| п.), необходимых для опознания ее. Сосредоточение моего внимания есть проявление моей собственной духовной силы, оно осуществляется сообразно моим интересам, потребностям, наклонностям, и никакие процессы внешнего мира неспособны произвести моего внимания: они могут быть только поводами, подстрекающими мое я к акту внимания, но не причинами, создающими этот акт. Световые лучи, воздушные волны и т. п. воздействия от предметов внешнего мира на органы чувств вызывают физиологические изменения в моих нервных центрах (зрительном, слуховом и т. п.), и те из них, которые обусловлены предметами, имеющими значение для моей психо-физической индивидуальности, как это обнаружилось в течение эволюции моей и моих предков, преимущественно служат поводом для меня обратить внимание (не на внутренние изменения в моей нервной системе) а на самый предмет внешнего мира, задевший мое тело, и начать наблюдать его. 42 Таким образом даже и то обстоятельство, что одни предметы восприняты мною, а другие остались незамеченными, есть проявление моего я, соответственное моему характеру. Два гостя, входя в кабинет своего знакомого видят комнату каждый по своему; один сразу замечает бутылочку ликера на столе, а другой – новое художественное издание. Изучение того, на какие предметы преимущественно направляется внимание человека, есть один из лучших способов познать его страсти, стремления, и наклонности, нередко таящиеся глубоко в сфере подсознательной жизни и остающиеся неопознанными или недооцененными самим обладателем их. 43 Учение о том, что вступление предмета в кругозор сознания есть, собственно, введение его в сознание субъектом, направляющим на него свое внимание вызывает недоумение, для устранения которого необходимо ввести еще одно понятие. Нам могут возразить, что интенционализм и интуитивизм, отстаивающий самостоятельность действований индивидуума, обособленного от всего остального мира, неизбежно попадают в круг, из которого эти учения не могут найти выхода: чтобы действовать в отношении к предмету, именно чтобы направить интенциональные акты внимания и опознания на предмет, нужно знать о предмете; но чтобы знать о предмете, нужно действовать в отношении к нему, именно направить на него акты внимания и опознания. |
| Упрощённые варианты гармонизации не соответствуют провозглашённому отцами принципу “гармоничного сладкопения” и ещё по одной причине. Дело в том, что церковный хор, кроме того, что является единым коллективом, ещё состоит из отдельно взятых людей – творческих личностей. У нас вообще как-то не принято обращать внимание на этот аспект проблемы. Гармоническое хоровое произведение рассматривают с точки зрения слушателя – как единый гармоничный массив, как продукт, “изготовленный” хором. Но такой подход может быть применим к фортепьянному произведению, где 3ий палец левой руки нисколько не чуствует себя ущемлённым в чём-то по отношению к его визави из правой руки – играют и анализируют музыку не пальцы по отдельности, а исполнитель как цельная личность. Но в гармонизированном хоровом пении мы обязаны учитывать личность певца. Многолетние наблюдения автора лишь подтверждают тот факт, что эмоциональный настрой певца напрямую связан со степенью мелодичности исполняемой им партии. А для полноценной жизни человека, как психо-физической личности, не может быть мелочей ни в отношении к телу, ни в отношении к душе. Крайне важно писать партитуру так, чтобы её было приятно петь всем без исключения. И такие попытки на Руси уже были. В XVI веке появляется ранний вид многоголосия – строчное пение: двух, трёх, а иногда и четырёхголосная полифония. С технической точки зрения явление это довольно сложное, здесь мы не встретим привычных нам аккордов: они изначально не подразумеваются. Этот вид был введён в употребление в Московском государстве на Стоглавом соборе. Но это многоголосие не имеет ничего общего с полифонической европейской музыкой, законы построения которой были приняты нами в XVII-XVIII веках, результатом чего и является современное партесное пение. Здесь есть своя красота, но она совершенно оторвана от целомудренной эстетики традиционных распевов. Проблемы нашей Церкви порождены этим европейским наследием: раз приняв законы гармонизации в области церковного пения, мы колеблемся перед выбором. Выбрав критерием простоту гармонизации, мы непременно загоним какой-либо голос в “эмоциональное гетто”, что видим на примере наших гласов. Стремясь же к музыкальной выразительности, имеем опасность впасть в оторванное от критериев церковного благочестия свободное творчество, о чём свидетельствует богатое, но малополезное композиторское наследие. |
