| На западе, в области Туровской, произошло также любопытное явление: мы видели, что Юрий, утвердившись в Киеве, отдал Туров сыну своему Борису; по смерти отца, при всеобщем нерасположении к нему на юге, Борис не мог удержаться в Турове и был сменен здесь известным Юрием Ярославичем, представителем Изяславовой линии; очень вероятно даже, что Юрий выгнал Бориса. Но ни Давыдович, ни Мстиславичи не хотели позволить этому изгою владеть такою важною волостию, тем более что, как видно, они прежде уговорились отдать ее младшему Мстиславичу – Владимиру, не имевшему стола. Вследствие этого Изяслав отправился на Ярославича к Турову; с ним пошел Владимир Мстиславич, Ярослав Изяславич – из Луцка, Ярополк Андреевич – от брата из Дорогобужа, Рюрик Ростиславич – от отца из Смоленска, пошли полоцкий и галицкий отряды; не пошел Мстислав Изяславич волынский: верно, не хотел он добывать сильной волости враждебному дяде, который в случае удачи похода должен был сделаться опасным ему соседом. Туровская и Пинская волость были опустошены; но Юрий бился крепко на вылазках из Турова. Несмотря на то он видел, что ему одному не устоять против союзников и посылал с просьбою к Изяславу: «Брат! Прими меня к себе в любовь!» Изяслав не соглашался, хотел непременно взять Туров и Пинск, но, простоявши 10 недель понапрасну, принужден был отступить, потому что в войске открылся конский падеж; изгой Ярославич остался спокойно княжить в Турове, а Владимир Мстиславич – по-прежнему без волости. В следующем 1158 году встала смута в Галиче, подавшая повод к изгнанию Изяслава Давыдовича из Киева и переходу последнего опять в род Мономахов. Не раз упоминали мы об изгнанном галицком князе Иване Ростиславиче Берладнике, который принужден был служить разным князьям русским; в последний раз мы видели его на севере, в службе Юрия Долгорукого, который посылал его перехватывать новгородцев. Когда Юрий окончательно утвердился в Киеве, то, нуждаясь в помощи зятя своего, Ярослава галицкого, согласился выдать ему несчастного Берладника, которого уже и привели в оковах из Суздаля в Киев, где дожидались его послы от Ярослава с большею дружиною. |
| Кроме Мстислава, после Мономаха оставалось еще четверо сыновей: Ярополк, Вячеслав, Георгий, Андрей; Ярополк еще при отце получил стол переяславский и остался на нем при брате; Ярополк был на своем месте, потому что отличался храбростию, необходимою для переяславского князя, обязанного постоянно биться с степными варварами. Третий брат Вячеслава княжил сперва в Смоленске, а потом переведен был в Туров; Георгий издавна княжил в Ростовской области; Андрей – во Владимире на Волыни. В Новгороде сидел старший сын Мстислава – Всеволод; в Смоленске – третий сын его, Ростислав; где же был второй, Изяслав? Должно думать, что где-нибудь подле Киева: он также отличался храбростию и потому нужен был отцу для рати; скоро нашлась ему и волость и деятельность. В Чернигове произошло важное явление: сын Олега, Всеволод напал врасплох на дядю своего Ярослава, согнал его с старшего стола, дружину его перебил и разграбил. В самом занятии киевского стола Мстиславом мимо Ярослава Святославича, который приходился ему дядею, Всеволод мог уже видеть пример и оправдание своего поступка: если Ярослав потерял старшинство в целом роде, то мог ли он сохранять его в своей линии? Как бы то ни было, Мстислав не хотел сначала терпеть такого нарушения старшинства дядей, тем более что, как видно, он обязался клятвенным договором поддерживать Ярослава в Чернигове. Вместе с братом Ярополком Мстислав собрал войско, чтобы идти на Всеволода, тот не мог один противиться Мономаховичам и послал за половцами, а дядю Ярослава отпустил из неволи в Муром. Половцы явились на зов Всеволода в числе 7000 и стали за рекою Вырем у Ратимировой дубравы: но послы их, от правленные к Всеволоду, были перехвачены на реке Локне и приведены к Ярополку, потому что последний успел захватить все течение реки Сейма, посадил по всем городам своих посадников, а в Курске – племянника Изяслава Мстиславича. Половцы, не получая вести из Чернигова, испугались и побежали назад; это известие очень замечательно: оно показывает, как варвары стали робки после задонских походов Мономаха, сыновей и воевод его. |
