| Основной мотив накладной прорезной орнаментики – травное плетение с лиственными розетками. Резьба и живопись царских врат, как и значительная часть резного декора в цокольной части иконостаса, выполнены в 1906 г. Иваном Осиповичем Трубниковым. Тогда же тело иконостаса было окрашено красной краской, поновлена позолота и посеребрение по левкасу. Лучшие иконы апостолов в Деисусе копируют листы Библии Пискатора, сопровождающие Деяния апостолов. Чин нарушен: образ апостола Петра помещен не на своем месте, он третий, а не первый к северу от центральной иконы чина. Из того же источника происходят иллюстрации к Апокалипсису в сводах арок над царскими вратами и над боковыми входами в алтарь. Исполненные в живописной манере образа апостольского и пророческого чинов, как и менее профессиональные по исполнению надвратные росписи на темы Апокалипсиса, образа Захарии и Аарона на боковых входах в алтарь, а также ближайшие к ним местные иконы избранных святых в откосах арок и образа в цокольной части прясел, синхронны времени создания стенописи. Иконы Праздников и 12 надставных икон следуют иконописной традиции, что отражает стилевой эклектизм комплекса. Возможно, в существующий иконостас была перенесена часть образов из иконостаса 1724 г. В храме сохранились малые пристенные иконостасы, относящиеся ко 2-й четв. и сер. 19 в., а также резные киоты клиросных икон, исполненные ок. 1906 г. Высоким качеством архитектурного и резного убранства отличаются два пристенных иконостаса 2-й четв. 19 в., исполненные в стиле позднего классицизма. Они оформлены сдвоенными колоннами композитного ордера. В изящной, тонко исполненной орнаментике присутствуют мотивы вазонов и гирлянд, а также розетки, ленты и акантовые листья. Северный придельный иконостас в трапезной, примыкающий к нему пристенный иконостас, оформляющий проход из трапезной в храм, а также киот у его южного клироса, выполнены во 2-й четв. 19 в. в стиле позднего классицизма. Иконостас одноярусный, его прясла фланкированы гладкоствольными полуколоннами на низких постаментах. |
| Рублев и Дионисий в чистом виде выражают древнерусский художественный гений. Что наиболее характерно для художественного мышления Феофана? Глубокая философичност, возвышенность и ярко выраженный драматизм. Феофан в едином лице счастливо сочетал мудреца и живописца, на что с почтительным восхищением указывали уже его современники. Епифаний, как мы помним, называл его «преславным мудрецом, философом зело искусным», «изографом опытным» и «среди иконописцев отменным живописцем», который и в процессе работы над изображением размышлял о высоких материях (ПЛДР 4,444). Для русских книжных людей и живописцев конца XIV – начала XV в. Феофан являлся живым воплощением идеала художника, на который многие из них ориентировались. Феофан прибыл на Русь, когда Византия была охвачена бурными философско-религиозными спорами, и его живопись (и росписи Спаса Преображения в Новгороде, и дошедшие до нас иконы)-его личный яркий вклад в духовную полемику того времени, причем вклад такой силы, глубины и убедительности, что он намного пережил эпоху, его породившую. Живопись Феофана-это философская концепция в красках притом концепция достаточно суровая, далекая от обыденного оптимизма. Суть ее составляет идея глобальной греховности человека перед Богом, в результате которой он оказался почти безнадежно удаленным от него и может только со страхом и ужасом ожидать прихода своего бескомпромиссного и безжалостного судьи, образ которого с крайней суровостью взирает на грешное человечество изпод купола новгородского храма. В лике Пантократора нет почти ничего человеческого. Это, пожалуй, предельное воплощение в живописи образа высшей карающей силы, единственный по экспрессии и лаконизму во всем восточнохристианском искусстве обобщенный художественный символ осуждающих человека сил, возведенных в абсолют и представленных в образе Вседержителя. Между этим грозным Судьей и грешным человечеством в качестве посредников, заступников и идеальных образов для подражания выступают праведники: праотщл, пророки и подвижники в новгородских росписях; Богоматерь, Иоанн Креститель, апостолы и отцы церкви-в благовещенском деисусе 245 . |
