| Можно ли молиться в Церкви, заказывать Сорокоуст, подавать записки за людей другой веры, сектантов, или за православных, но крещеных второй раз в секте? Как себя вести, если тебе навязывают свою точку зрения иноверцы и сектанты? Агитировать ли в свою веру? Возможна ли общая молитва с друзьями-иноверцами? Можно ли молиться в Церкви, заказывать Сорокоуст, подавать записки за людей другой веры, сектантов, или за православных, но крещеных второй раз в секте? О.Александр: В Церкви молятся только за православных христиан. О людях другой веры, сектантах можно молиться самому, но Церковной молитвы за неправославных людей в православной Церкви быть не может. Что касается православных, крещенных второй раз в секте, то, по строгости, если человек от Церкви отпал, то нельзя. Однако сейчас такая жизнь, что, думаю, можно. Вступать ли в дискуссии о вере и религии с людьми другой веры, сектантами, стоит ли им доказывать свою точку зрения? Как себя вести, если тебе навязывают свою точку зрения иноверцы и сектанты? О.Александр: Я на этот вопрос отвечу так. Есть рассказ про одного замечательного православного человека, прошедшего Вторую Мировую войну. Он был верующим. Когда он пошел на войну, молился только об одном, чтобы ему людей не пришлось убивать. Направили его в санитарную роту, где он выносил раненых с поля боя. Однажды на них напали Эсэсовцы, и тут, делать нечего, — пришлось ему в руки взять автомат, чтобы спасти этих раненых. Немцы кинули в воронку, где они лежали, гранату, а он ее успел обратно выбросить. За это его представили к ордену. Вот такой герой! Как-то шел он по позициям и видит лежит немец убитый, молоденький паренек и лицо хорошее. Стало нашему герою жалко немца, вырыл он могилку и закопал его. А потом вызывают его в политотдел. “Как же ты его закопал?” — “Закопал”, — “А ты его что пожалел?” — “Пожалел, он же тоже Божья тварь”. — “Как, ты верующий?” “Да, конечно, верующий”, — “Ах, ты такой-сякой, в Бога веруешь” — “Товарищ начальник, мы здесь все на фронте под Богом ходим” — “Ну ладно, тогда мы тебя ордена лишим”. Пошел он расстроенный. Но пришлось ему смириться. Как–то раз видит он: видит стоят солдатики и один из них хулит Божию Матерь. Услышал это наш герой: “Чего? Ты как против Божией Матери? Ты что!” И как даст ему в морду! Вот такой способ беседы, исконно русский. Как показывает мой опыт, сектанты — люди зомбированные, причем до такой степени, что даже священнику пытаются что-то разъяснить. С ними ни до чего не договоришься. Но, что надо стараться тех, кого они пытаются обработать — нормальных людей, предостеречь, объяснить, что это не православные и никакого отношения к нашей вере не имеют. Вот это нужно. А полемизировать с ними бесполезно. |
| Не мешает? Это же обычно актеры начитывают. Это в перерыв. И потом я люблю не актеров, а советских дикторов. Вы знаете, есть один диктор, который не себя называл учеником Левитана, а которого сам Левитан называл своим учеником. Это такой был диктор — Евгений Терновский его звали. Я с ним знаком, как знаком — заочно, слышал его, из Фондов радио еще тогда. И мне этот голос очень нравится. И я в исполнении вот этих советских дикторов, которых не так много и которых я поименно помню, я выбираю книжки, и они не отвлекают. Это не актерская начитка, это именно такое культурное, очень… Но это еще было прочитано… Да, это 70-е годы, 80-е годы. А Терновский… То есть тогда не было аудиокниг, это просто… Для Общества слепых начитывали, почему… Для Общества слепых были те же самые аудиокниги. Они были потом оцифрованы. И в свое время Евгений Терновский заканчивал свою работу, последние годы жизни, на радио «Орфей». Он вел там цикл, кстати, христианских в том числе программ. Он великолепно начитываю и фрагменты Священного Писания. Кстати, фрагменты Священного Писания начитали же не только актеры. Сергей Чонишвили прекрасно прочитал Евангелие, есть полная запись. И вот эти записи советских времен еще, для Общества слепых в свое время сделанные, прекрасные записи, не отвлекают. Но я, правда, честно скажу, что это когда перерыв. Это вот когда есть возможность остановиться