| Я не претендую на то, чтобы намеченный мной взгляд на взаимоотношение хозяйства и этики был вполне ясным для читателя; я не требую того, чтобы читатель уверовал в него догматически. Нет, это лишь программа, которая будет выполнена во всем нашем исследовании, кончая последней специальной главой «нравственность и хозяйство». Я лишь намечаю тот угол зрения, под которым я рассматриваю социализм, тот обсервационный пункт, который объединяет все отделы и экскурсы нашего исследования и которого читателю не следует никогда упускать из внимания. М. Тареев (Продолжение следует). Металлов В.М., прот. К вопросу о комиссиях по исправлению богослужебных певческих книг Русской Церкви в XVII веке//Богословский вестник 1912. Т. 2. 6. С. 423–450 (2-я пагин.) —423— В Общем Собрании Казанского Церковного Историко-Археологического общества 1-го июня 1910 г. было прочитано и в «Православном Собеседнике» за тот же год было напечатано сообщение священника о. А. Игнатьева «Церковно-правительственные комиссии по исправлению богослужебного пения русской церкви во второй половине XVII века». Автор предваряет свое сообщение такого рода вступлением: «Выдающимся явлением на фоне церковно-общественной жизни в области богослужебного пения русской церкви XVII века были две «Комиссии» по исправлению церковного пения в 1655 и 1668 г. Деятельность указанных комиссий, в особенности второй из них, то есть 1668 г., имела для истории нашего богослужебного пения громадное значение – плодами деятельности «Второй комиссии» по исправлению церковного пения мы пользуемся и в настоящее время, о чем, к сожалению, мало кто знает, так как этот вопрос в нашей историко-музыкальной литературе богослужебного пения Русской церкви является мало, даже почти совершенно не разработанным. Между тем у деятельность этих комиссий, например, второй, была настолько крупным явлением церковно-общественной жизни XVII века, что заслуживает серьезного и более внимательного к себе отношения, по крайней мере со стороны тех лиц, которые имеют то или иное отношение к богослужебному пению Русской церкви. Занимаясь изучением истории богослужебного пения Русской церкви, мы не могли не обратить |
| —304— плений Пия 9-го, так и для анализа его ультрамонтанских теорий (Riess, Frohschammer, Heiner, Goetz). Разумеется, введение этого материала в сочинение г. Дьякова не должно было бы носить механический характер, и потребовало бы от автора значительного архитектонического искусства. Далее, следует отметить некоторые опущения в сделанной автором характеристике самого содержания церковно-общественного идеала Пия 9-го. Так, напр., характеризуя в 1-й главе экклесиологию Пия 9-го, и в частности его учение о «нейтрализационном» значении папской власти в церкви, автор совершенно не касается вопроса, в каком отношении Пий 9-й мыслил верховную власть и непогрешимое учительство римского епископа к правам и власти прочего католического епископата, хотя эта сторона догмата о папстве так или иначе затрагивалась как в личных выступлениях Пия 9-го, особенно в эпоху ватиканского собора, так и в самом вероопределении этого собора. Равным образом, автор совершенно ничего не говорит об отношении Пия 9-го к православному востоку, об универсальном характере папского душепопечения, по взгляду Пия 9-го, распространяющегося и на некатолический мир (в знаменитом письме Пия 9-го к имп. Вильгельму 1-му и др.). Наконец, в качестве недочета в работе г. Дьякова следует отметить отсутствие в ней свода параллельных мест из «Актов» Пия 9-го. Раскрывая те или другие стороны церковно-общественного идеала Пия 9-го, автор в обоснование своих тезисов обыкновенно приводит выдержки лишь из тех документов Пия 9-го, в которых эти стороны получили наиболее полное и характерное выражение. Возможно-полный же свод параллельных мест к этим выдержкам, имея сам по себе научный интерес, вместе с тем служил бы лучшим показателем действительно-тщательного знакомства автора с Актами Пия 9-го. Отмеченные недостатки не препятствуют признать работу г. Дьякова очень хорошим кандидатским сочинением, а его автора – вполне заслуживающим кандидатской степени». Феодор (Бухарев), архим. Исследования Апокалипсиса Богословский вестник 1915. Т. 1. 2. С. 433–464 (4-я пагин.). (Продолжение.) |
