| 10. Стоянов Петр. Бузков Иван. Синькевич Сергий. Рыбальченко Савин. Лебедев Митрофан. 15. Стоянов Димитрий. Фащевский Симеон. Гукович Николай. Бассарский Александр. Васильченко Иван. 20. Яворский Каллист. Иванов Александр . Богдан Константин. 1890 I. Чемена Мартирий. Вильковский Петр. Бортовский Николай. Якубович Диодор. 5. Туровский Николай. Оратовский Михаил. Стефанович Константин. Фиалковский Ианнуарий. Артасевич Антоний. 10. Гаврилов Виктор. Новиков Иван. Бельгольский Алексей. Подлипский Александр. Хрижантовский Иларион. II. 15.Дудицкий Михаил. Усаневич Сергий. Пухальский Константин. Черкасский Иван. Еленев Димитрий. 20. Радзиевский Михаил. Волков Феодор. Малявинский Феодор. Матвеевич Николай. Рыбальченко Константин. 25.Делов Павел. 1891 I. Лобачевский Александр. Дьяков Георгий. Тимковский Димитрий. Бойченко Димитрий. 5. Швидченко Евфимий. Миляновский Феодор. Левандовский Николай. Загоруйченко Петр. Зеньчевский Петр. 10. Павленко Стефан. II. Четыркин Владимир. Лиханский Хрисанф. Панкеев Василий. Ивашкевич Иван. 15.Гачкевич Павел. Лисицкий Феодосий. Диаковский Владимир. Куницкий Василий. Луценко Александр. 20. Лата Владимир. Бузков Сергий. Чебалдов Михаил. Рожновский Михаил. Кульпинский Димитрий. 25. Грепачевский Александр. Соколозубов Александр. Соколозубов Владимир. Пальковский Петр. 1892 I. Бермес Гавриил. Брижицкий Константин. Буженицкий Виктор. Слуцкий Анатолий. 5. Пташинский Яков. Галицкий Димитрий. Попов Митрофан. Оратовский Дионисий. Слободянников Аврамий. 10. Красногорский Александр. Лата Вавил. Горецкий Петр. Сорокин Вячеслав. Демидович Александр. 15. Всеволодов Ипполит. II. Подгорский Иван. Добрика Антоний. Машкевич Димитрий. КарлашевАлександр. 20. ВишневскийАлександр. Виталин Иван. Дружинин Василий . Курбет Иван. Пашковский Михаил. 25.Добрика Василий. Феодотьев Михаил. Сериков Павел. Зволинский Трофим. 1893 Бортовский Игнатий. Пухальский Михаил. Кедровский Андрей. Копылов Николай. 5. Долганев Ефрем. Стратонов Алексей. Стратонов Виктор. Бабура Владимир. Хухровский Пётр. |
| Сия весть имела в Киеве следствие ужасное. Владимир Мстиславич собрал граждан на Вече к Св. Софии. Митрополит, Лазарь Тысячский и все Бояре там присутствовали. Послы Изяславовы выступили и сказали громогласно: «Великий Князь целует своего брата, Лазаря и всех граждан Киевских, а Митрополиту кланяется»... Народ с нетерпением хотел знать вину Посольства. Вестник говорит: «Так вещает Изяслав: Князья Черниговские и сын Всеволодов, сын сестры моей, облаготворенный мною, забыв святость крестного целования, тайно согласились с Ольговичем и Георгием Суздальским. Они думали лишить меня жизни или свободы; но Бог сохранил вашего Князя. Теперь, братья Киевляне, исполните обет свой: идите со мною на врагов Мономахова роду. Вооружитесь от мала до велика. Конные на конях, пешие в ладиях да спешат к Чернигову! Вероломные надеялись, убив меня, истребить и вас». Все единогласно ответствовали: «Идем за тебя, и с детьми!» Но, к несчастию, сыскался один человек, который сие прекрасное народное усердие омрачил мыслию злодейства. «Мы рады идти, – говорил он: – но вспомните, что было некогда при Изяславе Ярославиче. Пользуясь народным волнением, злые люди освободили Всеслава и возвели на престол: деды наши за то пострадали. Враг Князя и народа, Игорь, не в темнице сидит, а живет спокойно в монастыре Св. Феодора: умертвим его; и тогда пойдем наказать Черниговских!» Сия мысль имела действие вдохновения. Тысячи голосов повторили: «Да умрет Игорь!» Напрасно Князь Владимир, устрашенный таким намерением, говорил народу: «Брат мой не хочет убийства. Игорь останется за стражею; а мы пойдем к своему Государю». Киевляне твердили: «Знаем, что добром невозможно разделаться с племенем Олеговым». Митрополит, Лазарь и Владимиров Тысячский, Рагуйло, запрещали, удерживали, молили: народ не слушал и толпами устремился к монастырю. Владимир сел на коня, хотел предупредить неистовых, но встретил их уже в монастырских вратах: схватив Игоря в церкви, в самый час Божественной Литургии, они вели его с шумом и свирепым воплем. |
