| От древнерусской школы автор переходит к очерку философии последних времен язычества (стр. 11–16). Очерк начинается выпиской из сочинения Дрэпера по русскому переводу («История интеллектуального развития Европы»). Но сличая очерк автора с этой книгой, находим, что он весь – почти дословная выписка из Дрэпера, или лучше выборка фраз из его сочинения. Трудно понять, почему именно Дрэпер взят здесь за источник, когда в европейской исторической литературе есть по этому предмету сочинения лучше, – разве потому только, что он переведен на русский язык. Самая выборка сделана так неискусно, что ее цель становится непонятной: читатель непосвященный едва ли что поймет в ней хорошо, а знающий получит только сомнение в понимании автором выписываемого, ибо, сокращая и без того краткое изложение Дрэпера, г. Иконников опускает именно места, поясняющие его выводы. То же надобно повторить и о следующем далее очерке ересей в христианской Церкви. Здесь к Дрэперу присоединяется в качестве источника церковная история Иннокентия, и извлечения из обеих совершенно мирно укладываются на страницах нашего автора Те же источники стоят рядом и в очерке развития монашества на Востоке, но большую часть своих извлечений здесь автор берет из истории монашества Казанского, прибавляя к ним иногда выписки и из других русских сочинений; например, описание видов восточного подвижничества (стр. 31–32) выписано буквально из «Северно-русских народоправств» г. Костомарова. Этим, впрочем, не ограничивается все разнообразие содержания первой главы: автор наполняет еще 16 страниц набором фактов, относящихся к состоянию византийской образованности до падения Константинополя (стр. 36–51), причем сведений автора о византийских апокрифах, имевших такое важное значение в истории наших народных понятий и литературы, едва хватает на две страницы. Вторая глава труда г. Иконникова, сколько можно судить по се первым словам, посвящена определению влияния византийской образованности на древнюю Русь 2). С целию решения этой задачи перечисляются некоторые иерархи русской Церкви из греков, выписываются некоторые известия об изучении древних языков на Руси и о существовавших в ней библиотеках; особенно долго останавливается автор на библиотеке московских князей (стр. |
| Григория главным образом на основании его собственных творений. При обстоятельности и полноте исторического очерка, биография св. Григория, составленная Дионисием Де Сен-Мартэ или Санмартанским, наскучает излишними полемическими вставками, направленными против Барония и других, в которых ученый бенедиктинец старается доказать, что св. Григорий в монашеской жизни был последователем св. Венедикта и его правила вводил в своих монастырях. Это творение Де Сен-Мартэ в первый раз вышло в печати в 1698 году 8 , потом при бенедиктинском издании творений св. Григория 1705 года, приготовленном трудами того же Дионисия Де Сен-Мартэ. Указанные нами писатели, занимавшиеся историей св. Григория Великого , все относятся к нему с необычайным благоговением, и не находят у него ни одного факта, который бы мог вызывать критическое суждение историка. Но в ряду позднейших историков, писавших под влиянием духа свободы, распространявшегося вместе с протестантством, встречаются люди, которые относятся с критикою, иногда очень придирчивою, к деятельности св. Григория и тем представлениям, какие о нем сообщали прежние католические биографы. Проявление такого критического отношения к исторической деятельности св. Григория замечается у церковно-литературных историков, – Каве и Удина (о которых мы скажем ниже при указании сочинений, сообщающих сведения о литературных трудах Григория) и в историческом и критическом словаре Беля (Bayle) 9 . В члене «Gregoire I» биографический очерк римского епископа Григория снабжен обильными примечаниями, приложенными к тексту, и в этих примечаниях автор подвергает критике действия и черты прославленного исторического деятеля. Довольно полно, и со вниманием ко всем прежним исследованиям, представлен очерк св. Григория и его разнообразной деятельности в Церковной истории Шрекка 10 , который если сам и не дает своих особых суждений о римском первосвященнике, то довольно беспристрастно передает те, какие давали о нем лица, прежде него писавшие. Из позднейших церковных историков характеристично и рельефно представлена историческая деятельность св. |
