| Обратясь к митрополиту, Иван сказал: " Отец митрополит! божиим изволением от наших прародителей, великих князей, старина наша оттоле и до сих мест: отцы наши, великие князья, сыновьям своим старшим давали великое княжение; и я было сына своего первого, Ивана, при себе благословил великим княжением; но божьею волей сын мой Иван умер; у него остался сын первый Димитрий, и я его теперь благословляю при себе и после себя великим княжением Владимирским, Московским и Новгородским, и ты бы его, отец, на великое княжение благословил " . По прямому смыслу этих слов Иван решил при назначении преемника держаться прямой нисходящей линии в самом строгом смысле слова. Торжественное церковное венчание, освящавшее такой порядок престолонаследия, можно считать тогдашней формой издания основных законов. Такие законы, и впереди всех закон о престолонаследии, были особенно необходимы в момент превращения непомерно расширившейся вотчины Даниловичей в Московское государство: государство тем и отличается от вотчины, что в нем воля вотчинника уступает место государственному закону. Но Иван сам же нарушил свое столь торжественное установление. Софья успела поправить свои дела: венчанный внук был разжалован и заключен под стражу, а сын пожалован и посажен на великое княжение " самодержцем " . " Разве я не волен в своем внуке и в своих детях? Кому хочу, тому и дам княжение " , - сказал однажды Иван по другому случаю; здесь в нем говорил своенравный хозяин-вотчинник, а не государь, которым издан первый Судебник. Та же мысль о произвольном выборе преемника между нисходящими выражена и в договоре, заключенном между Василием и Юрием, старшими сыновьями Ивана III, еще при его жизни и по его воле: отец благословляет великим княжеством сына, которого хочет, невзирая на старшинство. Преемником Ивана III дан был пример, которому они следовали с печальным постоянством, - одной рукой созидать, а другой разрушать свое создание, пока не разрушили созданного ими государства. РАСШИРЕНИЕ ВЛАСТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ. |
| На первый взгляд, с 1328 г. хорошо согласуются и другие данные Епифания. Агиограф, сообщая о том, что через год после указанной татарской рати в Ростове наступило «насилование», сам же поясняет, что он имеет в виду: «сиречь княжение великое досталося князю великому Ивану Даниловичю». Известно, что за подавление тверского восстания Иван Калита получил от хана Узбека великокняжеский титул. Известно, что это произошло в 1328 г. Вместе с тем, рассказывая об этих событиях, Епифаний попутно замечает: «купно же и досталося княжение Ростовьское к Москве». Каким же образом Ростов стал владением московских князей? В свое время в другой работе нами было показано, что первые московские владения в Ростове появились еще в конце XIII в. Это стало следствием брака старшего брата Калиты князя Юрия Даниловича, женившегося в 1297 г. на дочери ростовского князя Константина Борисовича. Вместе с рукой невесты Юрий в качестве приданого получил и земли в Ростовском княжестве. От этого брака у московского князя родилась дочь Софья, вышедшая в 1320 г. замуж за тверского князя Константина Михайловича. Наделяя ее приданым, Юрий предпочел не трогать своих родовых владений, поскольку их отчуждение требовало целого ряда формальностей, связанных с правом родового выкупа, а отдал своему зятю полученные им когда-то лично владения в Ростове. Однако этот брак оказался неудачным: супруги разошлись, а Софья постриглась в монахини. По тогдашним правилам, владения, отданные ранее Юрием за своей дочерью, должны были возвратиться в род московских князей. Однако на этом «круговорот» этих владений не закончился. В 1328 г. ростовский князь Константин Васильевич (внук вышеупомянутого князя Константина Борисовича Ростовского) женился на дочери Калиты и тем самым стал владельцем тех земель, которые его дед когда-то отдал Юрию Московскому. Но при этом московский князь, отдавая эти владения своему ростовскому зятю, постарался сохранить реальный контроль за ними, и последний фактически находился на положении «слуги» у московских великих князей. Об этом говорит тот примечательный факт, что когда в 1349 г. волынский князь Любарт Гедеминович, задумав жениться на дочери Константина Васильевича Ростовского и внучке Калиты, испрашивал на то разрешения не у ее отца, как можно было бы думать, а у ее дяди – Семена Гордого, старшего сына Калиты 69 . |
