| Никифор образовал превосходную армию; ядро её составляли армяне и иверы, славяне и руссы и навербованные иностранные наёмники. Военный бюджет поглощал чудовищные суммы, и народ был ожесточён тяжёлым бременем податей, которое наложил на гражданское население этот менее всего либеральный государь. Духовенство с его богатыми имениями было также энергично привлечено к несению государственных тягот. Злая воля клира оказывала, поэтому, везде, где это было возможно, противодействие императору. Чтобы возбудить патриотизм своих воинов, потребовал он непременного причисления к мученикам всех павших в бою с мусульманами христиан. И лишь священнической закоснелостью объясняется то, что св. Полиевкт, тогдашний вселенский патриарх, наотрез отказал в этом, сославшись на каноны св. Василия: при некоторой доле доброго желания и большей любви к отечеству церковная история могла бы дать ему прецеденты для этого. Правда, весьма разумный Никифор прекратил бессмысленное и неумеренное строительство монастырей и больниц, и этого духовенство ему не простило. Духовенство же виновно и в дурном направлении императорской политики по отношению к диссидентам. По почину Никифора яковитский патриарх Антиохии обратился к своим единоверцам с призывом к заселению опустошённой Мелитины. После торжественных уверений императора не начинать печальных халкидонских притеснений, сирийцы массами устремились, сюда. 28 сирийских церквей украсили город, в самом городе и окрестностях поднялись многочисленные монастыри. В киновии Барида патриарх Мар Иоханан, прозванный Сригта (965–985 гг.) основал свою резиденцию. Для Византийской империи в политическом отношении было очень важно считаться покровительницей восточных христиан. Но греческий архиепископ Мелитины, из мелочной зависти, довёл при поддержке патриарха дело до того, что, с явным нарушением императорского слова, стали принуждать заточением, вызовами на суд в Константинополь и тому подобными средствами сирийских епископов к унии. Все те мелочные притеснения, на которые жаловались греки под латинским господством, сами они, будучи господами положения, пускали в ход против своих сирийских единоверцев и выказали при этом не меньшую политическую близорукость, чем латиняне. |
| Наконец, Павлов–Сильванский усматривает «остатки прежнего общинного единства» (действительно «единство» относилось к «прежнему», весьма почетной давности, времени, задолго до того как в среде общинников появились «прожиточные», «добрые» элементы, преимущественно и стоявшие у кормила мирских властей) в том, что некоторые погосты наряду с мирскими названиями именовались по названиям церквей — Ореховский погост назывался и Спасским, Передольский — Никольским . Вслед за Н. П. Павловым–Сильванским столь своеобразное социальное явление, как «мироприход», было изучено С. В. Юшковым. С. В. Юшков ограничил поле своего исследования Русским Севером XV-XVII вв., так как по стечению ряда обстоятельств — социальных, исторических, географических — это явление выразилось здесь с наибольшей полнотой. Исследователь обратился к истории приходской жизни на Севере России также и потому, что она не составляла исключительно региональное явление: «Приход на Севере более, чем ще-либо, сохранил черты древнерусского приходского строя…» Сочинение С. В. Юшкова «Очерки по истории приходской жизни на Севере России в XV-XVII вв.» увидело свет в 1913 г. Л. В. Черепнин дал оценку «Очерков» как примерного конкретно–исторического исследования, послужившего «основой для постановки больших тем социально–экономического, политического, идеологического характера» . Выводы, к которым пришел Юшков, состоят в следующем: «Во–первых, русский приход до XVIII в. был более чем приходом: он был мелкой земской единицей, иногда — миром, он имел не только церковное значение, но и государственное: функции земского самоуправления и удовлетворения религиозных потребностей переплетались в приходе. Во–вторых, без подробной и детальной истории приходской жизни нельзя изучить многих крупных явлений церковной жизни, например развитие и укоренение раскола в Северном крае объяснимо до конца лишь в том случае, если мы примем во внимание существовавшую организацию прихода, именно «автономию» религиозных общин, граничащую с произволом. |