| Изображение Богоматери в древних деисусных чинах Благовещенского собора Московского Кремля, Владимирского Успенского собора и церкви Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря близ Кириллова принадлежат лучшим иконописцам Древней Руси – Феофану Греку, Андрею Рублеву и Дионисию. Одно из самых древних на Руси изображений Богородицы в деисусном чине – это изображение в трехфигурном оплечном деисусе конца XII – начала XIII веков из Успенского собора Московского Кремля, где икона помещалась над мощами Святителя Филиппа. Живоносный источник. На иконе изображена большая чаша, стоящая в широком водоеме, полном воды. Над чашей, а иногда внутри нее Пресвятая Богородица с Младенцем Христом. Из чаши истекают струи животворной воды, которую пьют жаждущие люди. В начале V века Лев, будущий император Византии, а тогда еще воевода, шел через кипарисовую рощу близ Золотых врат Константинополя. Встретив здесь слепца, сбившегося с дороги, он отвел его в тень отдохнуть, а сам отправился искать воду, чтобы дать изможденному от усталости путнику напиться. Тут он услышал слова, обращенные к нему: “Царь Лев! Войди в эту рощу, почерпни воды, которую там найдешь, и напои ею жаждущего. Тину же из источника положи на его глаза. Я помогу тебе воздвигнуть здесь храм во имя Мое, и все, кто будет сюда приходить и с верой призывать Мое имя, получат исполнение от молитв и исцеление от недугов”. Некоторое время спустя, когда Лев по слову Богородицы стал императором, он приказал расчистить источник от тины и заключить его в каменный круг, над которым был построен храм в честь Пресвятой Богородицы. Источник император Лев назвал “Живоносным”, так как здесь проявилась чудодействующая и исцеляющая благодать Богоматери. С тех пор на этом источнике постоянно происходило множество чудес. После падения Константинополя храм “Живоносного источника” был разрушен, а сам источник засыпан. Но христиане открыли источник и черпали из него воду. Сохранились свидетельства, относящиеся к 20-м годам XIX века о происшедших здесь чудотворениях. С течением времени строгость турецких властей смягчилась, и над источником в 1835 году вновь был воздвигнут храм. |
| Образ Покрова Пречистые Богородицы меснои. Образ Николы Чюдотворца меснои, взят из Печерского монастыря, обложен серебром басменным, венец серебрянои резнои, золочен, в венцах одиннатцать вставок хрусталеи, прикладу две гривенки басменные, третья невелика ж басменная ж, золочены. Образ меснои Пречистые Богородицы «О Тебе радуется», писана на золоте. Образ меснои святых жен мироносиц. Образ святаго апостола Петра, что у южных дверей. Образ Дисмаса разбоиника, что у северных двереи 8 . В деисусе: Спасов образ, образ Пречистые Богородицы, образ архангела Михаила, образ святаго апостола Петра, образ Василия Кисарейского, образ Данила Столъпника (Л. 381). По другую сторону: образ святаго Иоанна Предтечи, образ архангела Гаврила, образ святаго апостола Павла, образ святаго Иоана Златоустаго, образ святаго Семиона Столпника. В другои пояс: Господьских празников 12 икон. В третеи пояс: образ Пречистые Богородицы, да с тою ж иконою 12 икон пророческих. И тот деисус, и Господьские празники, и пророческие иконы в соборную церковь Покрова Пресвятеи Богородицы и в тяблах у деисуса, и у празников, у пророческих икон осталось порозжево места много 9 . Крест благословеннои. 