| Формирование монастырской б-ки (прежде всего путем переписки книг) происходило (особенно на раннем этапе) в тесном взаимодействии с книжными собраниями и скрипториями московских и подмосковных (прежде всего Троице-Сергиева, а с рубежа XV и XVI вв. и Иосифова Волоколамского) общежительных монастырей, а также, вероятно, и с митрополичьими обителями. На это указывают, в частности, кирилло-белозерские списки с рукописей аскетического содержания, переписанные русскими писцами в К-поле и на Афоне в посл. четв. XIV-XV в. ( Кистерев. 2001). Сохранилось более 40 рукописных книг, датируемых 1-й четв. XV в., в их числе - «Христофорово» Евангелие (1416-1417), выполненное «каллиграфическим полууставом» (см.: Вздорнов Г. И. Искусство книги в Др. Руси: Рукописная книга Сев.-Вост. Руси XII - нач. XV в. М., 1980. 103). Старец Христофор также был переписчиком книг ( Турилов. 2004). Др. известным книжником в это время был Мартиниан ( Шевченко. 1991; Турилов. 2004). В 1-й пол. XV в. в создании рукописей принимал участие и монастырский дьяк Олешко Павлов (или Палкин). В сер. XV в., при игум. Трифоне, в К. Б. м. была составлена особая (в отношении учительной части) редакция Пролога Стишного (неполный комплект - РНБ. К-Б. 1/1240. Дек.-февр. (1452); Соф. 1353. Июнь-авг.), вероятно с использованием более ранней, Троицкой редакции (Предварительный сводный каталог церковнославянских проложных текстов/Сост.: М. В. Чистякова. Вильнюс, 2013. Т. 1: Сент.). Не позднее 60-х гг. XV в. здесь же, возможно, было написано «Сказание о болгарской и сербской патриархиях», обосновывающее автокефалию Русской Церкви ( Белякова Е. В. Обоснование автокефалии в рус. Кормчих//Церковь в истории России. М., 2000. Сб. 4. С. 139-161). Во 2-й пол. XV - нач. XVI в. насельником обители был знаменитый книжник иером. Евфросин . Некоторое время в К. Б. м. трудился над написанием Жития прп. Кирилла знаменитый книжник Пахомий Логофет. На рубеже XV и XVI вв. известным книжником был бывш. игум. мон-ря Гурий (Тушин) . По данным монастырской описи кон. XV в., в Успенском соборе было 213 книг, не считая тех, к-рые находились в кельях. Опись сохранилась в небольшом сборничке (РНБ. Кир.-Бел. 101/1178) и состоит из 3 разделов: «инвентарь» (перечисление книг по названию), «черняк» (описание 41 книги с раскрытием содержания) и «беловик» (наиболее систематическое описание 24 сборников с указанием содержащихся произведений и количества листов) ( Никольский. Описание рукописей. 1897; Зарубин Н. Н. Очерки по истории библиотечного дела в Др. Руси: Применение форматного принципа к расстановке книг в древнерус. б-ках и его возникновение//Сб. Рос. Публичной б-ки. Пг., 1924. Т. 2. Вып. 1. С. 190-229; Шибаев. 2007; Он же. 2008). |
| На Русь сочинения Г. С. приходят через болг. посредство (вероятно, через Афон) в эпоху «второго южнославянского влияния», не позднее нач. XV в. В 2 монашеских сборниках идентичного состава нач. 10-х гг. XV в., сопровождающих Патерик Азбучный и Иерусалимский (РНБ. Погод. 872; ЯМЗ. Инв. 15479), содержатся «Толк о еже яко несть наша брань» и 142 «Главизны с краегранесием» (для 1-го кодекса не исключено создание его рус. писцом на Афоне, 2-я рукопись, возможно, написана в Спасо-Преображенском мон-ре в Ярославле). Практически современен им (1-я четв. XV в.) рус. сборник сочинений Г. С. (ГИМ. Син. 923), созданный в каком-то крупном книгописном центре (описание см.: Горский, Невоструев. Описание. Отд. 2. Ч. 2. С. 465-470, 172). Др. рус. списки XV в.