| Великий князь исполнил просьбу Нифонта. Уже сын Всеволодов с послами новгородскими был на пути и доехал до Чернигова, как вдруг ветреные новгородцы, переменив мысли, послали сказать великому князю, что они не хотят к себе ни брата его, ни сына и никого из Ольговичей и что один род Мономахов достоин управлять ими. Оскорбленный Всеволод тотчас же послал гонцов и возвратил сына, а с ним и епископа Нифонта. Граждан новгородских многих тогда же заключил в темницу («вмета в порубь» и в другом месте «вмета в погреб») и самого епископа посадил «за сторожи». Это унизительное заточение продолжалось почти целый год. Между тем и за изгнание Ростислава Новгороду пришлось дорого поплатиться. Долгорукий на возвратном пути из Смоленска, разорив город Торжок, всех жителей и всех гостей новгородских вывел оттуда пленными в Суздаль, где они томились в тяжкой неволе. Этого мало, он отнимал у новгородцев дани, постоянно беспокоил их границы, а при обстоятельствах более благоприятных замышлял даже идти войной. Враждебные отношения Суздаля Новгороду продолжались почти непрерывно 8 лет, может быть, продолжились бы и долее, если бы не заступился за свою паству Нифонт. Он и в этот раз явил себя истинным другом народного благоденствия и страждущих братий. В 1148 г. он сам отправился во Владимир ходатаем пред князем Георгием. Здесь был принят с отменным уважением и лаской; по желанию князя святил церкви с великим торжеством и своими просьбами склонил Георгия освободить всех пленных жителей опустошенного Торжка и всех новгородских гостей со всем их имуществом. Наконец, в 1154 г., когда неспокойные граждане выгнали от себя Давида Ростиславича, владыка Нифонт опять ходил в Суздаль и упросил князя Георгия отпустить в Новгород на княжение сына своего Мстислава. Особенно великую заботливость оказал ревностный пастырь о соблюдении церковных правил. В 1136 г. прибывший в Новгород, на место Всеволода-Гавриила, Святослав Ольгович из Чернигова хотел вступить в супружество в такой степени родства, которая запрещалась церковными правилами. |
| Тут-то саблям притупиться О шеломы половецкие, На реке на Каяле, у Дона великого! О Русская земля, далеко уж ты за горами! И ветры, Стрибоговы внуки, Веют с моря стрелами На храбрые полки Игоревы. Земля гремит, Реки текут мутно, Прахи поля покрывают, Стяги глаголют! Половцы идут от Дона, и от моря, и от всех сторон. Русские полки отступили. Бесовы дети кликом поля прегородили, А храбрые русские щитами червлеными. Ярый тур Всеволод! Стоишь на обороне, Прыщешь на ратных стрелами, Гремишь по шеломам мечом харалужным; Где ты, тур, ни проскачешь, шеломом златым посвечивая, Там лежат нечестивые головы половецкие, Порубленные калеными саблями шлемы аварские От тебя, ярый тур Всеволод! Какою раною подорожит он, братие, Он, позабывший о жизни и почестях, О граде Чернигове, златом престоле родительском, О свычае и обычае милой супруги своей Глебовны красныя. Были веки Трояновы, Миновались лета Ярославовы; Были битвы Олега, Олега Святославича. Тот Олег мечом крамолу ковал, И стрелы он по земле сеял. Ступал он в златое стремя в граде Тьмутаракане! Молву об нем слышал давний великий Ярослав, сын Всеволодов, А князь Владимир всякое утро уши затыкал в Чернигове. Бориса же Вячеславича слава на суд привела, И