| Л. Р. Франгулян, А. Н. Крюкова Славянская традиция Агиографические памятники Вмч. Мина. Рельеф. V в. (Греко-римский музей, Александрия) Вмч. Мина. Рельеф. V в. (Греко-римский музей, Александрия) Сохранились 2 разных перевода одной редакции греческого Мученичества М. (BHG, N 1254-1254b; изд.: Krumbacher. Miscellen zu Romanos) в составе домакарьевских Четьих-Миней за ноябрь. Оба перевода, судя по лексике, древние; один представлен, в частности, в Минеях из собрания Троице-Сергиевой лавры (РГБ. Ф. 304/I. 669, нач. XV в. Л. 195-198; 670, XVI в. Л. 240 об.- 247), другой - в Волоколамской Минее (РГБ. Ф. 113. 194(592); посл. четв. XV в. Л. 200-202); та же версия находится и в Великих Минеях-Четьих митр. Макария под 11 нояб. (ВМЧ. Нояб. Дни 1-12. Стб. 440-447). Переводы отличаются последовательным выбором разных переводческих решений для одинаковых греч. слов (заповедь-повеление, унити-изволити, нрав-образ и т. п.; «игемон» Пирр передается в 1-м переводе всегда как воевода, во 2-м - как судия); 1-й перевод кажется немного более вольным. Содержание славянских переводов Мученичества М. соответствует греческому оригиналу и представляет собой чередование описаний пыток с диалогами между мучеником и мучителем. М. бьют говяжьими жилами/ремнями, опаляют «дуплятицами» (факелами), волокут по волчцам/трезубцам (передача греч. триболов). Непосредственно за Мученичеством в указанных слав. Четьих-Минеях и в ВМЧ следуют Чудеса М. (авторство приписывается Тимофею Александрийскому) переведенные, вероятно, одновременно с Мученичеством с сохранением тех же особенностей в 2 переводах. В Волоколамской Минее и ВМЧ 13 Чудес, как и в греческих сборниках (BHG, N 1256-1269), в Минее из собрания Троице-Сергиевой лавры 669 - только 6, причем 6-е Чудо - «О трех братьях» (чудо «О женщине-самарянке» (6-е в греч. сборниках) здесь пропущено). В Минее 670 из собрания Троице-Сергиевой лавры такой же порядок первых 6 Чудес, а текст Чудес с 7-го по 13-е (7-м добавлено Чудо «О женщине-самарянке») в точности соответствует Волоколамской Минее и ВМЧ. Вероятно, антиграф Минеи 670 содержал только 6 Чудес, как в Минее 669, и его восполнили по др. переводу. |
| 1963. С. 339). Этот день утвердился после его внесения в Пролог, в списках к-рого (более 140 версий, ранние - кон. XIV и нач. XV в.- определяют хронологическую границу, ср.: Турилов. 2000. С. 21) память К. и Мефодия неизменно стоит под 11 мая, а день памяти 6 апр. не встречается. Б. Н. Флоря, Д. Чешмеджиев Почитание К. и Мефодия на Руси и в России до XIX в. Почитание К. пришло на Русь с принятием христианства в кон. X - нач. XI в. через болгарское (и частично, возможно, в сер.- 2-й пол. XI в. через чешское) посредство. При этом на Русь попал неполный корпус памятей текстов, посвященных святым, что, вероятно, объясняется региональными особенностями его почитания в Болгарии. Так, в восточнослав. рукописях не встречается древний канон К. 8-го гласа, дошедший в 2 болг. списках XIV и XV вв., равно как и ряд тропарей из канона 4-го гласа, сохранившихся в южнослав. традиции. Неизвестной осталась и память К. и Мефодия 25 авг., представленная в ряде южнослав. списков Пролога. В месяцесловах восточнославянских списков Апостола в отличие от южнославянских не встречаются тропарь и кондак К. В то же время древнерус. списки службы К. с каноном 4-го гласа (РГАДА. Ф. 381. 131 («Ильина книга»), кон. XI в.; ГИМ. Син. 164, сер. (?) XII в.; РГАДА. Ф. 381. 98, кон. XII - нач. XIII в.) являются древнейшими во всей слав. рукописной традиции. Только в 2 древнерус. списках (ГИМ. Син. 165, сер. (?) XII в.; РГАДА. Ф. 381. 111, кон. XIV (?) - нач. XV в.) сохранился общий канон К. и Мефодию с анонимным текстовым акростихом «Коурила философа и блаженаго Мефодия пою», открытый А. В. Горским ( Горский. 1856). Наиболее полным и репрезентативным во всей совокупной слав. средневек. рукописной традиции является набор четьих текстов, посвященных К.: ЖК и Проложное Житие, Похвальное слово ему и общая похвала К. и Мефодию. О постепенном ослаблении почитания К. на Руси свидетельствует отсутствие службы ему в древнерус. Минеях праздничных после кон. XI в. и исключение ее (во всяком случае, в Сев.