| Князь Юрий обещал по-прежнему отправлять дань в великокняжескую казну для уплаты «ордынского выхода». Обязывался князь Юрий погасить задолженность за уплату Василием II «выхода» с его удела («а что еси платил в Орде за мою отчину, за Звенигород и за Галич, два выхода и с распанами, а о том ми с тобою розчестися, и чего ся не оточтусь, и мне то тобе подняти те выходы»). Василий II со своей стороны готов был заплатить долг князя Юрия гостям и суконникам (600 руб.), взятый, чтобы погасить задолженность Василия Васильевича (ордынского долга неким (купцам) Резеп-Хозе и Абипу). Обязательство князя Юрия не вступать в самостоятельные сношения с Ордой имело особенно важное значение, поскольку у всех еще в памяти была поездка Юрия Дмитриевича к Улу-Мухаммеду в 1431—1432 гг. Выговаривал себе князь Юрий «нейтралитет» в возможных конфликтах Василия II с Литвой («а в Литву ти у меня помочи не имати»), где великим князем был его «побратим». В бытность свою великим князем (после 25 апреля 1433 и до 20 марта 1434 г.) Василий II заключил докончание и с Великим Новгородом. Дело было не только в традиции, согласно которой великий князь владимирский (теперь московский) становился сюзереном Новгорода, но и в конкретной обстановке. В налаживании отношений заинтересованы были обе стороны: Василий II — в преддверии нового раунда борьбы с Юрием Дмитриевичем, Новгород — из-за тревожной обстановки на западных рубежах. Только весной 1434 г. ливонские послы прибыли в Новгород и заключили с ним перемирие на два года. 16 июля 1436 г. договор был подтвержден. С Псковом, отказавшимся помочь новгородцам во время похода Витовта в 1428 г., у Новгорода отношения долго не налаживались. В 1431 и 1432 гг. новгородцы Пскову «миру не даша, а рати не учинишя». То же было и зимой 1433/34 г. 24 июля 1434 г. псковичи заключили мирный договор с новгородцами, но в январе 1435 г. отказались посадить в городе владычных наместников. Докончание Василия II с Новгородом 1433—1434 гг. составлено «по старине». Оно восходит к тексту договоров, заключенных Новгородом еще с князьями Ярославом Ярославичем и Михаилом Ярославичем, и представляет собой, по определению Л.В. Черепнина, «устойчивый... договорный формуляр». Основные пункты новгородской «старины», как она рисуется по договору 1433—1434 гг., сводятся к следующему. Между великим князем и Новгородом сохраняется мир «по старым грамотам крестным» (как «целовали крест» великие князья Иван Данилович, Семен Иванович, Иван Иванович, Дмитрий Иванович и Василий Дмитриевич). Важнейшими условиями этого мира являлись, с одной стороны, обязательство великого князя держать Новгород «по старине, без обиды», а с другой — обязательство новгородцев «княжение... великое держати чесно и грозно, без обиды». Новгородцы обязывались «не таити» пошлину великого князя, а тот в свою очередь — управлять новгородскими волостями «мужми ноугородскыми», получая в свою пользу «дар» с этих волостей. |
| А что есмь придобыл золота, что ми дал Бог , и коробочку золотую, а то есмь дал княгини своей с меншими детми. А ись порт (платьев) из моих сыну моему Семену кожух черленный женчужный, шапка золотая, а Ивану сыну моему кожух желтая обирь (обхярь) с женчугом коць (одежда, опушенная мехом) великий с брмами, Андрею сыну моему бугай соболий с наплечки с великим женчугом с каменьем, скорлатное портище с бармами. А что есмь нынеча нарядил 2 кожуха с аламы (накладные воротники) с женчугом, а то есмь дал меншим детем своим Марьи же Федосьи ожерельем. А что моих поясов сребрьных, а то роздадять по попьям. А что мое 100 рубли у Ески, а то роздадять по церквам. А что ея стало из моих судов из сребрьных, а тым поделяться сынове мои и княгини мои. А что ся останеть от моих порт, а то роздадять по всим попьям и на Москве. А блюдо великое о 4 колця, а то даю святей Богородици