| Через пять минут Андрей уже все понимает, Андрей уже — сама любезность. Все так, все путем, но вот беда — в компьютере фирмы произошел сбой, потеряна база данных, и нужно две недели, чтобы ее восстановить, а после того выигрыш будет доставлен мне курьером. Ага. Компьютер у них хроник. Ничего, я не спешу. Через две недели почему-то уже и телефон бодрого Андрея молчит. В ответ на многочисленные звонки в любое время суток — длинные гудки. Ничего, я ведь успел выяснить его фамилию и даже ее записал. Звоню в приемную. Там безмятежно сообщают — господина имярек можно найти по такому-то телефону. Я звоню. - Андрей? - Да. - Я такой-то, беспокою вас по такому-то вопросу. Уверенный голос менеджера почему-то мгновенно скатывается в панику: - А? Что? Да, сейчас… Перезвоните, пожалуйста, через пять минут. Ладно, мы привыкшие. Перезвоним. Через пять минут Андрей сообщает мне, что теперь этими вопросами занимается другой менеджер — девушка Н. И дает ее номер телефона. Ничего, безлимитный у нас. Перезвоним. Девушка Н. оказалась в курсе событий, однако почему-то о сбое в памяти компьютера ничего не сказала. Сообщила только, что мой выигрыш в наличии и что в течение двух недель мне его доставят курьером. - Спасибо, не стоит тратиться на курьера. Я сейчас приеду и сам его получу. - Как? Куда? - От Николаева до Одессы 125 километров. Не волнуйтесь, я буду у вас через два часа. И тут наступила кульминация. Девушка (кажется, у нее сдали нервы): “Почему Одесса? Не нужно в Одессу! Нужно в Киев! В наш головной столичный офис! Призы выдают там!” Я: “Отлично! Замечательно! В эту минуту в Киев въезжает мой сын на машине; говорите адрес — и он получит приз”. Девушка: “Но без паспорта с данными участника приз получить невозможно!!!” Я: “Прекрасно! У него как раз на руках мой паспорт!” (Уж не помню, почему так получилось, но факт — так и было.) Девушка (измученно): “Перезвоните через пятнадцать минут…” Ничего, безлимитный у нас. Перезвоним. Через пятнадцать минут мне, явно преодолевая душевные муки, сообщают адрес, по которому можно получить фотоаппарат: улица 7я такая-то, дом этакой, корпус сякой, этаж рассякой, офис неисчислимый. |
| Вот так же и в человеческом сердце: когда в его глубине скрываются гниль порока и нечистоты, даже при полном материальном достатке и благополучии жизни человек не видит радости и счастья никогда. Ему нужно во что бы то ни стало обновиться внутренне, обнаружить в глубине своей души греховные язвы, мужественно осознать их как свои недостатки и пороки, а потом выбросить их из сердца и очистить его слезами покаяния. Тогда возможна новая жизнь во Христе, тогда духовная радость водворится в сердце. Особенным качеством диакона Илии было его неослабное стремление к внутреннему обновлению. По всей вероятности, он испытал в жизни греховный мрак, и душа его теперь тянулась к благодатному свету. Для того чтобы стремиться к обновлению, нам с тобой, мой милый друг, необходимо знать темные дела духа злобы, распознавать их в себе и освобождать от них свою грешную душу. Вот ты сегодня грубо и сурово обошлась с родной матерью, рассердила ее, расстроила, сказала ей в порыве гнева обидное слово, а потом еще вдобавок не попросила у нее прощения. Это дело тьмы, грех гордости и твоего высокоумия. А вчера утром в положенное время ты не встала на молитву, жалея и оправдывая себя болезнью и немощью. А потом так и не осознала свою вину перед Богом и не просила у Него прощения в слезной молитве. Это тоже дело тьмы — грех лености и нерадения. А вот ты, идя дорогой в храм, не подала милостыню нищему и даже осудила его в душе за то, что он, дескать, такой-сякой, пьяница и разгульник. Это тоже дело тьмы и грех осуждения. А блудные и хульные помыслы, объядение и невоздержание? А холодная невнимательная молитва? А забвение о смерти, о Страшном Суде, о вечных муках, а привязанность к земному, временному, мимолетному, а неприязнь к ближнему, родному, а сластолюбие, гнев, пристрастие к внешней красоте и прочее, и прочее? Разве это все не дела тьмы? Да сколько их, этих пороков, гнездится в нашем сердце, и все они усиливают тьму нашей жизни, лишают нас благодатного света! У одного монаха умер нерадивый и непутевый брат. Так как монаху было его жаль, то он сильно за него молился. Спустя значительное время монах видит сон, будто пришел к нему в келию его покойный брат, очень печальный и унылый. |