в работе, выдохнуть, выпить чашечку кофе, послушать. Ну, они ж короткие, все эти рассказы. Там сколько — ну, полчаса. И это здорово перезаряжает как раз. Можно дальше. ТЕРПЕНИЕ На сегодняшний день что является для вашего терпения главным испытанием? Я сам. Я сам, конечно, для своего терпения — главное испытание, потому что иногда такого натворишь, что думаешь: ну что такое, ну как я мог! Но для меня терпение — это, знаете, такая штука ангельская. Считается, что терпение — ангельское качество. Я тут подумал: а почему? А они на нас смотрят из другой перспективы, из перспективы вечности. Для них, с точки зрения вечности, да, определенной, всё, что вот это вот у нас вызывает нетерпение, это ну такая вот рябь на поверхности лужи, даже не озера, а лужи, понимаете. И больше всего мое терпение испытываю я сам — моя какая-то торопливость, мое какое-то желание побыстрее ответить на вопрос, мое желание побыстрей что-то сделать, потом подумать: а может, стоило по-другому сделать? И часто я себя останавливаю и думаю: подожди, не спеши, не спеши, давай подумаем сначала, как нужно сделать, а потом сделаем. То есть кто ж так делает: подумать сначала — потом делать. Вот это самое большое испытание для терпения. А окружающие — ведь они отражают нас самих. То есть какие мы к людям, такие и люди к нам. И они нам отвечают той же монетой: ах, ты ж такой-сякой! А если мы к людям по-человечески, ну и они к нам как-то так, по-людски. И терпят тоже, вот. Я представляю, сколько мой начальник меня терпит. Ну, терпит же, спасибо ему. |
| Я решила познакомиться с ним и пришла в общежитие без предупреждения. На вахте мне показали, где его комната. Потом этот свой приход я даже описала в репортаже: открываю дверь в комнату, а там дым коромыслом, сидят несколько мужчин и режутся то ли в карты, то ли в домино — не помню уже. Когда я пришла и представилась, все улетучились. Мы с Петром познакомились. Конечно, вид у комнаты был ужасный. Никому и в голову из его дружбанов не приходило, чтобы этому человеку помочь, что-то для него соорудить. Петр лег в больницу, а я наняла на свои деньги двух людей, они полностью комнату выбелили, выкрасили, наклеили обои. Когда человек вернулся, может быть, что-то в его душе перевернулось — он увидел свою комнату уютную, чистую, светлую, это было сделано для него. За этого Петра мне в интернете потом досталось. Оказалось, что Петр сидел в тюрьме. И анонимы издевались: «Нашла кому помогать, крокодиловы слезы лить, он такой-сякой». Говорили, что Седых помогает бывшему зеку, который, гад такой, годами сидел, ничего доброго не сделал. Я обычно не реагирую на нападки, но тут написала отклик в газете. О том, что после того, как человек понес наказание, отсидел, а теперь, когда ему понадобилась помощь, кто-то не отвернулся от него и эту помощь оказал — может быть, такой пример важнее и эффективнее, чем годы отсидки. Может быть, у человека в душе шевельнется что-то человеческое, он будет смотреть на мир по-другому. Я получала различные премии, кто-то оказывал помощь. Эти деньги уходили на издание газеты и благотворительность. На себя я не тратила — жила в съемном жилье после пожара. Много кто обращался после пожаров. Ничего у них нет. Открывается дверь, и к тебе заходят погорельцы, ты привлекаешь чиновников, чтобы их обеспечили жильем… И тут же то, что есть у меня в кошельке, карманах, вытащу и отдам. Потом если сумею что-то еще заработать, позвоню и скажу: «Придите, я еще вам могу вот это дать». Однажды у меня даже вынесли диван из редакции ( смеется ). Стоял старенький диван, я на нем отдыхала иногда — тем более с моим позвоночником. И в очередной раз приходит семья — мама, папа, ребенок. Они после пожара, у них сгорело все имущество. И вдруг этот ребенок говорит: «Мама, посмотри! Диван такой, какой у меня был!» Понимаете? Я говорю: «Диван забирайте». |