- РГБ. Троиц. 186 (1866) (этому списку в части сочинений Г. С. тождествен список РГБ. Троиц. 748 (1647), XV в., принадлежавший, по всей видимости, старцу Паисию Ярославу), БАН. 1261 (2-я четв. XV в.- Срезневский В. И. , Покровский Ф. И. Описание Рукописного отделения Библиотеки Имп. АН. СПб., 1915. Т. 2. С. 56-59), РГБ. Рум. 200, 1431 г.). Позднее аскетические сочинения Г. С. получили достаточно широкое распространение в рус. монашеских сборниках XVI-XVIII вв., но их рукописная традиция остается недостаточно исследованной (нек-рые наблюдения см.: Прохоров Г. М. Келейная исихастская лит-ра (Иоанн Лествичник, Авва Дорофей, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит) в б-ке Троице-Сергиевой лавры с XIV по XVII в.//ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 321-323; Прохоров Г. М. Келейная исихастская лит-ра (Иоанн Лествичник, Авва Дорофей, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит) в б-ке Кирилло-Белозерского мон-ря с XIV по XVII в.//Монастырская культура: Восток и Запад. СПб., 1999. С. 44-58; Tachiaos. 1983; см. также раздел «Почитание»). Наибольшее внимание к сочинениям Г. С. из рус. книжников проявил в кон. XV в. прп. Нил Сорский, активно использовавший их и в своей иноческой практике и в лит. творчестве (см.: Прохоров Г. М. Нил Сорский//СККДР. Вып. 2. Ч. 2. С. 137; Нил Сорский, Иннокентий Комельский, прп. Сочинения/Изд. подгот.: Г. М. Прохоров. СПб., 2005). В XVI в. сочинения Г. С. вошли во состав ВМЧ под 11 февр. (ГИМ. Син. 991, 179; см.: Иосиф, архим. Оглавление ВМЧ. С. 464; ЧОИДР. 1886. Кн. 1. С. 119-141). |
| (Писцовая книга Можайска 1596-1598 гг.- Дионисий [Виноградов], архим. Можайские акты, 1506-1775. СПб., 1892. С. 48, 51, 54. (ОЛДП. Изд.; Вып. 102)). В Максимовском храме на Варварке к 1-й четв. XVII в. могли находиться лицевые покровы на гробницу М. В опубликованных И. Е. Забелиным «Записках верхового взносу» содержатся сведения о том, что 28 янв. 1626 г. из Вознесенского мон-ря, от великой инокини Марфы Ивановны был «принесен подкладывать покров Максима Блаженнаго шитой старой». Очевидно, покров доставили в Вознесенский мон-рь, чтобы по его образцу сделать новый, к-рый в февр. 1626 г. знаменил мастер Насон ( Забелин И. Е. Домашний быт рус. царей и цариц в XVI и XVII ст. М., 2003. Т. 3. Мат-лы к т. 2. С. 645, 723). Судя по контексту, оба покрова были украшены не крестами, а шитыми изображениями М. Важными свидетельствами устойчивости и распространения почитания М. являются провинциальные памятники с ранними изображениями столичного юродивого. Они создавались в ростовских землях, где довольно часто встречались совместные образы Ростовских и Московских чудотворцев. Примерами таких композиций служат икона Ростовских святых с прп. Сергием Радонежским из с. Уславцева Ростовского у. (1-я пол. (2-я четв.?) XVI в., ГМЗРК; Вахрина. 2006. Кат. 55) и образ «Воздвижение Креста. Покров. Избранные святые» письма Мити Иванова Усова из дер. Полянки близ Ростова (1565, ГТГ; Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 2. Кат. 399. С. 52-53. Табл. 14). Здесь, как и в росписи Благовещенского собора Московского Кремля, М. представлен в паре с блж. Исидором Ростовским (в 1-м случае - на полях, во 2-м - по краям 2-го сверху регистра); на иконе из ГМЗРК он препоясан узкой полосой ткани, из-за чего фигура святого кажется почти полностью обнаженной, на образе из ГТГ - сравнительно длинным платом. На 4-рядной иконе избранных святых из Каргополья или вологодских земель (2-я пол. XVI в., ГРМ; Вилинбахова. 