| (Продолжение следует). Орлов А.П. Сущность и историческое значение так называемою «культуркампфа» в Германии: [Пробная лекция]//Богословский вестник 1905. Т. 3. 12. С. 589–624 (4-я пагин.) —589— Характеристической чертой церковно-политической жизни новейшего времени на западе является стремление общества и государств к возможно полному освобождению от влияния папства, – стремление, ознаменовавшее весь минувший 19-й век почти непрерывным рядом насильственных изменений папских конкордатов, – лишившее папство его светских владений, и к началу 20-го века выразившееся во Франции уже в решительных попытках отнять у церкви всякое государственное значение. Предметом моего настоящего очерка будет один из выдающихся моментов этой упорной борьбы папства с современными течениями общественно-политической жизни, знаменитый т. н. „культуркампф“ в Германии, – знаменитый уже по характеру его главнейших деятелей, каковыми были, с одной стороны, папы Пий 9-й, – горячий представитель средневековых идеалов папства, во всём их объёме, и его более осторожный и дальновидный преемник Лев 13 -й, – а с другой „железный канцлер“ Германской империи князь Бисмарк, непреклонный поборник принципов современной государственности. Не задаваясь целью подробно характеризовать это в высшей степени сложное историческое явление, я постараюсь лишь в основных чертах отметить его принципиальную сущность, историческую обстановку, главные моменты в развитии и общее историческое значение. В 1864 г., когда между Римом и Пруссией господствовали ещё вполне мирные отношения, Пий 9-й, движимый —590— духом апостольской ревности о христианской истине, издал энциклику „Quanta cura“, с приложением подробного указателя (syllabus’a) господствующих в современной общественной жизни заблуждений, – в которой яркими чертами изобразил радикальное уклонение современного государства и общества от своего богоустановленного идеала, – и в которой как будто в пророческом ясновидении предчувствовал роковую близость нового грандиозного столкновения церкви с враждебными ей общественно-политическими силами. Энциклика папы имела значение как-бы манифеста, объявляющего священную войну против современной общественной культуры. И так именно она была истолкована в современной периодической печати, которая забила по этому поводу тревогу, усиленно призывая государство и общество к бдительности и на защиту современной культуры от новых притязаний ультрамонтанского абсолютизма 2277 . |
| б) Духовного Собора Свято-Троицкие Сергиевы Лавры от 21 декабря 1909 года за 1977 (рукописи за 227 и 233). Справка: Все означенные рукописи и книги, немедленно по получении, переданы были, для хранения и пользования ими, – в фундаментальную академическую библиотеку. Определили: Принять к сведению. XIII. Отношение Саратовской губернской ученой архивной Комиссии и Правления Харьковской общественной библиотеки – с просьбою о бесплатной высылке академических изданий. Определили: 1) Поручить редакции академического журнала «Богословский Вестник» выслать, по её усмотрению, в Саратовскую губернскую ученую архивную Комиссию экземпляры журнала за прежние годы. – 2) Просьбу Правления Харьковской общественной библиотеки отклонить. XIV. Заявление экстраординарного профессора Академии по кафедре патристики И.