| И вот приходит на исповедь человек и начинает перечислять не столько свои грехи, от которых он хочет избавиться, сколько свои качества… Помню, как один священник перед исповедью с искренним возмущением говорил: «Вот уже идет литургия, уже поют херувимскую, уже мы должны встречать Царя, а мы всё стоим и повторяем: я часто раздражаюсь, я обижаюсь, я ленив, я такой-сякой… Вот мы такими и остаемся, и приходим раз за разом с одним и тем же!» Он, конечно, совсем не имел в виду, что исповедоваться не надо, хотя он ясно намекал: это стоит делать не во время литургии, а отдельно. Но еще он, думаю, призывал нас не считать свои грехи частью себя, не считать их своей неотъемлемой принадлежностью. Очищая брильянт от грязи, любоваться брильянтом, а не грязью. И еще одно… мы все как-то очень легко обвиняем себя в раздражительности, к примеру, но, с другой стороны, есть ли на свете человек, который никогда ни на что не раздражается? Возможно, среди индийских йогов или афонских монахов такой есть… или, может быть, это нам только кажется, и они на самом деле прекрасно научились владеть собой? Иными словами, сказать: «некоторые вещи, порой сущие пустяки, меня раздражают, обижают, огорчают» – это еще не покаяние. Это констатация факта: да, я человек, весьма несовершенный, и мир этот тоже несовершенный, и я не рассчитываю, что когда-нибудь в этой жизни будет иначе. Но вот что я делаю с этим своим раздражением, как я поступаю с обидчиком – вот это уже сфера моей ответственности, а значит, здесь вполне применимо понятие греха. И чтобы разглядеть пятна этого греха, чтобы начать от них избавляться, нужно все же видеть и тот свет, который есть во мне, не по моим заслугам, конечно. А серое, бездумное повторение «я хуже всех» лишает меня возможности видеть свет. Мы все, наверное, недолюблены; часто и к Богу мы обращаемся в поисках того, чего не нашли у людей. Нам очень важно, чтобы нас принимали, ценили, прощали. Мы, христиане, верим, что Господь действительно готов нам всё это дать. Но готов ли я принять – вот это главный вопрос. Готов ли я полюбить то, что так бережно и вместе с тем требовательно любит Он – мою собственную душу? |
| Может ли священник отказать в венчании, если видит, что это явная профанация: молодые люди признаются, что для них это просто красивый обряд или на совершении таинства настаивают родители? Может, но чтобы таких ситуаций не возникало, существуют подготовительные беседы для тех, кто желает венчаться. На них такие вопросы разъясняются что это не «просто красивый обряд», что жениться нужно не потому, что «уже тридцать, пора бы» или родители говорят: «Мы внуков хотим, поэтому давай уж за кого-нибудь». В целом, если вступление в брак это желание самих жениха и невесты и они к этому подходят ответственно, то пару обвенчают, даже если люди мало знают о церковной жизни. А может священник посоветовать людям не вступать в брак или, по крайней мере, повременить с этим, лучше узнать друг друга? Конечно, священнику бывает тяжело вести такой разговор. Приходит к тебе пара горящие глаза, ожидание счастливого будущего, уже вовсю готовятся к свадьбе. Что им скажешь? У меня однажды такой случай был: пришел ко мне молодой человек, говорит: «Вы меня полгода назад венчали, и вот мы развелись, как же так?» У людей отношение к венчанию, как к некоему амулету раз мы венчаны, это предохранит нас от разногласий и развода. Но крепость брака зависит от людей, которые в нем живут, и если нет взаимопонимания, нет взаимных шагов для его достижения, понятно, что брак даст трещину и со временем может рухнуть. И тут уже не важно, был он венчанный или нет. Об этом священник, конечно, должен предупредить. Главный вопрос: почему я это делаю? Нужна ли какая-то особая подготовка к таинству? Подготовка вообще к браку, а не только к венчанию, должна начинаться с ответа на вопрос: зачем мне это нужно, что это для меня? Я встретил человека, полюбил его и хочу создать с ним семью или просто возраст поджимает? Второе, что необходимо сделать, хорошо удостовериться в своем избраннике. Нередко люди, которые не так давно вступили в брак, приходят, жалуются на своих супругов: вот он такой-сякой. Спрашиваю: а куда вы смотрели до свадьбы? А в ответ: думала, что я его исправлю. Это большая ошибка думать, что «вот это, конечно, меня в нем раздражает, но ничего, поженимся переделаю». Не получится! Человек, особенно мужчина, вообще так устроен, что не любит, когда его ломают. Начинаются конфликты, и взаимное раздражение может привести к тому, что люди просто начнут друг друга ненавидеть. Если есть в человеке то, что раздражает, надо либо признаться себе, что семьи у вас не выйдет, либо решить для себя принять эту особенность и даже быть готовым к тому, что со временем эти негативные привычки могут только усилиться. |
