| Хозяйка «Синего Дракона» была по внешности именно такова, какова должна быть хозяйка гостиницы: полная, здоровая, добродушная, миловидная, с очень белым и румяным лицом, по веселому выражению которого сразу было видно, что она и сама с удовольствием прикладывается ко всем яствам и питиям в кладовой и погребе и что они идут ей на пользу. Она была вдова, но, уже давно перестав сохнуть по мужу, успела снова расцвести и до сих пор была в полном цвету. Она и сейчас цвела как роза: розы были на ее пышных юбках, розы на груди, розы на щеках, розы на чепце — да и на губах тоже розы, и притом такие, которые очень стоило сорвать. У нее и сейчас еще были живые черные глаза и черные как смоль волосы, и вообще она была еще очень недурна — аппетитная, полненькая и крепкая, как крыжовник, — и хоть, как говорится, не первой молодости, а все же вы могли бы поклясться, даже под присягой, даже перед любым судьей или мэром, что немного найдется на свете девушек (господь с ними со всеми!), которые вам так понравились бы и так пришлись по душе, как веселая хозяйка «Синего Дракона»! Сидя перед огнем, прелестная вдовушка по временам с законной гордостью собственницы оглядывала комнату — просторное помещение, какие нередко встречаются в деревенских домах, с низким потолком и осевшим полом, покатым от дверей вглубь, и двумя ступеньками в таком совершенно неожиданном месте, что, входя в комнату, новый человек нырял головой вперед, как в бассейн, невзирая на все предупреждения. Это была не какая-нибудь легкомысленная и возмутительно светлая спальня из нынешних, где человеку, который мыслит и чувствует в какой-то мере последовательно, просто невозможно уснуть, до того ода не соответствует своему назначению; наоборот, это было отличное, навевающее скуку и сон помещение, где каждый предмет напоминал вам, что вы пришли сюда именно затем, чтобы спать, и ничего другого от вас не ждут. Тут не было беспокойных отблесков огня, как в этих ваших модных спальнях, которые даже в самые темные ночи бьют в глаза своим французским лаком; мебель старинного красного дерева лишь время от времени подмигивала огню, как сонная кошка или собака, — только и всего. Самые размеры, формы и безнадежная неподвижность кровати, гардероба и даже стульев и столов навевали сон: они были явно апоплексического сложения и не прочь всхрапнуть. Со стен не таращились портреты, укоряя вас за леность, на пологе кровати не сидели круглоглазые, отвратительно бессонные и нестерпимо назойливые птицы. Плотные темные занавеси, глухие ставни и тяжелая груда одеял — все предназначалось для того, чтобы удерживать сон, не допуская извне света и движения. Даже старое чучело лисицы на шкафу утратило последние остатки зоркости, потому что единственный стеклянный глаз у него выпал, и оно дремало стоя. |
| Первый текст листовки «Белой розы» с цитатами из немецкого поэта XIX века Готфрида Келлера звучал так: «Опустевшая земля проросла бурьяном, народ пребывает в состоянии позора, преступники торжествуют. Слишком поздно мы вспомнили утраченные истины: все добрые люди рассеялись, а имя злым легион». «Студенты! На нас смотрит немецкий народ! По Гете, у германской нации трагическая суть, ее судьба во многом подобна судьбе греков и евреев. Сейчас немцы подобны толпе безвольных трусливых людей, послушных воле любого хозяина, они готовы к тому, чтобы их согнали в стадо и повели в бездну. Они уже наполовину в этой пропасти. Сегодня в результате постоянного насилия власти над совестью каждый человек молчит или лжет». «Горе постигло дома русских, польских, немецких крестьян, некому утешить плачущих матерей. Гитлер отнял у них самое дорогое, подверг их детей абсурдной смерти и продолжает нагло их обманывать. Каждое слово, произносимое Гитлером, есть ложь. Когда он говорит “мир” — он думает о войне. Когда, богохульствуя, он ссылается на Всемогущего, он думает о силах зла, о падшем ангеле и о сатане. Его рот есть зловонная адова пасть, его мощь обращена на погибель». Листовки «Белой розы» перепечатывают на машинке, рассылают наугад, бросают в почтовые ящики, но уже следующие, размноженные на ротаторах, члены «Белой розы» Александр, Ганс и Вилли в чемоданах развозят по всей Германии. Вскоре к ним присоединяется сестра Ганса Софи. Поступив в Мюнхенский университет, она быстро осваивается в кругу друзей своего брата и становится одним из самых активных членов «Белой розы». 