| Как пояснила докладчик, существуют мотивы индивидуально значимые, есть мотивы социально значимые. Для того чтобы человек, имеющий био-психо-социо-духовные дефекты, мог эффективно реабилитироваться, он, как минимум, должен развивать свой индивидуальный внутренний личностный потенциал. Социально значимый потенциал же основан в современном обществе по большей части на престиже, на деньгах, на замечательных, привлекательных специальностях. Представленный экспертам видеоролик, казалось бы, показывает достаточно неплохую вещь - как развиваются у человека трудовые, коммуникативные навыки. Так пояснила присутствующим его суть кандидат психологических наук В.В. Федоренко. Но ожидания этого реабилитанта, к сожалению, не будут реализованы, потому что в нем не сформирован самый главный личностный стержень. " Что нас с Вами объединяет, несмотря на то, что я православная христианка, а Вы протестантка? " , - задала вопрос Е.А. Полянской эксперт Федоренко. Любовь, по мнению психолога, и есть главная объединяющая всех нас сила и ее как раз нам и не хватает. И чтобы экзистенциальный, смысловой кризис, который есть в каждом наркозависимом, был закрыт, должен быть духовный стержень у человека... Е.А. Полянская прервала докладчика и сообщила, что тоже за духовное, душевное и физическое здоровье реабилитантов. Она пояснила, что с зависимыми людьми, прошедшими реабилитацию и продолжающими практически всю жизнь выздоравливать, очень сложно работать, поскольку это специфические люди. Она поддержала В.В. Федоренко в том, что была показана внешняя картинка, атрибутика, которую сразу видно специалисту, и что выпускники реабилитационных программ падки на это. Она предложила всем присутствующим как зреломудрым людям понимать эти вещи - не делить, не рвать эти моменты на хорошие и плохие, а смотреть в корень, чем мы можем помочь конкретному молодому человеку. И в данном случае, по мнению Е.А. Полянской, конечно, без духовных оснований не обойтись. Она обратилась к В.В. Федоренко как к христианке с просьбой о понимании и напомнила, что самая главная книга для любого христианина: лютеранина, католика, православного, протестанта - это Библия, Новый и Ветхий Завет, 66 книг. |
| 23/VI. 1971 г. Вижу, что о Руке мы с Вами пока не договорились. Я совершенно определенно вижу, что никто еще (ни из поэтов, ни из живописцев) не изобразил руки человека. Вы видите Руку нравственно-эстетически, гуманистически; Дюрер, может быть, проникает дальше, в своем видении Руки... Но все это не то, не главное, не самое глубокое. Вот отчего я и говорю, что никто, никто еще в искусстве не изобразил Руку, и я, может быть, менее всего, так как я и не пытался изображать руку. Я только сказал, что рука человека в этом мире неизобразима... Руку распинают – и «в холодный гроб кладут потом». И Вы, полагая, что как то изобразили Руку человека, тоже ее положили «в холодный гроб» психо-физической реальности мира сего. Она еще у Вас «в гробу» лежит, Рука. У Дюрера она, может быть, еле-еле шевелится в гробу, а у Микель Анжело даже не думаю, чтобы шевелилась», а так пышно цветет в саду прекрасностей этого временного мира... Мы о разном говорим, но Ваша поэтическая речь более «удобна», более звучна и гладка. И я не отрицаю законности этого красивого, гладкого и звонкого. Я только убежден, что Руку Вы еще не увидели, а я ее чуть только подсматриваю верой, а не видением. Но изобразить в словах ее не могу. Это вроде как апофатическое богословие – о Руке... Вы зря смущаетесь (и даже несколько возмущаетесь) вечером, устроенным И. Ч-у. Пусть поэтам устраивают вечера и чтения и разбор их творчества и в похвалу им говорят речи. Ведь поэзия этим все же чтится. А вкусы разные у людей... Пусть подумают люди, задумаются о Поэзии, потормошатся ею. Это не плохо, это хорошо. Это и честь языку... Ведь мы скудны поэтами, лириками, юродивыми лирическими (не всем быть благовоспитанными, как Вы). Я рад всякому уважению к Поэзии; а в истории всё подлинное, рано или поздно, отсеется, а все не такое ветром развеется, улетит. Оставьте это времени. И не желайте бесславия какому нибудь поэту, чья поэзия «ничего Вам не говорит» (или даже коробит Вас)... Вы, может быть, скажете, что мои взгляды слишком «пастырские» (к области Поэзии мало относящиеся)... Я не думаю, чтобы у меня и какое то великодушие христианское (или «гуманистическое», литературное) здесь было. Нет, просто хорошо, что еще устраивают «вечера поэтов», с чтением стихов и похвальными словами критиков. Пусть поэты к поэтам будут добры – слишком много в среде артистов и литераторов, и поэтов – бывает ревности, зависти, пристрастия, нетерпимости. Не последишь, в душе нашей легко зарождается, может быть, совсем тонкое и мало заметное, но ненужное чувство. |
