| Никто из нас не умеет любить по-настоящему даже самых любимых, не то что всех. Всех любить, пока никого нет, — легко, но полюбить конкретно одного, другого, третьего человека... Старец Назарий, игумен Валаамского монастыря, говорил, что всех любить мы не способны, но могли бы попробовать хоть немногих полюбить по-настоящему, то есть, забывая о себе, любя их так, что они для нас делаются важнее, чем мы сами. Это бывает. Это бывает между родными, это бывает между друзьями, это бывает между как будто чужими людьми. Митрополит Антоний Сурожский Относительно дружбы скажу, что ее ценили высоко и древние народы, и Священное Писание. Она имеет (мне так кажется) свои степени, как и вера и любовь; от еле тлеющей искры, до силы, способной передвигать горы, нагроможденные нашим себялюбием, и топить их в море милосердия и терпения (ношения) недостатков другого «я». Страсть [влюбленность] не видит недостатков другого, поэтому (и по многому другому) она и называется слепою, дружба и любовь видят все, но покрывают их и помогают другу избавиться от них, преодолеть, подниматься со ступени на ступень. Дружбе так же присущ элемент любви, как свету — тепло. Потому-то филео (греч.) и означает «любить» и «дружить». А в пределе, в Царстве Божием и любовь и дружба исчезают или сливаются в беспредельность любви Божией, как светильники при ярком солнце. Игумен Никон (Воробьёв) О дружбе человека с Богом И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим. Исх. 33: 11 И исполнилось слово Писания: ««веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим». Иак. 2: 23 Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам. Сие заповедаю вам, да любите друг друга. |
| Прав А.М.Любомудров: «...В своих лучших книгах, созданных во второй половине творческого пути, Шмелёв не только ярко воплотил церковный быт, но, может быть, как никто до него из русских писателей, глубоко и полно воссоздал целостное православное мировоззрение. Он запечатлел образы людей, живущих с чувством постоянного присутствия Божия, изнутри показал общение человека с высшей реальностью, создал картины «духовной брани», с особой глубиной раскрытой в романе «Пути небесные»» 593 . Пути небесные ведут к сокровищам небесным. «Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим. Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день» (Пс. 24, 4-5). «На пути откровений Твоих я радуюсь, как во всяком богатстве. О заповедях Твоих размышляю, и взираю на пути Твои» (Пс. 118, 14-15). «Мои мысли— не ваши мысли, ни ваши пути— пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55, 8-9). «...Велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! праведны и истинны пути Твои, Царь святых!» (Откр. 15, 3). Шмелёв отыскивает выход из земных тупиков к путям небесным , к путям Божиим. Вот содержание романа «Пути небесные» (1935—1947), последнего шедевра Шмелёва. Крайние точки того пути, который одолевают герои романа, Даринька и Виктор Алексеевич, обозначены ясно: тьма и свет, грех и духовная чистота. Писатель сознал сопряжение этих крайностей в душе человека ещё в ранней молодости («История любовная»). В письме П.Д.Долгорукову от 3 марта 1941 года он указал как на важнейшее в романе: «...всего главнее— ищущая и мятущая душа юной Дариньки и обуревающие страсти— борьба духа и плоти» (5,3). Это же высказано в самом романе словами Виктора Алексеевича: «Не раз находил я её в беспамятстве в её моленной. Мне иногда казалось, что в ней как бы рождался новый человек... как бы звено— от нашего земного— к иному, утончённому, от плоти— к душе» (5,190). Но человек не собственными усилиями только одолевает тот путь: его ведёт воля Промысла Божия. Как подлинно православный человек, Шмелёв и не мог иначе осветить смысл совершающегося. В этом— мы знаем— заключена великая истина Православия. Едва ли не все Святые Отцы предупреждают о том. Обратимся к мудрости одного из современных духовных наставников, игумена Никона (Воробьёва): |