-Вост. Руси) из Миней служебных после сер. XIV в., если не ранее, еще до замены Студийского устава Иерусалимским (напр.: РГАДА. Ф. 381. 102, ок. 1415 г., Переславль-Залесский; БАН. 16.14.10, 1-я четв. (нач.?) XV в., Сев.-Вост. Русь); позднейший из списков представлен в рукописи псковского происхождения 1-й пол. (нач.?) XIV в. (РГАДА. Ф. 381. 105). Младший из списков общего канона равноапостольным К. и Мефодию заметно сокращен. Служба К. не была включена в краткий вариант Минеи праздничной в составе Обихода (старший список (галицко-волынского происхождения) - Ганкенштейна кодекс нач. XIII в.: Vindob. slav. 37), предназначавшийся, вероятно, для приходских храмов. После XIV в. служба К. присутствует лишь в неск. провинциальных рукописях Миней служебных западноукр. происхождения. Стихиры и кондаки К. не встречаются в составе древнерус. Стихирарей и Кондакарей XI - нач. XV в. |
| В богослужебной практике XVIII-XIX вв. старообрядцев, принимающих священство, также происходит переход к ежедневному употреблению И. а., как и в Русской Православной Церкви. Пс 102 и 145 читались (см.: Арсений (Швецов), еп. Уральский. Устав. М., 2001р. Л. 112 об.), впосл., уже в XX в., в нек-рых общинах стали исполняться на глас. При этом вседневные антифоны играют роль «полупраздничных» - они исполняются вместо И. а. в Богородичные и престольные праздники, не имеющие своих праздничных антифонов. Совр. греч. практика в отношении использования И. а. не является однородной ( Печатнов В. В. Божественная литургия в России и Греции. М., 2008. С. 101-113). А. А. Лукашевич Певческая традиция В древнерус. традиции И. а. не нотировались, вероятнее всего, вплоть до кон. XVII в. Первые 2 антифона, возможно, произносились читком. Во многих дореформенных рукописях XVII в. встречаются указания на чтение И. а.: «псаломщик говорит» (РГБ. Ф. 354. 144. Л. 352, 1648-1652 гг.). Можно предположить, что И. а. могли также исполняться простым напевом (силлабического стиля). По рукописи кон. XVII в. (ГИМ. Син. певч. 152. Л. 160-165) известен монодийный распев 102-го и 145-го псалмов, записанный казанской нотацией, с ремаркой «путь против демества». С XVIII в. использовались 102-й и 145-й псалмы киевского распева (РНБ. Q. I. 537. Л. 72-93, 1-я четв. XVIII в.) и сокращенного греческого распева 1-го гласа (М., 1772. Л. 132-138). В старообрядческих общинах поповского согласия сложилась традиция исполнять 102-й и 145-й псалмы на напев самогласна или подобна гласа недели (1-й глас - «Небесным чином», 2-й глас - «Егда от древа», 4-й глас - «Иже званый свыше быв», 5-й глас - «Радуися, Живоносный Крест», 6-й глас - «Тридневен»). В некоторых общинах первые 2 антифона независимо от рядового гласа поют на 7-й глас, вероятнее всего по причине неграмотности. В общинах южных областей России, в Молдавии, Румынии И. а. обычно читаются. Стихи 3-го антифона до XVIII в. не фиксировались в певч. книгах. В одной из рукописей нач. XVIII в. обнаружены нотированные запевы с ремаркой «ино и вси блажени пои в той же голос», «вси запевы пой с тех последи помяни нас» (РНБ. Ф. 536. Q. 650. Обиход. Л. 75 об.; Захарьина. С. 106). О способе исполнения в древнерус. традиции можно судить по старообрядческой практике. В общинах стихи 3-го антифона читаются на погласицу, а вторые полустишия стиха, с к-рого припевают соответствующие тропари, поются на модель запева к стихирам. Воскресные блаженны фиксировались со 2-й пол. XVI в. в Октоихе или в Обиходе в составе песнопений литургии (см. ст. Блаженны ). |