Володимерской. А что есмь дал сыну своему Семену стадце, а другое Ивану, а иными стады моими поделяться сынове мои и княгини моя» 47 . Следовательно, задача возвышения Москвы, одолженная началом своим отцу Калиты Даниле Александровичу и, так сказать, заявленная Руси и орде братом Калиты Юрием Даниловичем, была, с помощью Татар, окончательно разрешен самим Калитою, ближайшим преемникам которого, уже спокойным относительно Суздаля, Рязани и Твери, оставалось только не изменять московскую политику в орде и поддерживать свое достоинство в Новгороде, а преемникам последующим – надлежало продолжать и развивать дело, завещанное предками. В какой степени выполнили свое политическое назначение ближайшие преемники Калиты, его сыновья Семен и Иван, – еще при жизни отца напитанные московскими принципами и искушенные частыми поездками в орду, – доказывают: прозвание Гордаго, данное современниками вел. кн. Семену Ивановичу, и уменье вел. кн. Ивана 2 Ивановича, хотя слывшего Кротким, оставить 9-ти летнему сыну своему Дмитрию таких руководителей, которые, воспитывая Дмитрия, спасли новое значение Москвы от старинных притязаний Суздаля, а в самом Дмитрие воспитали будущего Донского. |
| Содержание Звенигородские удельные князья с 1328 по 1570 год Звенигородские волости и села Нынешний Звенигородский уезд, его села и погосты Алфавитный список помещиков Звенигородской округи 1786 года особ мужского и женского, с означением их поместий и с показанием числа состоящих за ними в оных ревизских мужского пола душ Московский Звенигород с волостями и со всем, «что к нему из старины потягло», упоминается впервые лишь в духовной грамоте великого князя московского Ивана Даниловича Калиты (1328–1341), которую обыкновенно относят к 1328–1331 годам. Время же основания его, как посела и города, неизвестно. Остается также неизвестным, кто из московских князей и каким путем (куплею или насилием) и от кого именно присоединил город Звенигород и город Рузу к Московскому княжеству, а чтобы раз навсегда отделаться от докучного о сем вопроса, принято считать Звенигород и Рузу куплею, примыслом князя Ивана Даниловича Калиты, причисляя их, так сказать, кстати, к числу тех городов, которые внук Калиты великий князь Дмитрий Иванович Донской в своей духовной грамоте определенно называет куплею своего деда; города эти: «Серпухов, Галич, Углич и Белоозеро». При этом заключении рассуждают так: в летописях означено ясно, что города Можайск и Коломна присоединены к Московскому княжеству князем Юрием (Георгием) Даниловичем: первый в 1303 году, будучи взят изгоном (захвачен) у удельного князя Святослава Глебовича (из князей смоленских), а второй удержан за Москвой в силу войны и победы над князем Константином Романовичем (из князей рязанских), в 1305 году. О Звенигороде же и Рузе в княжение Георгия Даниловича вовсе не упоминается; они являются впервые лишь в духовной грамоте Ивана Даниловича Калиты: следовательно, заключают отсюда, они приобретены им, а как о насильственном завладении ими нет речи у летописцев, стало быть эти города приобретены посредством купли. Но такое заключение, по внимательной проверке, оказывается неверным, и главным образом – относительно предполагаемого времени приобретения. Стоит только обратить внимание на географическое положение городов: Москвы, Звенигорода, Можайска и Коломны, – лежащих по течению Москвы-реки (два первые в средине, Можайск в верховьях, Коломна в устье), и на расстояние трех последних городов от срединного пункта Москвы (Звенигород в 48 верстах, Можайск в 97 верстах, Коломна в 94 верстах), дабы убедиться, что Москва, владея Можайском с 1303 года (в верховьях Москвы-реки) и Коломною (на устье р. Москвы) с 1305 года, не могла не быть в то же время владетельницею Звенигорода и Рузы, из коих первый в военном отношении долженствовал быть и тогда, как был долгое время и впоследствии, передовым постом – сторожею и караулом (названия, доселе сохранившиеся в именовании Савина монастыря – Сторожевским и окрестного села – Карауловым) Москвы со стороны Литвы и ее союзников. |