19 икон пядниц, писаны на золоте и на красках. Освященныи антиминс. Служебных оловяных сосудов: блюдо дискосное, потир, блюдо крестовое, блюдо Богородицыно, блюдо Предтечево. Звезда медная (Л. 382), лжица стальная, копие железное. Крест воздвизальнои, деревянои, на нем писаны Страсти Господни. Кадило медное с кровлею 10 . Два ковша медные лужены. Укропник меднои. Кропило в деревяном черену. Сосудец оловянои с миром и с маслом 11 . На престоле полотняная срачица, престолное ж одеяние крашенинное, да четверы доряти червчатые. На престоле небо, на царских дверех запона и на жертвеник одеяние – все крашенинное. Литон миткалиннои. На служебные сосуды три покровцы отласу червчатого, опушены камкою лазоровои, подложены крашениною. Пелена налоиная, такова ж отласу и камки. 2 губы, двои щипцы железные, 2 гривенки ладану. 12 аршин крашенины на жертвеник и на иные потребы. |
| Вновь был сделан образ Великомученика Феодора Стратилата и мученицы Агафии – в гладком окладе, с венцами и надписями. Всех вообще икон в соборе насчитывалось до 57, причем много из них были в серебряных и других окладах 45 . Перед иконостасом висело железное прорезное, позолоченое, с перьями, паникадило, которое было делано в 1677 г. ствольного дела кузнецом – Кирюшкою Яковлевым против образцового костяного паникадила 46 . Что касается церковной ризницы, то она отличалась большим богатством, постепенно пополняясь разными предметами в течение XVII в., особенно же при царе Феодоре Алексеевиче. Так, по его приказу, сделана была к образу Спасителя, что в деисусе, серебряная, чеканная лампада на цепях со звездами – весом 3 ф. 39 золот. 47 , 16 медных подсвечников 48 были почернены по серебру серебряной палаты мастерами Даниилом и Варфоломеем Кузмиными 49 и позолочено Евангелие. Из описи же церковной видно, что наиболее дорогие напрестольные кресты и сосуды были сделаны также при царе Феодоре Алексеевиче. Из напрестольных крестов особенно замечательны были два креста – один золотой с финифтяными изображениями, осыпанный драгоценными камнями, и другой, также золотой, с мощами, по краям обнизанный жемчугом, яхонтами и изумрудами 50 . Из сосудов особенно дорогие были потир золотой с наведенными по разного цвета финифти священными изображениями, украшенный граненым червчатым яхонтом, а также лазоревыми яхонтами и изумрудами, с надписью: сии сосуды золотые построены в церковь Спасова Нерукотворенного Образа, что у него великого государя вверху, лета ρπθ; весил потир 4 ф. 85 зол. К потиру же были сделаны золотой дискос с наведенными по финифти изображениями и украшенный по краям 2 лалами и 2 яхонтами, весом 3 ф. 62 зол., 2 золотых блюдца – весом 1 ф. 15 зол. также с изображениями и украшениями из драгоценных камней, звездица золотая резная, наведенная финифтью, украшенная изумрудами и яхонтами, причем на одном изумруде был вырезан четвероконечный крест, – вес ея – 91 зол. Золотая лжица со стеблем, наведенным разного цвета финифтью, украшенная яхонтами, изумрудами, лалами и жемчужным зерном в закрепе, – весом 17 зол.; копие золотое с разного цвета финифтью, червчатыми яхонтиками, лалом на спне и жемчужным зерном в закрепе; весом 17 зол. Замечательно было и кадило серебряное с золотыми накладками, по которому было наведено разного цвета финифтью четыре стихии; по краям кадила и вверху было три пояса, кругом, также золотые с каменьями – червчатыми яхонтами и изумрудами, на 5 цепях и с 5-ю серебрянозолочеными колокольцами на них. Как сосуды эти, так и кадило, были взяты в 1714 г. в С.-Петербург, где Император Петр I, осмотрев их, не указал, куда их отдать 51 . Вероятно, возвращенные в Верхоспасский собор, они в 1786 г., по повелению Императрицы Анны Иоанновны, снова были взяты в С.-Петербург и отданы в придворный Сретенский собор 52 . |