| Сказания о М. создавались также на народных языках. Вероятно, в X в. было составлено краткое анонимное Житие М. в форме гомилии на древнеанглийском языке, основанное на трудах Сульпиция (изд.: The Blickling Homilies of the 10th Century/Ed. R. Morris. L., 1880. P. 210-227; см.: Napier A. S. Notes on the Blickling Homilies: St. Martin//Modern Philology. Chicago, 1903. Vol. 1. N 2. P. 303-308). Англосакс. агиограф Эльфрик из Эйншема († ок. 1010) составил 2 версии Жития М.: краткую, в составе 2-й части «Католических проповедей» (90-е гг. X в.; использованы «Жизнь Мартина» и 3-е письмо Сульпиция, «История франков» Григория Турского и Житие М., написанное Алкуином), и пространную, в сб. «Жития святых» (до 1002; использованы только сочинения Сульпиция) (см.: Gerould. 1925; Gaites. 1982; Biggs. 1996; Hewish. 2008. P. 48-51). На трудах Сульпиция основано также среднеирл. Житие-гомилия М. (XII в.) ( Stokes. 1873-1875; Herbert. 2002). Известны неск. версий Жития М. на исл. языке (см.: Wolf K. The Legends of the Saints in Old Norse-Icelandic Prose. Toronto, 2013. Р. 225-230). Среди французских сказаний выделяется пространное стихотворное «Житие господина св. Мартина Турского» (La Vie Monseignor Saint Martin de Tors), составленное во 2-й четв. XIII в. Пеаном Гатино, каноником ц. св. М. в Туре (изд.: Das altfranzösische Martinsleben des Péan Gatineau aus Tours/Hrsg. W. Söderhjelm. Helsingfors, 1899; см.: Farmer. 1991; Hunt T. A Forgotten Author: Péan Gatineau//French Studies. 2004. Vol. 58. N 3. P. 313-326). В позднее средневековье и Новое время создавались как отдельные Жития М., так и сказания о святом в составе агиографических сборников и флорилегиев на латыни и национальных языках; такие произведения постепенно приобретали черты научных исследований (напр.: Gervaise N. La Vie de Saint Martin, Evêque de Tours. Tours, 1699). В XX в. наряду с изданиями и переводами ранних источников публиковались оригинальные жизнеописания М. (напр.: Gh é on H. Saint Martin. P., 1941; Pernoud. 1996). Жизнь |
| в новгородском книгописании (как, впрочем, и в других культурных проявлениях) отмечена сочетанием традиционализма с новациями, порожденными «вторым южнославянским влиянием» (см. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру), которое проявилось здесь (в сравнении с Москвой) с опозданием примерно на треть века (см.: Турилов А. А. Восточнослав. книжная культура кон. XIV-XV в. и «второе южнославянское влияние»//ДРИ. [Вып.:] Сергий Радонежский и худож. культура Москвы XIV-XV вв. СПб., 1998. С. 323-324, 329). Традиционным может считаться оформление новгородских рукописей этого периода, в к-ром используется преимущественно тератологический орнамент. Наряду с этим в орнаментике новгородских кодексов со 2-й четв. XV в. широко используется балканский плетеный стиль, распространяется среднеболг. орфография, формируются новые полууставные почерки (как литургические, так и обиходные). Свт. Евфимий II закладывает Никольскую ц. в Вяжицком мон-ре. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.225. Л. 461) Свт. Евфимий II закладывает Никольскую ц. в Вяжицком мон-ре. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.225. Л. 461) При Е. в новгородской книжности проявился активный интерес к историко-хронографическим памятникам. Во владычном скриптории были созданы масштабные летописные своды, одним из которых стала офиц. владычная летопись - Новгородская I летопись Младшего извода; ее 2 самых ранних списка - Академический и Комиссионный - датируются временем пребывания Е. на Новгородской кафедре. В ряде случаев летопись содержит оценки совр. составителю событий (напр., критику новгородских порядков в статье под 1445 г., где рассказывается о голоде в Новгородской земле: «А в то же время не бе в Новегороде правде и праваго суда... не бе в нас милости» - ПСРЛ. Т. 3. С. 425), в к-рых нельзя не видеть отражение позиции архиепископа. По замыслу заказчика это была попытка создания общерус. свода, в к-ром соединялось новгородское летописание с летописанием др. рус. княжеств. Эта же цель, по мнению ряда исследователей, ставилась при создании по заказу Е. Новгородско-Софийского свода (или свода 1448 г.) - основы дальнейшего рус. летописания (впрочем, существуют и иные т. зр. на новгородское летописание эпохи Е., см.: Прохоров Г. М. Летописные подборки рукописи ГПБ, F.IV.603 и проблема сводного общерусского летописания//ТОДРЛ. 1977. Т. 32. С. 165-198; Лурье Я. С. Еще раз о своде 1448 г. и Новгородской Карамзинской летописи//Там же. С. 199-218; Бобров. 2001. С. 93-166; см. также Летописание ). Из Вел. Новгорода происходит самый древний список Краткой хронографической Палеи, датируемый 40-ми гг. XV в. Этот список, так же как и Комиссионный список Новгородской I летописи Младшего извода, был создан в скриптории близкого к Е. Вяжищского мон-ря. Вероятно, в Новгороде при Е. появилась 2-я редакция Летописца Еллинского и Римского (см. также Хронографы ). |