| Отсел до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, 107 от нмець до корлы, от корлы до Устьюга, 108 гд тамо бяху тоймици погании, 109 и за Дышючимъ моремъ; 110 от моря до болгаръ, 111 от болгарь до буртасъ, 112 от буртасъ до чермисъ, 113 от чермисъ до моръдви,– то все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду, 114 отцю его Юрью, 115 князю кыевьскому, дду его Володимеру и Манамаху, 116 которымъ то половоци дти своя полошаху в колыбли. А литва из болота на свтъ не выникываху, а угры твердяху каменые городы желзными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вьхалъ, а нмци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда 117 и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера. 118 И жюръ Мануилъ цесарегородскый 119 опасъ имя, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял. А в ты дни болзнь крестияном от великаго Ярослава и до Володимера, 120 и до ныняшняго Ярослава, 121 и до брата его Юрья, князя володимерьскаго... 122 106 ...великого князя Ярослава.– Имеется в виду Ярослав Владимирович Мудрый (ок. 978–1054), сын Владимира Святославича Киевского. В 1019 г. утвердился на киевском столе и после длительной борьбы с братьями объединил под своей властью почти все древнерусские земли. Время его княжения ознаменовалось политическим укреплением государства, высоким развитием культуры. В 1038–1042 гг. предпринял ряд походов на литовские племена, в том числе на ятвягов, и на другие, пограничные с русскими княжествами, земли. 109 ...тоймици погании...– языческое племя, жившее по берегам Верхней и Нижней Тоймы – притоков Северной Двины. 110 ...Дышючимъ моремъ...– Дышащее море – Белое море и Северный ледовитый океан (названы «дышащими» из-за больших приливов и отливов). 114 ...великому князю Всеволоду...– Всеволод Юрьевич Большое Гнездо (1154–1212), великий князь владимирский, сын Юрия Долгорукого, внук Владимира Мономаха . В 1162 г., изгнанный братом Андреем Боголюбским, уехал в Константинополь к императору Мануилу, в 1174 г. вернулся. С 1176 г.– великий князь. При Всеволоде возросло могущество Владимиро-Суздальского княжества. В 1183 и 1186 гг. предпринял походы на волжских болгар и мордву. |
| Тогда же святые мощи его благоговейно перенесены были в Троицкий собор 1329 . С тех пор при гробе блаженного князя Всеволода начали истекать многоразличные исцеления с верой приходящим к его святым мощам, во славу Христа Иисуса, Господа нашего, Ему же подобает слава ныне, всегда и во веки веков. Тропарь, глас 4: Из млада явился еси богомудре княже Гаврииле, божественный сосуд, избран Богови, благочестием воспитан: веру непорочну соблюд, и многи святыя церкви устроив, изгнание претерпел еси от своих, якоже и целомудрии прародители твои от брата убиение. С ними же предстоя Святей Троице молися, державы росския начальником сохраненым быти, и всем нам спастися. Кондак, глас 8: Многомудренно преселився во град Псков блаженне княже Гаврииле, плод благий Богови в жизни сей был еси, присноцветущ добродетельми, и якоже Давид незлобием: того ради получил еси жизнь вечную на небесех. Всегда зря Святую Троицу, моли избавитися нам от всяких бед, да зовем ти: радуйся утверждение граду нашему. 1322 Белгород – небольшой город Киевского княжества, имевший, однако, в княжение наследников Владимира Великого, епископа, и некоторое время бывший удельным столом. Ныне – село Киевской губернии и уезда, на Ирпени, принадлежащее киевскому митрополиту, с 1900 десятин земли и свыше чем с 1 12 тысячи жителей, с приходской церковью. 