| Мне кажется, наша жизнь такая короткая, такая ограниченная, что надо просто успеть полюбить, долюбить. Иногда родители приходят, жалуются: «Вот, он такой, он сякой!» А ты думаешь: «Нет, она не права». Ребенка отстраняешь и говоришь: «А теперь слушайте меня». К сожалению, не все мы слышим. Не знаю, что может быть лучше детей. — В какие моменты вы забываете о работе? — Я стараюсь иногда забывать. Обязательно — семья, друзья, путешествия. Даже работая в паллиативе, ты должен переключаться и находить себе положительные эмоции. Жить только среди смерти нельзя. — Если кто-то из ваших детей скажет вам, что он решил стать врачом, что вы ему ответите? — Слава Богу, никто так не говорит! Вот верите, все трое примерно знают, чем хотят заниматься. Они же все крови боятся! Притом старший очень хорошо знает химию. У нас был разговор, но сын выбрал другой институт, вроде доволен. Медициной нужно болеть. Вот если бы я видела, что они в четыре года режут кукол, я бы все сделала, чтобы помочь им стать врачами. А когда этого нет, в медицину идти не следует. Фото: Людмила Заботина Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 15 марта, 2024 6 марта, 2024 6 февраля, 2024 19 декабря, 2023 18 ноября, 2023 10 ноября, 2023 3 ноября, 2023 6 октября, 2023 11 июля, 2023 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| – Друзья, – сказал Сидор. – Никогда не погрызутся. А то лизать начнет. Стоит, дурачок, и лижет. А она только щурится. Знаю я их очень хорошо. Потому я в кавалерии служил, и мне даже вот здесь печать приложили… и глаз пулей вырвало… Здорово поцеловало! Хе! И Сидор долго рассказывал нам, как он защищал Севастополь, как ему на глазах самого Нахимова вырвало глаз и как ему пожимали руку генералы. Он стоял перед нами во весь рост. Теперь он не был страшен, и все мы смотрели на него как на героя. А еще час назад… Голубок тихо расхаживал по спине Сахарной. Милый голубок! – Ее завтра возьмут? Сидор, возьмут ее завтра?! – Ничего не поделаешь. Принесет три целковых и поведет. Провались они – и три целковых-то! Разве мне не жалко! Да я с ними, как с людьми, живу… Только они у меня и есть… Он отвернулся к двери и стоял, насвистывая что-то. – Какие три целковых? – За шкуру. Так уже заведено. Ваш папашенька изволили положить. Коновал лошадь возьмет, а мне за ее, значит, за шкуру, три рублика… Драп исподлобья смотрел на Сидора. И Васька смотрел. Чего они так смотрят? Было тихо на водокачке. Голуби иногда срывались и, позванивая крыльями, перелетали к лошадям и рылись в кормушках. «Значит, и всех их так, и Губошлепа, и Стальную…» – думал я. – Рад он! – шепнул мне Драп. – Получит три целковых… Его глаза блеснули под насупленными бровями, и в них я узнал знакомое выражение, с каким, бывало, он налетал на мальчишек в драках. – Так-то, молодой хозяин! – сказал Сидор, раскуривая трубочку. – Так и жизнь человеческая. Кружишься-кружишься, а потом… Только, конечно, у нас отрада есть… Хозяин у нас есть… самый главный Хозяин. Он каждого приютит и обласкает… да-а… Он не скажет, что пошел, мол, вон, такой-сякой… вот тебе пачпорт… У Него даже и с самым последним человеком, даже с жуликом и еще чего хуже, будет хороший разговор. Драп спросил хрипло: – Где ж такой хозяин живет? – Должен знать самого главного Хозяина! А кто сказал: «Придите ко Мне все труждающие, и Я вас всех успокою»? Ну? Не слыхал? |
| Сами по себе приведенные факты родителям, быть может, и не столь интересны. Но из них вытекают следствия, чрезвычайно важные и для воспитания, и для общения с ребенком. Дело в том, что любые высказывания взрослых ребенок тоже воспринимает буквально, с позиции реализма. Воспринято будет именно то, что говорится, дословно (разумеется, если ребенок понимает значения используемых слов), без всяких иносказаний. Если взрослый говорил одно, а подразумевал что-то другое, то по меньшей мере, наивно полагать, что это будет понято должным образом. Вот пример, увы, очень и очень частый. Ребенок пробует что-то сделать, а у него не получается (скажем, он пытается налить воду в стакан, но