| Так и на мытарствах, когда душа искушается духами поработивших её страстей, она уже не может им противиться. И страсти, уже не сдерживаемые ничем, никакими внешними обстоятельствами, в том числе и самим телом, действуют в душе в полную силу – в тысячу раз большую, как писал игумен Никон (Воробьёв), чем в земных условиях. Его слово очень поучительно: «Чаще думай о смерти и о том, кто тебя там встретит. Могут встретить ангелы светлые, а могут окружить мрачные, злобные демоны. Стоит здесь потрудиться, есть из-за чего. Будем же жить в мире, прощая друг друга, мирясь скорее друг с другом, будем во всём каяться пред Богом и просить Его милости и спасения от бесов и вечных мук, пока ещё есть время. Не будем играть своей вечной участью» 50 . Есть и другая сторона страданий там . Тот мир – мир Божественного света, в котором перед всеми людьми и ангелами откроются наши дела, мысли, чувства. И вот, как говорил однажды в проповеди игумен Никон, представьте себе такую картину: перед лицом всех друзей, знакомых, родных вдруг обнаружится всё наше лукавое, низменное, бессовестное. Какой ужас и срам – это ли не ад?! Поэтому Церковь с такой силой и настойчивостью призывает всех к скорейшему покаянию. Оно – великое средство очищения души, совершенное средство спасения от будущего позора, страха, от демонов-мучителей и неугасающего пламени страстей. Как писал пророк Исаия (VII в. до Р.Х.): Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну 51 убелю ( Ис. 1:18 ). А вот как замечательно рассуждает об этом святой Исаак Сирин : «Поскольку знал Бог Своим милосердным знанием, что если бы абсолютная праведность требовалась от людей, тогда только один из десяти тысяч нашёлся бы, кто мог бы войти в Царство Небесное, – Он дал им лекарство, подходящее для каждого – покаяние, так, чтобы каждый день и на всякий миг было для них доступное средство исправления посредством силы этого лекарства и чтобы через сокрушение они омывали себя во всякое время от всякого осквернения, которое может приключиться, и обновлялись каждый день через покаяние» 52 . |
| — «Как превратиться из человека в воробья по системе Баранкина. Инструкция», — прочитал Костя свистящим шёпотом надпись на обложке тетради и перевернул первую страницу… Событие восьмое. «Не хочу учиться, хочу быть птицей!..» — «Не хочу учиться, хочу быть птицей!..» А это что, стихи, что ли? — спросил меня Костя, — Не стихи, а заклинание. В рифму… — пояснил я. — В сказках так всегда полагается. Знаешь, снип-снап-снур-ре-пурре-базелюрре… — «Я уверен, без забот воробей живёт! Вот я! Вот я!..» А дальше неразборчиво… — Чего неразборчиво? — сказал я. — «Вот я! Вот я! Превращаюсь в воробья!..» — Складно получается! — сказал Костя. — Всю ночь не спал, — сказал я и оглянулся по сторонам: я боялся, чтобы нас с Костей кто-нибудь не подслушал. — А что ж мы с тобой теряем время? — крикнул Малинин. — Давай скорее превращаться, пока Мишка Яковлев не пришёл! — Ты какой-то чудак, Малинин! Как это — скорей? Может, у нас с тобой ещё ничего не получится, а ты уже радуешься да ещё орёшь на весь двор! — Ну и что? — Как это — ну и что! Дело таинственное, можно сказать, непроверенное. Кто-нибудь подслушает — потом смеяться