| Последовало двухминутное молчание, наконец, опомнившись от своего изумления, Марк Иванович прямо, ясно, весьма красноречиво, хотя не без твердости, объявил, что Семен Иванович должен знать, что он меж благородных людей и что, «милостивый государь, должны понимать, как поступают с благородным лицом». Марк Иванович умел при случае красноречиво сказать и любил внушить своим слушателям. С своей стороны, Семен Иванович говорил и поступал, вероятно от долгой привычки молчать, более в отрывистом роде, и кроме того, когда, например, случалось ему вести долгую фразу, то, по мере углубления в нее, каждое слово, казалось, рождало еще по другому слову, другое слово, тотчас при рождении, по третьему, третье по четвертому и т. д., так что набивался полон рот, начиналась перхота, и набивные слова принимались наконец вылетать в самом живописном беспорядке. Вот почему Семен Иванович, будучи умным человеком, говорил иногда страшный вздор. «Врешь ты, — отвечал он теперь, — детина, гулявый ты парень! а вот как наденешь суму, — побираться пойдешь; ты ж вольнодумец, ты ж потаскун; вот оно тебе, стихотворец!» — Да вы это всё еще бредите, что ли, Семен Иванович? — А, слышь, — отвечал Семен Иванович, — бредит дурак, пьянчужка бредит, пес бредит, а мудрый благоразумному служит. Ты, слышь, дела ты не знаешь, потаскливый ты человек, ученый ты, книга ты писаная! А вот возьмешь, сгоришь, так не заметишь, как голова отгорит, вот, слышал историю?! — Да… то есть как же… то есть как же вы это говорите, Семен Иванович, что голова отгорит?.. Марк Иванович и не докончил, ибо все увидели ясно, что Семен Иванович еще не отрезвился и бредит; но хозяйка не вытерпела и тут же заметила, что дом в Кривом переулке ономнясь от лысой девки сгорел; что лысая девка там такая была; она свечку зажгла и чулан запалила; а у ней не случится, и что в углах будет цело. — Да ведь, Семен Иванович! — закричал вне себя Зиновий Прокофьевич, перебивая хозяйку. — Семен Иванович, такой вы, сякой, прошедший вы, простой человек, шутки тут, что ли, с вами шутят теперь про вашу золовку или экзамены с танцами? так оно, что ли? Этак вы думаете? — Ну, слышь ты теперь, — отвечал наш герой, приподымаясь с постели, собрав последние силы и вконец озлясь на сочувствователей, — шут кто? Ты шут, пес шут, шутовской человек, а шутки делать по твоему, сударь, приказу не буду; слышь, мальчишка, не твой, сударь, слуга! Тут Семен Иванович хотел еще что-то сказать, но в бессилии упал на постель. |
| И отсюда становятся понятными те декреты советской власти, первых месяцев советской власти, которые предполагали очень радикальную, очень решительную ломку сложившихся общественных отношений. Какие из этих декретов задели простых людей больше всего? Мы видим глобальный Декрет о мире, Декрет о земле. Декрет о мире касался армии, касался населения, это был призыв, это было благое пожелание и некая благая весть к воющим державам с просьбой о заключении мира, призыв, оставшийся без ответа на тот момент. Хуже того, призыв, который привел не к миру, к такому, который принес бы нашей стране процветание и благоденствие, а к «похабному миру», как его называл сам Ленин, Брестский мир с аннексиями, контрибуциями и со всем тем негативом, который он имел. Декрет о земле. Это тоже яркий прекрасный призыв к тому, что вот, частная собственность на землю отменяется навсегда, теперь каждый крестьянин, каждый трудящийся на земле человек будет иметь свой земельный надел, будет получать с него урожай, никаких долгов банкам, кредиторам, ничего этого уже не будет, не будет этого помещика, если он, конечно, был, который крестьянину мешал, как во всяком случае сам крестьянин считал, развиваться. Вот его имение, вот его несчастный вишневый сад, вот его какие-то там поля, которые надо было бы отнять и поделить, эти сады, имения, поля, разделенные поровну между всеми крестьянами, между всеми крестьянскими семьями, принесут им счастье. Опять же на деле видим мы ситуацию противоположную, потому что, когда Декрет о земле начинает осуществляться, собственности на землю нет, но крестьянин не становится хозяином своей земли, хотя бы даже