| Одни смотрят на сектантство, как на факт жизни церковно-религиозной. Другие же религиозную сторону считают внешней оболочкой факта, знаменем, под которым скрываются иные, действительные намерения и чаяния сектантов характера экономического и социально-политического. Одни видят в сектантстве явление светлое, свидетельствующее о прогрессивном движении нашего народа и высказываются против всяких внешних ограничительных мер в отношении к сектантам. Другие же, наоборот, признают это явление болезненным, а потому опасным и вредным, угрожающим серьезным затруднениями церкви и государству, и настаивают на принятии решительных энергических мер против сектантов. Такая противоположность во взглядах и суждениях о сектантстве, помимо мотивов чисто личного, субъективного свойства, в значительной степени объясняется отсутствием научной разработки сектантства. Интерес к изучению сектантства у нас возник сравнительно в недавнее время, и сектантство представляет собою явление еще мало исследованное. В виду этого возникает необходимость для всякого, приступающего к исследованию в области сектантства, заняться, прежде всего, выяснением общих понятий о сектантстве. Необходимо разобраться среди существующих противоположных толков и суждений о сектантстве, рассмотреть и показать несостоятельность ходячих неправильных мнений о нем и установить определенные общие понятия, на которых будет базироваться, и которыми будет определяться дальнейший ход исследования. 1 . В наше время, время переоценки всяких ценностей, когда так часто белое представляют черным, а черное – белым, нисколько неудивительно, если в известной части светской литературы высказывается совершенно превратный взгляд на сектантство. По этому взгляду, сектантство есть явление светлое, симпатичное, свидетельствующее о прогрессивном движении народной мысли, о творческой, продуктивной деятельности духа народного. Сектанты – это люди передовые, это «культурные пионеры», они пробудились от той религиозной спячки, в которой пребывают православные, и идут вперед; они стремятся к свету, «алчут и жаждут правды», и устроят жизнь свою на евангельских началах – равенства, любви и братства. |
| К 1970-м гг. в отечественной историографии почти не было специальных исследований этого направления внешних связей Руси: они казались незначительными по сравнению с русско-польскими, русско-венгерскими и тем более русско-византийскими и потому не привлекали внимания историков. Своими трудами от первых статей до фундаментальной монографии «Древняя Русь на международных путях: междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических отношений IX–XII веков» (М., 2001) Александр Васильевич неоспоримо доказал, что в системе международных связей Руси Германия играла важную роль в качестве стабилизирующего политического центра в конфликтах Руси с Польшей и Византией, крупным торговым партнером Руси уже в Х в., источником культурных импульсов, обогащавших древнерусское искусство, архитектуру, литературу. Важнейшим итогом его исследований стало выявление регулярных торговых контактов Среднего Поднепровья с Баварией, которые привели к формированию широтного сухопутного торгового пути «из немец в хазары» (через Киев) уже в конце IX в. В результате изучения сложных, противоречивых взаимоотношений Руси с Германией, Польшей, Чехией, Венгрией и Византией история Руси оказалась органично вписанной в центральноевропейский геополитический контекст. Этому выводу, который новаторски заложил основу новому перспективному направлению исторических исследований, предшествовали годы скрупулезного изучения немецких прежде всего, но также франкских, польских, византийских и итальянских письменных источников. Особого внимания заслуживали немецкие источники, лишь незначительная часть которых использовалась в изучении истории Древней Руси. Начав с анализа отдельных сообщений в разнохарактерных текстах, Александр Васильевич постепенно перешел к полномасштабному источниковедческому исследованию наиболее информативных из них, издав том «Немецкие латиноязычные источники IX–XI вв.» (М., 1993 в серии «Древнейшие источники по истории Восточной Европы»), где тексты сопровождал обширный исследовательский комментарий (позднее переводы на русский язык этих и многих других текстов с примечаниями был издан им в хрестоматии «Древняя Русь в свете зарубежных источников». |