будут, если у нас ничего не выйдет. — Ты же сам говорил, что если есть волшебные слова да ещё если захотеть по-настоящему, то обязательно выйдет! — сказал Костя шёпотом. — Конечно, выйдет, если захотеть по-настоящему! А вот как это — захотеть по-настоящему? Вот в чём загадка! — прошептал я. — Ты, Костя, в жизни чего-нибудь хотел по-настоящему? — Не знаю, — тихо сказал Костя. — Ну вот! А говоришь — скорей! Это тебе не двойку в тройку превращать. Здесь, брат, двух человек надо превратить в воробьёв. Вот какая задача! — А зачем — в воробьёв? В бабочек, я думаю, легче. — Зачем же в бабочек? Бабочки — насекомые, а воробьи — это как-никак птицы. На прошлом уроке мы как раз проходили воробьёв. Ты в это время, правда, постороннюю книгу читал. — Верно. Я про воробьёв не слушал. — Ну вот, а я слушал. Нина Николаевна нам целый час рассказывала о воробьях. Знаешь, какая у них замечательная жизнь? |
| Сбежать по дороге нам, конечно, не удалось. Рыжий воробей и воробьиха всё время внимательно следили за нами и не давали отстать ни на шаг. Дело оборачивалось хуже, чем я предполагал. Если мы ввяжемся против своего желания в драку, то ято, может быть, и вывернусь, а уж Косте наверняка несдобровать. Он вообще не приспособлен к драке, тем более с воробьями. Не успел я подумать об этом, как вдруг неожиданно рядом послышалось отчаянное чириканье, и мы всей «семьёй» врезались в стаю воробьёв, дерущихся в каком-то незнакомом саду за тот самый скворечник, о котором мечтали наши «родители». Я даже не знаю, как это получилось, но мы с Костей внезапно очутились в самой гуще боя, сразу же потеряв из виду рыжего воробья и воробьиху. Справа, слева, сверху и снизу, отчаянно чирикая, кружились незнакомые воробьи. Хорошо, что Костя Малинин догадался вцепиться клювом в мой хвост, а то бы мы наверняка потеряли друг друга в этой суматохе. Тащить Костю на буксире и отбиваться было, конечно, трудновато, но я довольно ловко увёртывался от налетающих на меня воробьёв, осыпая их всякими угрозами и проклятьями. Я взмывал вверх, падал на крыло, взлетал свечкой, входил в штопор, и наконец-то на бреющем полёте мне удалось выйти из воробьиного окружения. Костя, увидев, что опасность миновала, отцепился от моего хвоста, и мы вместе что есть духу пустились наутёк от этих проклятущих воробьёв. — Бей их чем-чем-чем попало! — раздались вдруг за нашими спинами воробьиные голоса. Я оглянулся и увидел, как от дерущихся отделились четыре воробья и сыпанули за нами вслед… Событие восемнадцатое. Костя Малинин «начирикался» — Кон-чится это когда-нибудь или нет? — простонал Малинин, прибавляя ходу. — Вот эти громче всех чи-рикали! — крикнул кто-то сзади. Преследующие нас воробьи стали заходить нам в хвост. — Ребята! Да что вы! Мы же только чи-рикали! — оправдывался я на лету. — А за-чем-чем прилетели? — Ни за чем. Так просто — посмотреть! — Посмотреть? Вот мы сей-час вам покажем!.. Воробьи стали нагонять нас, и, вероятней всего, они задали бы нам такую взбучку, после которой от нас с Малининым не осталось бы ни пуха ни пера, если бы я не изобрёл на лету один остроумный боевой приём: выбрав удобный момент, я подпустил преследователей к себе поближе, потом совершенно неожиданно перевернулся в воздухе на спину и лягнул одного из наседающих на меня воробьёв ногами — воробей отлетел в сторону и шмякнулся о забор. |