| Действительно, направлять наркозависимых в реабилитационные центры есть смысл только в случае, если там работа с ними там будет осуществляться качественно и профессионально. Как минимум, такая реабилитация не должна наносить вред. На данный момент в России существует три частных системы добровольной сертификации, разработанные соответственно в Москве, Екатеринбурге и Челябинске. Однако основная масса существующих ребцентров пока не воспользовалась ни одной из этих систем. Национального стандарта в данной сфере не существует до сих пор. О том, нужна ли подобная сертификация, и если да, то какие критерии должны быть предусмотрены в ней, рассуждают практики, лично работающие с наркозависимыми. — Лично мы на данный момент работаем без всякой сертификации, хотя участвовали уже в двух конференциях, организованных ФСКН, и наркоконтроль высоко оценил нашу работу, — поясняет Евгений Ройзман. — Но я понимаю, что государству такая система, безусловно, нужна. Что касается критериев сертификации, мы предложили бы предусмотреть реабилитацию закрытого типа. Конечно, для этого нужно ввести закон о принудительном лечении наркозависимых. Кроме этого, в реабилитации должны присутствовать психо-коррекционные методики и трудотерапия. Реабилитантам следует давать хотя бы минимальные профессиональные навыки, возможно, компьютерное обучение, чтобы они после выхода из центра смогли интегрироваться в общество. — Крайне важно духовное окормление, в первую очередь со стороны Русской Православной Церкви. Духовная составляющая реабилитации первостепенна, — добавляет помощник Ройзмана Евгений Малёнкин. — Сертификация необходима, и её критерии должны быть самыми серьёзными, — убеждён руководитель центра медико-социальной реабилитации «Подвижник» врач-психотерапевт Вячеслав Боровских. — Во-первых, необходимо учитывать наличие медицинской составляющей. В подобном центре обязательно должен быть психиатр-нарколог. По мнению врача, наркоманы — выпускники центров, хоть и имеют личный и чрезвычайно ценный опыт, всё же не смогут оказать своим собратьям по несчастью полноценной помощи, так как не знают специфики патологии ни на физическом, ни на психическом, ни на духовном уровне. |
| То и другое объективирование не чуждо и научных определений, усваивающих различные движения силам (тяжести, электричества и пр.). Понятие силы, согласно Секретану, есть ничто иное, как объективирование сознаваемой в себе психо – физической силы для произведения каких – либо актов; тоже значение имеет и понятие возможности. Поэтому выводить природныя явления из различных сил значит допускать еще больший антропоморфизм, чем выводить их из самих вещей. Если же под силой разумеют не более, как обобщение явлений, то это понятие, правда, чуждое антропоморфизма, однако совершенно не объясняет и происхождения явлений, потому что невозможно выводить явления из их же обобщения. § 5. Таким образом, категории, будучи принципами внешнего опытного познания, по происхождению своему суть факты внутреннего самопознания. Этим положением мы нисколько не противоречим Канту, который говорит, что один разум не может объяснить возможность категорий, т. е. открыть их объективную реальность (217, 218 стр. «Критики чистаго разума»), ибо понятно, что категории как уже объективированные данные самопознания, т. е., как внутренние факты, уже превращенные в формы именно внешнего восприятия, требуют для своей проверки приложения к предметам опыта 69 . Но Кант идет далее: он говорит, что самая возможность категорий, как чистых понятий, немыслима вне их приложения к внешним предметам, то есть, он признает их исключительно формальное, логическое значение. Кант говорит, что категорию сущности нельзя представить без вещи в пространстве, изменение и общение (лежащие в основании причинности и отношения) без движения в пространстве, потому что, продолжает Кант, в нашем внутреннем чувстве нет ничего постоянного, но все совершается во времени; вот почему один разум не может объяснить нам возможности категорий (217), говорит автор. Здесь Кант, во – первых, вопреки собственному принципу (175 стр. «Крит. чист. разума»), смешивает данные рассудочные, к каковым относятся я и его определения, с данными внутреннего чувства, а во – вторых к этому последнему он прилагает определение, имеющее значение там, где оно выведено (118 стр.), но не здесь. |