на конскую зеленую попону положили его За обиду Олега, храброго юного князя. С той же Каялы Святополк после сечи увел отца своего Между угорскою конницею ко святой Софии в Киев. Тогда при Ольге Гориславиче сеялось и вырастало междоусобием. Погибала жизнь Даждьбожиих внуков, Во крамолах княжеских век человеческий сокращался. Тогда по Русской земле редко оратаи распевали, Но часто граяли враны, Трупы деля меж собою; А галки речь свою говорили: Хотим полететь на добычу. То было в тех сечах, в тех битвах, Но битвы такой и не слыхано! От утра до вечера, От вечера до света Летают стрелы каленые, Гремят мечи о шеломы, Трещат харалужные копья В поле незнаемом Среди земли Половецкия. Черна земля под копытами Костьми была посеяна, Полита была кровию, И по Русской земле взошло бедой!.. Что мне шумит, |
| В четвертый же день преподобный много часов молился Богу, дабы Господь поведал ему о граде сем и о людях. И сошел преподобный с камня, и пошел в Великий Новград, и встретил там человека из Греческой земли, гостя торгового, (из купеческого чина), который знал римский, греческий и русский языки. Он же, увидев преподобного, спросил его о имени и о вере. Преподобный поведал ему имя свое, христианином себя назвал и грешным иноком, недостойным ангельского образа. Купец же тог, пав к ногам святого, просил благословение от него, преподобный благословение ему даровал и о Христе целование. И спросил о граде, о людях, о вере, о святых Божьих церквах. Купец же поведал преподобному все подряд, говоря: «Город сей – Великий Новград. Люди же в нем православную христианскую веру имеют, соборная церковь – Святая София Премудрость Божия, святитель же во граде сем – епископ Никита, владеет же градом сим благочестивый великий князь Мстислав Владимирович Мономах, внук Всеволодов». Преподобный же, услышав от грека повесть сию, возрадовался душою и всесильному Богу великое благодарение воздал в уме своем. Спросил же преподобный еще, говоря: «Скажи мне, друг, какое расстояние от града Рима до града сего и за какое время проходят путь сей?» Он же поведал ему, сказав: «Дальняя страна та, и труден путь к ней по морю и по суше. Едва проходят его гости торговые за полгода, если кому Бог поможет». Преподобный же размышлял и дивился в себе величию Божию: «Как в два дня и в две ночи столь долгий путь пройден?» – и едва от слез удержался. Поклонился святой купцу до земли, мир и прощение ему даровав. Вошел преподобный во град помолиться Святой Софии Премудрости Божьей и святителя Никиту увидеть. И увидев церковное благолепие и чин, святительский сан, весьма возрадовался душою и, помолившись и обойдя всюду, снова отошел на место свое. Святителю же Никите в то время не явился преподобный, поскольку не знал славянского и русского языка и обычаев. Стал преподобный молиться, стоя на камне своем день и ночь, чтобы открыл ему Бог русский язык. И узрел Господь подвиги и труды преподобного. Стали приходить к нему близ живущие люди и горожане за молитвой и благословением, и Божьим промыслом преподобный вскоре от них начал понимать и говорить русским языком. Люди же вопрошали его об отечестве, и какой он земли рождения и воспитания, и о пришествии его. Но преподобный не поведал им о себе, а только себя грешным называл. |