| Девушкин не только переживает бедность, как свою личную и человеческую трагедию, но и анализирует ее, как особое душевное состояние. Бедность означает беззащитность, запуганность, униженность; она лишает человека достоинства, превращает его в “ветошку”. Бедняк замыкается в своем стыде и гордости, ожесточается сердцем, делается подозрительным и “взыскательным”. “Бедные люди капризные, пишет Девушкин, он, бедный то человек, он взыскателен; он и на свет-то Божий иначе смотрит и на каждого прохожего косо глядит, да вокруг себя смущенным взором поводит, да прислушивается к каждому слову, — дескать, не про него ли там что говорят; что вот дескать, что же о. н такой неказистый… Да уж если Вы мне простите, Варенька, грубое слово, так я Вам скажу, что у бедного человека на этот счет тот же самый стыд, как и у Вас. примером сказать, девический”. “Смирненький” и “тихонький” Девушкин начинает бунтовать. Ему лезут в голову “либеральные “мысли. Он спрашивает кого-то: отчего одни счастливы и богаты, а другие бедны и несчастны? Почему такая несправедливость? “Отчего это так все случается, что вот хороший-то человек в запустении находится? А ведь бывает же так, что счастье-то часто Иванушке–Дурачку достается. Ты, дескать, Иванушка–Дурачек, ройся в мешках дедовских, пей, ешь, веселись, а ты, такой–сякой, только и облизывайся”. И задав вопрос, он тотчас же его пугается: “Знаю, знаю, матушка, нехорошо это думать, это вольнодумство…” “Грешно, матушка, оно грешно так думать, да тут поневоле грех в душу лезет”… Автор останавливает своего смирного героя; роль вольнодумца неприлична фигуре бедной “департаментской крысы”. И все же, Девушкин первый “бунтовшик “у Достоевского. Он испуганно бормочет о том, что впоследствии громко и дерзко скажет Раскольников. Но “Бедные Люди” — не только социальный роман. Если бы горькая судьба героя определялась одной бедностью, она не была бы безысходной. Допустим, что он получает большое наследство, устраивает свою жизнь, обеспечивает Вареньку, •— кончаются ли на этом его страдания? Напротив, очищенные от суеты денежных забот, они становятся тогда еще очевиднее. Девушкин несчастен не от того только, что беден: он любит Вареньку неразделенной любовью. Его первое письмо дышит влюбленностью; он “счастлив, чрезмерно счистлив, до нельзя счастлив”, что она приподняла занавеску на своем окне, значит она о нем подумала! “В воображении мрем так и засветлела Ваша улыбочка, ангельчик, Ваша добренькая, приветливая улыбочка; и на сердце моем было точно такое ощущение, как тогда, как я поцеловал Вас. Варенька”. |
| – Батюшка, брось гречиху, слышь, глас Божий к обедне зовет. – Ах ты, такой сякой, а гречиха не глас? Вот я тебя!.. – Батюшка, батюшка, не обмеривай людей овсом... Грех великий! Пойдем на Афон, пострижемся вместе. – Не хочу я в монахи. – Батюшка, выпей водки, – говорит сын. – Давай. – Ну, теперь, вот к тебе поп наш пришел сельский, выпей и с ним для праздника... Теперь, батюшка, я хочу звать тебя на Афон только на поклонение. – Пойдем. – А ты, батюшка, поклянись на образе. Ямщик клянется. На другой день он трезвее и вздыхает. Но уж поздно: клятва дана. Он теперь монах на Афоне, любимый всеми, добрый, честный старец, всё такой же простой и безграмотный, но, несмотря на свои восемьдесят лет, неутомимый работник и пчеловод на живописном, очаровательном пчельнике, осененном душистыми соснами и покрытом розовым вереском, с которого пчела берет мед... Видите! Русский пчел разводит на Святой Горе, может быть, по русской методе... Он панславист! А сын его? Сын, почти обманом сманивший его сюда, о! сын его, конечно, агент Игнатьева, Фадеева, Каткова... Уважают Греки русских духовников? Панславизм. Берут Греки