| Правило 13); б) в алтаре церкви не подобает быть зеркалам, и смотреть в них в алтаре не подобает священникам, дьяконам и прочим причетникам, равно как и расчесывать свои власы в алтаре и церкви (правило 18); в) продавать святые церкви и церковные места, как вотчины, и корчемствовать ими нелепо, и прихожане церквей в Москве должны выкупить их, да будут находиться под властию только Московского патриарха (правило 30); г) всем православным всякого чина и возраста стоять в церкви во время службы Божией, особенно литургии, с молчанием и страхом Божиим и с умилением и сокрушенным сердцем молить Бога втайне о своем спасении, а не беседовать о суетном попечении (правило 31); д) в воскресные дни и праздники, господские и богородичные, не работать никаких работ и ничем не торговать, кроме съестных припасов, а также в Приказах не творить судов и никаких дел, кроме нужных царских дел (правило 7); е) да прекратится неблаголепный обычай, по которому прихожане приносили в церкви свои домашние иконы, ставили их, где хотели, и каждый только пред своею иконою возжигал свечи и молился, пренебрегая местными иконами в иконостасе, причем один обращался в одну сторону, другой в другую, и тем производили в церкви большое бесчиние и смятение, а когда хотели, опять уносили эти иконы из церквей в домы (правило 36); ж) над иконописцами быть старосте, художнику искусному, и дозирать, чтобы не ругались, невежды, над святыми иконами своим нелепым письмом и суемудрием, да не пишут впредь образ Господа Саваофа в нелепых и неприличных видениях, да престанут писать ложное сложение перстов у Христа Спасителя, Богородицы и всех святых на прельщение невежд, но да пишут только самого Христа и святителей с благословляющею рукою, а мучеников и всех святых — в виде молящихся, лишь с простертыми руками (правило 43); з) нелепо и неприлично писать на иконах Бога Отца с седою бородою, а во чреве его единородного Сына и между Ними голубя: Бог Отец не имеет плоти, а Сын не по плоти родился от Отца прежде век, и Дух Святой по существу не есть голубь, но только явился в виде голубя при крещении Христовом (44); и) не должно писать на иконах Благовещения, как пишут, будто Господь Саваоф от уст своих дышит и то дыхание идет во чрево Пресвятой Богородицы: да престанет отныне такое суемудрое писание (правило 45); й) в церквах на Деисусе прилично вместо Саваофа ставить крест или распятие Господа Иисуса, как обычно на Востоке и в Киеве (правило 46); к) святителей Петра, Алексия и Иону, Московских чудотворцев, иконописцы неправедно пишут в белых клобуках: белый клобук прислан патриархом Филофеем Новгородскому архиепископу Василию и с того времени был носим только Новгородскими владыками, а после Геннадия приняли такой обычай и начали носить белый клобук и Московские митрополиты (правило 47) |
| На лево от царских дверей в местном ярусе находились: а) образ Одигитрии («по полям: Алексей митрополит, да Леонтий ростовский чюдотворец да преподобные чюдотворцы Сергей и Кирил»), б) «образ преподобных отец: Сергия радонежского чюдотворца да Кирила белозерского чюдотворда да Дмитрея прилуцкого чюдотворца да Деонисия глушицкого чюдотворца, вверху во облаце Пречистые Богородицы Воплощенье» и в) десять ветхих образов на золоте 653 . В «деисусе» Введенского иконостаса помещалась обычная икона Спасителя, Божией Матери и св. Иоанна Предтечи, а по сторонам – по семи образов. Над «деисусом» – икона «Воплощенья», а по сторонам ее – также по семи «пророков» 654 . Пред деисусом висело небольшое медное паникадило из шести «шанданов» с яблоком из кедрового дерева и шелковыми черными кистью и «ворвором». Другое небольшое паникадило также медное, висевшее здесь же (?), было спускным 655 . Пред местными иконами стояли три раскрашенных поставных свечи на каменных «мурамленых» подсвечниках и с насвечниками, сделанными из железа и дерева 