2010. Кат. 287. Ил. 131) фронтальная фигура М. со скрещенными на груди руками сопоставлена с образом Устюжского юродивого блж. Прокопия; над ними представлены полуобнаженные пустынники Онуфрий и Макарий Великие, а ниже М.- прп. Мария Египетская, также показанная полуобнаженной. Вероятно, это провинциальное произведение продолжает традицию уподобления рус. юродивых древним отшельникам, к-рая скорее всего возникла в столичном искусстве. Образ святого был известен и в др. регионах, иногда, хотя и крайне редко, ему посвящались престолы храмов: к кон. 20-х гг. XVII в. в Костроме при ц. ап. Иоанна Богослова на Кадкиной горе существовал теплый храм «с трапезою Максима Христа ради уродивого» (Писцовая книга г. Костромы 1627/28-1629/30 гг. Кострома, 2004. С. 273); в церкви, вероятно появившейся еще до Смуты, должна была находиться соответствующая икона (к XIX в. этот престол исчез). Блж. Максим Московский. Фрагмент створки Владимирской иконы Божией Матери. Кон. XVI в. (ГВСМЗ) |
| XIV в., возможно на Афоне. Вместе с последней было переведено и краткое изложение чудес Д. С. Отдельные повести из циклов чудес Д. С. (об их составе и источниках см.: Тъпкова-Заимова. 1982. С. 144-153), такие как Чудо о Пребуде и Чудо об ангелах, пришедших к гробнице великомученика (вероятно, вместе с вступлением к Собранию I и Похвальным словом архиеп. Иоанна) были переведены отдельно от жития, возможно, еще в X в. в Болгарии (Д. Е. Афиногенов полагает, что этот перевод был выполнен для Руси в К-поле в XII в. в составе комплекта студийских дометафрастовских Миней Четьих - см.: Новгородское переводное четье-минейное собрание: Происхождение, состав, греч. оригинал//Abhandlungen zu den Grossen Lesemenäen des Metropoliten Makarij: Kodikologische, Miszellanologische und Textologische Untersuchungen. Freiburg i. Br., 2006. Bd. 2. S. 261-283). Перевод сохранился только в рус. списках XV-XVII вв., преимущественно в составе Миней Четьих (старший - РГБ. Вол. 591, Л. 274-288, посл. четв. XV в.), во 2-й четв. XVI в. в Новгороде включен в ВМЧ, в октябрьском томе которых и опубликован (ВМЧ. Окт. Стб. 1924-1944). Необыкновенно популярное на Руси Чудо о 2 девицах, попавших в плен к сарацинам, греч. источник к-рого не найден ( Тъпкова-Заимова. 1982. С. 152), известное в списках XIV в. и вошедшее в Пролог, принадлежит, вероятно к числу древнерус. переводов домонг. периода (см.: Соболевский А. И. История рус. лит. языка. Л., 1980. С. 146). Редакция Чудес XIII в. фессалоникийского хартофилакса Иоанна Ставракия, включающая 28 чудес и переведенная на славянский не позднее сер. XV в. (возможно, на Афоне или в Сербии), представлена только 2 южнослав. ресавскими списками в составе уже упомянутых сборников Владислава Грамматика ( Христова. Опис. С. 86, 122) и не получила известности на Руси. Вмч. Димитрий Солунский. Икона. Кон. XVI в. (Музей икон, Рекклингхаузен) Вмч. Димитрий Солунский. Икона. Кон. XVI в. (Музей икон, Рекклингхаузен) Великомученики Георгий Победоносец и Димитрий Солунский. Роспись ц. |