27 июля 1942 года она пишет подруге: «Ганс на прошлой неделе попал на Восточный фронт, в Россию со всеми остальными, которые в течение прошедших недель и месяцев стали мне друзьями». «Когда кончится война, я вернусь в Россию» Летом 1942 года в деятельности «Белой розы» наступает пауза: ее организаторы Ганс Шоль и Александр Шморель как студенты-медики посланы на Восточный (русский) фронт. Они оказались в Гжатске, в медбатальоне, где работали санитарами. В письмах с фронта Александр старался рассказать своему отцу, что он видит и как воспринимает Россию: «Сегодня мы с Гансом были в церкви. Нас окружала толпа молящихся стариков, женщин и детей. Как они молились! Как пели! Удивительно, что за все годы страшной богоборческой власти у этого народа осталась вера. Ее не смогли убить ни репрессии, ни лагеря. Когда кончится война, я вернусь в Россию…». |
| Тщательная маркировка, которую желательно проводить до покупки растений, облегчает посадку роз. Небольшая палка, воткнутая в землю на месте каждого будущего растения, помогает правильно разместить посадки. Кустовые розы обычно сажают на расстоянии около 60 см, плетистые — в 2,4–3 м друг от друга. Большинство шрабов более эффектно смотрятся, если их сажать группами по 3–5 растений в 1 м друг от друга. Штамбовые розы, которые обычно сажают для придания высоты грядке или бордюру, выглядят уродливо, если их посадить слишком близко; подходящее расстояние —1,8м друг от друга. Питательные смеси Саженцы роз требуют ухода, чтобы прижиться и разрастись на постоянном месте. Питательная смесь весьма способствует этому. В неё входят торф (или его заменитель) и сильно перепревший садовый компост (обычно старый листовой перегной) в соотношении 1:1. Горсть костной муки на растение — полезная добавка. Подготовьте смесь перед посадкой из расчёта одна лопата на куст. Посадка саженцев Когда саженцы доставлены на место, распакуйте их как можно скорее. Следует окунуть корни в воду и, если посадка не проводится сразу, прикопать саженцы в неглубокой траншее. Большие пучки надо развязывать, иначе корни у срединных растений в пучке высохнут. Если почва слишком мёрзлая для прикопки, лучше поместить розы незапакованными в теплое помещение, но с прикрытыми корнями и подальше от обогревателя. Саженцы в контейнерах надо часто поливать, чтобы поддерживать влажность почвы. Посадка отдельного куста Выкапывают яму примерно 25 см в диаметре и 25 см в глубину, угол ямы располагают рядом с маркером. Окунают корни в ведро воды и помещают саженец в яму корневой шейкой рядом с маркером. Добавляют лопату питательной смеси, присыпая корни. Заполняют яму землей и плотно ее утрамбовывают. Посадка плетистых роз При посадке плетистых роз вдоль стен и заборов нужны дополнительные усилия, поскольку почва там обычно плохого качества. Необходимо выкопать более крупную яму, чем для кустовой розы — около 60 см в диаметре и 60 см в глубину. Почву удаляют и заменяют новой. Нельзя брать почву, которая использовалась под розы на протяжении последних 4 лет. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 12 голосов: 4.0 из 5) Иван Мятлев Мятлев Иван Петрович (1796–1844) – поэт. «Как хороши, как свежи были розы…» – эта строчка из стихотворения Мятлева «Розы» (1834) стала рефреном знаменитого стихотворения в прозе И.