проливает на себя). Какова самая типичная реакция родителей на это? «Ты, такой-сякой, никогда ничего не можешь, все из рук валится», – и так далее и тому подобное. Конкретные высказывания могут быть разные, но суть их сводится к тому, что ребенок никогда и ничего не может сделать, потому что он беспомощен, неуклюж и т. п. Подразумевает-то родитель, скорее всего, отнюдь не это, а всего лишь то, что сейчас он недоволен тем, что получилось у ребенка. Но тот воспринимает слова буквально (значит, он действительно ничего не может), без тени сомнений (ведь родитель для него – главный авторитет), навсегда и окончательно. А если это повторяется родителями по несколько раз на дню?.. При случае прислушайтесь, какими словами некоторые недальновидные родители отчитывают своих детей, и в свете сказанного выше поразмышляйте, что именно воспринимает ребенок за подобными фразами. • Ты никогда не слушаешься! • Тебе бы только меня разозлить! • Ты совсем дурной! • Ничего путного из тебя не выйдет! • Ты все ломаешь, что ни возьмешь! • Терпеть тебя невозможно! • За что мне такое горе, как ты? В общении с ребенком подобные фразы недопустимы вообще. Любая из них – это «красная карточка» родителю! Ведь ребенок, воспринимая их буквально, очень быстро приходит к выводу о том, что он именно такой и есть. И ведет себя соответственно, для него это прямые внушения. Повторяйте ребенку, что он непослушный, – он будет слушаться вас все меньше и меньше. Говорите, что он стремится вас разозлить, – значит, именно этим он и займется. Это психологически закономерно. Господа взрослые! Разговаривая с ребенком, внимательнее прислушивайтесь сами к себе… |
| Конечно, неприкосновенность личности может быть нарушена только при каких-то особых условиях, это серьезная этическая и юридическая проблема. Может получиться как в анекдоте про ковбоев: «Сэм, мне не нравится вот тот ковбой. – Тут все ковбои. – Ну, тот, в шляпе! – Они все в шляпах! – Достает пистолет, стреляет: – Вот тот, что остался». В Англии , Америке , Франции , люди имели право носить оружие, это было регламентировано законом. В Императорской России и в СССР до войны офицеры имели право носить оружие. Но после войны по приказу партии и правительства, не только солдаты, но и офицеры доблестной армии, победившей фашизм, были лишены права носить личное оружие, было приказано сдать и трофейное. Очевидно, власть не доверяла своему народу и боялась своей армии. С того времени офицеры ходят без оружия. После войны маршал Г.К. Жуков попал в опалу, его отправили командовать Одесским военным округом. Там была грандиозная банда «Черная кошка», которая терроризировала город, в составе ее были уголовники, которых на фронт призвали из тюрем. Вернувшись с фронта, они занялись прежним ремеслом. Жуков своим боевым офицерам приказал выдать пистолеты, и они патрулировали город по ночам — город быстро очистили. Это опыт Жукова, он маршал Победы , мог себе позволить такое, но этот опыт о многом говорит. Один прихожанин рассказал мне такую историю, которая произошла лет двадцать назад: офицер сменился с дежурства, у него пистолет еще остался – не успел сдать. Начальник вызвал его к себе, стал к нему придираться: дай ручку, ах, нет у тебя ручки, ах ты такой-сякой — и понес его. Офицер ему и говорит: «Товарищ генерал, ручки у меня нет, а пистолет есть». Тут же разговор перешел в другую тональность: «А, ты, наверное, устал, иди, иди, отдохни». К вооруженному человеку совершенно иное отношение, его нельзя безнаказанно унизить. Вооруженный бандит получает возможность диктовать условия невооруженному большинству, но это ненормально. Если преступник берет в руки оружие, он должен знать, что он сам ставит себя вне закона и что он рискует, так как может получить самый суровый ответ. Разрешение офицерам в мундире быть при оружии поможет снизить уровень преступности в стране, избавиться от балласта в вооруженных силах, это может привести к значительному нравственному прогрессу. |