| Во всяком случае, воздействие марксизма на ход мировой истории несопоставимо с местом самого К. Маркса в истории человеческой мысли. Его имя стоит, очевидно, в первом ряду классиков политэкономической науки, рядом с именами А. Смита, Д. Рикардо и Д. Кейнса. Наверно, без характеристики его философских идей не может обойтись объективный очерк истории философии; во всяком случае, его афоризм: «Философы лишь разным образом объясняли мир, дело же в том, чтобы его изменить», – получил хрестоматийную известность и стал одним из главных девизов революционного утопизма, но в философии наследие Маркса все-таки несопоставимо с наследием Э. Канта или Г.-Ф. Гегеля. В наши задачи не входит попытка объяснить тайну поразительного успеха его доктрины, слабые места которой представляются очевидными. Для исторической науки не лишена интереса та часть марксизма, которая была названа историческим материализмом. Его суть заключается в провозглашении ключевого значения в историческом процессе экономического фактора, названного базисом, по отношению к которому политика, религия, философия, наука и искусства представляют собой только надстройку. Такая концепция объективно может считаться материализмом не столько в том смысле, в каком этот термин употребляется в онтологии или гносеологии, сколько разве по некоторой параллели с материализмом в расхожем бытовом значении этого слова. Иначе говоря, на почве экономического материализма могут без логического противоречия стоять и те, кто не является материалистом в своих собственно философских взглядах. Что же касается научной и философской ценности самой этой основополагающей идеи исторического материализма, то, если позволительно перенести в сферу социальных и гуманитарных наук принцип относительности, можно утверждать, что при взаимосвязанности всех элементов человеческого бытия зависит от выбора точки наблюдения, что считать базисом, а что надстройкой – политику ли, экономику, человеческую психологию или физиологию, и этот выбор диктуется не качествами исследуемого объекта, а только целями, интересами, навыками наблюдателя. |
| Это было бы слишком утомительно, да и излишне в виду того, что из дальнейшей нашей речи о Созомене подобный результат откроется сам собою. Заметим только, что заимствования Созомена из Сократа иногда бывают столь неискусные, что, по крайней мере на взгляд более проницательного читателя, просвечивают и те белые нитки, которыми у Созомена сшито свое с чужим. Известный комментатор истории Созомена Валуа (или Валезий), принимая во внимание приоритет Сократа по написанию церковной истории пред Созоменом и значительное сходство между обоими историками, склоняется к мысли, что Созомен был литературным вором (plagiarius). 186 Созомен был настолько бесцеремонен, что выписывая из истории Сократа многое и очень многое, однакож ни единым словом не упомянул о Сократе: как будто его и на свете не существовало. По мнению известного ученого Адольфа Гарнака три четвертая истории Созомена списаны у Сократа – в том же порядке и последовательности, как теже материи изложены у последнего. 187 Другой немецкий ученый Лудвиг Иееп находит, что заимствования Созомена имеют несколько меньший объем; хотя он и не спорит против того, что списанное Созоменом из Сократа «не очень-то мало» (dieses Theil ist nicht ganz klein), но принимая во внимание следы самостоятельного знакомства Созомена с теми сочинениями, какими пользовался и Сократ (св. Афанасий, Руфин, Филосторгий и проч.), склоняется к более мягкому суждению о заимствованиях Созомена из Сократа. 188 Впрочем точного и специального сличения всей истории Созомена с целым трудом Сократа еще не являлось в научной литературе. 189 – Нужно сказать, древность была непритязательна в вопросе о пользовании чужими трудами; в то время в литературе редко кто различал «мое от не мое». Но все таки и с точки зрения того времени плагиат Созомена представляет явление невиданное, поразительное. Ведь Созомен списывал у Сократа и в тоже время объявлял читателю, что история составлена им вполне самостоятельно, на основании самоличного изучения документов. Вот что говорит Созомен в начале своей истории (I, 1): заметив о том, что им составлен краткий исторический очерк первых трех веков, вероятно на основании одного Евсевия (этот очерк, как мы говорили выше, – стр. |