| Не суждено, не суждено пребывать им долго на месте! Убеждённых беглецов, как летучих голландцев, гонит дальше беспокойный их жребий. И если они не убежали, то везут их. Теперь эту всю пробивную компанию перебрасывают в наручниках в экибастузскую тюрьму. Тут присоединяют к ним и своих неудавшихся беглецов — Брюхина и Мутьянова. Как виновных, как режимных, их выводят на известковый завод. Негашёную известь они разгружают с машин на ветру, и известь гасится у них в глазах, во рту, в дыхательном горле. При разгрузке печей их голые потные тела осыпаются пылью гашёной извести. Ежедневная эта отрава, измысленная им в исправление, только вынуждает их поспешить с побегом. План напрашивается сам: известь привозят на автомашинах — на автомашине и вырваться. Рвать зону, она ещё проволочная здесь. Брать машину, пополней заправленную бензином. Классный шофёр среди беглецов — Коля Жданок, напарник Тэнно по неудавшемуся побегу от пилорезки. Договорено: он и поведёт машину. Договорено, но Воробьёв слишком решителен, он — слишком действие, чтобы довериться чьей-то чужой руке. И когда машину прихватывают (к шофёру в кабину с двух сторон влезают беглецы с ножами, и бледному шофёру остаётся сидеть посредине и невольно участвовать в побеге), — место водителя занимает Воробьёв. Считанные минуты! Надо всем прыгать в кузов и вырываться. Тэнно просит: “Иван, уступи!” Но не может Иван Воробьёв уступить! Не веря его уменью, Тэнно и Жданок остаются. Беглецов теперь только трое: Воробьёв, Салопаев и Мартиросов. Вдруг, откуда ни возьмись, подбегает Редькин, этот математик, интеллигент, чудак, он совсем не беглец, он в режимку попал за что-то другое. Но сейчас он был близко, заметил, понял, и в руке с куском почему-то мыла, не хлеба, вскакивает в кузов: — На свободу? И я с вами! (Как в автобус вскакивая: “На Разгуляй идёт?”) Разворачиваясь, малым ходом, машина пошла так, чтобы первые нити проволоки прорвать бампером, постепенно, следующие придутся на мотор, на кабину. В предзоннике она проходит между столбами, но в главной линии зоны приходится валить столбы, потому что они расставлены в шахматном порядке. И машина на первой скорости валит столб! |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 322 голоса: 3.8 из 5) Оглавление Событие седьмое. Единственная в мире инструкция Я ещё раз взглянул на окна нашей квартиры, на небо, на воробьёв, на калитку, из которой вот-вот должен был появиться Мишка Яковлев, и сказал по-настоящему взволнованным голосом: — Костя! А ты знаешь, что утверждает моя мама?! — Что? — спросил Костя. — Моя мама утверждает, — сказал я, — что если по-настоящему захотеть, то даже курносый нос может превратиться в орлиный! — В орлиный? — переспросил Костя Малинин и, не понимая, к чему это я говорю, уставился в стену нашего дома, на которой было написано мелом: БАРАНКИН НЕСЧАСТНЫЙ!!! — В орлиный! — подтвердил я. — Но только, если захотеть по-настоящему. Малинин отвёл свой взгляд от забора и недоверчиво посмотрел на мой нос. Мой профиль был полной противоположностью орлиного. Я был курносый. По выражению моей мамы, я настолько курнос, что через дырочки моего задранного кверху носа можно разглядеть, о чём я думаю. — Так что же ты ходишь с таким носом, если он может у тебя превратиться в орлиный? — спросил Костя Малинин. — Да я не о носе, дуралей! — А о чём? — все ещё не понимал Костя. — А о том, что, если по-настоящему захотеть, значит, можно из человека превратиться, к примеру, в воробья… — Это зачем же нам превращаться, к примеру, в воробьёв? — спросил Костя Малинин, глядя на меня как на ненормального. — Как — зачем? Превратимся в воробьёв и хоть одно воскресенье проведём по-человечески! — Как это — по-человечески? — спросил ошеломлённый Малинин. — По-человечески — значит по-настоящему, — пояснил я. — Устроим себе настоящий выходной день и отдохнём как полагается от этой арифметики, от Мишки Яковлева… от всего на свете отдохнём. Конечно, если ты не устал быть человеком, тогда можешь не превращаться — сиди и жди Мишку… — Как это — не устал? Я очень даже устал быть человеком! — сказал Костя. — Может, побольше твоего устал!.. — Ну вот! Вот это по-товарищески! И я с ещё большим увлечением стал расписывать Косте Малинину ту жизнь, без всяких забот и хлопот, которая, по моему мнению, ожидала нас, если бы нам удалось каким-то образом превратиться в воробьёв. |