С. Тургенева (1879) и не менее знаменитого стихотворения Игоря Северянина «Классические розы» (1925), входившего в репертуар Александра Вертинского. Тургенев не называет имени поэта. «Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною… но первый стих остался у меня в памяти…» – так начинается лирический рассказ, заканчивающийся трагическими строками: «Свеча меркнет и гаснет… Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ… Мне холодно… Я зябну… и все они умерли… умерли…» Игорь Северянин выносит эпиграфом к своим «Классическим розам» первое четверостишие Мятлева, указывая и имя поэта, и дату написания мятлевских «Роз» (правда, неточную). Но у Тургенева – трагедия личной судьбы, у Северянина – России: «Прошли лета, и всюду льются слезы…//Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…//Как хороши, как свежи ныне розы//Воспоминаний о минувшем дне!» Стихотворение Северянина заканчивается строками, которые перекликаются и с мятлевскими, и тургеневскими, но придают им новое, неожиданное звучание. Мятлев: «В ее очах – веселье, жизни пламень//Ей счастье долгое сулил, казалось, рок, –//И где ж она?.. В погосте белый камень,//На камне – роз моих завянувший венок». Северянин: «Как хороши, как свежи будут розы,//Моей страной мне брошенные в гроб!» Трудно назвать стихотворную строку, имевшую в течение почти столетия такую удивительную судьбу, что уже само по себе заставляет внимательнее отнестись к творчеству этого «забытого» поэта Золотого пушкинского века. Его мать была дочерью и внучкой двух фельдмаршалов графов Салтыковых, от которых Мятлев унаследовал баснословные богатства. Он был дружен с А.С. Пушкиным и даже приходился ему шестиюродным братом. Входил как в высшие светские, так и в высшие литературные круги. Славился даром поэта-каламбуриста, мастера стихотворных пародий и эпиграмм. Его шуточно-сатирическая поэма «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею…» считается предтечей Козьмы Пруткова. Но по большому счету испытание временем выдержала только строчка из «Роз», обезсмертившая имя Мятлева благодаря Тургеневу и Игорю Северянину. Романсам на стихи Мятлева тоже суждена была долгая жизнь. Его стихотворение «Тарантела» было положено в 1840 году на музыку М.И . Глинкой. Большой популярностью пользовались романсы на его стихи «Русский снег в Париже» Н.А. Титова (1841), «Молодая пташечка, ты куда летишь…» А.Е. Варламова (1842), «Бывало, бывало…» М.Ю. Виельгорского (1850). |
| Как искра совершенно не похожа ни по виду, ни по сущности на отрубки дерева, чрез трение которых друг об друга она может быть добыта; как звуки, издаваемые арфой, не имеют никакого сходства с её струнами и представляют нечто совершенно отличное от самой арфы, однако ж из неё извлекаются, так точно и душевные явления относятся к лежащей в основе их особой физической силе. Все эти и подобные им аналогии, сколько бы ни были они многочисленны и как бы ни были искусно составлены, столько же мало объясняют дело и при проверке не выдерживают строгой критики. И, действительно, искра, звук арфы, мелодия музыкального инструмента, цвет или запах розы – всё это нечто чувственное, подлежащее и восприятию чувственному же: зрению, слуху, обонянию и по тому сравнению их с душевными явлениями, не подлежащими никаким чувственным наблюдениям и не отвечающими требованиям вполне строгой аналогии. Напр., запах, который мы ощущаем от розы, составляет не более, как только свойство известного растения; в этом нет ничего необъяснимого, потому что означенное свойство розы, хотя и не походит на самую розу, тем не менее, оно всё-таки не выходит из категории чувственно воспринимаемых нами явлений, оно воспринимается нами только посредством другого органа, чем наружный вид розы, не посредством зрения, а обоняния; между тем как душевные явления, напр., мысли не подлежат восприятию ни одного из наших внешних чувств; безусловно, они не чувственны и не материальны, и поэтому считать их только особыми видами действия физических сил, не допуская для них особой духовной причины, гораздо труднее, чем считать запах розы только свойством её. Иногда гармонию звуков приводят в пример того, как чисто духовные явления могут быть действием физических сил. Гармонию какой-либо музыкальной пьесы, которая собственно доставляет нам музыкальное наслаждение, составляют не колебания струн, принадлежащих тому инструменту, на котором она разыгрывается; даже не самые звуки, издаваемые этим инструментом; ни тот, ни другой звук, взятые в отдельности; ни даже все вместе взятые, но отношение звуков друг к другу, которое не есть уже что-нибудь чувственное, но которое, тем не менее, составляет результат сочетания чувственно воспринимаемых звуков. |