других монастырей из греческих иноков Руссика, живущих дружно с Русскими, игумена? Панславизм. Берут скитские андреевцы в свою русскую среду одного Грека-монаха, ученого, чтобы учить русскую молодежь свою по-гречески... Какова хитрость! Каков панславизм! Богат Зограф болгарский? Панславизм, – потому что Болгары и Русские одно и то же. Богат Ватопед греческий? Панславизм, – потому что имения его в России. Бедны греческие монастыри Ксеноф, Симо-Петр, Эсфигмен, – опасно; их подкупят. Волнуются Запорожцы? Бунт! Интрига! Панславизм! Покорны русские монахи Грекам: «А! Политика покорности, мы это знаем, интрига, панславизм». Помог русский консул Грекам: дурно сделал. Зачем вмешался? Не помог – еще хуже. «Видите, и права Греков не хотят поддержать!» Болен русский консул... Он почти ничего не ест, говорят люди; слухи ходят даже, что он хочет постричься. Вздор! Больной человек, воспитанный по-европейски, как все эти проклятые русские чиновники, не смеет болеть на Афоне; для этого есть воды всеспасительной Германии... Возможно ли верить, что ему приятно с монахами? Что за скука! Мы, Эллины, вот тоже европейцы, однако никогда туда не ездим, хотя от нас Афон и ближе. Кто ж нынче уважает монашество? Кто же верит в мощи, благодать, чудеса, в исповедь и покаяние?.. |
| ВЛАДИМИР ДЕВЯТОВ: Это наша российская черта. ОТЕЦ АНДРЕЙ: Нет, это повсеместно, это везде так. ВЛАДИМИР ДЕВЯТОВ: Мы всегда, когда видим врача, думаем: «Вот у меня это продолжается, он мне не помог, такой, сякой, разэтакий! У него, наверное, ни образования, ничего!» Хотя вы абсолютно правильно говорите: зачастую не врач виноват, а человек, который не выполняет то, что ему предписано даже квалифицированным врачом. И всё равно мы виним врача, всегда мы ищем кого-то. Не я виноват, а кто-то где-то. ЛЮДМИЛА ЕРМАКОВА: Но если ситуация уже тяжелая, вы все-таки сосредоточитесь и начнете четко выполнять рекомендации. В данном случае, поработав с психологом, обращаетесь на себя, и у вас процесс сдвигается с мертвой точки. ВЛАДИМИР ДЕВЯТОВ: Конечно, но для этого нужно довести ситуацию до предела. Тогда начинают включаться какие-то внутренние наши штучки, которые говорят: «Тебе самому надо исправляться! И тебе нужно самому делать то, что тебе говорят врачи». ЛЮДМИЛА ЕРМАКОВА: Задача психолога в том и состоит, чтобы к этому пониманию привести. ВЛАДИМИР ДЕВЯТОВ: Согласен. На вопрос, нужен психолог или нет, невозможно ответить однозначно. Смотря какой психолог, и какому конкретно человеку. ЛЮДМИЛА ЕРМАКОВА: Искать надо, искать! ВЛАДИМИР ДЕВЯТОВ: Конечно, искать надо. ЕЛЕНА ПИСАРЕВА: Вот мы пришли к следующему вопросу: как искать, если человеку действительно нужна помощь психолога? Борис, ваш совет? Ведь мы же у подруги спросим, и будет такой опыт, как у Владимира. Или в Интернет залезем. Как найти, как понять, что перед нами не шарлатан, который хочет на нас заработать? БОРИС НОВОДЕРЖКИН: Начать с того, что не включать «внутреннего дурака», а ответить себе на вопрос, чего вы действительно хотите. Психологи бывают самые разные. Здесь вообще огромная проблема в том, что они сами зачастую убегают от ответственности, имитируя психологию, они техниками пользуются. Они не собой работают, они используют некоторый, так сказать, набор техник. И такой, может быть, немножко парадоксальный ответ: если вы хотите найти шарлатана, вы найдете шарлатана. Если вы заглянете внутрь себя, то можете обнаружить именно эту тенденцию: «Я иду к психологу, чтобы убедиться, что он - плохой психолог». Меня это удивляет, но есть люди, которые едут по Москве, по пробкам, платят деньги и приходят ко мне только для того, чтобы рассказать, что им никто не может помочь, в том числе и я. То есть, это вопрос определенных установок. |