В. Попова: «С 1904 года начало выходить в свет новое совокуп- —10— ное издание памятников христианской литературы восточных народов под заглавием: Corpus scriptorum christianorum orientalium, curantibus I. B. Chabot, I. Guidi, H. Hyvernat, B. Carra de Vaux (Paris. Carolus Poussielgne). Рассчитанное на 200 томов по меньшей мере, это издание объединит в себе полное собрание творений восточных церковных писателей в подлинных текстах и в латинских к ним переводах, при чем много еще неизданных памятников впервые появятся в печати на его страницах. Таким образом, новое издание и по объему и по своему научному значению является параллельным известнейшим собраниям патристических текстов, каковы: Патрология Миня, Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum, Die Griechischen Christlichen Schriftsteller der erster drei Jahrhunderte, Patrologia Orientalis . До сих пор в академическую библиотеку выписывались лишь важнейшие тома нового издания и при том преимущественно латинские переводы восточных текстов. Но в виду исключительной научной ценности всего собрания, я полагал бы необходимым в интересах библиотеки теперь же пополнить его всеми недостающими томами, содержащими в себе как переводы, так и подлинные тексты, и продолжить выписку следующих томов по мере их появления в продаже. Конечно, для приобретения всех изданных томов от библиотеки потребуется значительный единовременный расход, но всякое дальнейшее промедление лишь увеличит затруднение библиотеки, так как ценность издания, с каждым годом выпускающего всё новые тома, непрерывно возрастает». |
| IX)! Конечно, в таких условиях священник теряет возможность, без знания своей паствы, пастырского влияния на паству и не знает даже, о чем ей проповедовать, а потому Гоголь, защищающий отречение священников от жизни, логически вынужден был к безусловно-абсурдным мыслям своим о содействии губернаторш и помещиков пастырям его образца в надлежащем исполне- . —471— нии пастырских обязанностей включительно до составления проповедей (письма XXI-XXII: «Что такое губернаторша?» и «Русский помещик»). Даже в определении существа русской поэзии Гоголь остается верен своей аскетической точке зрения на вещи, и ему чудится нечто аскетическое в русских песнях, «в которых так мало привязанности к жизни и ее предметам», и в истиннорусском слове пастырей, возводящем наши души «на высоту святого бесстрастия» и «высшей, умной трезвости духовной»! (Так разрешается, кстати, вопрос о задачах проповеди, – письмо XXXI!). Но довольно примеров и доказательств односторонне-аскетической настроенности Гоголя, – пора перейти к выводу. Из представленных примеров видно уже, что односторонне-аскетическая настроенность Гоголя не представляла благоприятной почвы для правильного освещения общественных и церковных вопросов с христианской точки зрения. Гоголь, как это видно уже из представленных нами некоторых его религиозно-общественных взглядов, не был и не мог быть, при его односторонне-аскетическом отношении к жизни, хорошим христианским публицистом, толкователем христианства перед обществом. Только в области вопросов внутренней духовно-христианской жизни и личной морали могло быть веско и ценно слово нашего писателя-аскета. Таково оно и есть в действительности: тут, в назидательных своих размышлениях о Боге, о душе, о путях нравственного совершенствования, о добродетелях и грехах, Гоголь был в своей родной стихии, и внес много ценного в сокровищницу религиозно-назидательной духовной литературы своим словом, ценным по глубине и тонкости психологического анализа и изящной литературной форме. Выяснив общую свою точку зрения на Гоголя, как публициста-христианина, мы можем перейти к изложению его религиозно-общественных взглядов, стоящих в связи с темой предполагаемого исследования. Если бы Гоголь был в своих взглядах вполне верен основной своей аскетической точке зрения, то нам не пришлось бы и упоминать о нем в сочинении, посвященном царству Божию: аскетической концепцией христиан- |