| Правила эти, как видно, весьма неточные и неопределительные, вышли, можно сказать, из практического употребления и большей частью на практике не соблюдаются. Особливые правила установлены еще (в 1835 году) на тот случай, когда по смерти хозяина или товарища коммерческого предприятия останутся малолетние или отсутствующие совершеннолетние наследники. В таком случае другой товарищ или главный конторщик обязаны, не далее третьего дня, известить суд о смерти и о положении дел и книг предприятия. Сообразно обстоятельствам, суд обязан прежде всего решить, надлежит ли предоставить безостановочное продолжение хода дел по предприятию или приступить к описи имущества для охранения интереса кредиторов и наследников; затем приступает к вызову наследников, и уже по явке производится между ними соглашение о продолжении дела или о разделе (Зак. Гражд., ст. 1238, прим. 1., прил., ст. 13–20). Наследственное имение после лица, производившего торговлю, буде долги его очищены, а наследники не явились в срок, положенный ст. 1 прил. к прим. 1 к ст. 1238 Зак. Гражд., поступает в опеку, и по истечении окончательного 10-лет-него срока продается с публичного торга, с обращением вырученных денег в пользу заведений общественного призрения (Зак. Гражд., ст. 1238, прим. 1, прил., ст. 6). Впрочем, правило сие надобно, кажется, разуметь в самом тесном смысле (по сравнению с общим положением; см. Гражд. Зак. о выморочных имуществах городских обывателей) и прилагать исключительно к тем случаям, в коих были обстоятельства, предвиденные статьями 1–6 упомянутого приложения к ст. 1238. А) Вызов наследников есть формальность, соблюдаемая по случаю открытия наследства. Наследство открывается смертью; следовательно, со смертью лица оказывается нужда в вызове. По силе ст. 12 прил. к прим. 1 к ст. 1238 Зак. Гражд., когда при самой смерти лица или впоследствии откроются законные признаки несостоятельности и она будет объявлена судом, тогда наследование места не имеет. Из сего выводят (см. решение по делу Андреева Ж. |
| 2) Михаил Степанович Травианский, сын священника г. Костромы Христорождественской, что на Суле, церкви Степана Гавриловича Травианского. В сентябре 1799 года он был записан в Костромскую духовную семинарию, а действительно поступил в нее в сентябре 1800 года, в грамматический класс. В 1810 году по обстоятельствам он оставил семинарию и вышел в светское ведомство. Проходя разные должности по разным министерствам он за усердную и ревностную службу в разные времена был награждаем орденами, из которых под конец жизни имел: Владимира 4-й степени, Станислава 2-й степени и Анны 2-й же степени с короной. Умер в чине надворного советника, на должности губернского контролера, Костромской Казенной Палаты. Михаил Степанович Травианский 12-го декабря 1835 года был избран членом корреспондентом статистического отделения Министерства Внутренних дел и много потрудился для этого отделения, сообщая оному наблюдения о разных предметах народного быта и об особенных нуждах и средствах жителей, Костромской губернии. 3) Всеволод Иванович Всеволодов, действительный член общества русских врачей, Медицинского совета, Императорского вольного-экономического общества, заслуженный профессор Медико-Хирургической Академии в С.-Петербурге, член-корреспондент Ученого Комитета при Министерстве Государственных Имуществ, статский советник и разных орденов кавалер, родился в селе Марьинском – Бизеевых, что близь города Нерехты. Отец его был причетник. Первоначальное образование его было так неуспешно, что он исключен был из риторического класса и просился в причетники к одной из Нерехотских церквей; но прихожане не дали ему одобрения. После этого, в следствие просьбы отца, он вторично был принят в семинарию. В 1811 году из философского класса Всеволодов послан был в С.-Петербургскую Медико-Хирургическую Академию, где, по окончании курса наук, он был определен преподавателем по Ветеринарной части. В сентябре 1831 года из инспекторов Врачебной Псковской управы определен был в ординарного профессора Медико-Хирургической академии в С.-Петербурге. Из многих печатных его сочинений Зоочихируриия или руководительная Ветеринарная наука, напечатанная в трех частях (1833 года) С.-Петербургскою Императорской академией наук удостоена Демидовской денежной премии. |