656 . Не смотря на близость Введенской церкви, в братской трапезе существовал также целый ряд иконописных изображений, сосредоточенных на срединном столбе и на стене, в которой была проделана дверь в церковь . В монашеских общежитиях принятие пищи всегда почиталось делом молитвы, ибо пища даруется человеку по благости и милосердию Творца. Сходясь на обеды и ужины, братия неизменно (согласно с предписаниями устава) сопровождала их молитвословиями и чтением божественных книг, приспособленным по содержанию к воспоминаемому в тот или другой день событию. Поэтому и внутреннее устройство общежительной трапезы имело назначение поддерживать религиозность настроения присутствующих. Отсюда в средней Руси трапезные палаты (не смотря на свою смежность с церквами) обыкновенно представляли собою как бы безъалтарные большею частью прямоугольные в план церкви, имевшие род иконостаса на той стене, которая разделяла трапезу от смежного с нею храма. Такое же устройство имела и кирилловская трапеза. |
| Далее, образ «Ветхаго Деньми», не в лице Иисуса Христа. Лик этот следует сопоставить с подобным же образом Ветхого Деньми в одной из церквей Бриндизи. Далее, мы укажем на замечательное изображение Панагии или «Богородицы Знамения» в боковой абсиде и рядом с иконою. Б. М. Алексия Божьего Человека – сюжет, по видимому, сирийского происхождения, так как здесь изображена именно легенда о поклонении Алексия Божьего Человека – сюжет, по видимому, сирийского происхождения, так как здесь изображена именно легенда о поклонении Алексия Божьего Человека в Эдессе Нерукотворному Образу Богоматери. Весьма возможно, что такого рода изображение Панагии, или Знамения, существовало в греко-восточной кустарной иконописи X–XU столетий и не успело перейти в иконопись Константинопольскую. Далее, под окном абсиды, в нише, видим изображение тройного Деисуса в медальонах: в средине изображен юный Отрок Эммануил, т.е., вместо Спасителя, обычного типа, здесь представлен юный учитель Иерусалимского храма, быть может, вспомянутый здесь ради Горняго места, которое украшено здесь этим изображением: пример этот пока единственный, но, если эта догадка верна, то сюжет является замечательным по глубине мысли. Мы уже имели ранее случай указывать, что в одной из грузинских миниатюр, иллюстрирующих Евангелие (Тифлисская библиотека рукописей) Отрок-Христос, учащий во храме, представлен посреди возвышенного омфала, сложенного из камней, среди Сигмы Иерусалимского храма. Во фреске Нередицы по обеим сторонам Отрока Спасителя, также в медальонах, представлены по грудь Иоанн Предтеча и св. Марфа ( АГИ МАРФА), как ясно гласит о том надпись. Изображенная здесь женская фигура представлена в обычном типе Богоматери в «Деисусе». Во первых, самый лик представляет Богоматерь; далее мафорий, наглухо покрывающий всю фигуру с головой, и обе поднятые к Спасителю руки. Но, что окончательно утверждает нас в том, что здесь изображена Богоматерь, это вышитые на обычных трех местах: над челом и на обоих плечах, звезды и кресты, как известно, отличающие изображение Богоматери, начиная приблизительно с X века в иконографии. |
| Под хорами на западной стене храма и на прилегающих к ней частях южного и северного нефа изображен Страшный суд (надпись «Страшьный судищь»). Посредине картины представлен Христос – Судия, возседающий на радуге внутри миндалевидного ореола, – простертыми дланями. Спасителю предстоят – Богоматерь и Иоанн Креститель (как в деисусе). На престолах 12 ангелов. Направо два ангела, один из них трубит вниз, другой вверх, они призывают живых и мертвых на суд; ниже – мертвые поднимаются из гробов; архангел Михаил скатывает небесный свиток с солнцем и луною. Ниже изображения Иисуса Христа уготованный престол, пред которым стоят на коленях прародители грешного человеческого рода Адам и Ева. Налево ангел с праведными весами, около него праведная душа в виде крохотной человеческой фигуры. Далее группы (семь) праведников: «апостолъ», «пророческъ», «мученикъ» (изображены в патрицианских костюмах), «отечь» ( – святителей, в крестчатых фелонях), «черноризцевъ», «святых женъ», наконец, седьмая группа, в которой присутствует, между прочим ап.