и немножечко увеличенной за счет этих помещичьих имений. Вместо помещика появляется государство, которое у крестьянина в некоторых случаях даже хуже, чем помещик, начинает тянуть хлеб, начинает вводить продразверстку, вводит в деревню продотряды и заставляет крестьянина сдавать хлеб под тем условием, что сейчас ты хлеб сдашь, но завтра, послезавтра, послепослезавтра будет мировая революция — и тебе всего и вся будет много. А если ты сейчас этого не сделаешь, тоже, кстати, один из приемов советской пропаганды, то придет бывший твой барин с белогвардейцами вместе и тебя, конечно, накажет за то, что такой-сякой по Декрету о земле его землю себе забрал. Вот такая реальность. |
| Киселев, не говоря ни слова, в третий раз отправляется на поиски. Хотя он и явился с саблею полковника, но уже в этот раз турецкая пуля, прострелив фуражку, задела и за голову. Его хотели было послать на перевязочный пункт, но он просил остаться. «Перевяжи, братец, платочком мне голову-то», просил он, подсаживаясь к товарищам, и пока делалась перевязка, Киселев рассказывал им о своих вылазках. «Эх, братцы, обидно: Ильюху убили. А вот иду я за саблей штабс-капитана, а турки, черти, как дадут по мне залпище, право точно горохом ошарашили. Одна пуля братцы, смешно даже, издалека все прыжками на меня шла. Так и летит, ударится оземь, да к верху, прыг да прыг! Я смотрю, смотрю на нее, а она все ближе, ближе ко мне, – да будь проклята: не дошла до меня, а хотелось мне ее руками поймать. Искал потом, хотел поглядеть, что за нуля такая, да зарылась в землю, не нашел. А турки давай, дурачье, еще залпище по мне пустили». Вторичная атака редута Лейб-Гвардии Финляндским полком тоже была неудачна. Киселев вернулся из нее цел и невредим. «Странное дело, братцы», заголосил он снова, когда приказано было лечь за пригорок: «или турок обучают говорить по-русски, или там татары в войсках имеются, но ей-ей! братцы, слыхал – ругаются по-нашему. Так и валяют: ты такой-сякой, – право!» Началась последняя атака редута; впереди всех побежал Киселев, раньше всех вскочил он на вал, но тут три турецкие штыка вонзились в могучую его грудь. Таким образом, не стало на свете славного Ипполита Киселева. Еще долго вспоминали его в полку, и не раз товарищи, говоря о его подвигах, удивлялись, как это он из «Киселя» сделался примерным солдатом. Турецкий барабан (12 октября) Когда русский солдат шел в бой, то командир говорил ему: «Смотри, братец, береги патроны, не выпускай их без толку». Хороший стрелок не будет стараться побольше выпустить патронов; спросите его: «как следует стрелять», он скажет: «редко, да метко!» У русских есть на этот случай пословица, которая гласит, что «второпях никакое дело не спорится». |
| Ты подходишь к обидчику и говоришь: «Прости меня», а он: «А ну, пошёл отсюда». Уже скоро — Прощеное воскресенье. Как мы готовимся к нему? Один заглядывает внутрь себя и внимательно ищет ответ на трудный вопрос: «Кого я обидел?» Другой репетирует шаблонную фразу, которую скажет всем, кого встретит — из расчета, что лучше попросить прощения у каждого: «мало ли кого я случайно задел словом или делом». Кто из этих двоих прав? И как действительно простить человека, который нанес тебе обиду? Как научиться прощать? Мне кажется, что очень часто люди относятся к трудным проблемам легкомысленно, не понимая, что они действительно трудные, и на их решение требуется много времени и сил. Принимают часто желаемое за действительное: «Я желаю простить, или я уже простил», но на самом деле сразу видно – простил, или не простил. В этом легко самому убедиться, тут никаких не нужно прилагать особых усилий – достаточно мысленно представить себе, что ты подходишь к своему обидчику, и говоришь: «Прости меня». И он тебе отвечает: «И ты меня прости». И тут вы падаете друг другу в объятья, и на душе праздник! Но если ты подходишь к обидчику и говоришь: «Прости меня», а он: «А ну, пошёл отсюда». Всколыхнётся у тебя в душе: «Ах, ты такой-сякой, я хотел тебе пойти навстречу, а ты …», значит – ты ничто не простил, просто занимаешься самообманом. Повторяю, легко принять желаемое за действительное. Если