| — Сеньор! Ради создателя, устройте так, чтобы мой господин Дон Кихот не связывался со львами, а то, если только он свяжется, они всех нас разорвут в клочки. — Неужели твой господин настолько безумен, что ты можешь думать и опасаться, как бы он не связался с такими хищными зверями? — спросил идальго. — Он не безумен, — отвечал Санчо, — он дерзновенен. — Я устрою так, что его дерзновение останется при нем, — пообещал идальго. С последним словом он приблизился к Дон Кихоту, который в это время приставал к сторожу, чтобы тот открыл клетки, и сказал: — Сеньор кавальеро! Странствующим рыцарям подобает искать только таких приключений, которые подают надежду на благополучный исход, а не таких, которые решительно никакой надежды не подают, ибо смелость, граничащая с безрассудством, заключает в себе более безумия, нежели стойкости. А кроме всего прочего, львы и не помышлют о том, чтобы на вашу милость совершить нападение: их посылают в подарок его величеству, и не должно задерживать их и преграждать им дорогу. — Это вы, сеньор идальго, подите расскажите своей ручной куропатке и свирепому хорьку, а в чужие дела не вмешивайтесь, — заметил Дон Кихот. — Это мое дело, я сам знаю, натравили на меня этих сеньоров львов или нет. И, обратясь к сторожу, крикнул: — Эй ты, такой-сякой, мерзавец из мерзавцев! Если ты сей же час не откроешь клеток, я вот этим самым копьем пришпилю тебя к повозке! Возница, видя, что это вооруженное пугало преисполнено решимости, молвил: — Государь мой! Будьте настолько любезны, сжальтесь вы надо мной и велите выпустить львов не прежде, чем я распрягу мулов и отведу их в безопасное место, а то если львы их растерзают, то мне тогда всю жизнь придется терзаться: ведь мулы и повозка — это все мое достояние. — О маловер! — вскричал Дон Кихот. — Слезай, распрягай мулов, словом, поступай, как знаешь, — сейчас ты увидишь, что напрасно хлопочешь и что все старания твои ни к чему. Возница спешился и, нимало не медля, распряг мулов, а сторож между тем заговорил громким голосом: |
| Второй пример совсем другого рода. Когда мы ездили на съезды Всемирного Совета Церквей, переводчиков почти не бывало, и я почти все время служил переводчиком Владыке Никодиму. Вы знаете, что говорили о Никодиме: что он сомнительный, такой-сякой-эдакий… Однажды он меня зовет: “Вот, с меня требуют интервью; я письменно ответил на вопросы. Прочти и скажи, что ты об этом думаешь”. Я прочел, и в одном из ответов было четыре противоречия в трех строчках. Я ему говорю: “Скажут — дурь”. — “Это совершенно ясно, очевидно?” — “Да, совершенно очевидное идиотство”. — “Отлично! Все же понимают, что я не дурак, значит, поймут, что это неправда…” Мы этого не понимаем, потому что никогда не жили в таких условиях, кроме тех из нас, кто был под немецкой оккупацией или под советской оккупацией, но ни один англичанин не поймет, они не знают, что это такое. Другой пример: одного русского епископа, который теперь очень высоко стоит, тогда он был совсем молодым человеком. На одном съезде обсуждался вопрос о телевидении, радио, прессе, и докладчик говорил, что все эти средства массовой информации — средства пропаганды в руках меньшинства, которыми оно разрушает большинство. Этот епископ встал и сказал: “Не понимаю вашего разговора! Это, может быть, верно в ваших капиталистических странах, но у нас, в социалистическом мире, радио и телевидение выражают убеждения народа”. И вся зала, какие-нибудь человек шестьсот, расхохотались. Он сел. Я повернулся к нему, говорю: “Зачем ты эту глупость сказал?” Он ответил: “Ты не понимаешь? В этом зале наверное есть какой-нибудь шпион, который доложит, что я единственный встал в защиту нашего строя, а сказал я это так, что это даже не обсуждали, а смехом сняли вопрос”… Мы этого тоже не понимаем. Мы в этой обстановке не были, ее не знаем, и судить об этих людях, как то делают некоторые — нет, нельзя. И не потому, что я их лично знаю, и уважаю, и люблю как людей, — нельзя объективно. Вот, Владыко, я вас перебил… Епископ Анатолий: Нет, Владыко, наоборот, вы очень важное сейчас сказали, тем более мне очень ценно и важно ваше мнение о митрополите Николае, потому что я с ним был как-то духовно близок. |