| на слав. язык начались не позднее 1-й четв. X в. Целый ряд отрывков сочинений Г. («Нусьскаго») был переведен уже среди статей сборника (т. н. Изборник Симеона-Святослава), составленного для болг. царя Симеона (913-927) и сохранившегося в киевском списке 1073 г. и позднейших (Симеонов сборник по Светославовия препис от 1073 г. София, 1991. Т. 1: Изследования и текст. С. 228-229, 252-255, 348, 389, 425-428). Вероятно, не позднее этого времени в составе минейного Торжественника были переведены похвальные слова Г. архидиак. Стефану и на Благовещение (последнее - с именем свт. Иоанна Златоуста в заглавии и указанием «беседа от книги Бисерьныя»), 1-е представлено 2 версиями (1-я - в серб. гомилиариях XIV в. (ГИМ. Хлуд. 195; Загреб. ХАЗУ. III с 22; Вена. Нац. б-ка. Слав. 33), 2-я - в рус. минейных сборниках XV-XVI вв. и в ВМЧ), а 2-е известно только в рус. списках, в т. ч. в ВМЧ ( Hannick Ch. Maximos Holobolos in der kirchenslavischen homiletischen Literatur. W., 1981. S. 168, 198; N 152, 200). Не позднее XII в. (вероятно, одновременно с житием Г.) было переведено его надгробное слово Мелетию (Мелетину), еп. Антиохийскому, содержащееся в волоколамских Минеях Четьих посл. четв. XV в. (РГБ. Волок. 594. Л. 89-95) и позднейших комплектах, включая ВМЧ ( Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1. С. 519). Каноническое послание Г. к Литоию, еп. Мелитинскому, было переведено на слав. язык в составе Кормчей серб. редакции ок. 1219 г. в окружении свт. Саввы I , архиеп. Сербского. Во 2-й пол. XIV в. в Болгарии или на Афоне (очевидно, в окружении св. Евфимия Тырновского) в составе т. н. студийской коллекции (10-томного Торжественника триодного и минейного) были переведены надгробное слово свт. Василию Великому и похвальные слова архидиак. Стефану, мч. Феодору Тирону, на память младенцев, избиенных в Вифлееме, на Рождество Христово (псевдоэпиграф), на 8-дневное Обрезание с похвалой свт. Василию Великому, на Благовещение и на Вознесение, представленные южнослав. списками XV-XVII вв. ( Hannick. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВЯЗНИКОВСКИЙ В ЧЕСТЬ ВВЕДЕНИЯ ВО ХРАМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ основан, вероятно, в 1-й четв. XVII в. на посадской земле Вязниковской слободы Ярополчской вол. Владимирского у. Впервые упомянут в писцовой книге А. Лодыгина и подьячего М. Клементьева 1627/28 г., где назван «новодевичьим» и находящимся в вотчине кнг. Ирины Мстиславской (вдовы кн. Федора Мстиславского). С 1635 г. в патриарших окладных книгах упоминается холодная Введенская ц., к сер. XVII в. был построен теплый храм в честь Усекновения главы св. Иоанна Предтечи, к нач. XVIII в. возведен деревянный 2-этажный собор: верхний престол в честь Введения во храм Пресв. Богородицы, нижний во имя прор. Илии. В верхней церкви был расположен 5-ярусный иконостас. В 1702-1703 гг. вместо деревянного был построен каменный Введенский собор с приделами во имя прор. Илии и в честь Усекновения главы св. Иоанна Предтечи (антиминсы выданы 24 июня и 17 дек. 1703). К Иоанновскому приделу примыкала колокольня. Кельи и ограда были деревянными. К 1764 г. в обветшавшем соборе богослужения совершались только в Предтеченском приделе. Новый собор, грамоту на строительство к-рого дало 18 марта 1764 г. Яропольское духовное правление, возведен не был из-за упразднения В. м. в том же году. В. м. не имел земельных владений, существовал за счет денежного и натурального ружного жалованья и вкладов. После посещения Вязниковской слободы царь Михаил Феодорович грамотой 1640/41 г. освободил В. м. «от всяких мирских разметов» с 5 церковных тяглых дворов. По челобитной игум. Марфы с 1652 г. прекратилось взимание дани с Введенского храма В. м., «потому что у той церкви мирских приходских людей нет». По распоряжению царя Алексея Михайловича с 1652/53 г. Вязниковские таможенный и кружечный дворы выдавали В. м. на ладан и церковное вино по 160 р. 20 алтын 4 деньги в год. Грамотой от 26 февр. 1657 г. повелевалось ежегодно отпускать мон-рю хлебную ругу (по 530 четв. ржи и овса) из запасов дворцового с. Б. Всегодичи. До 1698/99 г. игумении с сестрами, клиру и причетникам полагалось в качестве ружного жалованья по 186 пудов соли из Н. Новгорода. В нач. XVIII в. ружные деньги поступали из Вязниковского таможенного и кружечного дворов (300 р. 25 алтын 2 деньги), в 30-х гг. XVIII в.