Павел (?); впереди ап. Петр с ключем ведет группу в рай, который помещен частью над перечисленными группами, а частью – на южной стене. В уровень с апостолами (на престолах) изображена Богоматерь, в молитвенной позе, Она сидит на престоле, по сторонам Ея два ангела: сбоку благоразумный разбойник, с перевязкой по чреслам, держит крест в руках. На южной стене – «лоно Авраамле», – среди райских деревьев сидит Авраам, держащий маленького человечка – праведную душу, голова которой украшена нимбом. Рядом группа других душ. С левой стороны от Божественного Судии – внизу – ад. Близ Адама и Евы огромный сатана с длинными усами и стоящими дыбом волосами на голове сидит на звере, в руках у него Иуда. Апокалипсическая жена – блудница едет на чудовищном звере, грызущем человека; в руках её сосуд, из него пьет перевившийся через нее змей. Продолжение картины северной стене, мучения грешников в аду изображены в виде пяти темных квадратов с головами и надписями: тьма кромешнея, смола, иней, скрьжату зубомъ, мразъ и пр. В ярком пламени сидит евангельский Лазарь и, указывая на уста свои, молит: «отче Абраме» (следует надпись, излагающая его тщетное моление), перед Лазарем дымчатый диавол, волосы у которого стоят дыбом, зубы страшно оскалены. |
| Композиции свода корреспондируют с системой образов Христа в апсиде; «Св. Ликом» в конхе и расположенными ниже по стене апсиды, изображениями Христа на троне в Деисусе. в центре стола в «Тайной вечери», у престола в «Евхаристии» 764 . Систему образов Христа в апсиде можно понять как обозначение. согласно визионерским откровениям, вечно длящихся актов богообщения в Будущем веке: созерцание Логоса поклонение Небесному царю и литургическое приобщение Христу в Небесном Иерусалиме. Таким образом, в Убиси откровения Будущего века и образ предвечной Троицы сведены в единую иконографическую программу, близкую по своей идее росписям в соборах монастырей Трескавац и Марков. Как уже отметила в общих чертах Л. Мавродинова, фрески Убиси по своей иконографии и стилю имеют своим источником солуно-македонское монументальное искусство 765 . К новым композициям на ту же тему Будущего века относится широко распространенная в палеологовских росписях алтаря и купола «Небесная Литургия», представляющяя в конкретных формах обряд Великого входа служение Христа- иерея и ангелов-клириков. К этому типу мы отнесли и парные изображения: «Служение Христа в скинии» и «Премудрость созда себе дом...» – во фресках вимы третьей четверти XIV в. монастырского собора Зарзмы (Грузия) 766 . Фрески Зарзмы обязаны своей программой Афону, по иконографии и стилю они близки афоно-македонской живописи XIV в. В основе необычных композиций Зарзмы лежат указанные выше визионерские тесты патриарха Филофея (текст о Премудрости) и Григория Синаита (о будущем служении Христа в Небесной скинии) 767 . Под влиянием этой волны эсхатологических идей в палеологовском искусстве оформляется, как считает Г. Милле, новая емкая иконография, передающая торжество праведных в Будущем веке. Образцом этой новой иконографии исследователь называет композицию на так называемой далматике Карла Великого в Ватиканском музее, которую ученый датирует первой половиной XV в Современные исследователи определяют это торжественное, шитое серебром и золотом, одеяние как патриарший саккос константинопольской работы середины XIV в., привезенный в Рим после падения Константинополя в 1453 г. |
|
|