| 144 Девриз Келли, Дикки Йен, Догерти Мартин, Джестайс Филлис, Йоргенсен Крис, Павкович Майкл. Великие сражения крестоносцев (1097–1444). М., 2009. С. 173, 174. 148 Воскобойников О. О чем молчит булла 1245 года? Философские основания низложения Фридриха II//Власть и образ. Очерки потестарной имагологии/Под ред. М.А. Бойцова и Ф.Б. Успенского. СПб., 2010. С. 276. 159 Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. СПб., 2012. С. 39, 139. 164 Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. С. 45, 156–164. 168 Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. С. 56–62, 218–247. 170 Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. С. 71, 72, 289–293. 172 Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. С. 74–76, 304–311. 175 Жуанвиль Жан де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. С. 90, 374–379. 177 Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т. 1. Книга 2, глава 6. С. 55, 56. 182 Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т. 1. Книга 2, глава 8. 184 Акрополит Георгий. Эпитафия прославленному императору Иоанну Дуке//Акрополит Георгий. История. СПб., 2005. С. 140, 141. 186 Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Т. 1. Книга 3, глава 1. С. 62. 190 Вальденберг В.Е. История византийской политической литературы в связи с историей философских течений и законодательства. СПб., 2008. С. 269, 270. 191 Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах//Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Патриарх Фотий. Сокращение церковной истории Филосторгия. Рязань, 2004. Книга 1, главы 13, 14. С. 31, 32. 195 Вальденберг В.Е. История византийской политической литературы в связи с историей философских течений и законодательства. С. 275, 276. |
| Нельзя церковное слово превращать в политическую речь, отражающую злобу минуты, и потому Филарет будет старательно избегать упоминания имени Наполеона, хотя и будет пространно говорить о нем как «исполине, который на развалинах престола, превращенного в лобное место, созидая новый престол, желал утвердить и украсить его разрушением древних, и прелиять священные венцы наследия в тяжелый венец насильственного преобладания» 884 . К такому же умолчанию он прибегнет в речи при заложении Триумфальных ворот: «Человек, которого имя не желаю я произнести, прошел здесь, с любезным ему опустошением, сквозь столицу до близ лежащего дома Петрова; сделал себе кратковременным, достойным себя памятником, пожар Петрова дома; дозде дошел он; и уже не дано ему идти далее; он возвратился, чтобы поспешать к своей собственной погибели» 885 . Достаточно ввести в эти тексты опущенное имя Наполеона, и язык церкви превратится в язык публицистики и политики 886 . Сам Филарет писал: «Трудно слову церковному вступить в политическую сферу, не соступя с поприща духовного. Но вступивши на сей путь однажды, окажется некоторая необходимость идти по нем, и могут даже повлечь, куда неудобно следовать. В войну 1806 или 1807 года Св. Синод, думая сильно поддержать правительство, назвал Наполеона антихристом: а потом с антихристом заключил мир» 887 . Филарет говорит не «кадетский корпус», а «военный стан» 888 , «отечественное святилище воинских званий» 889 , не «Свод Законов», а «новый состав Российских законов, столь ожиданный правосудием и наконец извлеченный из разночастных, разнообразных, иногда недружных стихий разновременного законодательства» 890 . Сто сорок пушек для него «сто сорок огнедышущих уст» 891 , табак – «прах ядовитой травы» 892 , а о прибывшем по железной дороге в Москву Александре II он скажет, что «на крилах огня перенесся Государь из своей новой в свою древнюю столицу» 893 . Нельзя в высоком стиле употребить слово низкое «игрушки», и потому Филарет будет говорить об «орудиях детских забав». Что проще – разговор прихожан во время богослужения? Но Филарет говорит: «Греховный шум празднословия сражается с святыми звуками чтения и пения» 894 . |
