически точно установленные. Церковь всегда отвергала «докетов», т. е. тех, кто полагал, что смерть Христа была только «кажущейся» (от греч. δοκω — казаться). В то же время христианская вера предполагает, что субъектом страдания, смерти и воскресения был Сам предвечный Сын Божий, а не отдельный «иносубъект» Иисус, тварный человек, сын Марии, как думали несториане. Церковное («никейское») исповедание веры утверждает единство субъекта: отглагольные определения «страдавший», «погребенный» и «воскресший» относятся к одному подлежащему — «Сыну Божию, единосущному Отцу». Это предполагает и утверждает совершенно парадоксальный факт: Бог, бессмертный и вечный по своей божественной природе, умирает на кресте по Своей же, воспринятой Им, человеческой природе. Но соединились во Христе две природы, божественная и человеческая, а не два субъекта: умереть может именно кто-то, а не что-то, и на Голгофе этим «кто-то» был Сын Божий. Именно в этом и раскрывается тайна Бога: по Евангелиям, Он — не надмирное существо или идея, а Личность, которая так «возлюбила» мир, что отождествила Себя с человеком в самом глубоком его унижении и смерти. Это единство личности Христа прекрасно выражено в пасхальном тропаре (в обычном славянском переводе): Во гробе — плотски, Во аде же — с душею, яко Бог, В рай же — с разбойником, И на Престоле был еси со Отцем и Духом, Вся исполняяй, Неописанный. В процессе христологических споров, продолжавшихся четыре столетия (V-VIII вв.), была выработана концептуальная схема «ипостасного» (т. е. личного) единения двух природ и двух воль во Христе. Литургическое предание также усвоило язык этих понятий, благодаря чему не только философы, но и народ, община верующих, был посвящен в православную христологию. Это происходило в литургической «мистерии», где в утверждении истины спасения «во Христе» сочетаются и время, и пространство, и поэтическая выразительность, поскольку обычные, обиходные категории времени, пространства и человеческих понятий не могут адекватно выражать истины смерти Бессмертного, временности Вечного, телесности Бестелесного и присутствия Грядущего… На поверхности вещей предпасхальные и пасхальные дни можно рассматривать как «воспоминание» прошлых событий. |
| В евангельских текстах и вгимнографии эти моменты подчеркиваются как вполне исторические, хронологически точно установленные. Церковь всегда отвергала «докетистов», т. е. тех, кто полагал, что смерть Христа была только «кажущейся» (греч. δοκω). В то же время христианская вера предполагает, что субъектом страдания, смерти и Воскресения был Сам предвечный Сын Божий, а не отдельный «иносубъект» Иисус, тварный человек, сын Марии, как думали несториане. Церковное («никейское») исповедание веры утверждает единство субъекта: отглагольные определения «страдавший», «погребенный» и " воскресший» относятся к одному подлежащему – «Сыну Божиему, единосущному Отцу». Это предполагает и утверждает совершенно парадоксальный факт: Бог, бессмертный и вечный по Своей Божественной природе, умирает на кресте по Своей же, воспринятой Им, человеческой природе. Но соединились во Христе две природы, Божественная и человеческая, а не два субъекта: умереть может только кто-то, а не что-то, и на Голгофе этим «кто-то» был Сын Божий. Именно в этом и раскрывается тайна Бога: по Евангелиям, Он не над мирное существо или идея, а Личность, Которая так «возлюбила» мир, что отождествила Себя с человеком в самом глубоком его унижении и смерти. Это единство личности Христа прекрасно выражено в пасхальном тропаре (в обычном славянском переводе): Во гробе – плотски, Во аде же – с душою, яко Бог, В раю же – со разбойником, На престоле был еси со Отцом и Святым Духом, Вся исполняяй, неописанный. В процессе христологических споров, продолжавшихся четыре столетия (V-VIII вв.), была выработана концептуальная схема «ипостасного» (т. е. личного) единения двух природ и двух воль во Христе. Литургическое предание также усвоило язык этих понятий, благодаря чему не только философы, но и народ, община верующих, был посвящен в эту православную христологию. Это происходило в литургической «мистерии», где в утверждении истины спасения «во Христе» сочетаются и время, и пространство, и поэтическая выразительность, ибо обычные, обиходные категории времени, пространства и человеческих понятий не могут быть адекватными для выражения истин о смерти Бессмертного, временности Вечного, телесности Бестелесного и присутствии Грядущего... |
| Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви». Опять же, в том, что Церковь есть Тело Христово нет тайны в смысле секрета, но сама тайна эта весьма глубока и не поддаётся исследованию, ибо как можно понять, что человек, тварное и грешное существо, может быть одним целым до полного единства с Самим Богом? Мысль эта захватывает дух и всю сущность человека, но понять её до конца он не может, ибо она есть великая тайна (мистерия) христианства. Но чаще всего слово μυστριον имеет в Новом Завете оба указанных значения. Ап. Павел пишет: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны ..., а не имею любви, – то я ничто» ( 1Кор.13:2 ). Здесь под тайнами имеется в виду и знание всех тайн , и познание всех таинств , то есть всех сокровенных глубин христианской веры, и что как одно, так и другое бесполезно для человека без любви. Также: «кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу; потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом» ( 1Кор.14:2 ). Говорящий на незнакомом языке говорил и тайны, так как его никто не понимал, и часто говорил, безусловно, о вещах глубоких и таинственных. Нужно также заметить, что даже когда слово μυστριον используется в смысле тайны, то в этой тайне всегда есть и таинство. Тайна язычников есть и таинство, ибо во Христе язычники таинственно и непостижимо становятся евреями. К тайнам же Царствия Божия также относится не только неизвестное непосвящённым, но и все таинственные и до конца непостижимые догматы христианской веры. В тайне беззакония также есть очень много таинственного («глубин сатанинских» – ср. Откр.2:24 ). И так во всех случаях. Потому, собственно говоря, в греческом языке понятия тайна и таинство и обозначаются одним словом. Греческая Православная Церковь семь своих таинств называет именно словом μυστριον (мистирион). Русская же Церковь для большей ясности разделяет понятия тайна и таинство, называя таинствами (или церковными таинствами) чаще всего именно семь важнейших совершаемых Ею священнодействий (хотя нередко Евхаристия, например, называется тайнами Христовыми ). |
| Верующим в Боговоплощение. Верующим в богодухновенность Священного Писания. Перед нами довольно узкая группа людей, которым доступен разговор о таинствах. Говорить о Причастии тем, кто считает Библию сборником басен, значит давать на осмеяние это Таинство. Мы несем очень большую ответственность за то, что и кому мы говорим. Недаром в древней Церкви при совершении Таинства Евхаристии могли присутствовать только верные, то есть крещеные. Перед Крещением человек должен проходить пять огласительных бесед: о Боге, о творении мира, об Искуплении, о Церкви (таинствах), о добре и зле. В беседе о Церкви сообщается о том, какие таинства существуют, при этом рассматривается лишь общее их значение, без детального разбора. Подробно разбирается последование только одного таинства – Крещения. Тем, кто уже принял Крещение, необходимо сообщить о чинопоследовании Божественной литургии. Это дисциплина аркана, дисциплина тайны, которая была выработана еще в II-III вв. по Р.Х. Она предполагает сокрытие неких доктрин от неподготовленного человека. Причем эта дисциплина действует и по отношению к другим догматам. Например, догмат о Святой Троице нельзя рассказывать тому, кто не верит в Единого Бога, потому что он воспримет это как рассказ о существовании трех богов. Что такое таинство? Слово «тайна» переводится с греческого как «мистерия». Оно имеет несколько значений: «Тайна Господня – боящимся Его, и завет Свой Он открывает им» ( Пс. 24, 14 ). Здесь мы видим прямую связь тайны Господа с тайной Завета между Богом и людьми. Тайной Бога называется тайна действий в этом мире, когда Бог являет Свою силу в этой вселенной. Поэтому Православная Церковь признает только одну тайну – Боговоплощение: «И беспрекословно – великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» ( 1Тим. 3, 16 ). Таинство до конца непостижимо, человеку остается благоговейно молчать и принимать силу Божию. Мы не знаем, почему нужно крестить в воде, зачем надевать медные короны при венчании – это тайна, Богу так захотелось. |