ты молился, каялся, прикладывал столько духовных усилий, сколько нужно для того, чтобы простить, тогда ты чувствуешь, что даже если он тебе грубостью ответит на твоё тёплое к нему обращение, всё равно ничего не всколыхнётся, потому что сам себе скажешь: «Да, это я виноват, это значит, я его так сильно спровоцировал, что он до сих пор меня простить не может». Вот тогда ты, действительно, простил. Как научиться прощать и за всё благодарить Мне посчастливилось быть знакомым с замечательным человеком: профессор, заведующий кафедрой, крупный учёный, автор нескольких монографий, физик Вячеслав Алексеевич Сапожников, и при этом – схимонах Ростислав. В сталинское время он получил десять лет, из них восемь лет провёл в «одиночке» в Ленинградских Крестах. Кому доводилось бывать в тюрьме, тот может себе представить, что там никогда, даже в «одиночке», человек не бывает один. В тюрьме это делается совершенно сознательно – все затворы открываются и закрываются с лязгом, чтобы заключённые знали, что идут надзиратели, и чтобы надзиратели знали, что бежит заключённый, если он раздобыл ключи и бежит по этажам. Кроме того, постоянно слышны крики, которые раздаются, когда людей ведут на допрос или на расстрел. |
| На сегодняшний день Чёрное море вблизи Одессы плотно заминировано. То есть окружить и взять город можно только на земле. Морские силы могут использоваться лишь для точечных ударов. Одессу и Николаев будут брать с сухопутного направления. Всё это, так сказать, военная наука. Но есть ещё дипломатическая сторона вопроса, о которой хочется сказать подробнее. Так, в преддверии похода русских войск на Одессу, наш многотрудный министр иностранных дел уважаемый Сергей Лавров направил свои стопы в гости к ХАБАД всея Руси – влиятельному «товарищу» Бороде – для инструктивно-ультимативной беседы. Одесса хорошо известна своей еврейской диаспорой. С недавних пор полную монополию на Украине на представительство иудаизма получило движение любавических хасидов. Это в первую очередь организации и неформальные группы, связанные со старшим партнёром Зеленского, бизнесменом Игорем Коломойским – как поговаривают, именно он является основным действующим лицом русофобского террора на землях исторической Киевской Руси. Влиятельные украинские евреи играют существенную роль в текущем конфликте потому, что самым тесным образом связаны с теневыми американскими «элитами». Именно об этом говорил Лавров в Еврейском центре толерантности ХАБАД в Москве. Евреи вздрогнули. Думаю, после применения запрещенного в «цивилизованном» мире приёма, когда в отношении аргумента Зеленского «какая у них может быть нацификация, если он еврей» Лавров заявил, что «у Гитлера тоже была еврейская кровь» и что «самые ярые антисемиты, как правило, евреи» – последние ещё очень долго будут вздрагивать от одного лишь имени Лаврова. Впрочем, на сей раз очередной тактический залп в блистательном исполнении Сергея Викторовича оказался не менее эффектным, хоть и был предупредительным. Всё было сделано настолько изящно, что некоторые даже подумали, а уж не извиняться ли ходил такой-сякой? Смею уверить – нет. Шар попал в лузу, о чём свидетельствовала реакция сведущих с еврейской стороны. Официальные источники сообщили. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в среду посетил Еврейский музей и центр толерантности в Москве, где встретился с генеральным директором учреждения, президентом Федерации еврейских общин России (ФЕОР) Александром Бородой. Далее сообщалось , что глава МИД высоко оценил, был восхищён, вдохновлён (особенно «библиотекой Шнеерсона»), естественно обещал золотые горы и пр. Вроде бы всё в рюшечку и по дипстандарту, но вот что после визита писали еврейские СМИ . |