| – А у вас есть свой собственный сад, мистер Бен? – Нету. Я холостяк. Живу совместно с Мартином в сторожке у самых ворот, – отрывисто ответил садовник. – А если бы у вас был сад, – не собиралась отступать Мэри, – что бы вы там посадили? – Картошку, капусту и лук, – уверенно ответил Бен Уэзерстафф. – А в цветнике? – упорно следовала к намеченной цели девочка. – То, что растет из луковиц, цветы с ароматом и много роз, – с еще большей определенностью проговорил садовник. – Значит, вы любите розы? – выдохнула Мэри, и глаза у нее загорелись. Бен Уэзерстафф выкопал сорняк из земли и, бросив в кучу, ответил: – Кто ж их не любит. Розы мне давно нравились, а молодая леди еще больше к ним приучила. А она их любила не меньше детей или там… малиновок, – замялся на мгновение Бен. – Сам сколько раз подмечал: наклонится над розой и поцелует украдкой. Он выполол новый сорняк и, отправив его вслед за предшественником, добавил: – Только все это было давно, и уже десять лет как закончилось. – Где же теперь молодая леди? – сочла Мэри за лучшее не показывать вида, что знает. – В раю, – горестно произнес садовник, – так мне наш пастор сказал. – А розы? – поглядела девочка прямо в глаза старому Бену. – Забросили, – похоже, на кого-то рассердился садовник. – И они все погибли? – опустила голову Мэри. – Да не совсем чтобы так, – упорно глядя куда-то в сторону, отвечал Бен Уэзерстафф. – Молодая леди была хорошей. И цветы ее – тоже. Вот я в память о ней к цветам иногда и наведываюсь. Прополю там, обработаю понемногу. Иные, конечно, дичают. Но земля там хорошая, и большинство роз пока держится. И тут Мэри решила выяснить самое главное: – Мистер Бен, а как вы определяете, живы розы или не живы, когда зимой на них листьев нет, и они все стоят сухие и голые? – А ты весны подожди, мисс. Как солнце на розы засветит и дождичек выльется, сама все увидишь. – Что я увижу? Что, мистер Бен? – подалась вперед девочка. – Гляди в оба на ветки и все увидишь, – принялся объяснять садовник. – Вначале возникнут коричневые комочки. А после первого теплого дождика – жди. Если роза живая, комочки мигом начнут себя проявлять. |
| Выкапываем клубнелуковицы и луковицы. Канны, георгины, гладиолусы, бегонии и некоторые другие луковичные и клубнелуковичные на большей части России не переносят зимние морозы, а потому их нужно выкопать. В статье , посвящённой гладиолусам, отдельно рассказано о том, как правильно выкапывать и хранить клубнелуковицы этих цветов. Пересаживаем многолетники. Если в августе вы не позаботились о делении и пересаживании многолетних цветов: пионов , дельфиниума, флоксов, астильбы и других, то это нужно сделать в начале сентября. Растения нужно аккуратно вынуть из земли вместе с корнями, аккуратно разрезать корневища так, чтобы на каждом кусочке была почка возобновления, и высадить эти кусочки на новое место на глубину около 5 см. Сажаем двулетники. Начало сентября — время для посадки двулетних цветов: маргариток, анютиных глазок, незабудок, турецких гвоздик, наперстянки, мальвы и других. Место для них нужно подготовить за 3–4 недели. В зависимости от размеров растений расстояния между ними нужно выдерживать в интервале от 20 до 40 см. При необходимости полить и замульчировать торфом или перегноем. Готовим розы к зиме. Даже если вы выращиваете морозостойкие розы , они всё равно нуждаются в особой подготовке к зиме. Уже в августе нужно перестать их поливать, чтобы у них перестали расти побеги, а кора затвердела. Верхушки молодых побегов нужно прищипнуть, а появившиеся бутоны срезать — вряд ли они успеют распуститься, а силы и соки заберут. Окучьте кусты на высоту не меньше 15 см торфом и песком или компостом. Когда наступит период устойчиво холодной погоды снимите плетистые розы с опор и уложите на грунт. Штамбовые — наклоните и прижмите к земле. Под ветви обязательно поместите сухую траву, а сверху укройте лапником, листьями или торфом. Дополнительно сделайте укрытие из нетканого материала. После такой подготовки розы переживут даже суровую зиму. Обрезаем лианы. Некоторые лианы могут перезимовать на опорах, на таких немного. Клематисы, жимолость каприфоль и другие вьющиеся растения в зависимости от разновидности обрежьте или снимите с опор, уложите на грунт и укройте подобно тому, как укрывают розы. |