| Зал сообщался с 3 комнатами. В северной обнаружены грузики для выработки текстиля, позолоченные предметы, вещи из слоновой кости; средняя и юж. комнаты имели бемы из кирпича-сырца. В здании найдены 2-цветная керамика, бронзовые культовые предметы, железные ножи, напоминающие эгейские и кипрские образцы. Набор железных предметов в слоях XII-XI вв.- один из самых богатых в Филистии (среди них - 4 железных ножа с рукоятками из слоновой кости; такие же ножи были обнаружены в Тель-Касиле, Доре и на Кипре). К XI-X вв. до Р. Х. (слой IV) относятся найденные на полу черепки краснолаковых чаш, фляг, кубков и миниатюрных вотивных сосудов. В это время на месте стены были возведены новые здания, в т. ч. производственного назначения, укрепления в виде каменных башен. Характерные черты местной культуры нивелировались в результате распространения егип. и филистимских влияний. С Х в. до Р. Х. в связи с борьбой против Египта и подавлением Израильским царством филистимских центров Е. пришел в упадок, сохранился лишь верхний город. Нижний город был разрушен в 1-й четв. X в. египтянами или израильтянами. Во 2-й пол. VIII в. до Р. Х. он был окружен новой сырцовой стеной, облицованной тесаным камнем, ширина к-рой составляла 7 м с башней. На его территории обнаружены ручки сосудов со штампами «царя Хеврона» (с надписью ) - вероятно, свидетельство краткого периода времени, когда Е. был подчинен иудейскому царю, возможно Езекии. Ок. 1000 г. до Р. Х. расписную филистимскую керамику сменила тщательно обожженная, превосходно вылощенная по ангобу красная (иногда с черными полосами) посуда, распространенная в близлежащем г. Тимна. В кон. VIII в. до Р. Х. Ассирия превратила города Филистии в военные центры для подготовки вторжения в Египет. После разгрома антиассир. союза и включения Филистии в Новоассирийское царство Е. стал центром управления Филистией. Его площадь достигла 50 акров, нижний город расширился за пределы холма. Новый план регулярной застройки города (VII в. до Р. Х.) был организован по принципу террас. |
| Княжение Аскольда и Дира в Киеве. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 11, верх) Княжение Аскольда и Дира в Киеве. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 11, верх) По древнерус. преданию, отразившемуся в «Повести временных лет» и в предшествовавшем ей летописном своде кон. XI в., присутствие варягов на Руси первоначально ограничивалось сбором дани со слав. племен кривичей и словен и с фин. племен чуди (вероятно, эстов, води и др. племен юж. побережья Финского зал.), мери и, быть может, веси. В результате восстания эти племена избавились от даннической зависимости, но начавшиеся внутренние раздоры заставили их призвать в качестве князей варягов Рюрика и его братьев. Правление этих князей, однако, было обусловлено, по всей видимости, договором. Часть варяжской дружины Рюрика во главе с Аскольдом и Диром ушла на юг и осела в Киеве. После смерти Рюрика его родич кн. Олег , с малолетним сыном Рюрика кн. Игорем на руках, захватил Киев и объединил новгородский север и киевский юг, создав, т. о., гос. основу Д. Р. В целом нет оснований не доверять этому преданию, но ряд его деталей (Аскольд и Дир - дружинники Рюрика и др.), вероятнее всего, был сконструирован летописцем. Плодом далеко не всегда удачных вычислений летописца на основании греч. хронографических источников стала и хронология событий (852 - изгнание варягов, призвание Рюрика, вокняжение в Киеве Аскольда и Дира; 879 - смерть Рюрика; 882 - захват Киева Олегом). Договор кн. Олега с Византией, заключенный осенью 911 г., заставляет отнести появление Олега в Киеве примерно к рубежу IX и X вв., а призвание Рюрика - к непосредственно предшествовавшему времени, т. е. к посл. четв. IX в. Более ранние события восстанавливаются по данным иностранных источников и археологии. Археология позволяет относить появление сканд. этнического компонента в фин. и (или) слав. окружении на севере Вост. Европы к периоду от сер.- 2-й пол. VIII в. (Ст. Ладога) до сер.- 2-й пол. IX в. (Рюриково городище в верховьях Волхова, Тимерёво, Гнёздово на верхнем Днепре и др.), что в целом (за исключением Гнёздова) совпадает с очерченным в летописи первоначальным ареалом варяжской дани. |