| Читайте также: Что такое христианская любовь в браке? или Правила прополки баобабов Конечно, если люди настроены беречь свои отношения, со временем они начнут взрослеть, замечать и ценить такие разные усилия друг друга. Иногда этому учит сама жизнь. Например, жена попадает на неделю в больницу, и муж, посидев с ребенком, замечает очень многое, что раньше ускользало от его внимания. Если, конечно, он не перепоручит чадо бабушке — тогда учиться будет нечему. Или заболевает муж, и жене вдруг открывается, сколько хозяйственных и финансовых вопросов от «тянул» на себе. Но проблема в том, что, даже когда люди взрослые, ценят друг друга и мыслят рационально, справедливое разделение труда — это утопия. Справедливый подсчет в семье невозможен. Сложно по справедливости уравнять теплое с мягким, мужское с женским, сложно завесить в граммах разные виды труда. А главное, пока любишь — ты готов трудиться несправедливо много. И с другого конца это работает: чем больше труда ты вкладываешь в отношения, тем больше их и ценишь, больше любишь. Вот здесь пролегает отличие христианского представления о семье от светской идеи семьи как совместного проекта. Да, «проект» — это уже неплохо по сравнению с полностью неосознанным созданием семьи просто потому, что вроде «все так делают». Но проект предполагает разделение и избыточную рефлексию: кто, что, сколько сделал. Проект может стать невыгодным, а партнер по проекту — недостаточно эффективным. А христианская семья — это хрестоматийная неразрывная упряжка двух волов, бредущих к Царствию Божию. Если один вол ослабел, второй может стать над душой и начать подсчитывать: ты такой-сякой никчемный и неэффективный вол. Но что в этом толку? Только полная стагнация, ведь остановятся оба. А может, понемногу продолжать движение, веря, что второй очень скоро «очухается» и тоже впряжется. И это вроде бы «несправедливо». Нет, ну а почему он должен?! Нипочему, просто по любви. Да, если второй впрягаться слишком долго не торопится, тут уже можно и нужно и поговорить, и к специалисту обратиться — но без задней мысли: «А не пора ли искать другого компаньона в мой проект?» Без требования «справедливо» трудиться: ни граммом больше, ни граммом меньше. |
| нежели мы вас судим”. А то, что он мне до этого сказал, перевернуло меня. Я его стал и любить и уважать, чего раньше не делал. (В первый год, что я был священником здесь, он должен был приехать на профсоюзный съезд в Шеффилд, и я ему послал телеграмму в Москву: “Ввиду того, что вы приезжаете на политический съезд, я вас прошу в храм не приходить, потому что я вас не допущу”… Я был тогда щенком, но он мне телеграммой ответил: “Одобряю и благословляю”. Вот какого размера был человек). О нем говорили Бог знает что. А он мне рассказал, как его Владыка Сергий попросил стать посредником между ним и Сталиным. Он отказывался: “Я не могу!..” —“Вы единственный, кто это может сделать, вы должны”. Он мне говорил: “Я три дня лежал перед иконами и кричал: Спаси меня, Господи! избави меня!..” После трех дней встал и дал свое согласие. После этого ни один человек не прошел через его порог, потому что верующие перестали верить, что он свой, а коммунисты знали, что он не свой. Его встречали только в служебной обстановке. Ни один человек ему руки не подал,— в широком смысле слова. Вот какая жизнь. Это мученичество такое же, как быть расстрелянным. А потом, когда он восстал и стал говорить проповеди, где обличал безбожие, ему запретили говорить проповеди, его закрыли от верующих. Умирая, он мне оставил записку: “Я всю жизнь хотел служить Церкви, и меня все оставили. За что, за что?” Это письмо у меня есть. Вот один человек, один пример. Второй пример совсем другого рода. Когда мы ездили на съезды Всемирного Совета Церквей, переводчиков почти не бывало, и я почти все время служил переводчиком Владыке Никодиму. Вы знаете, что говорили о Никодиме: что он сомнительный, такой-сякой-эдакий… Однажды он меня зовет: “Вот, с меня требуют интервью; я письменно ответил на вопросы. Прочти и скажи, что ты об этом думаешь”. Я прочел, и в одном из ответов было четыре противоречия в трех строчках. Я ему говорю: “Скажут— дурь”. —“Это совершенно ясно, очевидно?” —“Да, совершенно очевидное идиотство”. —“Отлично! Все же понимают, что я |