- из синодального экономического правления (267 р. 76 к.), в нач. 60-х гг. XVIII в.- из Владимирской провинциальной канцелярии (34 р. 53 к.). Из этих сумм в 1702 г. игумения получала 5 р. 20 алтын 1 деньгу, в 1763 г.- 2 р. 80 к.; в 1702 г. монахини - по 1 р. 16 алтын 11/2 деньги, в 1763 г.- по 80 к. Духовенство мон-ря также получало ругу: священники в 1702 г.- по 17 р. 30 алтын 2 деньги, в 1763 г.- по 2 р. 70 к. |
| В ограниченном числе списков XV-XVI вв. известно проложное Житие Е., созданное, вероятно, во 2-й пол. XV в. в Западнорусской митрополии . Древнейший список краткого Жития Е. обнаружил Клосс в Прологе посл. четв. XV в. (БАН. 33.19.8). 2 др. списка данной редакции входят в Прологи из бывш. собрания Виленской публичной библиотеки (ныне ф. 19 БАН Литвы): 98 (переписан в 1530 для Луцкой кафедры) и 99 (кон. XV (?) - 1-я четв. XVI в.), в их основе (судя по наличию в обоих списках Жития свт. Игнатия, еп. Ростовского), вероятно, лежит рукопись ростовского происхождения. Новое проложное Житие, отличное от встречающегося в более ранних рукописях, составлено для издания 1662 г. на основе текста в Степенной книге (см.: Кучкин В. А. Первые издания рус. Прологов и рукописные источники издания 1661-1662 гг.//Рукописная и печатная книга. М., 1975. С. 143, 145, 151). Истории Жития Е. в великорус. рукописной и старопечатной традиции (кроме его включения в ВМЧ) присущ определенный политический оттенок. Вполне вероятно, что создание новой редакции пространного Жития для Степенной книги связано со взятием Полоцка рус. войсками в 1563 г., а появление проложной редакции 1662 г.- со сдачей Полоцка в 1654 г. и последовавшим за этим включением в царский титул Алексея Михайловича термина «Белая Русь». А. А. Турилов Биография Согласно Житию, Е. была «лепа лицем», умна, мн. женихи добивались ее руки. Однако, утвердившись во мнении о бренности земной жизни, святая в 12 лет решила оставить «красоту и славу мира сего» и посвятить себя служению Богу. Ок. 1116 г., когда умер ее дядя кн. Роман Всеславич, а его вдова стала настоятельницей женского монастыря, Предслава умолила игумению постричь ее в монашество. Княжна получила в иночестве имя в честь прп. Евфросинии Александрийской. С детства Предслава любила учение, много читала, особенно Свящ. Писание, усвоила навыки каллиграфического письма. С разрешения Полоцкого еп. Илии княжна-инокиня поселилась в келье возле полоцкого Софийского собора, имевшего богатую б-ку. Е. переписывала книги по заказам горожан, вырученные деньги раздавала нищим. |