| Раздельноречие в текстах Ирмологионов к кон. XVII в. в целом постепенно сменилось истинноречием, но степень присутствия того или другого различна в зависимости от источника. Так, в Ирмологионе униат. Жировицкого мон-ря 2-й четв. XVII в. произнесение «на речь» уже преобладает, тогда как в сборниках правосл. Межигорской обители 40-х гг. XVII в. еще очень много раздельноречных словоформ. В XVIII в. при доминировании истинноречия признаки хомонии кое-где сохранились в распевах предлогов и префиксов, что отражает традиц. приверженность южнорус. певчих южнослав. раздельноречной норме XV-XVI вв. (напр., 4 постоянных случая распева: «вочеловечившийся» в песнопении «Единородный Сыне»; «Вонегда скорбети», «Возбранной Воеводе», «Хвалите Господа со небес»). Раздельноречные формы слов сохранялись в XVIII в. и применялись даже в поясняющих текстах Ирмологионов, глоссах (напр., «воход» (вход)) и др. (см.: Шевчук. Раздельноречие. 2008). Сокращение или расширение поэтической строфы типично для нескольких причастных стихов и прокимнов, что различает киевские и болгарские версии: до 1-й строки сокращены тексты киевских причастнов воскресенья («Хвалите Господа со небес») и вторника («Во память вечную будет праведник»). Строфы аналогичных псалмов болгарского распева, как правило, всегда полные (исключения крайне редки и делались, вероятно, под «киевским» влиянием). Тексты причастна «Хвалите Господа со небес» и припева «Воскресни, Боже, суди земли» (вместо «Аллилуия» в Великую субботу) типичны для киевского напева, тогда как их продолжение («…хвалите Его во вышних» и «…яко царствуеши во веки») изложено в болгарском распеве. Можно предположить, что в воскресный день, когда было много причастников и требовалось длительное исполнение причастна, записанное песнопение повторялось (после 1-й строки с тем же напевом пелась 2-я строка, изосиллабичная 1-й). Подтекстовка юго-западнорус. причастных воскресенья и будничных дней основывалась на разных принципах, поскольку вторые имеют преимущественно нормативные 2-строчные строфы. Сокращение (в записи) текста «Хвалите Господа со небес» «киевского напелу» может быть объяснено ориентацией на предполагаемый греч. протограф « », также однострочный (известен по поздним версиям 2 песнопений, записанных кириллицей в Манявском скиту в 1674-1676 и 1684; см.: Тончева. 1981. Т. 2. С. 409-412, 415-416, 523-524). Двухстрочная форма седмичных киевских причастнов (напр., «Чашу спасения прииму и имя Господне призову» и др.) также находит аналоги в строении греч. песнопений (см.: Там же). В XVIII в. текстовая редакция всех «киевских» причастнов была унифицирована и приведена к 2-строчной норме. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИЗАРН [лат. Isarnus, Ysarnus; франц. Ysarn] (ок. 975/80-24.09. 1047), св. (пам. зап. 26 сент.), аббат монастыря Сен-Виктор в Марселе (Франция), деятель монашеской реформы и движения «Божий мир» . Основным источником сведений об И. является Житие, составленное, вероятно, в 3-й четв. XI в. по инициативе бывш. ученика святого, Арльского архиеп. Рамбауда из Рейана (1030-1069). Источником для него послужили рассказы монахов аббатства Сен-Виктор. Ранняя датировка Жития подтверждается отсутствием в нем описания посмертных чудес. Наиболее древняя и единственная сохранившаяся рукопись относится к кон. XI-XII вв. (Paris. lat. 5672). Из б-ки мон-ря Сен-Виктор в Марселе, где она упоминается в описи кон. XII в., рукопись попала в б-ку Римского папы Урбана V (1362-1370), в прошлом аббата Сен-Викторской обители, и впосл.