| Иерей Андрей Пастернак: – Это вопрос скорее педагогический, насколько правильно себя повел педагог в данной ситуации. А в том, что касается детей и их воспитания, то, конечно, дети не очень часто задумываются о том, как быть милосердным и что это за качество, как его можно проявить в тех условиях, когда вокруг тебя все благополучно, все хорошо. И, конечно, родители, школа, они должны над этим задумываться. Вот в нашей школе учились дети-инвалиды. И они чувствовали себя вполне комфортно в условиях школы, дети над ними не издевались, не высмеивали, а как раз наоборот – старались помочь. Я даже знаю одну московскую школу, кстати, рядом с храмом царевича Димитрия, и директор этой школы, придерживается очень правильной позиции: в каждом классе должен быть инвалид-ребенок. Марина Васильева: – А не будет ли это тяжело для такого ребенка, если он один? И пока на нем научатся милосердию? Иерей Андрей Пастернак: – Директор ведь не просто сажает этого ребенка в класс, он готовит здоровых детей к этому. И насколько я знаю, этот опыт был очень положительным. Протоиерей Аркадий Шатов: – Конечно, у здоровых детей возникают разные эмоции по отношению к больным детям. Я знаю, что когда ссорятся друг с другом, когда находятся в каком-то состоянии вражды, они выискивают как бы самое больное место у своего товарища и девочку, которая плохо видит, обзывают слепой курицей. Хотя у нее нет одного глаза. Это и выявляет как раз, есть в них милосердие или нет. Иерей Андрей Пастернак: – Часто дети неосознанно являются очень жестокими. Протоиерей Аркадий Шатов: – Сострадательным человек становится уже в возрасте, когда многое перестрадал. И страдания допускаются Богом даже отчасти для того, чтобы мы умели сопереживать чужому горю. С другой стороны, в ребенке заложено чувство сострадания. В ребенке есть естественная жалость, есть естественная любовь к этим людям. И родители должны замечать эти качества и их поддерживать. Не ломать их, не препятствовать проявлению этих качеств, как вот отец Андрей говорил про нищих. Мы видим, что лежит человек какой-то на улице, ну, наверное, напился. А для ребенка этот дядя спит или еще что-то. И он не думает, что в мире есть вот такое зло. И он сострадает ему. И дело родителей не объяснить ему, что это такой-сякой нехороший, а поддержать это сочувствие, сострадание. Это касается и животных, конечно, родителям бывает тяжело, если ребенок захочет взять домой какую-нибудь бродячую собаку. Или там шелудивую какую-то кошку. Или какую-нибудь ворону. Но родители должны понимать, что если они откажут ему, откажут ребенку грубо и резко, то в следующий раз уже ребенок не будет жалеть этих животных. Блажен тот, кто и скоты милует. |
| Нужно, конечно же, внимательно прислушиваться к оценке наших действий другими людьми. Может быть, не стоит спрашивать жене у мужа, в чем ей нужно каяться на исповеди, и, наверное, не всегда мама права, когда говорит ребенку: «Иди покайся в том-то и том-то», иногда это, конечно, нужно сделать, но далеко не всегда. Не нужно спрашивать у своих друзей: «Помогите мне покаяться». Всё это может даже послужить к размолвке с женой, к ссоре с друзьями, когда друзья начнут вдруг говорить, что, оказывается, «ты такой, ты сякой», может быть опасен такой путь, но прислушиваться, что они говорят о нас, как они нас оценивают, всё-таки нужно, особенно если вы только начинаете свою духовную жизнь. Не всегда их оценки бывают правильными, но иногда человек со стороны лучше замечает наши грехи, чем мы сами. Вы, наверное, знаете, такую особенность: когда мы слышим свой голос со стороны, он кажется нам каким-то неприятным (мне во всяком случае), каким-то странным, но этого не происходит, когда я произношу какие-то слова. Когда я вижу себя со стороны, я ощущаю себя совсем не так, как я чувствую, когда я себя не вижу, и этот внешний взгляд на нас бывает очень важным. Но это не самое главное, самое главное, как на нас смотрит Бог, самое главное – ходить перед Богом, применяя к себе заповеди, данные Богом, проверять себя, но все-таки иногда полезно посмотреть на себя со стороны глазами других людей, потому что иногда мы не замечаем грубости в своих словах, какой-то жестокости в своих действиях, иногда в своих интонациях мы не замечаем равнодушия к чужой боли, к чужому страданию, а со стороны это бывает иногда видно. Иногда то, что мы считаем добротой, на самом деле является