| ни нама красны девице, то почнуть наю птици бити въ поле Половецкомъ». Упоминание о возможном браке Владимира Игоревича с Кончаковной можно было бы отнести к 1185 г. (поскольку они были сосватаны до похода). Однако во вложенной автором в уста Гзака фразе: «Аще его опутаеве красною девицею, ни нама будетъ сокольца, ни нама красны девице» содержится явный намек на возвращение Владимира с Кончаковной из половецкого плена на Русь, после которого половецкая княжна и ее ребенок от Владимира были крещены и произошло венчание Владимира и Кончаковны. События эти относятся к 1188 г.» Это замечание подвергает сомнению и точку зрения сторонников написания «Слова о полку Игореве» в 1187 г. Их аргументы сводятся к двум. Первый – это обращение к Ярославу Осмомыслу Галицкому с призывом стрелять «Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы» (с.22-23). Поскольку же, согласно сообщению Ипатьевской летописи, он умер 1 октября 1187 (6695) г., стало быть, по мнению сторонников написания «Слова» в 1187 г., обращение было написано, когда он еще был жив, то есть не позднее указанной даты смерти. Сразу же хочу отметить, что подобный вывод свидетельствует об уже знакомой нам ошибке отождествления «внутреннего времени» произведения с «внешним» – работой автора. Второй довод – провозглашение славы Владимиру Игоревичу в конце «Слова», что подразумевало уже возвращение юного князя из плена. Здесь уместно привести убедительные рассуждения А.А.Горского по этому поводу: «В Ипатьевской летописи сообщения о смерти Ярослава и возвращении Владимира действительно помещены под одним и тем же 6695 мартовским годом. Смерть Ярослава датируется 1-м октября. О возвращении Владимира говорится ниже, но датируется оно августом-сентябрем (по соотнесению с датами заключения браков между Верхуславой, дочерью Всеволода Суздальского, и Ростиславом Рюриковичем и Святослава Игоревича с дочерью Рюрика Ростиславича – о возвращении Владимира сказано, что оно произошло «тогда же»). Однако Н.Г. Бережков доказал, что в статье 6695 г. Ипатьевской летописи произошло совмещение статей 6695 и 6696 мартовских годов, и часть статьи, содержащая рассказ о смерти Ярослава, говорит о событиях 1187/88 г., а часть статьи с рассказом о свадьбах и возвращении Владимира излагает события 1188/89 г. (в Лаврентьевской летописи о Ярославе говорится под 6696, а о браке Верхуславы с Ростиславом – под 6697 ультрамартовскими годами). Таким образом, единственный аргумент в пользу датировки «Слова» 1187 годом теряет силу, поскольку Владимир Игоревич вернулся из половецкого плена в августе-сентябре 1188 г., т.е. почти через год после смерти Ярослава Осмомысла» . |
| Виленский-Духов, I, 182. Винницкий-Благовещ., I, 33. Виноградский-Успенский, Киев. г., II, 713. Витебский-Марков-Троиц., I, 290. на Витке Богослов.-Радоговиц.-Новгородский, II, 660. Вишерский-Николаев.-Островский, Новг. г., II, 995. Вишерский-Саввин, Новгородск., г., I, 416. Владимир.-Богород.-Кочатков., Харьк. г., II, 714. Владимир. – Богород. – Сретен. – Нерехтский, II, 649. Владимир.-Богород.-Тотемский, II, 648. Владимир.-Въясская, Пенз. г., I, 146. Владимир.-Геронтиева, Каз. г., I, 459. Владим.-Заоникиева, Волог. г., II, 715. Владимир.-Рожд.-Богород., II, 1120. Владимир.-Сырков, Новг. г., II, 1213. Владимир.-Феодоровский, II, 1333. Владычин-Введен.-Серпухов., I, 115. Владычин-Троиц., Олон. г., II, 1215. с Водской дороги Богоявл. на Сокове, Новг. г., I, 75. Вожеозерский, Новг. г., II, 1188. Воздвиж.