| Самые древние поселения этого финно-угорского народа находятся на востоке сарматской низменности. Но многочисленные орды давно отделились и направились к западу. Одна из них сидела в углу между Днестром, Дунаем и Чёрным морем. В правление их предприимчивого князя Испериха (Аспарух у греков) их походы распространились до Мизии. Хорошо осознавая опасность, Константин выступил против них с величайшей энергией. В 679 г. он появился на нижнем Дунае со своими сухопутными и морскими силами. Но поход – вероятно вследствие неожиданной болезни императора – прошёл совсем неудачно. Греки должны были очистить страну между Дунаем и Балканами. Здесь Исперих основал новое царство, которого центром сперва была Варна, вскоре Преслав и Дристр (Силистрия). Болгары оказались народом, обладающим в качестве властвующего племени выдающейся политической ловкостью и большим организаторским талантом. Славяне придунайских областей должны были подчиниться их владычеству. Финская властвующая каста, кажется, скоро слилась со своими подданными в один народ, и так как, она приняла, подобно германским завоевателям Испании и Италии, язык побеждённых, то и возникло впервые более значительное славянское государство. Многочисленные славянские племена, давно осевшие в северных провинциях империи, не представляли серьёзной опасности для государства вследствие своей изолированности и разрозненности, а также и отсутствия политического смысла; напротив того, вновь основанному болгарскому царству суждено было страшным образом вмешаться в судьбы восточного Рима. Потомство сохранило о Константине, суровом и непоколебимом воине, необыкновенно благодарное воспоминание не за его великие военно-политические дела, а за возвращение государству церковного мира. Он низверг на шестом вселенском соборе 680–681 гг. монофелитизм и восстановил господство православия 14 . Для этой холодной рассудочной натуры имели значение политические мотивы: монофизитские провинции были окончательно потеряны; итак, зачем поддерживать ненавистный эдикт об унии, когда это стало бесцельным? К этому присоединился второй момент. |
| 191 . Терновский С. , Терновский Ф. Три первые века христианства Киев, 1878 192 . Типология и взаимосвязь литератур Древнего мира Под ред П А Гринцер Μ, 1971 193 . Топоров В. Н. О космологических источниках раннеисторических описаний//ТПЗС Вып 6 Тарту, 1973 С 106–150 194 . Трофимова М. А. Историко-философские вопросы гностицизма Μ, 1979 195 . Трубецкой С. Н. ,кн Учение о Логосе в его истории М,1900 196 . Тэн И. Тит Ливии Μ , 1900 197 . Тюленев В. М. Лактанций христианский историк на перекрестке эпох СПб Алетейя, 2000 198 . Удальцова 3. В. Из византийской хронографии VII века Иоанн Лаврентий Лид Пасхальная хроника//ВВ, 1984 Вып 45 199 . Удальцова 3. В. Идеино-политическая борьба в ранней Византии Μ,1974 200 . Удальцова 3. В. Из истории византийской культуры раннего средневековья//Европа в средние века Экономика, политика, культура Μ,1972 201 . Удальцова 3. В. Историко-философские воззрения светских авторов ранней Византии//Византийские очерки Μ , 1992 С 3–23 202 . Удальцова 3. В. Развитие исторической мысли//Культура Византии IV – первой половины VII в Μ , 1984 203 . Удальцова З. В. Церковные историки ранней Византии//ВВ 43 1982 С 3–21 204 . Удальцова 3. В. Эволюция понятия исторического времени в трудах ранневизантииских авторов//Frome late Antiquity to Early Byzantium Proceedings of the byzantmological Symposium in the 16th intern eirene conf Praha 1985 205 . Удальцова 3. В. Эволюция понятии «исторические время» и «пространство» при переходе от античности к средневековью//Формации и социально классовые структуры М, 1985 С 199–203 206 . Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего средневековья Μ,1989 207 . Уколова В. И. Вечность и время в философии Боэция//Античная культура и современная наука Μ, 1985 208 . Уколова В. И. Представления об истории на рубеже античности и средневековья//Идейно политическая борьба в средневековом обществе Μ, 1984 С 38–68 209 . Урбанчик Т. Евсевии и Сократ//Историческая мысль в Византии и на средневековом Западе Межвузовский сборник научных трудов Иваново, 1998 |