| Тайна – значит то, что кем-то от кого-то скрывается. В таком смысле слово μυστριον использует ап. Павел, когда неоднократно пишет про тайну язычников: « тайну , сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его» ( Кол.1:26 ); « тайны , о которой от вечных времен было умолчано » ( Рим.14:24 ; см. также Рим.11:25 ; Кол.1:27; 4:3 ; Еф.3:3–4; 6:19 ). Тайна, скрываемая от ветхозаветных евреев и открытая ап. Павлу, заключалась в том, что язычники и евреи по Божьему промыслу должны были составить один народ Божий, одну Церковь ; что всякий верующий и принимающей Христа духовно становится иудеем и наследником всех Божьих обетований для Израиля (см. Рим.2:28–29 ). И хотя на эту тайну тонко указывали пророки Ветхого Завета, тем не менее, она была сокрыта от еврейства и даже другие Апостолы не сразу её уразумели, что видно из Деяний Апостольских 414 . Также, ап. Павел пишет о « тайне беззакония» ( 2Фес.2:7 ), имея в виду скрываемый от непосвященных заговор, составленный после вознесения Христова некоторыми иудеями-отступниками о том, чтобы привести к власти над всей землёй антихриста. Иисус Христос использовал слово μυστριον в таком же смысле, когда говорил Своим ученикам о том, что «вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано» ( Мф.13:11 ); то есть, вам тайны Царствия Божия Я открываю, а от других – утаиваю. Слово же таинство значит не то, что сокрыто, а то, что известно, но до конца не понятно и не исследимо из-за глубокого смысла самой мистерии. И в таком смысле ап. Павел использует слово μυστριον в 1Тим.3:16 : «И беспрекословно – великая благочестия тайна : Бог явился во плоти...». То, что Иисус Христос есть Бог, не скрывается, а проповедуется Церковью всему миру открыто, но это всё равно тайна, таинство , ибо мы до конца не можем понять, как «человек Христос Иисус» ( 1Тим.2:3 ) был одновременно Самим Богом; как Бог стал человеком? О подобной великой тайне говорит ап. Павел и в Еф.5:30–32 : «потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. |
| Насколько сильно было такое представление о Мессии, видно из того, что его разделяли даже ближайшие ученики Иисуса. Когда Иисус начал говорить ученикам о предстоящих Ему страданиях, Пётр сказал: „Да не будет этого с Тобой, Господи“. Ожидание близкого земного царства Мессии было так сильно в учениках Иисуса, что они уже спорили о местах, которые займут в этом царстве, а жена Заведея Саломия просила Иисуса о том, чтобы первые места в этом царстве достались её сыновьям Иакову и Иоанну. Велико было разочарование учеников, когда в Иерусалиме ожидало их не торжество, а истязание и поругание их Учителя, и наконец позорная казнь Его на кресте. Только после воскресения Иисуса они поняли смысл Его пророчеств, но и тут всё значение крестной смерти Христа и Его воскресения было раскрыто не ими, а новым апостолом – Павлом. Вечным символом жертвы, принесённой Спасителем на Голгофе и основанием церковного единения было таинство евхаристии, установленное Иисусом на прощальной тайной вечери, как согласно повествуют евангелисты. Но тайна евхаристии была открыта ученикам и раньше, и эта тайна, как и распятие Христа, явилась по слову апостола Павла, „соблазнов для иудеев, для эллинов же безумием“. Иоанн повествует, что после слов Иисусовых: „Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, не будете иметь в себе жизни. Ядущий —63— плоть Мою и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо плоть Моя истинно есть пища и кровь Моя истинно есть питие“ ( Ин.6:53–55 ) – „многие из учеников Его отошли от Него, и уже не ходили с Ним“. VIII. Религия страдающего Бога, религия приобщения Его плоти и крови была, по слову апостола Павла, „соблазном для иудеев, для эллинов же безумием“. Однако, не для всех эллинов. Безумием весть о Христе распятом явилась для философов Академии или для той аудитории Ареопага, которой проповедовал апостол Павел в Афинах. Но эго философское направление было чуждо не только христианству, но и тому духу эллинской религии, который выразил себя в установлении мистерии, в сокровенном культе Диониса и Деметры. |
|
|