| 374. Анна Федоровна, жена Фёдора Михайловича, удельного князя Мникулинского ), дочь Федора Андреевича Кошки, боярина московского ), предка царя Михаила Федоровича 141) – Летопись именует её однажды, отмечая, что она венчапа с князем Федором, в Твери, в 1391 г. – По родословным же видно, что у ней был от этого брака сын Александр, князь микулинский 262) – Никакихдругих сведений о ней нет. – Тело её погребено в Архангельском соборе, села Микулина-Городища, на р. Шоше, Старицкого уезда Тверской губернии. 375. Афанасии Васильевич 375. Афанасии Васильевич, удельный князь вяземский, старший из трех сыновей Василия Андреевича, удельного князя вяземского 431), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в XIII в. и оставил сына Андрея, удельного князя вяземского 295). 376. Афанасий Васильевич 376. Афанасий Васильевич, удельный князь шелешванский племени князей белозерских второй из пяти сыновей Василия Романовича, удельного князя сугорского 489). от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в исходе XIV в. и оставил сына Ивана, родоначальника князей Шелешпанских (по названию шелешпанской волости), не бывшего уже удельным. 377. Афанасий Данилович 377. Афанасий Данилович, князь новгородский, сын св. Даниила Александровича, князя московского 66), от брака с неизвестной, именуемой, в некоторых сказаниях, Марией 120), внук св. Александра Невского 12). – О времени и месте его рождения сведений нет; с братом Юрием (Георгием) Даниловичем, тогда князем московским 193), приехал в Новгород, в 1314 г.; оставленный тут братом, потребованным в Орду, пошёл с Новгородцами к Торжку и там разбит св. Михаилом Ярославичем, великим князем тверским 139), по заключении которым мира с Новгородцами, лишен свободы и, как заложник, на точном основании мирных условий, отправлен в Тверь, в 1315 г.; отпущен из Твери в 1317 г.; послав братом Юрием (Георгием), тогда уже великим князем Владимирским, на княжение н Новгород, в 1319 г.; ум. в Норгороде, иноком, в 1322 г. – Тело его погребено там же, в монастыре Спасско-Нередицком, не оставившем по себе никакх. следов, так, что самое место его находится теперь вне городской черты – О семье князя Афанасия Даниловича ничего неизвестно. Но не его ли вдова та княгиня Анна, которая, по свидетельству летописи, поставила в Новгороде, на Торгу, церковь Богородица, в 1326 т. 349)? И княгиня эта – не одно ли и тоже лицо с «княгиней Анной, теткой» Симеона Гордого, великого князя московского 176), упоминаемой в его завещании 1353 г.? 350) 378. Афанасий Иванович |
| Антон Анатольевич Горский Глава вторая. Ослушник двух ханов: Юрий Данилович (1303–1325) Первым деянием нового московского князя Юрия, старшего из пяти сыновей Даниила Александровича, стал поход на Можайск. Как говорилось выше, Можайск перешел под власть Москвы, скорее всего, еще в 1291 г. После смерти Даниила смоленские князья (возможно, в союзе с Михаилом Тверским) попытались вернуть это владение; в Можайске обосновался Святослав Глебович (княживший тогда скорее всего в Ржеве, т.е. на границе с московскими и тверскими землями) 239 . Юрий с братьями занял Можайск, Святослав был взят в плен и отвезен в Москву 240 . Осенью того же года возвратился из Орды великий князь Андрей Александрович, после чего в Переяславле состоялся княжеский съезд. По его итогам Переяславль остался за Юрием, но, по-видимому, с условием, что после смерти Андрея Александровича он отойдет к его преемнику на великокняжеском столе 241 . Такой итог съезда позволяет предполагать, что Даниил Александрович попытался каким-то образом подкрепить в Орде свои притязания на Переяславль и это имело успех, хотя и ограниченный; возможно, Тохта не захотел чрезмерно усиливать Андрея. Великий князь Андрей скончался 27 июля 1304 г. 242 Если бы Даниил Московский пережил брата, он, как следующий по старшинству среди князей Северо-Восточной Руси, имел бы преимущественные права на владимирский стол. В сложившейся же ситуации старейшим был Михаил Тверской: он остался единственным внуком князя Ярослава Всеволодича. Юрий Данилович правами на великое княжение не обладал: по родовому принципу он был младше не только Михаила Тверского, своего