| В.Ю. Питанов Скачать epub pdf Введение Книга «Роза Мира» была написана поэтом и писателем Даниилом Леонидовичем Андреевым (1906–1959), младшим сыном Леонида Андреева – философа и писателя, идейного и эстетического предшественника Жан-Поля Сартра и Альбера Камю. Леонид Андреев в свое время пользовался скандальной известностью автора «пессимистических» и «жутких» рассказов. Умер он в безвестности, не дожив до пятидесяти лет, в самый разгар революции в России 1 . После смерти отца Даниил Андреев воспитывался у своей московской тетки. Окончив в Москве гимназию, учился на высших литературных курсах, после чего работал художественным оформителем выставок и музейных экспозиций 2 . Книга «Роза Мира» была создана во время пребывания Даниила Андреева во Владимирской тюрьме, куда он был помещен как политзаключенный, приговоренный за антисоветскую деятельность к 25 годам лишения свободы. Во Владимирской тюрьме он провел 10 лет своей жизни (1947–1957). Источником написания «Розы Мира» явились мистические откровения, которые, по утверждению автора, посещали его во время заключения 3 . С середины 1970-х годов «Роза Мира» распространялась самиздатом, с начала 90-х годов – начала издаваться в России многотысячными тиражами. Сейчас среди последователей течения New Age едва ли найдется человек, не знакомый с этой книгой. «Роза Мира» по своему содержанию носит мировоззренческий характер, пытаясь рассмотреть те вопросы, ответы на которые в течение истории человечества стремились найти все религии. Среди этих вопросов можно выделить следующие: Каков Бог , каково происхождение человека, в чем состоит цель его жизни и т.д. Сама постановка столь важных вопросов обращает на себя самое пристальное внимание любого человека, искренне старающегося их для себя разрешить. Если наука говорит о временном, то религия – о вечном, и от ее учения зависит очень многое, прежде всего – судьба человека в вечности. Признать за правду ложь значило бы совершить величайшую ошибку своей жизни. Учитывая все вышесказанное, данная работа ставит перед собой следующие цели: познакомить читателя с основными доктринами книги «Роза Мира», исследовать степень объективности предлагаемой Даниилом Андреевым оценки христианства, сравнить учение Священного Писания с идеями «Розы Мира» и попытаться определить учение «Розы Мира», опираясь на Священное Писание. Так как «Роза Мира», по уверению Даниила Андреева, должна отсрочить приход антихриста, то в конце нашей работы мы предпримем попытку оценить обоснованность столь впечатляющей претензии автора. 1. Краткое изложение учения «Розы Мира» |
| Иван Мятлев Мятлев Иван Петрович (1796–1844) – поэт. «Как хороши, как свежи были розы...» – эта строчка из стихотворения Мятлева «Розы» (1834) стала рефреном знаменитого стихотворения в прозе И.С. Тургенева (1879) и не менее знаменитого стихотворения Игоря Северянина «Классические розы» (1925), входившего в репертуар Александра Вертинского. Тургенев не называет имени поэта. «Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти...» – так начинается лирический рассказ, заканчивающийся трагическими строками: «Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Мне холодно... Я зябну... и все они умерли... умерли...» Игорь Северянин выносит эпиграфом к своим «Классическим розам» первое четверостишие Мятлева, указывая и имя поэта, и дату написания мятлевских «Роз» (правда, неточную). Но у Тургенева – трагедия личной судьбы, у Северянина – России: «Прошли лета, и всюду льются слезы...//Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...//Как хороши, как свежи ныне розы//Воспоминаний о минувшем дне!» Стихотворение Северянина заканчивается строками, которые перекликаются и с мятлевскими, и тургеневскими, но придают им новое, неожиданное звучание. Мятлев: «В ее очах – веселье, жизни пламень//Ей счастье долгое сулил, казалось, рок, –//И где ж она?.. В погосте белый камень,//На камне – роз моих завянувший венок». Северянин: «Как хороши, как свежи будут розы,//Моей страной мне брошенные в гроб!» Трудно назвать стихотворную строку, имевшую в течение почти столетия такую удивительную судьбу, что уже само по себе заставляет внимательнее отнестись к творчеству этого «забытого» поэта Золотого пушкинского века. Его мать была дочерью и внучкой двух фельдмаршалов графов Салтыковых, от которых Мятлев унаследовал баснословные богатства. Он был дружен с А.С. Пушкиным и даже приходился ему шестиюродным братом. Входил как в высшие светские, так и в высшие литературные круги. Славился даром поэта-каламбуриста, мастера стихотворных пародий и эпиграмм. Его шуточно-сатирическая поэма «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею...» считается предтечей Козьмы Пруткова. Но по большому счету испытание временем выдержала только строчка из «Роз», обезсмертившая имя Мятлева благодаря Тургеневу и Игорю Северянину. Романсам на стихи Мятлева тоже суждена была долгая жизнь. Его стихотворение «Тарантела» было положено в 1840 году на музыку М.И . Глинкой. Большой популярностью пользовались романсы на его стихи «Русский снег в Париже» Н. А. Титова (1841), «Молодая пташечка, ты куда летишь...» А.Е. Варламова (1842), «Бывало, бывало...» М.Ю. Виельгорского (1850). |
| Вернулся Андерс: мама Сикстена понятия не имела, где пропадает ее любимое чадо. Калле осторожно перегнулся через край крыши и, сильно вытянувшись, ухитрился схватить бумагу. Затем вернулся тем же путем, тихо и осторожно. Ева-Лотта не сводила с него глаз до последней секунды. — Чистая работа, молодец! — сказал Андерс одобрительно, когда Калле передал ему бумагу. — Нус, посмотрим! Подписал знаменательное послание «Благородный Сикстен, вождь Алой розы». Правда, для благородного рыцаря послание было составлено в удивительно сильных выражениях. От столь знатного вельможи следовало ожидать более утонченных оборотов… Вы — подлые псы, да, именно вы, Белые розы, отравляющие своим мерзким присутствием сей город! Сим извещаем вас, что мы, благородные рыцари Алой розы, отправились на поле битвы в Прерии. Приходите туда как можно скорее, чтобы мы могли уничтожить отвратительный сорняк, именующий себя Белой розой, и высыпать его прах во двор к Юханссону на навозную кучу, где он по праву должен находиться. А ну, выходите, подлые псы!!! Ни один человек, читая эти теплые слова, не догадался бы, что Алые и Белые розы на самом деле закадычные друзья. Если не считать Калле и Евы-Лотты, Андерс не знал товарища лучше, чем Сикстен; разве что Бенка и Йонте могли с ним сравниться — тоже отличные Алые розы. И если кого ценили действительно высоко в этом городе Сикстен, Бенка и Йонте, так это «подлых псов» Андерса, Калле и Еву-Лотту. — Так, значит, — заключил Андерс, окончив чтение, — в Прерии! Вперед, на бой, победа за нами! 3 Хорошо, что на свете существовали Прерии! Хорошо для многих поколений детей, которые играли там с незапамятных времен. Сердца старых суровых отцов семейств смягчались, когда они вспоминали свое детство и игры в индейцев в Прериях. Детям последующих поколений это было очень выгодно. Если Калле приходил вечером домой в разодранной рубашке после особенно жаркой баталии, то бакалейщик Блюмквист не слишком журил его, потому что вспоминал рубаху, разодранную весенним вечером в Прериях лет тридцать тому назад. И как бы фру Лисандер ни хотела, чтобы ее юная дочь побольше времени проводила в обществе своих сверстниц, вместо того чтобы гонять с мальчишками по Прериям, настаивать на этом не имело смысла, потому что булочник лукаво смотрел на нее и говорил: |
|
|