- в Национальную б-ку Франции в Париже. Однако первые публикаторы Жития упоминают еще 1 список из б-ки мон-ря Сен-Виктор в Марселе, не сохранившийся до наст. времени. Ж. Мабильон изучал, но не использовал данный текст, позднее он был опубликован болландистами . Житие составлено по принципу, получившему в историографии образное название «метода снежного кома» ( Sigal. 1988. P. 176): агиограф писал черновой набросок и зачитывал его перед общиной. Знавшие о святом монахи сообщали дополнительные сведения для окончательного варианта. Составитель Жития И. стремился точно воспроизвести рассказы братии, сохранить детали и личную оценку рассказчиков, с этой целью иногда оставлял повествование от лица очевидца. Среди информаторов агиографа (нек-рые названы по имени) выделялся мон. Райнальд. Его рассказ стал важнейшим источником сведений о конфликте между аббатством и светской знатью. Неоднородная структура произведения позволила исследователям выделить позиции 2 поколений - бесхитростных, искренних «отцов» (старшие монахи-рассказчики) и рационально-отстраненных «детей», уже не заставших «тяжелые времена» (агиограф). Эпоха «отцов» совпадает со временем распространения в Провансе идей «Божиего мира», во взглядах старшего поколения заметно активное неприятие рыцарства. Житие отмечено сильным влиянием клюнийской агиографии и особого идеала святости. Как и во мн. агиографических произведениях реформированного монашества, самосознание и коллективная память мон-ря конституируются вокруг фигуры «современного святого», «святого нового типа», в Житии к-рого описываются творимые им чудеса и гораздо чаще - добрые дела и защита слабых от произвола власть имущих. И. вступает в переговоры с разбойничающими владельцами замков, возвращает украденное, отпевает убитых, оберегает крестьян «как зеницу ока». Некоторых оппонентов И. из числа знатных мирян можно идентифицировать с персонажами, известными по документальным источникам. |
| Первое упоминание об А. ц. относится к 3-й четв. I в. после Р. Х. Согласно приписываемому Арриану (II в.) «Периплу Эритрейского моря», его правителем был тогда Зоскал . Своим появлением это гос-во было обязано развитию международной торговли в бассейне Индийского океана, в к-рой оно принимало активное участие, и прибылям от этой торговли, к-рая составляла основной источник его доходов. Следующим после Зоскала правителем Аксума, царствование к-рого удалось датировать, был Гадара . На рубеже II-III вв. он заключил союз с сабейским царем Алханом Нахфаном и начал проводить политику активного вмешательства А. ц. в дела Юж. Аравии. На протяжении 70 лет он и его преемник Азба (‘dbh, вероятно, известный по монетам как wzb/ΟΥΑΖΗΒΑ; сер. III в.) и соправители Датвинес и Закринес (или Зафринес; dtwns/w-zq(f)rns; 60-е гг. III в.) стремились установить свою гегемонию над этим регионом, но успеха не достигли, и после 270 г. вплоть до нач. VI в. всякие упоминания об участии эфиопов в войнах на юге Аравии исчезают из источников. Обмен посольствами между Аксумом и Химьяром происходил и позднее (по крайней мере до сер. IV в.). Автором скопированной Космой Индикопловом греч. надписи на спинке трона из Адулиса (т. н. Monumentum Adulitanum), в к-рой сообщается о подчинении власти Аксума многочисленных народов Африканского Рога, Нильской Эфиопии ( Нубии ) и ряда племен зап. побережья Аравии, был скорее всего Гадара или один из его непосредственных предшественников на аксумском престоле, напр. «царь царей аксумитов» Сембрут. Небольшая греч. надпись, датированная 24-м годом его правления, происходит из Дакки-Махари (совр. Дэкэмхаре, Эритрея), но не исключено, что Сембрут правил не до, а вскоре после Гадары. По свидетельству Мани , в сер. III в. Аксум наряду с Римской империей, Ираном и Китаем являлся одной из мировых держав. Об экономической мощи Аксума свидетельствует чеканка им собственной полновесной золотой монеты с кон. III до нач. VII в. Городов в А. ц. было относительно немного, помимо столицы и Адулиса в источниках упоминаются всего 2 центра городского типа: Колоэ, рынок слоновой кости, с к-рым пытаются отождествить совр. |
|
|