| Трудно представить себе, в какое состояние пришло бы железнодорожное дело в Соединенных Штатах, если бы выработка железнодорожных тарифов была доверена законодательству или какому-либо административному органу под непосредственным его контролем. Само собою разумеется, – говорил Зелигман в заключении, – что, выдвигая указанные аргументы против государственных железных дорог в Соединенных Штатах, мы этим не хотим сказать, что железным дорогам должна быть предоставлена полная, ничем не ограниченная, свобода. Но общественный контроль над частными железными дорогами составляет пока что новое явление, и до тех пор, пока не обнаружится недостаточность этого контроля, было бы крайне неосторожно броситься в пучину обобществления железных дорог. Так рассуждают сами американцы и англичане. 633 Sohm, § 5 S. 50. Sie, und sie allein, sind sittlich berechtigt nicht zu arbeiten, sondern sich von der Gemeinde erchalten zu lassen. 646 И как большею частью происходит в настоящее время: так как крещение совершается в младенческом возрасте. 661 Res Dei=собственно вещь Божия, или объект божественного права, каково председательство старцев церковных. 667 Так напр. в Духовном Регламенте гражданские законы исчисляются в ряду оснований для церковного управления при условии «если они слову Божию согласны». Между тем, в первых статьях Устава Д. Консисторий почему-то это условие откинуто. 670 Ю. Белох, – История Греции. Перевод Гершензона. Изд. 2-е. М. 1905. Т II. Так же – и П. Кауэр, вопреки новейшим доказательствам Фикка, О. Гоффмана и Меррэя (см. ЖМНП, 1910, февраль, Нов. Сер. Ч. XXV, Кр. и библ. стр. 386). 671 Библиографию по гомеровскому вопросу можно найти: в статье Ф. Мищенка «Гомер» (помещенной в «Энциклопедическом Словаре» Брокгауза и Эфрона, Т. IX, стр. 156–160; в книге С. С. Глаголева. – «Греческая религия», Ч. I. Сергиев Посад, 1901 г, стр. 78–79 (=«Богословский Вестник», 1908 г., апрель, стр. 617–618) и в др. трудах. В дополнение следует еще принести более новые книги; Murray, – The rise of the Greek Epic. Oxford, 1907. Finsler, – Homer. Lpz., 1908. Christ-Schmidt, – Geschichte d. Griechisch. Liter. München, 1908. 5-te Aufl. P. Cauer, – Grundfragen der Homerkritik Lpz., 1909. 2-te (N B) Aufl. Книга Kayepa (обзоры обоих изданий её С. И. Шестакова см.: в «Филол. Обозр.», Т. XI, 1896, 2, стр. 3 след. и в ЖМНП, 1910 г., февраль [Нов. Сер, Ч. XXV]) представляет собою сводку новейших взглядов и «наилучшее общее введение к изучению Гомера». Специально русская библиография, с XVII ст. по 1895 год находится в «Систематическом указателе книг и статей по греческой филологии», СПБ, 1898, составленной П. Прозоровым и изданном Академией Наук (стр. 33–39). – Следует упомянуть отдельно: Ф. Ф. Соколов, – Гомеровский вопрос (ЖМНП, 1868, 11–12). |
| По-видимому, митрополиту Исидору (да, вероятно, и другим членам Св. Синода) нравились склад и направление журнала, и он ценил именно осведомленность его относительно общественных настроений и газетных толков о церковных делах. Чтение «Церковного вестника» помогало ему быть в их курсе. Замечательно, что К. П. Поб-в сам был неутомимым чтецом светских газет и журналов, этих произведений «прелюбодеев слова» и «разбойников пера и печати», как он называл газетчиков и журналистов. Понятно, что он пресыщен был этим чтением, и весьма естественно не мог чувствовать к ним ничего кроме отвращения, а тут еще получал «Церковный вестник» и в нем встречал выдержки из тех же противных статей. В совершенно другом положении и настроении находились члены Св. Синода и первенствующий – приснопамятный митрополит Исидор. Они не имели времени и возможности, да и охоты зачитываться, подобно К.