| В данном случае он твердо держится именно Аристотеля. Его “облик” вполне соответствует “энтелехии” у Аристотеля, и ново здесь только это признание неразрушимости индивидуального облика или начала, т. е. самого “начала индивидуации.” Это и дает возможность строить учение о воскресении. Principium individuationis и есть “principium surgendi”. В данное определенное или “собственное” тело и вещественные частицы сочетаются и построяются именно душой, которая их и “образует.” Потому, из каких бы частиц не построялось тело воскресения, самое тождество психо-физической индивидуальности не нарушится и не ослабеет, ибо неизменной останется эта производящая его сила. Это именно вполне по Аристотелю: душа и не может быть не в своем теле... Такое мнение повторялось не раз и позже, именно под влиянием Аристотеля; и в современном римско-католическом богословии остается приоткрытым вопрос, насколько признание вещественного тождества тела воскресения с телом умирания принадлежит к существу воскресного догмата... И здесь не столько вопрос веры, сколько метафизического толкования. Можно даже думать, что в данном случае Ориген и передает не свое, но принятое или приемлемое мнение. Более того, эта “аристотелическая” теория воскресения с трудом сочетается с допущением так называемого “предсуществования душ,” и с этой приспособленной от стоиков схемой сменяющихся и возвращающихся миров. Нет полного соответствия и между этим учением о воскресении и учением о “всеобщем восстановлении” или апокатастазисе. У св. Григория Нисского это расхождение отдельных оригеновских идей становится вполне очевидным... Возражения главного противника Оригена в данном вопросе, св. Мефодия Олимпского, сводятся к критике самого понятия “облика.” В понимании Мефодия тождество “облика” еще не обеспечивает личной непрерывности, если материальный субстрат будет совсем иной. Этим предполагается другое представление о соотношении “образа” и “материи,” чем у Оригена. К Мефодию в данном случае примыкает и св. Григорий Нисский . |
| Оно есть некий новый образ существования. Человек воскреснет для вечности, сама форма времени отпадает. Потому и в воскресающей телесности упраздняется текучесть и изменчивость, и вся полнота ее как–то стягивается или «сокращается». Это не только апокатастасис , но и рекапитуляция . Отпадает лукавый излишек, — то, что прилипло и наросло от греха. Это отпадение не ущербляет полноты личности, ибо оно излишек, и к строю личности не принадлежит. Таким образом, восстанавливается в человеческом составе не все . Материальное тождество тела воскресающих и умирающих для свт. Григория Нисского означает скорее реальность прожитой жизни, которая должна быть вобрана и в загробное существование. В этом он расходится с Оригеном, для которого эмпирическая жизнь на земле представлялась только преходящим эпизодом. Но и для свт. Григория основным в воскресении было именно это тождество облика (или вида), то есть единство и непрерывность индивидуального существования. Он применяет всю ту же мысль Аристотеля о единоличной и неповторимой связи души и тела . Загробное существование человека, в понимании свт. Григория Нисского, есть путь, в котором его телесный состав очищается и обновляется на подобие драгоценного металла в плавильном горне. В результате этого восстановится обновленное тело. Поэтому свт. Григорий смерть называет « благодетельной», — и это есть общая и постоянная святоотеческая мысль. Смерть есть оброк греха, и в то же время врачевание . В смерти Бог как бы переплавляет сосуд нашего тела. Свободным движением согрешившей воли человек вступил в общение со злом, и к нашему составу примешалась отрава порока. И вот теперь, подобно некоему скудельному сосуду, человек в смерти распадается, а тело его разлагается, чтобы после очищения от воспринятой скверны через воскресение снова быть возведенным в первоначальный состав. Так сама смерть оказывается органически сопринадлежной к воскресению, она — таинственный и пламенный закал ослабевшего человеческого состава. Через грех психо–физическая двойственность человеческой природы пошатнулась и ослабела, в результате чего человек стал смертным. |