| Кандидатской степени сочинение вполне достойно». О сочинении студента иеромонаха Трифона на тему: «Древнехристианские и оптинские старцы». «Сочинение состоит из двух частей, намеченным самым заглавием. Первая часть имеет целью обосновать законность и высокую пользу старчества чрез описание некоторых сторон жизни древнего монашества и чрез изложение святоотеческих изречений о старчестве. Последние автор выбирал с похвальным усердием из обширной переводной аскетической литературы, очевидно хорошо ему знакомой. Глава диссертации, содержащая в себе означенные выписки, может служить патристическим указателем по предмету старчества, особенно, если в неё привнести более выдержанное и обоснованное рассуждение. Во второй части своего сочинения автор предлагает исторический очерк старчества в Оптиной пустыни, предпослав ему несколько слов об истории русского подвижничества вообще и в частности – краткий очерк жизни и деятельности восстановителя старчества, знаменитого о. Паисия Величковского и ученика его о. Феодора, бывшего руководителем старцев оптинских. Последним автор посвящает отдельные краткие черты биографии и характеристики. Он указывает, как общие всем этим старцам черты духа, так и те свойства, которые отличали этих высоких подвижников друг от друга. В старце Леониде он считает такою чертою пламенную ревность, в о. Макарии – смирение, в о. Амвросии – любовь. —155— Сочинение проникнуто горячим сочувствием к иноческому подвигу и написано с одушевлением, но при широте темы не везде видна продуманность в изложении и основательность в выводах. Степени кандидата богословия оно вполне заслуживает». О сочинении студента араба Хабиба-Ханания Иакова на тему: «Современное состояние Иерусалимской церкви»: «Хотя автор и не удержался на почве Пастырского Богословия, требующей раскрытия пастырского дела в иноземном православном патриархате, но и не вполне отрешился от неё при всем своем увлечении священной географией, историей и описанием церковно-правового, административного строя родной ему церкви. |
| Хотя пункта о поклонении друг другу не содержится прямо в учении Пашкова, но всё-таки он не находится в противоречии с духом этого учения, а, напротив, соответствует ему. Вполне естественно восчувствовать к личности человека большее уважение, если признать, что человек через веру непосредственно соединяется со Христом и что после этого уже не грешит. Значит, здесь простой ум крестьянина дал учению Пашкова дальнейшее развитие, – и кто знает, – до каких крайностей в своём развитии дойдёт учение Пашкова, если оно привьётся среди простого народа“ (55 стр.). В этой тираде, как видит читатель, автор пустился в область предположений, забывая, что, при обследовании таких церковно-исторических явлений, как сектантство, в особенности современное, потому и эволюционирующее, – слишком рискован путь предположений; потому и его характеристика этих явлений слишком далека от действительности. Пашковщина не знает культа поклонения друг другу, т. е. поклонения человеческой личности. Значит – незачем навязывать этому сектантству неведомое ему учение и входить в рассуждения, что „этот пункт не находится в противоречии с духом этого (т. е. пашковского) учения, а, напротив, соответствует ему“. – Ещё менее уместно исследователю сектантства оставлять историко-психологическую почву и пускаться в область гадательного будущего: в какие формы отольётся пашковское учение, привившись среди простого народа. Таким образом получается нечто довольно странное. Читатель в праве ждать от автора историко-психологического этюда пашковщины, а автор преподносит читателю не то, что есть в действительности, а то, что возможно в будущем. Подобный приём, хотя бы даже в очерках, несколько странный и не отвечает достоинству науки сектоведения. Очерки в таком стиле нисколько не удовлетворяют любознательности читателя! Толстовству, как секте, автор уделил слишком мало внимания. VII очерк, трактующий об этом сектантстве, заключает в себе ни больше, ни меньше, как шесть страниц (141–147 стр.)! Вне всякого сомнения, что автор не задавался целью представить полный очерк толстовства, а ограничился только тем, что дал читателю образ этого сектантства. |