1323 Мстислав Владимирович, отец св. благ. князя Всеволода, был великим князем киевским с 1125 по 1132 г. Ему наследовал брат его Ярополк, княживший в Киеве с 1132 по 1138 год. 1324 Переяславское княжество считалось первым после великого княжества Киевского. Переяславль южный – ныне уездный город Полтавской губ., при р. Алые и Трубеже. 1325 Юрий (Георгий) Владимирович Долгорукий, младший сын Владимира Мономаха , князь Суздальский, впоследствии великий князь Киевский с 1148 по 1150 г.; потом был изгнан Изяславом Мстиславичем, но по прошествии некоторого времени снова завладел великим княжеством Киевским, хотя и ненадолго. 1326 Это последовало следующим образом. Изяслав Мстиславич, по милости властолюбивого князя Юрия Долгорукого, из Турова явился в Новгород за помощью против Юрия, дерзко оскорблявшего Мстиславичей. Новгородцы зашумели, вызываясь защищать Изяслава против Юрия. Блаженный князь Всеволод не желал иметь дело с дядей, а святитель Михаил отговаривал новгородцев от похода, указывая на опасности зимнего похода. Но, в конце концов, Всеволод должен был подчиняться желанию новгородцев и идти в поход против суздальцев и ростовцев. |
| Ещё две повести хоть и были написаны более основательно, и относят основание города одна к XIII, а другая к XII столетию, однако ж интересовала сочинителей явно не Москва. «Сказание об убиении Даниила Суздальского» — это такой древнерусский детектив: неверная жена крутит роман аж с двумя княжескими служками, которые убивают её праведного супруга. Его брат приходит покарать преступников – и напоследок зачем-то основывает город. В «Повести о зачале Москвы» тот же сюжет приведён хоть в какое-то соответствие с сообщениями летописей. И Москву здесь основывает Юрий Долгорукий, и Кучковичи убивают не Даниила Суздальского, а Андрея Боголюбского. Но, похоже, что сочинителя опять интересуют не исторические подробности, а красивый образ. Перед тем, как основать город, князь Юрий Владимирович поднимается на гору и смотрит вокруг. Совсем как апостол Андрей в «Повести временных лет», предсказавший основание Киева. Нет, похоже в древних повестях достоверных сведений об основании города мы не найдём. Обратимся лучше к летописям. Расцвет Кремля. Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII века. 1922, бумага на картоне, уголь, акварель, карандаш 1147 и 1156? Любой москвич знает, что возраст города считается сейчас от первого упоминания Москвы в летописи. Действительно, составитель Киевской летописи, позже вошедшей в состав более крупного свода – Ипатьевского, под 1147 годом упоминает в своём повествование такое обращение Юрия Долгорукого к его союзнику Святославу Ольговичу: «Приди ко мне, брате, въ Московъ». Но что именно к тому времени представлял из себя упомянутый здесь «Москов», учёные сказать затрудняются. Был ли это город или, как полагают некоторые, просто земельное владение, своеобразная княжеская «дача», почему-либо выбранная местом встречи? Непонятно и где именно на территории нынешнего города она находилась. Данные археологии свидетельствуют: деревянная крепость на Боровицком холме была поставлена лишь в середине 1150-х годов. При раскопках, предшествовавших строительству нынешнего торгового центра «Охотный ряд» археологи вновь получили возможность исследовать её остатки. |