П., текущей светской журналистикой, и для них потому много нового и интересного представлял «Церковный вестник» именно в той его стороне, которая подвергалась беспощадному осуждению обер-прокурора. Что члены Св. Синода были довольны новой постановкой «Церковного вестника», доказательством служит следующий случай. Вскоре после 1 марта 1881 г., после величайшего злодеяния, покрывшего всю Россию несмываемым позором, о. протоиерей И. В. Васильев встречает члена Св. Синода, протоиерея И. В. Рождественского . О. И. В. Рождественский, заведя речь о «Церковном вестнике», говорит, что он прочитал мою передовую статью по поводу 1 марта 11 – «Главный источник всех наших зол»), а также и обширный отдел «Мнений печати», особенно на этот раз содержательный, – между прочим (замечу от себя), с ответом на возражения К. П. П-ва, без указания, конечно, его имени, – и в заключение прибавляет: «Мне нравится нынешний «Церковный вестник», хороша передовая статья по поводу 1 марта, да и вообще теперь есть что в нем почитать, не то, что в прежнее время». Зная близкие отношения протоиерея И. В. Васильева ко мне и имея, вероятно, в виду нападки К.П.П. |
| Такая мысль лишена была бы всякого научного достоинства. Внимательно прочитывая греческий текст и сравнивая его с еврейским, всякий может заметить весьма много таких различий между ними, вина которых с несомненностью падает на греческих переводчиков, причем число таких отступлений от первоначального чтения в греческом во много раз превосходит число повреждений в тексте мазоретском. Сказанное нами выше имело целью лишь показать, что нельзя безусловно и во всем отдавать предпочтение тексту мазоретскому, что в некоторых случаях греческий перевод сохранил лучшее сравнительно с подлинником чтение, чтение верное и первоначальное, вследствие чего перевод LXX имеет не только авторитет изначала в христианской церкви употребляемого перевода, но и авторитет наилучшего критического средства при исправлении текста мазоретского. Употребление его не церковное только, но и научное. В. Мышцын Лебедев А.П. Нравственный облик, церковно-общественная деятельность, нестроения и злополучия Константинопольской патриархии: (Во второй половине ΧV-ro и веке)//Богословский вестник 1895. Т. 1. 3. С. 374–403 (3-я пагин.). (Продолжение.) —374— Рассмотрение церковно-общественной деятельности Константинопольских патриархов показало нам, что эта деятельность не была ни разнообразна, ни блестяща. Богаче всего Константинопольская патриархия изучаемых веков была нестроениями, к ознакомлению с этим скорбным листом греческой церковной истории теперь и переходим. Много беспорядков внесено было в жизнь церковную слишком частой сменой патриархов: патриархи сменяли один другого с нежелательной быстротой. Но на этом вопросе останавливаться не станем; дело это и без того ясно для каждого, кто просмотрит тот список патриархов, который нами приложен в одном из предшествующих примечаний. Не станем мы говорить и о тех подкупах султана, при помощи которых часто недостойные лица, подбавляя плату за право патриаршествования, восходили на достопочтенный патриарший престол. Повесть об этих подкупах не раз рассказана была и в русской церковно-исторической литературе, и при том с такой детальностью, которая быть может и не совсем нужна. |
| —582— признать и прерывность, и эта иная точка зрения дает начало разнородным явлениям, выдвигая в соответствие с универсальным индивидуальное, с общественным личное, с причинностью целесообразность, с самоутверждением самоотрицание. «Жизнь заключается в постоянном стремлении дать законный исход различным и, по-видимому, противоположным влечениям. В той антиномии, которая вносится этими понятиями, кроется тот жизненный пульс, которым проникнуто всё, что мыслит, страдает, любит». Мы всё еще «остаемся на одной объективной и научной почве», но для нас видна разница между тем представлением, по которому предмет наших идеальных стремлений является неизбежным и однообразно-всеобщим результатом естественной эволюции, и тем представлением, которое считается с индивидуальными центрами чувствования и деятельности. Если нет простых тел всякой плотности, но каждое простое тело есть самостоятельный химический индивидуум, если не всякое сочетание звуков производит гармонию, если природа не есть только механизм, а организм, в котором действуют самостоятельные и самодеятельные индивидуумы, то перерождение человека возможно в смысле разнородного течения. Это открывает совершенно новые горизонты для нашего миросозерцания. Пусть выше всего стоит жизнь и сильнее всего её законы, но во имя той же жизни возможны эгоизм и самоотречение, и последнее уже не будет скрытым эгоизмом. Важно особенно то, что аритмологическая точка зрения нимало не отменяет аналитической: они вполне совместны. Гигиена тела, здоровье, долгоденствие – это совершенно одно, а духовные интересы, смысл жизни, её оправдание – это другое. И ограничиваясь механическим взглядом на жизнь, г. Мечников лишает её всякого смысла. М. Тареев Аксаков Η.