-Вожеозер., Новг. г., II, 1188. Воздвиж.-Воломская, Волог. г., II, 735. Воздвиж.-Крестиморовская или Крестомаровская, Нижег. г., II, 890. Воздвиж.-Маровская, Нижег. г., II, 890. Воздвиж.-Ржевский, II, 893. Воздвиж.-Симонова, Волог. г., II, 735. Воздвиж.-Чаронд., Новг. г., II, 1188. Возминский, Возмицкий или Вотьмицкий-Николаев., Моск. г., II, 1002. Вознесен.-Борколабовский или Ворколабовский, Могил. г., II, 677. Вознесен.-Брянский, II, 732. Вознесен.-Варсонофиевский на Рву-Московский, II, 729. Вознесен.-Великолуцкий, II, 730. Вознесен.-Верхошеремская, Архан. г., II, 711. Вознесен.-Высокогор., Нижег. г., I, 150. Вознесен.-Давидова, Моск. г., II, 775. Вознесен.-Зарайский, II, 724. Вознесен.-Иркутский, I, 123. Вознесен.-Кинешемский, I, 118. Вознееен.-Кинешемский, II, 720. Вознесен.-Козельский, II, 719. Вознесен.-Коротоякский, I, 119. Вознесен.-Кременский-Донской, I, 124. Вознесен.-Лаврентиев, Калуж. г., I, 274. Вознесен.-Мценский, II, 723. Вознесен.-Московский, II, 722. Вознесен.-Мошногор., Киев. г., II, 937. Вознесен.-Новый-Псковский, II, 1016. Вознесен.-Оршин или Воршин, Твер. г., II, 731. Вознесен.-Осташковский, II, 811. Вознесен.-Переяславский, II, 716. Вознесен.-Переяслав., Полт. г., I, 120. |
| Н.С. Демкова предлагает «широкую» датировку «Слова о полку Игореве» – осень 1188 - май 1196 гг. – обладающую, по ее мнению, «достаточно бесспорным основанием», и «узкую» – после июля 1194 г. – до мая 1196 г. «Какие же конкретные датирующие данные мы можем извлечь из авторского текста «Слова»? – задает вопрос исследовательница и далее отвечает на него. – В начале «Слова» князь Игорь назван «нынешним» (умер в 1202 г.), в конце «Слова» читаются «слава» и «здравица» в честь трех князей – участников похода 1185 г. – Игоря, Всеволода и Владимира. Несомненно, что эти слова автора обращены к живым, здравствующим князьям, уже вернувшимся из половецкого плена на Русь (намек на возвращение Владимира содержится и в диалоге Гзы и Кончака ). Известно, что Всеволод Святославич умер в мае 1196 г., Владимир Игоревич вернулся на Русь осенью 1188 г. Отсюда следует, что границы написания «Слова» - осень 1188 г. – май 1196 г.» . Но поскольку в концовке «Слова» нет «славы» киевскому князю Святославу Всеволодовичу, то Н.С.Демкова предполагает, «что «Слово» было написано уже после смерти Святослава Всеволодовича (князь умер в конце июля 1194 г.)». При этом исследовательница очень тонко анализирует сон Святослава, в котором чувствуется «иносказательное напоминание автора о недавней смерти самого великого князя» . Помимо названных конкретных датирующих деталей определить время создания «Слова» исследовательнице помогает сложившаяся на момент его написания “политическая ситуация” и повод, вызвавший к жизни «Слово». По мнению Н.С. Демковой, в «Слове» отражена историческая обстановка 1194-1196 гг., характеризующаяся новым резким обострением вражды после смерти Святослава Всеволодовича двух княжеских родов: Мономаховичей (Всеволода Суздальского, Рюрика и Давыда Ростиславичей) и Ольговичей (Ярослава Всеволодовича Черниговского, Игоря и Всеволода Святославичей). «Кажется, – замечает Н.С. Демкова, – есть основания видеть в ситуации этих лет исторический фон и непосредственный повод для создания «Слова о полку Игореве». «Слово» было создано в защиту черниговских Ольговичей, оно напоминало о недавнем княжении на Киевском столе одного из Ольговичей – Святослава, было направлено против определенной политической линии Всеволода Суздальского. Пафос «Слова» заключается в том, чтобы направить силы князей на борьбу с половецкой опасностью. Высший критерий оценки для автора – благо Русской земли и ее “ратаев”» . |
|
|