| Впрочем, не без основания относят ко 2-й половине XII в. житие св. Леонтия Ростовского, написанное, вероятно, вскоре после открытия мощей его. См. Правосл. собеседн. 1858. Ч. 1 где напечатано и самое это житие с русским переводом. Опис. рукоп. Рум. муз. С. 209 Опис. рук. Царского. С. 63 сборн. Новг. Соф. библ. (XVI–XVII вв.). 758, в четв. Л. 240–285 . Житие это напеч. в Правосл. собеседн. 1858. 2. 157 Сказав о том, как преп. Антоний предлагал «гривенный слиток сребра» рыболовам, прося их закинуть невод в Волхов, без сомнения, позднейший редактор жития присовокупил от себя: «Понеже в то время у новгороцких людей не бысть денег, но лияша слитки сребряные, ово во гривну, ово в полтину, ово в рубль, и тем куплю деяху». Этот же, конечно, редактор дополнил, будто преп. Антоний построил и расписал каменную церковь в своем монастыре при епископе Никите (чего в подлинном житии, вероятно, не было сказано), тогда как св. Никита скончался в 1108 г., а каменная церковь заложена Антонием уже в 1117 г. и расписана в 1125 г. (П. собр. р. лет. 3. 4–5 Житие напеч. в Правосл. собеседн. 1858. 3. 136 Но мы пользовались списком этого жития, помещ. в сборн. Новг. Соф. библ. XVI в. 322, в четв. Л. 56–93 . Там же пред житием помещена (Л. 31–56) и служба «на память преп. отца нашего Авраамия, Смоленскаго чудотворца, и ученика его Ефрема», из которой видно, что этот Ефрем местно чтился во Смоленске. Служба составлена, несомненно, во дни господства татар над Россиею. Ибо в одной песни говорится преп. Авраамию: «Божественным ти учением добре наставил еси приходящия к тебе, имиже Божественный Ефрем насладився, и течение сконча с тобою богомудренно; тем ныне молитеся Христови даровати православным людем избавление от паганьскых пленений и нашему граду утвръжение». А другая песнь гласит: «Преподобнии святии отци, Аврамие и Ефреме, с всеми преподобными Бога Премилостиваго молите милостивно, яко да нас избавить милостиво от агарянских еретик объстоянии, въсхваляющия вы». О Слове Климовом — см. Срезневск. Древн. памятн. Русск. письма и языка. С. 98 О Слове, приписываемом Авраамию, — Изв. Акад. наук. 8. 326 9. 182–192 и снес. этого тома прим. 245, 248. Другое Слово, приписываемое Клименту Смолятичу в «Обзоре русск. дух. литер. (§ 30)» равно может быть приписываемо и всякому другому иерарху 2-й половины XII в. или 1-й XIII. А «Поучение крестьяном», приписываемое тем же Обзором (§ 48) митр. Кириллу I, вовсе ему не принадлежит (см. нашей «Истории» т. 5. Прилож. 8). |
| Первые храмы, появившиеся в Н. после полувекового перерыва в строительстве, были возведены южнорусскими, очевидно, киевскими мастерами, на это указывают как особенности их архитектуры (объемно-пространственное решение, характер проработки фасадов), так и технико-технологические особенности кладки и использованных строительных материалов. От киевских образцов новгородские постройки отличает, прежде всего, широкое использование местного камня-известняка. Последовательность дат возведения каменных храмов как будто бы свидетельствует о работе одних и тех же мастеров, однако архитектурные особенности собора Антониева мон-ря позволяют рассматривать его как постройку, относящуюся к несколько иной строительной традиции. Поздние летописи называют нам имя зодчего Георгиевского собора Юрьева мон-ря — мастер Петр (это известие основано на существовавшей в храме ктиторской надписи), неоднократно предпринимались попытки связать с творчеством этого архитектора и др. постройки первых десятилетий XII в. В 20-х – 30-х гг. XII в., вероятно, произошло нек-рое упрощение архитектурного типа — по крайней мере, лестничных башен у церквей Иоанна Предтечи на Опоках и Успения на Торгу не было, хотя хоры, безусловно, существовали. В 30–60-е гг. XII в. строительство в основном велось за пределами Н., в Пскове и Ладоге. Очевидно, именно в Псков перешли мастера, строившие в 20–30-е гг. XII в. для