двоюродного дяди, но и сына Андрея Александровича Михаила – своего двоюродного брата, а по отчинному даже в перспективе не имел оснований претендовать на Владимир, так как Даниил, его отец, великим княжением не владел. Ранее были случаи, когда князь, не являвшийся «старейшим» среди потомков Ярослава Всеволодича, оспаривал великое княжение. Но во всех случаях это был второй по старшинству князь (имевший к тому же права на великое княжение «по отчине»): с Ярославом Ярославичем (1264–1271) боролся его младший брат Василий, с Василием (1272–1276) его старший племянник Дмитрий Александрович, с Дмитрием (1277–1294) его младший брат Айдрей, с Андреем – младший из Александровичей Даниил. Другие князья, независимо от того, насколько сильны они были, в борьбу за великое княжение не вступали. Теперь же Юрий нарушил традицию, предъявив претензии на великокняжеский стол 243 . |
| Чтобы яснее увидеть тенденциозность этого противопоставления, проследим действия Михаила Тверского в годы его великого княжения. Его поход на Москву в 1305 году с целью усмирить или даже уничтожить своего соперника Юрия был отражен, но через два года Михаил «ходил в другие (во второй раз.- В.К.) к Москве ратью, всею силою, и бысть бои у Москвы... и града не взяше, и не успевше ничто же, възвратишася». На некоторое время Михаил прекратил свои атаки на Юрия, но затем, - по-видимому, в 1311 году,- сын Михаила «Дмитреи Михаилович Тферскии, собрав вои многи, и хоте ити ратью... на князя на Юрья, и не благослови его Петр митрополит». А позднее - при новом хане, Узбеке,- Михаил Тверской прибег к «крайнему» средству в борьбе с Юрием. Проведя два года в Орде, он заручился там поддержкой, и в 1315 (или 1316) году «прииде из Орды князь великий Михаиле, а с ним посол Тяитемерь и татарове силны, и много зла учинили в Русской земли». То есть опять-таки именно Михаил в своем конфликте с Юрием первым привел на помощь ордынскую воинскую силу! Уже затем отправился за помощью в Орду Юрий, и ему удалось склонить хана Узбека на свою сторону (можно предположить, что Михаил ранее заручился поддержкой не самого хана, но тех или иных властных лиц в Орде). И в 1317 году Узбек неожиданно передал - правда, ненадолго - великое княжение Владимирское Юрию и выдал за него свою сестру Кончаку. Михаил не признал верховенства Юрия, и в конце 1317 года уже как раз «Юрьи Даниловичь приходил ратью великою к Твери... бои велик, сеча зла, и... князь Михаиле изможе (осилил), и побиша московскую рать, а иныа разбегошася, а князя Бориса (младший брат Юрия.- В. К.) яша руками и Кончака, княгиню Юрьеву, и поведоша их в Тферь, и тамо зельем уморена бысть Кончака, княгиня великаа Юрьева, сестра царева» (хана Узбека). Версия об отравлении Михаилом ханской сестры была, вероятнее всего, клеветой, но так или иначе обоих князей вызвали в Орду на «суд». Михаил был признан виновным в различных «грехах» и убит при участии Юрия (точнее, его людей). Это - конечно же, отвратительное - завершение борьбы Михаила и Юрия стало основой для их категорического противопоставления. Однако нельзя забывать, что ведь и Михаил в своей борьбе не брезговал никакими средствами и, по всей вероятности, не остановился бы перед убийством Юрия,- что и сделал позднее (о чем - ниже) его старший сын Дмитрий. Жестокая борьба между двумя княжескими ветвями - Ярославичами и Александровичами - была обоюдной, и к тому же, как уже говорилось, Михаил первым применил в этой борьбе свою воинскую, а затем даже ордынскую силу. |
| Новое покушение Юрия на права великого княза привело к тому, что он был вызван ханом в Орду и 15 марта 1315 г. выехал из Новгорода 279 . С Юрием отправились и его сторонники из числа новгородских бояр 280 , очевидно, рассчитывавшие добыть в Орде для московского князя ярлык на новгородское княжение (а может быть, и на владимирский стол). Между Михаилом и Юрием в Орде «бывши пре велице» 281 . Узбек принял решение в пользу Михаила: осенью 1315 г. великий князь после двухлетнего пребывания в Орде пришел на Русь в сопровождении посла Таитемера, возглавлявшего сильный татарский отряд. 