| Здесь указываются правила совершения таинств и обрядов, именно: крещения, покаяния и причащения, брака, присяги и погребения. 3. Власть правительственная (potestas jurisdictionis): законодательная, распорядительная (управление церковными должностями), наблюдательная и судебная, причем церковный суд рассматривается: а) как суд по проступкам и преступлениям (jurisdictio criminalis), b) как суд по спорам о частных правах в Церкви (jurisdictio contentiosa) и с) со стороны своего устройства и производства. 4. В этой же части помещается имущественное право Церкви. Часть III излагает учение о Церкви в ее внешних отношениях: во-первых к государству, при чем даются: исторический очерк этих отношений, критика господствующих теорий и положительные определения русского государственного права; во-вторых, к другим христианских исповеданиям: а) с точки зрения канонической и b) с точки зрения государственного права 262 . Такова программа проф. Павлова. Мы изложили ее с сокращениями некоторых третьестепенных подробностей: но это сокращение не препятствует видеть характера конструкции системы и принятой автором терминологии. 10. План профессора протоиерея М. П. Альбова . – В 1882 г. профессором Военно-Юридической академии свящ. Альбовым был издан «Краткий курс лекций по церковному праву». (Система науки, по своему содержанию и форме, должна быть выведена из самого существа предмета», говорит автор. «И прежде всего – необходимо, чтобы предметом ее содержания был юридический материал, а не догматический или обрядовый». «Что до формы, то она также дается самым понятием о церковном праве». «Церковное же право есть совокупность норм, определяющих жизнь и отношения людей в церкви, основанной И. Христом для их спасения. Эта жизнь церкви, как внешнего религиозного общества, имеет свою организацию и прочно установленный порядок. В ней есть существенное различие между иерархией, правительственным органом церкви, и частными верующими. Церковная иерархия, как правительственный орган, обладает особенными полномочиями; каждый член церкви занимает в ней свое определенное место и положение. |
| Утвержденное в позднейшие времена защитниками архиепископии ахридской мнение, что первая Юстиниана есть именно Ахрида, совершенно несправедливо; первая Юстиниана, как положительно известно из новелл самого ее основателя, находилась в средиземной Дакии (Dacia mediterranea) 101 , а Ахрида, по древнему Лихнид, совсем в другой и даже вовсе не соседней с нею провинции (по тогдашнему разделению в новом Епире, отделявшемся от Дакии средиземной Превалитанией и Дарданией, см. Συνκδημον или Дорожник Гиерокла, ed. Bonn., р. 393 и исторические атласы). Из нескольких мнений относительно ближайшей местности первой Юстинианы наиболее вероятное есть то, что она находилась или около, или на самом месте нынешнего Кюстендила 102 . Провинции, имевшие входить в церковном отношении в состав архиепископии первой Юстинианы, были следующие: 1) самая Дакия средиземная, в которой находилась Юстиниана (другие города из существующих в настоящее время в средиземной Дакии были: Сардика, ныне София, перед Юстинианой бывшая главным городом провинции, Νασος – Ниш); 2) Дакия прибрежная (Dacia ripensis, – занимала южный берег Дуная, между впадающими в него Искером или Искаром и Тимоком); 3) первая или верхняя Мизия (находилась на южном Дунае между впадающими в него Тимоном и Савой; в новелле XI – Mysia secunda ошибочно); 4) Дардания (города в ней были Скопия или Скупы – нынешний Ускюб, Улпиана – находившаяся недалеко от нынешнего Кюстендила на границе с средиземной Дакией); 5) Превалитания (в новелле CXXXI Трибаллия, с городами Скодра – нынешний Скадар или Скутари в северо-западной Албании, на границе с Черногорией, Λσσος – нынешний Алессио или Леш, на нижнем соединенном Дрине, на юг от Скадара); 6) вторая Македония (с городами Стобы – не нынешний Истиб, как думают некоторые, а находившийся где-то недалеко от впадения р. Рила в Стримон: см. Гласника VII, 186 нач., Пелагония – нынешний Битоль); 7) часть второй Паннонии (прилежащий к нижней Саве и Дунаю юго-восточный угол австрийской Сербии). По нынешнему именованию и разделению земель, архиепископия первой Юстинианы обнимала юго-восточный угол австрийской Сербии, все княжество Сербское с Черногорией и старой Сербией, западную часть Болгарии (на восток по р. |