| 175. Постернак, Л. О. О душе, уме и Боге в жизни Войно-Ясенецкого [Текст]/Л. О. Постернак//Новая тамб. газ. 1994. 3 июня. С. 5. 176. Задорожный, А. А. В.Ф. Войно-Ясенецкий в Томске [Текст]/А. А. Задорожный//Вестн. хирургии. 1994. 5–6. С. 130–132. 177. Береснев, А. С. Войно-Ясенецкий, архиепископ и хирург [Текст]/А. Береснев//Культура Отечества: прошлое, настоящее, будущее. Томск, 1994. Вып. 2. С. 44–47. 178. Береснев, Д. Лекарь души человеческой [Текст]/Д. Береснев//Моск. журн. 1993. 9. С. 32–35. 179. Горностаев, В. Последний суд за читателем, но... [Текст]/В. Горностаев//Кн. обозрение. 1993. 30 июля. С. 23. О статьях об архиепископе Луке. 180. Поповский, М. Вторая ссылка: [В.Ф. Войно-Ясенецкого] [Текст]/М. Поповский//Правда Севера. 1990. 24 июня. С. 12–13. 181. Никитин, В. Несгибаемый страстотерпец [Текст]/В. Никитин//Слово. 1990. 5. С. 45–48: фот. 182. Воробьёв, С. Л. В.Ф. Войно-Ясенецкий, врач телесный и духовный (1877–1961) [Текст]/С. Л. Воробьёв//Человек. 1991. 6. С. 104–106. 183. Поповский, М. Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга [Текст]: [докум. повесть о В.Ф. Войно-Ясенецком]/Марк Поповский; предисл. А. Меня//Октябрь. 1990. 2. С. 3–100 ; 3. С. 66–137; 4. С. 29–140. 184. «...Я вас избрал» [Электронный ресурс]: док. фильм/Центрнаучфильм, творч. объединение «Зов»; реж. А. Торгало; оператор В. Свешников. СССР, 1989//NETFILM: ресурс оцифрован. фильмов. Москва, [б. г.]. Электрон. данные. Режим доступа: http://www.net-film.ru/film-50494/, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. 185. Грекова, Т. Два служения доктора Войно-Ясенецкого [Текст]/Т. Грекова//Мир человека. Москва, 1989. С. 127–149. То же. Наука и религия. 1986. 8. С. 12–19. 186. Кассирский, И. А. Воспоминания о профессоре В.Ф. Войно-Ясенецком [Текст]/публ. подгот. Г. Кассирский, Р. Воробьёв//Наука и жизнь. 1989. 5. С. 76–89. 187. Варшавский, С. Войно-Ясенецкий: две грани одной судьбы [Текст]/С. Варшавский, И. Змойро//Звезда Востока. 1989. 4. С. 102–111. 188. Каган, А. Душа и совесть. Вспомним это имя [Текст]/А. Каган//Мед. газ. 1988. 8 июля. С. 4. |
| Я никогда не забуду, как в первые дни моей работы главным редактором батюшка пришел, откликнулся. Мы сделали передачу о Сергее Фуделе, те подвижники, сегодня имена их прозвучали в нашем прямом эфире, батюшка их перечислил. Они действительно живы благодаря тому, что вы, отец Владимир, всегда, всегда откликаетесь на наши скромные просьбы, как бы вы ни были загружены, я всегда имею возможность прийти. И мы записывали огромные циклы по преподобному Серафиму Саровскому, вы никогда не отказывали. Я очень надеюсь, что наше долгое, многолетнее сотрудничество и прежде всего - духовное общение будет продолжаться и впредь. Мы желаем вам от лица радиостанции, дорогой батюшка, помощи Божьей, молитвенной поддержки от всех ваших духовных чад и многая - многая лета. Искренне с вами всегда радио Радонеж, и мы чувствуем вашу поддержку и ваше молитвенное предстательство за нас, спасибо. В.Воробьёв: Благодарю вас от всего сердца и прошу святых молитв. Г.