| Совет галицких бояр с юным кн. Ярославом Владимировичем. Миниатюра (БАН. 34.5.30. Л. 196 об., низ) Совет галицких бояр с юным кн. Ярославом Владимировичем. Миниатюра (БАН. 34.5.30. Л. 196 об., низ) Волынь еще в сер. XII в. являлась волостью, к-рой распоряжались киевские князья: с 1117 г. она, за исключением короткого перерыва в 1142-1146 гг., находилась в руках Мономашичей - Романа Владимировича, его младшего брата Андрея, а затем их старшего племянника Изяслава (Пантелеимона) Мстиславича . Последний владел ею сначала с санкции киевского кн. Всеволода (Кирилла) Ольговича (1139-1146), а потом в качестве киевского князя. Отношения между Волынью и независимой от Киева Г. Р. были достаточно напряженными. Эта напряженность вылилась в устойчивый галицко-суздальский союз, к-рый особенно активно проявился в ходе борьбы между Изяславом Мстиславичем и его дядей ростово-суздальским кн. Юрием (Георгием) Владимировичем Долгоруким за Киев в 1149-1154 гг. Волынь была опорной базой Изяслава, после смерти к-рого в 1154 г. (вернее, после изгнания из Владимира в 1156 младшего брата Изяслава Владимира Мстиславича) уже неизменно оставалась наследственным владением его потомства независимо от перемен на киевском столе. Не имея устойчивых отношений ни с Польшей, ни с Венгрией, Г. Р. естественным образом тяготела также к союзу с Византией, берущему начало уже в 1104 г., когда дочь Володаря Перемышльского была выдана замуж за одного из сыновей имп. Алексея I Комнина (1081-1118). Исходя из свидетельства осведомленного визант. историка Иоанна Киннама (писавшего, вероятно, в нач. 80-х гг. XII в.), к-рый именует Юрия Долгорукого «союзником» (греч. σμμαχος), а Владимирка «вассалом» (πσπονδος) Византии ( Ioannis Cinnami Epitome rerum ab Ioanne et Alexio Comnenis gestarum/Ed. A. Meineke. Bonn, 1836. Cap. III 11; V 12. P. 115.19, 235.2-5), исследователи иногда даже предполагают существование договора о каком-то сюзеренитете Византии над Галичем, быть может связанном с признанием со стороны К-поля власти Галича как своего «вассала» над какими-то областями в районе дунайского устья. Так или иначе территории между Днестром и Карпатами (т. н. Понизье) находились в политической зависимости от галицких князей, хотя конкретные формы этой зависимости и время, когда она устанавливается, не поддаются точному определению. Во многом это связано с давно идущей в науке полемикой вокруг подлинности датированной 1134-м г. грамоты кн. Иоанна Ростиславича Берладника (сына Ростислава Володаревича Перемышльского). Она представляет Иоанна князем М. Галича (при впадении Серета в Дунай), упоминая также якобы подвластные ему города (Берладь, Текуч) в междуречье Прута и Серета. В сохранившемся виде грамота не может быть признана подлинной, но является ли она фальсификатом или предпринятой в молдав. канцелярии XIV-XVI вв. переработкой более раннего аутентичного документа, остается спорным. |
| С самого первого времени своего жительства в Москве и в нашем соседстве Апраксины заняли почетное, первое место; не знаю, был ли дом, подобный их дому, до их переселения в Москву, но что после них не было подобного, это я могу сказать по всей справедливости. Отчасти можно еще сравнить жизнь князя Юрия Владимировича Долгорукова, но и то дом его, при всей своей вельможественности, был далеко не дом Апраксиных. Не застала я того времени в Москве, когда граф Орлов Алексей Григорьевич жил под Донским и тешил весь город своими праздниками, но думаю, что и это были дорого стоившие празднества, но не с таким умением и не с таким вкусом устроенные, как у Апраксиных. Эти имели все, чего человек мог только пожелать: оба были молоды, хороши собою, знатные, богатые, любимы и уважаемы. Вся их жизнь проходила в постоянном веселии и была продолжительным пиршеством. Когда они живали в Ольгове, куда приходилось из Москвы ехать мимо нас, то не проходило дня, чтобы не проехало двух-трех экипажей туда или обратно. Бывало, видишь с балкона или из гостиной, что едет к мосту экипаж, вот и пошлешь садом человека узнать: кто едет? И окажется, что это Гедеонов, Яковлев, Кокошкин или кто-нибудь из Голицыных едут в Ольгово. Теперь некому и нечем так весело жить, как в то время. Чего только не бывало в Ольгове: был отдельный театр, свои актеры и музыканты, балы, фейерверки, охоты. Эти 20 или 25 лет, которые провели Апраксины у нас в соседстве, в летнее