| По мнению известного ученого Адольфа Гарнака три четвертые истории Созомена списаны у Сократа – в том же порядке и последовательности, как те же материи изложены у последнего 190 . Другой немецкий ученый Лудвиг Иееп находит, что заимствования Созомена имеют несколько меньший объем; хотя он и не спорит против того, что списанное Созоменом из Сократа «не очень то мало» (dieses Theil ist nicht ganz klein), но принимая во внимание следы самостоятельного знакомства Созомена с теми сочинениями, какими пользовался и Сократ (св. Афанасий, Руфин, Филосторгий и проч.), склоняется к более мягкому суждению о заимствованиях Созомена из Сократа 191 . Впрочем точного и специального сличения всей истории Созомена с целым трудом Сократа еще не являлось в научной литературе 192 . – Нужно сказать, древность была непритязательна в вопросе о пользовании чужими трудами; в то время в литературе редко кто различал «мое от не мое». Но все-таки и с точки зрения того времени плагиат Созомена представляет явление невиданное, поразительное. Ведь Созомен списывал у Сократа и в тоже время объявлял читателю, что история составлена им вполне самостоятельно, на основании самоличного изучения документов. Вот что говорит Созомен в начале своей истории (I, 1): заметив о том, что им составлен краткий исторический очерк первых трех веков, вероятно на основании одного Евсевия (этот очерк, как мы говорили выше, не дошел до нас), Созомен затем продолжает: «теперь, с Божией помощью, я расскажу о тех событиях, которых я был очевидцем или о которых я собрал сведения от знающих и очевидцев прошедшего и настоящего. Что происходило до меня, о том узнал я или из различных определений, касающихся религии, или из соборных актов или документов, свидетельствующих о введении новшеств (разумеются еретические произведения), а также из императорских и епископских посланий, часть которых и доселе можно найти в архивах как дворцовых, так и церковных, а другая часть этих посланий рассеяна там и здесь и находится в руках ученых мужей. |
| 55). Вообще вопрос о происхождении румынской народности и доселе служит предметом научных споров. Но, кажется, нельзя отрицать того, что (не говоря уже о Балканском полуострове) и в нынешней Трансильвании и соседних частях Угрии древность этнических элементов, из которых образовалась румынская народность (гл. обр. романцы и ороманенные фракийцы), относится к более раннему времени, чем к Х в. (у Томашка), или XIII в. (у Рёслера), хотя «оседлым, владеющим землей населением, со своими национальными воеводами, банами и знатью – румыны являются (по документальным источникам) с XIII в.» (ср. Pi, стр. 191–2, 195–7). 3 Как по вопросу о происхождении румын, так и о начале и первоначальном распространении христианства у нынешних транслейтанских румын существуют в науке, отчасти вследствие недостатка в надежных источниках, отчасти вследствие их противоречивости, разные гипотезы, на которых мы не будем останавливаться: это – вопрос специального исследования. Не лишне указать здесь только сочинения, из которых можно заимствовать церковно-исторические сведения о румынах (угорских – в Трансильвании, Банате и пр.): Hintz, Geschichte der Bisthums der griechisch-nichtunirten Glaubensgenossen in Siebenbürgen. Hermannstadt 1850. Andreas F. von Schaguna, Geschichte der griechisch-orientalischen Kirche in Österreich. Bruchstücke aus der allgemeinen Kirchengeschichte übersetzt von Z. Boiu und I. Popescu. Hermannstadt 1862. На основании гл. обр. этих двух сочинений составлен краткий очерк «православной румынской церкви в австрийских – Трансильвании, Банате, восточной Венгрии и Буковине» проф. Е.Е. Голубинским (см. его «Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской». Москва 1871). Затем: Eud. Fr. v. Hurmuzaki, Fragmente zur Geschichte der Romänen. Bd. II. Bucuresci 1881. Hunfalvy, Neure Erscheinungen der rumänischen Geschichtsschreibung. Wien und Teschen 1886. Следует присоединить сюда еще и рано вышедшие на румынском языке сочинения – (краткая) Istoria bisericeasca a Romanitor pe scurtu compusa de Archiereul Filaret Scriban si publicata de Archiereul Iosif Bobulescu 1871. |
|
|