| VII. Толстовство, как секта Тяготение современного сектантства к толстовству, представляющему собою завершение политических упований рационалистических сект. – Что такое толстовство с религиозной стороны и со стороны социально-политических воззрений, вывод толстовство – секта не столько религиозного, сколько политического характера Наряду со штундой и пашковщиной, в самое последнее время нарождается и развивается новая секта, которая грозит быть самым опасным врагом церкви и государства и объединить в себе все крайне-рационалистические движения в русском народе. Мы разумеем толстовство. У нас все образованные люди знают Толстого, как писателя-художника, знают его, как богослова-философа; но далеко не все знают его, как основателя сектантского толка, самого крайнего рационалистического по своему направлению и самого вредного в церковном и государственном отношении. – Обзор штундизма и пашковщины нам показал, что как тот, так и другая, при всех своих крайностях и заблуждениях, удержали учение о личном Боге и об известных отношениях человека к Нему, удержали, так сказать, то, что составляет сущность, зерно всякой религии, – и потому не впали в безбожие. Толстовство же, наоборот, проповедует полное безбожие, хотя и говорит не мало о Боге. Пока толстовское мировоззрение не прививалось к народу, оно было ни более – ни мене, как богословско-философской доктриной, но с половины 80-х годов оно начинает быть сектантским народным движением. Оно успело привиться в губерниях Харьковской, Воронежской, в кавказское духоборчество, и имеет не малый успех среди штундистов. Не имея времени 47 говорить о постепенном росте и развитии толстовства, мы остановимся только на общей характеристике его со стороны религиозной и политической. Рассматриваемое с религиозной стороны, толстовство должно быть названо неверием в Бога личного, пантеизмом или даже атеизмом. В самом деле, разве не есть атеизм учение о том, что личного Бога нет, а Бог есть только премирный разум, сотворивший видимый мир, который, как получивший от Бога свое бытие, и есть истинный Сын Божий отсюда отрицание Второго Лица Пресв. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Очерки по истории Русской Церкви, 2 Если Вам хоть сколько-нибудь интересна история Русской Церкви, Вы обязаны прочитать «Очерки по истории Русской Церкви» Караташева. Безусловно «Очерки» — классика историографии. Они, предполагают уже некоторое общее знакомство с историей Русской Церкви: это не учебник, не общее руководство. Задача «Очерков по истории Русской Церкви» Карташева — выявить основные вехи истории Русской Церкви, «узлы» как бы выразился Солженицын — самые спорные, или самые важные (скажем так — «самые интересные») события или темы этой истории. Во втором томе «Очерков по истории Русской Церкви Карташев освещает период от учреждения патриаршества до XVIII века включительно. О характере своей книги Карташев пишет: «Предлагаемые Очерки по Истории Русской Церкви есть именно Очерки, а не полный свод материалов, не полная система Истории Русской Церкви, не справочная книга. Это обзор главных сторон в историческом развитии русской церкви, для составления читателем оценочного суждения о выполняемой русской церковью ее миссионерской роли в истории России, в истории всего Православия и, в конечном счете, во всемирной истории. Очерки эти не ставили и не ставят своей задачей снабдить читателей элементарными сведениями по истории русской церкви Очерки стремятся, путем вовлечения читателя в проблематику характерных моментов и явлений в исторической жизни русской церкви, способствовать живому чувствованию ее переживаний, ее судеб, любовному пониманию ее слабостей, изнеможений, преткновений, но и ее долготерпеливого, христианизующего подвига и ее медленных, тихих, смиренновеличественных, святых и славных достижений». А. В. Карташев Очерки по истории Русской Церкви Том II Патриарший Период (1586-1700) Введение . Учреждение Патриаршества . Иов — Патриарх (1589-1605 г.). Политическая роль патр. Иова. Религиозная политика Самозванца. Патриарх Игнатий (1605-1606 г.). Царь Василий Иванович Шуйский. Патриарх Ермоген (1606-1612 гг.). Государственно-церковное служение Святителя Ермогена. Влияние подвига патриарха Ермогена. |
|
|