| Человек – венец земного творения. Почему мы так думаем? Человек вместе с физически-животною жизнью имеет еще жизнь разумную, духовную. В первом отношении он стоит в ряду всех земных живых существ, по второму отношению он выдвигается из ряда их. В первом отношении он высший член ряда земных существ, – потому высший, что ни одно земное существо не способно быть вместилищем духа, разума, и опыт показывает, что человек и по устройству тела, и по психически-животной жизни выше всех земных животных; во втором отношении человек есть начало другого ряда существ, – существ высших, чисто духовных 36 . Человек таким образом есть переходное звено от низшего ряда существ, – существ психо-физических, – к высшим, чисто духовным существам. Как переходное, среднее звено между низшим и высшим рядами или родами существ, человек, очевидно, есть высший член низшего ряда и низший – высшего. A как вмещающий в себе разум, он есть такой член ряда земных существ, выше которого и не может быть; он есть венец земной жизни и выше его на земле не может быть творение. И так, земная жизнь, как целостный организм, как законченная система, представляет возможную для неё полноту форм жизни. He утверждаем положительно, но считаем весьма вероятным, что подобное же богатство и разнообразие жизненных форм существует не на земле только, но и в других частях мироздания. Странно и не понятно было бы, если бы была населена жизнью одна наша маленькая планета, a прочие неизмеримые области мира были бы пусты, необитаемы, безжизненны. Поэтому почти нет сомнение в том, что если не все, то по крайней мере многие части мира населены многочисленными родами живых существ. Различие условий мест, в которых они живут, и величайшее разнообразие в проявлениях жизни даже на самых малых пространствах на земле убеждают нас в том, что эти предполагаемые роды существ отличны от земных. По аналогии с земною жизнью можем каждый из этих рядов или родов форм жизни считать целостным организмом. Можем предполагать, что эти организмы в совокупности составляют одну стройную систему, исполненную величайшего разнообразия форм жизни и в то же время проникнутую самым строгим единством и законченностью в целом, – в первоосновах своих, в своих общих законах, в своих конечных целях, в своей творческой Первопричине – высочайшей воле и любви. |
| В качестве подобной традиции для исихазма нередко указывают СУФИЗМ с его практикой зикра - непрестанной молитвы, в которой повторяемым текстом служит одна из кратких коранических или культовых формул. Перцептивная тема развивается в суфизме не слишком усиленно, но в ее содержании есть ряд особенностей, выпукло отражающих общие отличия этой традиции. Разумеется, здесь также присутствует мистический Путь, посредством определенной холистической (интеллектуально-психо-физической) практики последовательно возводящий к искомому духовному состоянию. Однако строение Пути представляется не столь отчетливо; не существует ни единой установленной текстовой формулы зикра, ни единого метода прохождения Пути и ни единой общепринятой схемы его этапов, ступеней. Многочисленные варианты учения, представленные разными школами и течениями, расходятся между собой довольно существенно - нельзя, к примеру, не видеть глубокой разницы между школами зикра джали (коллективной и громкой рецитации молитвы) и зикра хафи (мысленной и уединенной рецитации; впрочем, уединенный, индивидуальный зикр мог быть и громким). Но, тем не менее, существует и определенное ядро, общее для всей традиции - и мы постараемся держаться его. Однако яркая черта суфизма - переливчатое богатство граней, которое решительно не сводится в одну идейную линию или один тип. Даже ограничиваясь " общим ядром " , мы находим, что оно также не обладает ни типологическим, ни идейным единством. Вынужденно схематизируя и огрубляя, мы представим это ядро - так будет удобно для нашей темы - как сочетание двух тенденций, двух линий, одна из которых соответствует классическим очертаниям строгой, систематичной школы духовной практики (как они выступают из вышеразобранных примеров), тогда как другая демонстрирует иную типологию, во многом противоположную и близкую одновременно архаике и современности. Мы будем их называть " высокой " и " низкой " линиями. " Высокая " линия видна сразу. Суфийский Путь включает в себя все классические блоки развитой школы духовной практики: он структурирован на ступени - стоянки (макамат); он открывается борьбой с низшими, эгоистично-вожделеющими силами и слоями психики, обращенными к плоти и чувственному миру (иногда для них применяют термин нафс, в более широком смысле обозначающий просто душу); затем с помощью техник концентрации и молитвы он совершает " очищение сердца " , формирует в человеке устойчивый духовный центр - духовное сердце, калб; и наконец, продвигается к высшим духовным состояниям, включающим экстаз, световые созерцания и всецелое растворение в Боге. |
|
|