время и по зимам в Москве, было самое веселое время моей жизни, и хотя я сама не была никогда большою охотницей до рассеянной жизни, но тут мне приходилось поневоле тешиться для моих дочерей, и скажу без хвастовства и лести, что то, что нам пришлось видеть на нашем веку, мне и дочерям моим, того ни дети их, ни внуки, конечно, уже не увидят. Тогда было совсем другое время, и жизнь проводили иначе, чем теперь: кто имел средства, не скупился и не сидел на своем сундуке, а жил открыто, тешил других и сам чрез то тешился; а теперь только и думают о себе, самим бы лишь было хорошо да достаточно. Впрочем, надобно и то сказать, что теперь у всех средства далеко не такие, как тогда, и все несравненно дороже стало, и люди требовательнее, потому что больше во всем роскоши. |
| Андрей Юрьевич Боголюбский был вторым сыном вел. кн. Юрия Владимировича Долгорукого, внуком знаменитого вел. кн. Владимира Мономаха . Мать его была дочерью половецкого хана Аэпы Асеневича, на которой Юрия женил отец его Владимир Мономах в 1108 г. после того, как та приняла крещение 6 . Летописец, занятый описанием бесконечных войн южнорусских князей и их усобиц, не обратил внимания на рождение сына у Юрия Долгорукого, тогда безвестного князя Суздальского, и не сообщил ни года рождения Андрея, ни места, где он родился. С большою вероятностью годом рождения можно считать 1111-й год 7 , местом же рождения нужно считать Суздаль, где жил тогда Юрий Долгорукий уже с 1096 года, сделавшийся князем этой области в 1107 г. 8 Богато одаренный от природы необычайными умственными способностями и всеми дарами духовными, Андрей получил без сомнения в доме отца своего тщательное воспитание. Хотя, к сожалению, древний летописец ничего положительно не передал нам о первых годах жизни Андрея Боголюбского, но судя по тем чертам нравственного характера, которыми отличался впоследствии Андрей Боголюбский, можно предположить, что он воспитывался наилучшим образом в духе того времени. Главное внимание его воспитателей, нужно думать, было обращено на развитие в душе его христианских убеждений и благочестии, которыми и действительно проникнута была вся жизнь Боголюбского. «Благоверный и христолюбивый князь Андрей, – говорит летописец, – от млады версты Христа возлюби и Всепречистую Матерь Его, смысл бо очистив и ум, яко палату красну, душу украсив всеми добрыми нравы... не омрачи бо ума своего пиянством» 9 . Так как образование в то время было исключительно в руках духовенства, то несомненно, что оно носило характер духовный; чтение же Свящ. Писания и душеполезных книг было на первом плане при этом обучении, коему княжеские дети посвящали все свое детство. Кроме того чтения, их учили и письму, а некоторых даже иностранным языкам; по крайней мере известно, что брат Андрея Михаил Юрьевич «с греки и латыны говорил их языком, яко русским». Любознательный ум Андрея с жадностью внимал словам учения книжного. «От юного бо возраста, от младых ногтей от мирских суемудрей отврати себе, – говорит описатель его жития 10 , – ни на что бо ему бе тщательно от сущих мира, точию к поучением книжным и к церковному пению. Гласы божественными всегда огласоваше ушеса своя, святых книг поучений сладце послушающи, отнюду же притяжа себе зачало премудрости – страх Божий и премудрость разума от писаний святых». |