| Были и другие моменты, которые казались спорными. И были вот такие неоднозначные, с мудростью, пусть и полушутливо сказанные фразы. Если не пропускать это сквозь уши, то в тебе это останется, и это тоже можно назвать воспитанием. Я считаю, что благодаря этим фразам во мне закалялось решение стать монахом. Мудростью, простотой, примером батюшки. Хотя и не было каких-то глобальных наставлений. Вот как-то сидим с ним, разговариваем вечером, я уже был благочинным – и вдруг он спрашивает: «Служба идет?» Спрашивает, хотя столько лет монастырю, и каждый день служба. Я говорю: «Ну, конечно, каждый день, на протяжении многих лет уже». А он: «Ну, читаем каждый день, и то хорошо». Такие незначительные фразы имеют большое значение в конкретный момент для конкретного человека. К сожалению, были моменты, когда батюшка даже гневался. Редко, очень редко, но за семь лет с ним рядом, было и такое. Потому что он все слагал в свое сердце. Он все терпел: наши выходки, похождения, сложное отношение к себе, к монастырю и полиции, и администрации, и тех людей, которым он давал шанс. Ощущение близости Бога Воспоминания инока Георгия Впервые я увидел батюшку Ипполита в 1997 году, в июле. Я приехал в Рыльск по рекомендации прихожан и клира Покровского храма. После моего крещения я проходил на приходе такую «жизненную» катехизацию, и мне посоветовали к нему съездить. Я тогда впервые услышал слова «прозорливый старец» и решил поехать. Тем более, у меня были какие-то проблемы свои личные, а мне сказали, что я могу с его помощью их разрешать. И я поехал. Приехал в начале июля, расположился там, а на следующий день на службе я к нему подошел. Это и была первая встреча. Дальше я с ним регулярно виделся, месяц там пробыл, потом вернулся в Осетию. Как раз был день рождения у меня, я приехал в конце августа домой. Потом прошло какое-то время, устроился на работу, работал. Но через год все-таки опять туда поехал в Рыльск, уже с желанием там остаться возле старца. Почему захотел остаться возле батюшки? Я его когда первый раз увидел, я с ним поговорил: «Так и так, – говорю, – отец Ипполит, вот я такой-сякой, я приехал к Вам, у меня такие-то есть проблемы». Он сказал: «Ну молодец, хорошо, Богу помолимся». А уже утром я его перехватил по дороге в храм, это был второй раз. Опять немножко побеседовал, и на следующее утро он мне уже говорит: «А вот знаешь, отец, мы из тебя будем делать монаха». |
| И это касается нашего отношения не только к месту молитвы, но и к священникам. Прекрасно, когда у человека есть духовник, с которым установлены добрые, молитвенные отношения, когда человек сверяет советы духовника со святыми отцами и поступает так. Но когда мы говорим: «У такого-то священника я буду исповедоваться, а у этого не буду, потому что он мне не нравится, потому что он такой-сякой и т.д.», – это уже, на мой взгляд, опасно. Мы же читаем перед исповедью о роли священника: «Аз же точию свидетель есмь». Давайте представим: случилось какое-нибудь неприятное происшествие, не дай Бог. Нам, чтобы доказать нашу невиновность, нужны свидетели – что, мы будем интересоваться тем, постится ли он в среду и пятницу, обращать внимание на его внешний вид и придавать значение каким-либо субъективным факторам? Сильно сомневаюсь. Так же и здесь: свидетель готов помочь засвидетельствовать то-то и то-то в твоей жизни. Ты же Богу исповедуешься, а не человеку. Священник – только свидетель. Уж хорош он или плох – честно говоря, его дело: он сам за себя будет отвечать, причем «по полной». Такие «рутинные» святые – В храм мы часто ходим по сугубо утилитарным соображениям: только тогда, когда что-то неприятное в жизни случится. Грубо говоря, «Господи, дай мне печенку, дай мне селезенку» – а о том, чтобы дать Господу свое сердце, что Он и требует, мы как-то не очень задумываемся. – Поразительная вещь все-таки: человек, который пытается бороться со своим «эго» ради Христа, становится настоящей личностью, отдавая Ему вот это свое «я», – Бог любит парадоксы, похоже. Такой – настоящий, цельный человек – всегда интересен в общении, он не похож на пресловутую серую массу с ее унылым эгоизмом. И, кстати сказать, достижению этой цельности, на мой взгляд, способствует постоянное смиренное участие человека в богослужении – при условии, что это участие осознанно и искренно. «Сыне, даждь ми сердце твое», – обращается Бог к человеку: Литургия – прекрасная возможность для этого дара, пожалуй, единственного, который человек может и должен сделать Богу в жизни. |
|
|