10 февраля 1316 г. Михаил и Таитемер разбили под Торжком новгородцев, возглавленных Афанасием Даниловичем. Приступив после этого к городу, Михаил потребовал: «Выдайте ми князя Афанасья и Федора Жревьского (Ржевского – А.Г.), а язъ с вами мир докончаю». Новгородцы ответили: «Не выдаем Афанасья, но измремъ вси честно за святую Софью». Тогда Михаил потребовал выдачи одного Федора. Это было исполнено, и стороны заключили мир. Затем Михаил призвал к себе «по миру» Афанасия и новгородских бояр, вероломно захватил их и отправил в Тверь в качестве заложников («в тали»). Новгородцы были вынуждены принять к себе посадников Михаила 282 . Победа великого князя казалась полной. Но в том же 1316 г. новгородцы вновь выступили против него. На этот раз поход Михаила окончился неудачей 283 . А на следующий год ситуация коренным образом изменилась: Юрий, женившийся за время пребывания в Орде на сестре Узбека Кончаке (принявшей православие под именем Агафьи), получил ярлык на великое княжение владимирское и двинулся на Русь с послом Кавгадыем 284 . Лишение князя владимирского стола при жизни в отсутствие каких-либо признаков неподчинения с его стороны – факт почти исключительный 285 . Можно полагать, что сыграли роль влияние на хана его сестры и поддержка (в первую очередь материальная) Юрия новгородцами. Но главным было, по-видимому, стремление не допустить чрезмерного усиления Михаила, идущее в русле традиционной монгольской политики поддержания «баланса сил» между вассальными правителями 286 . |
| К сожалению, с давних пор господствует сугубо тенденциозная «оценка» соперников в этой борьбе: Михаил Тверской преподносится как благородный и бескорыстный «рыцарь», а Юрий Московский - в качестве низменного злодея. Между тем многочисленные исторические факты дают все основания для вывода, что соперники, как говорится, стоили друг друга, и речь должна идти, если уж на то пошло, не о превосходстве одного из соперников, но о присущей им обоим шаткости нравственных устоев, порожденной всей ситуацией эпохи монгольской власти над Русью. Так, из летописей известно, что Михаил Тверской еще задолго до своего столкновения с Юрием Московским, в конце 1280-1290-х годах, вел борьбу за власть с сыном Александра Невского Андреем (вполне «законным» великим князем!),- притом даже обращался за поддержкой к монгольскому темнику Ногаю, который сумел тогда захватить («незаконно»!) огромную власть в Орде; все это подробно показано в классическом исследовании А. Н. Насонова «Монголы и Русь Когда же в 1299-1300 году Ногай был разгромлен и убит законным ханом Золотой Орды Токтой, Михаил предпочел помириться и вступить в союз с тем же самым Андреем Александровичем, с которым он ранее враждовал... И перед смертью, постигшей его в 1304 году, Андрей назвал своим преемником Михаила, и тот отправился в Золотую Орду к хану Токте за «ярлыком» на великое княжение. В то же время, о чем уже сказано, внук Александра Невского Юрий Данилович полагал, что именно он - после кончины последнего Александровича, Андрея,- должен стать великим князем и также явился к Токте. Однако вопрос был решен ханом в пользу Михаила. Юрий, очевидно, резко высказал свое несогласие, и, возвратившись из Орды, Михаил тут же «пошел ратью» на Москву, чтобы раздавить непокорного соперника. Его поступок явился первой военной акцией в противоборстве с Юрием, и уже из одного этого вполне ясно, что столь широко распространенное до сих пор категорическое «предпочтение» Михаила Юрию сомнительно. Как же возникла своего рода «идеализация» тверского князя? После позднейшей жестокой казни Михаила в Орде (в 1318 году; об этом еще будет речь) в Твери была создана трагическая повесть «Убиение великого князя Михаила Ярославича», которая, вполне естественно, создавала высоко положительный образ князя-мученика. А впоследствии «либеральная» историография и публицистика, всячески осуждавшая «собиравших» Русь московских правителей за их стремление к твердому единовластию, опираясь на эту повесть, постоянно противопоставляла Михаила Тверского и его сыновей москвичам Юрию и Ивану (Калите) Даниловичам, которых наделяли всеми возможными пороками. |
|
|