П. Предание Церкви и предания школы: [По вопросу о степенях церковной иерархии и их взаимоотношении]//Богословский вестник 1908. Т. 3. 12. С. 583–599 (3-я пагин.). Продолжение.) 2897 —583— IX Рассуждение «предсоборных канонистов» о значении слов: «Божественная благодать и т. д.» в действии возведения в священные степени служит блистательным, ярким, но, увы, и прискорбным доказательством того, насколько наложено так называемою церковною наукою «тусклое стекло» на живое предание Церкви и насколько искаженными являются через это стекло все представления об основных элементах Предания. Смысл выражающих и хранящих церковное Предание возглашений и молитв, восходящих иногда и в глубокую древность, заслоняется толкованиями унаследованных школьных доктрин и учебников, т. е. преданием человеческим, заменяющим Предание Церкви. Мы не будем уже повторять о таких резких проявлениях этого смотрения через «тусклое стекло», как утверждение, что «проручество Божественной благодати» равносильно указанию рукою епископа (Проф. Μ. А. Остроумов). Такое истолкование может быть только экспромтом, произнесенным в порыве несоразмеренного усердия; ни в учебниках, ни в школьных доктринах оно не находит себе ни оправдания, ни основы. |
| —111— краях Болгарии. Правда, нельзя упрекать учителей за то, что они занимались более всего этим пунктом закона: параграф § 11-й определяет цель основных училищ и поэтому заслуживает обстоятельного рассмотрения. Но, к сожалению, многие из учителей отнеслись к этому вопросу без достаточной осмотрительности. Они не только не входили в обсуждение вопроса о воспитательном значении религии и о лучшей постановке преподавания Закона Божия, но и пришли к решительным заключениям, что религиозное воспитание должно быть совсем исключено из законопроекта. С беспримерной лёгкостью они готовы отвергать всякое значение религии, и желали бы, чтобы Закон Божий впредь не преподавался в училищах. На руку им твердит и некоторая часть болгарской печати (напр. журналы: «Учитель», «Работнически вестник», раньше называвшийся «Социялист» и др.), именно, что религия не нужна при воспитании, что она отжила свой век и как всякое заблуждение должна быть брошена и т.п. Вот несколько иллюстраций к этому печальному явлению современной церковно-общественной жизни в Болгарии. 25 июня 1900 г. в г. Дупнице состоялся съезд народных учителей из города и окрестностей. Цель съезда – рассмотрение нового законопроекта об училищах. Пункт 11-й, требующий, чтобы воспитание детей было религиозно-нравственным, не понравилось многим учителям, и они наполовину выбросили его из законопроекта: собранием было принято решение, чтобы дети воспитывались только нравственно, а не религиозно. Много при этом было высказано против религии, и что она отжила свой век, явилась под влиянием страха и т.д. Такие же враждебные религиозные резолюции приняты были на съездах учителей в Бургасе, Тернове, Елене и др. местах. Однако, в г. Елене, хотя меньшинство учителей горячо протестовало и стояло за религиозное воспитание, в Пловдиве и Кюстендиле учительский окружной съезд высказался также за религиозное воспитание. В г. Ямболе (в южной Болгарии) большинство учителей решило было выбросить из законопроекта религиозное воспитание. Но в ответ на такое решение, местный училищный совет в чрезвычайном собрании постановил уволить от должности всех учителей, |
|
|