кн. Всеволода Мстиславича в Н. В XII в. в Пскове было построено 4 каменных храма, в Ладоге — не менее 6 каменных храмов. В ходе псковско-ладожского этапа окончательно сформировался тип церкви, ставший характерным для новгородского строительства сер. – 2-й пол. XII в. в целом: одноглавый 4-столпный храм с хорами и замкнутыми угловыми палатками, на к-рые вела лестница в зап. стене. Посл. треть XII – 1-я пол. XIII в. В 1166 г. после долгого перерыва в Н. заложили новый храм — надвратную ц. Спаса на воротах в Юрьеве мон-ре (заказчик не указан), на след. год Сотко Сытинич заложил в Детинце ц. святых Бориса и Глеба. Оба храма были освящены только в 1173 г., хотя строительство их было, возможно, завершено ранее, в кон. 60-х – нач. 70-х гг. XII в.,— сложное для Новгорода время во внешнеполитическом отношении, что и помешало, вероятно, быстро закончить работы по созданию внутреннего убранства церквей и освятить их. Спасская ц. не сохранилась и пока не обнаружена археологами, Борисоглебский храм в Детинце неоднократно раскапывали (А. А. Строков, В. А. Богусевич, М. К. Каргер, Вл. В. Седов). Для архитектуры 3-й четв. XII в. это памятник во многом архаичный — большой 4-столпный храм с нартексом, к юго-зап. углу к-рого примыкала башня с винтовой лестницей на хоры (т. е., вероятно, это был, по крайней мере, 3-главый храм). Очевидно, что формы этой постройки обусловлены ориентацией на какой-то памятник 1-й четв. XII в. |
| 2008. С. 321-322), и в древнерус. ( Творогов. 2008; Карпов. 2014. С. 32-38) списках. В отечественной лит-ре последних десятилетий высказывалось мнение о вероятном рус. происхождении перевода ( Гладкова. 1996. С. 14; Карпов. 2014. С. 36). Оно, однако, не подкреплено лингвистической аргументацией; вместе с тем языковеды никогда не включали текст в число возможных южнославянских переводов. К гимнографическим текстам в честь К., переведенным в Болгарии, относится, вероятно, служба ему с каноном Феофана Начертанного (Грапта), представленная рядом южнослав. (начиная с XIII в.) и древнерус. (с XV в.) списков в составе Миней праздничных ( Верещагин. Вновь найденное богослужебное последование. 1993. С. 24-28). Нельзя исключить и возможности перевода в Болгарии в X в. службы с каноном Иосифа Песнописца, представленной в новгородской Минее служебной 1097 г. ( Ягич. 1886. С. 446-456). Вероятно, начиная с кон. 1-й - 2-й четв. X в., после ухода из жизни учеников святых Кирилла и Мефодия, почитание К. в Болгарии начинает утрачивать особый статус, свойственный более раннему времени. В основном празднуется ноябрьская память (успение) К. Этому способствовало и то обстоятельство, что с памятью перенесения мощей К. в сер. X в. совпало более актуальное для Болгарии успение чтимого национального святого - царя Петра ( Иванов. 1931. С. 387-391). При редактировании во 2-й четв. X в. богослужебных книг с целью сближения их с греческими январская служба на перенесение мощей К., написанная св. Кириллом, не включается в служебные Минеи, а остается только в составе праздничных, имеющих в целом более архаичный характер. Эта тенденция сохраняется и в кон. XII - 1-й пол. XIV в., в эпоху после освобождения Болгарии и Сербии от визант. владычества (в Сербии особенности культа К. в средние века не прослеживаются либо не выявлены). Дополнительным препятствием для распространения январской службы К. в это время является установление в 1084 г. приуроченного к той же дате праздника в честь Собора трех святителей. |
|
|