| Произведен ли над Маяковским «суд без милости», мы не знаем. Я думаю, что нет. Даже нам, равнодушным и жестоким, лучше бы, заведя себе «сердце милующее», делать то, что делает такое сердце по слову Исаака Сириянина, а уж у Бога оно заведомо есть. Трудно себе представить христианина, который так и остался не блудным сыном, а титаном. Если вам хочется сейчас сказать, что Маяковский – самоубийца, и дело ясно – пожалуйста, прочитайте рассказ Лескова о Филарете Киевском, и самый конец «Сути дела», которую написал Грэм Грин, и книгу о святом Жане-Мари Вианне. 2 Другая книга – о Чехове, Елены Толстой. Когда ее берешь в руки, невольно вспоминаешь ту ненависть к Чехову, которая возникла в конце 1960х годов или немного раньше. Именно тогда сгустилась и оформилась особая неофитская злость. Несколько человек двигались примерно так: не могу тут дышать; вот к чему привели все эти «гуманизмы»; значит, ненавидим всякую жалость и слабость. Конечно, я упрощаю, но не очень. Полюбили Леонтьева, кто-то нашел Ивана Ильина, кто-то Леона Блуа, Белл ока, Элиота, Рамиро Маэшту, а кто-то и Ницше, естественно, замечая у них главным образом «вот это». Те, кто рванулся к католичеству, восхищались кострами. Как всегда при ставке на силу, начинался культ здоровья – словом, все, что заметил и описал П. Федотов в «Антихристовом добре». Ругая Чехова, кто мог, ссылался на Анну Андреевну ; но, я думаю, ее нелюбовь – другого рода. Может быть, она видела в нем то, что Бердяев называл пошлостью, такую двухмерность, и не совсем ошибалась-действительно, «прекрасного», которым так смело жили она и Мандельштам, он боялся, поскольку тогда, в его годы, оно совсем уж увязло в «красивом». Но сейчас речь не об этом. Чехова невзлюбили, принимая без обсуждений, что он прямо противоположен тому, что ценят они. Утомившись от их категоричности, я радовалась, читая у Набокова, как любил и жалел Чехов особый, исчезнувший вид людей, вроде Лаевского из «Дуэли». Помните, гордый Набоков, холодный, такой и сякой, сумел восхититься апологией слабости. Но вот – открываем книгу Елены Толстой, и чем дальше, тем больше думаем, что произошло недоразумение. |
| Александр Иванович. С большим удовольствием, если представится случай … V. Те же и Катерина Александровна, жена Ивана Петровича. Катерина Александровна (увидев Александра Ивановича). А! Александр Иванович! Боже мой, как давно мы не видались! Позабыли меня! Что Наталья Фоминишна? Александр Иванович. Слава богу! неделю, впрочем, назад было захворала. Катерина Александровна. Э! Александр Иванович. В груди под ложечкой сделалась колика и стеснение. Доктор прописал очистительное и припарку из ромашки и нашатыря. Катерина Александровна. Вы бы попробовали омеопатического средства. Иван Петрович. Чудно, право, как подумаешь, до чего не доходит просвещение. Вот, ты говоришь, Катерина Александровна, про меопатию. Недавно был я в представлении. Что ж бы вы думали? Мальчишка, росту, как бы вам сказать, вот этакого (показывает рукою), лет трех не больше: посмотрели бы вы, как он пляшет на тончайшем канате! Я вас уверяю сурьезно, что дух занимается от страху. Александр Иванович. Очень хорошо поет Мелас. Иван Петрович (значительно). Мелас? о да! с большим чувством! Александр Иванович. Очень хорошо. Иван Петрович. Заметили ли вы, как она ловко берет вот это? (Вертит рукою перед глазами). Александр Иванович. Именно, это она удивительно хорошо берет. Однако, уж скоро два часа. Иван Петрович. Куда же это вы, Александр Иванович? Александр Иванович. Пора! Мне нужно еще места в три заехать до обеда. Иван Петрович. Ну, так до свидания! Когда ж увидимся? Да, я и позабыл: ведь мы завтра у Лукьяна Федосеевича? Александр Иванович. Непременно. (Кланяется). Катерина Александровна. Прощайте, Александр Иванович! Александр Иванович (в лакейской, накидывая шубу). Не терплю я людей такого рода. Ничего не делает, жиреет только, а прикидывается, что он такой, сякой, и то наделал, и то поправил. Вишь чего захотел! ордена! И ведь получит, мошенник! получит! Этакие люди всегда успевают. А я? ведь пятью годами старее его по службе, и до сих пор не представлен. Какая противная физиономия! И разнежился: ему совсем не хотелось бы, но только для того, чтобы показать внимание начальства. Еще просит, чтобы я замолвил за него. Да, нашел кого просить, голубчик! Я таки тебе удружу порядочно, и ты таки ордена не получишь! не получишь! (Подтвердительно ударяет несколько раз кулаком по ладони и уходит). Тяжба I. |
|
|