Ореханов: Батюшка если можно последний вопрос, связанный с нашим Университетом. Во - первых, расскажите ещё раз этот замечательный эпизод, вы много раз его рассказывали, как отец Всеволод собрал своих учеников на солее и, предчувствуя изменение в церковной жизни, что он тогда сказал? Как это связанно с основанием нашего университета? В.Воробьёв: Да это был 1983 год, незадолго до кончины отца Всеволода. Ему было очень трудно в это время, действительно, он собрал нас и сказал, что скоро советская власть упадет, и в храм придет народ и молодежь. А кто будет её встречать? У нас некому её встретить. Вот это была его забота, его мысль. И, конечно, я думаю, его трудом, его молитвой, благословением и согласием нашего Университета и всё то, что теперь на приходе в Николо-Кузнецком есть, мы всегда считаем, что это выросло из тех семян, которые посеял отец Всеволод. Г.Ореханов: Да, батюшка, а вот прошу немножко рассказать радиослушателям, мы - то об этом представляем и много говорим, почему вы всегда так были уверены, что нужно создавать православные университеты, как-то внедрять в академическую жизнь российскую специальность «теология»? Откуда у вас такая уверенность? В.Воробьёв: Не то, чтобы я всегда был уверен. |
| Конвой на вышках оторопел: за несколько дней перед тем был случай на другом объекте, что пьяный шофёр сломал столб в запретке. Может, пьян и этот?… Конвоиры думают так пятнадцать секунд. Но за это время повален столб, машина взяла вторую скорость и, не проколов баллонов, вышла по колючке. Теперь — стрелять! А стрелять некуда: предохраняя конвоиров от казахстанских ветров, их вышки забраны досками с наружных сторон. Они стрелять могут только в зону и вдоль. Машина уже невидима им и погнала по степи, поднимая пыль. Вышки бессильно стреляют в воздух. Дороги все свободны, степь ровна, через пять минут машина Воробьёва была бы на горизонте! — но абсолютно случайно тут же едет воронок конвойного дивизиона — на автобазу, для ремонта. Он быстро сажает охрану — и гонится за Воробьёвым. И побег окончен… через двадцать минут. Избитые беглецы и с ними математик Редькин, ощущая всем раскровавленным ртом эту тёплую солоноватую влагу свободы, идут, шатаясь, в лагерную тюрьму. В ноябре 1951 Воробьёв ещё раз бежит с рабочего объекта на самосвале, 6 человек. Через несколько дней их ловят. Понаслышке в 1953 году Воробьёв был одним из центровых бунтарей Норильского восстания, потом заточён в Александровский централ. Вероятно, жизнь этого замечательного человека, начиная с его предвоенной молодости и партизанства, многое бы объяснила нам в эпохе. Однако, по всему лагерю слух: прорвали — прекрасно! задержали — случайно! И ещё через десяток дней Батанов, бывший курсант-авиационник, с двумя друзьями повторяет манёвр: на другом объекте они прорывают проволочную зону и гонят! Но гонят — не по той дороге, впопыхах ошиблись и попадают под выстрел с вышки известкового завода. Пробит баллон, машина остановилась. Автоматчики окружили: “Выходи!” Надо выходить? или надо ждать, пока вытащат за загривок? Один из трёх — Пасечник, выполнил команду, вышел из машины, и тут же был прошит озлобленными очередями. За какой-нибудь месяц уже три побега в Экибастузе, — а Тэнно не бежит! Он изнывает. Ревнивое подражание истачивает его. Со стороны виднее все ошибки и всегда кажется, что ты сделал бы лучше. Например, если бы за рулём был Жданок, а не Воробьёв, думает Тэнно, — можно было бы уйти и от воронка. Машина Воробьёва только-только ещё была остановлена, а Тэнно со Жданком уже сели обсуждать, как же надо бежать им. |
|
|