расточительностью, то, что считаем бережливостью, является скупостью, и поэтому, конечно, нужно постараться поглубже проникнуть в смысл своих поступков, в мотивы, по которым мы делаем то или другое. Иногда поступок вроде бы хороший, но вызван каким-то злым желанием, и мы очень так лукаво умеем себя оправдывать, мы говорим: «Ну надо же положить конец этому злу, надо же сделать замечание». На самом деле нам хочется разгневаться, распирает нас этот гнев, а мы себя оправдываем тем, что нужно это зло немного укротить. Человек может быть наполнен какими-то блудными, нечистыми желаниями, а он себя оправдывает: «Ну надо же посмотреть, до какой степени мир сейчас докатился, что же такого плохого делает сейчас современная молодежь?» А на самом деле у него похотливое желание насытиться какой-то блудной грязью. Так бывает. Очень часто мы прикрываем свои злые желания какими-то благовидными предлогами и оправдываем свои нечистые помыслы какими-то добрыми целями. Вот в этом тоже нужно обязательно разобраться. И нужно всячески разоблачать лукавство нашего греховного ума, нужно увидеть лицемерие своей души, пронизанной грехом. |
| Отчего прельщаемся удовольствиями и красотами мира, когда они все отвлекают нас от Бога, делают врагами Богу (или враг) чрез пристрастие наше к ним? Поспешим к бесконечной, всеблаженной жизни, где будет Бог всяческая во всех [ 1Кор. 15, 28 ]. И здесь [Он] всё во всех, только этого мы не разумеем и думаем, что мы сами всё для себя, деньги, люди. Страхом смерти душевной, тесноты, скорби, мрака повинны мы работе 73 вражией доселе. Боимся смертоносных козней вражиих. Увлекает, окаянный. А мы – маловеры. Господи! Победителю ада, благодарю Тя, яко по молитве моей победил еси во мне силу бесовскую – бесов щегольства, гордости, своенравия, самочиния и непослушания, и злобы, и зависти: дай вот непременно хорошие евстафьевские ризы, в коих служили утреню пасхальную, а не старые парчовые (золотые глазетовые), – щекочет, нудит, теснит, окаянный, да и только, стыдение и уничижение лица наводит. А потом хулою на Господа и мерзостию сердечною запнул во время обедни по целовании креста – ну уж и мерзость! Ведь найдется же, да ведь прямо на сердце действует, окаянный! О, если бы слово Божие и все молитвы церковные действовали так же и с такою же силою на мое сердце и сердца народа! Я молился и не унывал и в противоположность ему, хульному мерзавцу, славил верную и простую святыню Божию, и Господь помиловал – истина восторжествовала в сердце. Литургию совершил громогласно и непреткновенно. Пасха, первый день. 4 апреля 1865 г. Достойно и праведно горечь табаку в доме терплю, ибо сам преогорчеваю всегда Владыку жадностию и невоздержанием. Помилуй, Владыко пресвятый, толико меня возлюбивший, толико ко мне нисшедший и снисходящий присно! Се, скоромная пища – и зрак лица изменился: сделал его каким-то грубым, темным. Добрался до яиц и мяса! – и это вскоре после причастия Божественного Брашна! О, Исав непотребный! Доколе же, о душа моя, не облобызаешь и не возлюбишь воздержания! Вчера (4 апреля, первый день Пасхи) враг запнул меня чувством злобы к брату отцу Матфею и сильно уязвил меня, утеснил, уничижил меня, а всё понапрасну. [Так] себе, здорово живи, оттого что ему – врагу диаволу – надо же сеять между нами какую-либо вражду; представит тебе, что брат твой такой-сякой, сухой-немазаный, и злой, и гордый, и лихоимец, и лукавец, а тебя самого представит образцом совершенства и внушит, что ты имеешь право судить едва не весь свет. А между тем брат мой – всегда брат мой, образ Божий, член Христов; между тем как грехи его – язвы, возложенные на него по зависти врагом или следствия его неосторожности, нерадения, пристрастия, которых никто не чужд, и во всяком случае грехи – ложь, мечта диавола, которую надо побеждать и рассевать истиною Божиею и добродетелями христианскими – кротостию, смирением и материю всех добродетелей – любовию. В самом деле, легко сказать, что всякий человек есть образ Божий, каковою сокровищницею совершенств может быть человек и бывает, и во всяком случае сколько в каждом человеке есть задатков добра! |
|
|