| Таким образом, намечается новое явление, нигде до этого не встречаемое на Руси – в Новгороде создаются монастыри на средства боярства. Это, например Щилов монастырь, который, согласно легочникам, основан на средства монаха 102 ; однако Олоний Шкил являлся богатым вкладчиком, принадлежавшим к новгородской боярской семье. На его средства был основан монастырь, известный впоследствии по его имени. Постепенно и княжеские обители связывались с кругами новгородской знати. Этот процесс наметился еще с конца XII в., что совпадало по времени с возрастанием роли боярства в политической жизни Новгорода. В Новгороде монастыри строят и местные владыки. Архиепископ Иоанн вместе со своим братом Гавриилом основали два монастыря – Бело-Николаевский во имя св. Николая в 1165 г. 103 и Благовещенский в 1170 г. 104 В начале XIV в. в Новгороде появляется заметная фигура: архиепископ Моисей. Им было основано несколько обителей: в 1313 г. св. Николы в Нерев- ском конце 105 , в 1335 г. – Воскресенский на Деревянице женский монастырь 106 , в 1352 г. – монастырь Успения Богородицы на Болотове, так называемый Моисеев 107 и др. Все эти обители впоследствии сохранили свою связь с новгородскими иерархами. В период XI – середины XIV в. в Новгороде известно 27 обителей, среди них 10 женских. (См. Прил.). Другая картина наблюдается в Северо-Восточной Руси. В XII – начале XIII в. великое княжение из Киева было перенесено сначала в Суздаль, а затем во Владимир. Все устоявшиеся традиции княжеских семей переносятся в новый центр политической жизни. Так же как и в Киеве, князья строят церкви и монастыри. Первые известия об этом относятся к середине XII в. (Суздаль и Владимир – начало правления Юрия Долгорукого) и к XIII в. (Ростов, Ярославль, Нижний Новгород). После того, как Юрий Долгорукий занял княжеский стол, он продолжал строительство храмов в Северо-Восточной Руси. В отличие от Киева, где княжеские монастыри играли роль родовых усыпальниц, потомки Юрия Владимировича предпочитали хоронить членов своей семьи в соборных церквах, ими же основанных. Исключение составляет Ярославль, где около 1216 г. князем Всеволодом Константиновичем основан Спасо-Преображенский монастырь 108 . В Ярославле была своя княжеская династия, члены княжеской семьи постригались перед смертью и были захоронены в своем монастыре 109 . |
| Князь Михайло Васильевич Хворостина, родоначальник угасших князей Хворостининых Князь Иван Дмитриевич Жижемский, родоначальник угасших князей Жижемских Князь Юрий Иванович Коркода, родоначальник угасших князей Коркодиновых КОЛЕНО XX: Князь Фёдор Фёдорович Алабыш, родоначальник угасших князей Алабышевых Князь Василий Фёдорович Мамон Князь Александр Фёдорович Аленка, родоначальник угасших князей Аленкиных Князь Пётр Львович Ярославский Князь Михайло Львович Троекур, родоначальник угасших князей Троекуровых Князь Константин Семёнович Сисой, родоначальник угасших князей Сисеевых Князь Пётр Семёнович Ярославский-Кривый Князь Иван Семёнович Семейка, убит в сражении под Оршею 10 сентября 1514 Князь Давыд Данилович Ярославский-Хромый Князь Василий Владимирович Темносиний Князь Дмитрий Владимирович Сандырь, родоначальник угасших князей Сандыревых КОЛЕНО XXI: Князь Семён Петрович Ярославский Князь Иван Петрович Ярославский Князь Борис Петрович Ярославский † 2 октября 1552 Князь Иван Васильевич Темносиний Князь Пётр Васильевич Засека, родоначальник старшей ветви князей Засекиных КОЛЕНО XXII: Князь Иван Семёнович Ярославский Первым удельным князем Ярославским был князь Всеволод-Иоанн Константинович (рождение 1211; убит татарами в 1236 году); внук Юрия Долгорукого и правнук Мономахов; от супруги своей княгини Марины он имел сына, князя Василия Всеволодовича Ярославского († 1249), который, от супруги своей княгини Ксении имел одну дочь, княжну Марию вышедшую за удельного князя Можайского Фёдора Ростиславовича и принесшую ему в приданое обширное и богатое княжение Ярославское. Единственный сын их, князь Михаил, умер в младенчестве, а князь Фёдор Ростиславович, овдовев, женился, во втором браке, на дочери знатного князя татарского и остался удельным князем Ярославским. Он скончался 19 сентября 1299 года. Православная Церковь причла его к лику Святых, равно как и двух старших сыновей его, от второго брака: князей: Давыда и Константина Феодоровичей. Нетленные мощи сих трёх угодников почивают в Ярославле, в Спасском соборе. |
|
|
