| «Я, высочайшая и огненная сила, зажег каждую живую искорку, и ничто из того, что выдохнуто Мною, не может умереть. Я ... огненная жизнь божественной сущности – Я блистаю над красою полей; Я сияю в водах; Я пылаю в солнце, луне и звездах. И с помощью воздушных потоков Я привожу все в движение некоей невидимой жизнью, поддерживающей все. Ибо воздух оживает в зеленой силе и цветении; и воды текут как если бы они были живыми. Даже солнце глядит живо в собственном своем свете ... Я, огненная мощь, сокрыт во всех них и они сияют из Меня. В точности как человек постоянно движимый своим дыханием, и как огонь живущий в сиянии вокруг него. Все эти вещи живут в собственной своей сущности, и нет для них смерти поскольку Я есмь Жизнь. ... Я – полнота жизни – жизнь не высечена из камней, не вырублена из ветвей, не коренится в порождающей способности мужчины. Пожалуй, корни всего живого – во Мне.» 16 Подход, предлагаемый Паламой, Максимом и Хильдегардой содержит два следствия, важных для нашего понимания творящей силы Бога. Во- первых, когда мы говорим о сотворении мира Богом, мы должны понимать это не как некий единичный акт в прошлом, а как непрестанно длящееся присутствие Его здесь и сейчас. В этом смысле, думается, позволительно было бы говорить о постоянном, творении. Второй пункт, тесно связанный с первым: нам следует думать о Боге, творящем мир как бы не извне, но изнутри. Когда мы читаем: В начале сотворил Бог небо и землю ( Быт. 1:1 ), слово начало не должно пониматься только во временном смысле. Творение – это не событие, случившееся раз и навсегда в отдаленном прошлом, не только некий акт полагания, представляющий собою хронологическую точку отсчета. Нам следует говорить о нем не в аористе, а в настоящем времени, нам следует говорить не «Бог сотворил мир однажды, очень давно», а «Бог творит мир и тебя, и меня в нем, здесь и сейчас, ныне и присно». Следовательно, в начале вовсе не означает: «Бог запустил все это в движение миллиарды лет назад и с тех пор предоставил всему идти своим чередом». Нет, это означает, что, если бы Бог прекратил осуществлять Свою творящую волю хоть на какую-то долю секунды, мир немедленно обрушился бы в бездну небытия. Без деятельного и непрестанного присутствия Логоса – Христа Вездесущего Создателя мира, ничто в нем не могло бы просуществовать и мига. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГВАЛЬТЕРИЙ [Готье, Вальтер; лат. Gualterius, Walterius; франц. Gautier; нем. Walter] († 15.11.923), архиеп. Санса (Франция). Племянник Гвальтерия, еп. Орлеанского (Аврелианского). В первый год епископства (887) Г. пережил осаду Санса норманнами. В 891 г. присутствовал на Соборе в Мён-сюр-Луаре. В след. году на Соборе в Вербери встал на сторону Арремарского мон-ря в споре о владении местностью Афра. Причина скрытого конфликта, существовавшего в 90-х гг. между Г. и архиеп. Реймсским Фульконом, состояла в том, что в борьбе за престол Фулькон поддерживал Карла III Простоватого, представителя рода Каролингов, а Г.- род Робертинов. Совершив в янв. 888 г. в Компьене королевское помазание Одона (Эда), сына Роберта Сильного, Г. нарушил традиц. прерогативу Реймсских архиепископов на помазание короля франков. Не имея возможности открыто выступить против Г., пользовавшегося поддержкой кор. Одона, Фулькон обвинил его в пренебрежении церковной дисциплиной. Фулькон заявил, что Г. не желает обращать внимание на преступление аббатисы Хильдегарды, и затребовал ее дело на свой суд. Насколько необоснованными были эти обвинения, видно из того, что церковная деятельность Г. была направлена именно на борьбу с пороками клириков и монахов. В 895 г. Г. выступил на стороне гр. Гарнерия из Труа в конфликте с Рихардом Заступником, герц. Бургундии. В 895/6 г. Рихард захватил Санс, взял в плен епископа и продержал его в заточении 9 месяцев. Король не смог этому воспрепятствовать и лишь после вмешательства папы Формоза Рихард согласился отпустить Г. и вернуть ему кафедру. Г. вынужден был дать Рихарду гарантии своей лояльности. Впосл. Г. сблизился с его сыном Радульфом Бургундским. Г. поддержал мятеж Роберта, брата Одона, против кор. Карла III Простоватого и 6 июня 922 г. в Реймсе совершил торжественное помазание Роберта королем зап. франков. После скорой гибели Роберта (15 июня 923) Г. поддержал претензии на королевский престол Радульфа Бургундского, родственника Робертинов, и помазал его на королевство 13 июля 923 г. в аббатстве Сен-Медар в Суасоне. |
| За последние 70–80 лет было сделано много попыток построить теории, объясняющие, проясняющие феномен стигматизации. Телесные явления, сопровождающие мистическую жизнь такого типа, оценивались различно; и согласно оценке органических нарушений у стигматизованных или хотя бы органических явлений, поддающихся наблюдению, сформировались две, можно сказать, противоположные концепции: согласно одной – это патология, согласно другой – духовность. Можно много сказать о патологических теориях стигматизации, но они увели бы нас очень далеко в чистую физиологию. Поэтому я обращаюсь к другим концепциям, ибо к ним мы можем подойти с точки зрения веры и богословия. Я хотел бы прежде всего привести две цитаты. Одна принадлежит святой Хильдегарде, которая говорила: «Если бы мы действительно любили Бога, мы не были бы так здоровы». Другая же цитата взята мной из заключений австрийского епископа Франциска Ксаверия Лонхина, сделанных им по поводу одной молодой тирольской стигматизованной, Марии фон Мёле: «Болезнь Марии фон Мёле, конечно, не является святостью, но и глубокое ее благочестие также не является болезнью». Это чрезвычайно уравновешенное, здравое суждение, которое наряду со словами святой Хильдегарды может подготовить почву для лучшего понимания вещей. Среди богословов и религиозных ученых, которые рассматривают соматические нарушения как признак борьбы между организмом, через грех потерявшим способность к духовной жизни, и душой, тяготеющей осуществить в полноте свои стремления, нет полного согласия, но в основном они утверждают: человеческий организм, человек в его целостности – душа и тело – в силу того, что он принадлежит к греховному миру и сам грешит, не способен осуществить устойчивую жизнь в Боге, не пройдя сначала через стадию более или менее обостренной неуравновешенности; происходит рост духовного элемента, глубоко потрясающий физические, а зачастую и чисто психологические основы, до момента, когда устанавливается новое равновесие, когда благодать, жизнь в Боге сообщает гармонию всему, что перед этим было перевернуто и нарушено. |
| За последние 70—80 лет было сделано много попыток построить теории, объясняющие, проясняющие феномен стигматизации. Телесные явления, сопровождающие мистическую жизнь такого типа, оценивались различно; и согласно оценке органических нарушений у стигматизованных или хотя бы органических явлений, поддающихся наблюдению, сформировались две, можно сказать, противоположные концепции: согласно одной — это патология, согласно другой — духовность. Можно много сказать о патологических теориях стигматизации, но они увели бы нас очень далеко в чистую физиологию. Поэтому я обращаюсь к другим концепциям, ибо к ним мы можем подойти с точки зрения веры и богословия. Я хотел бы прежде всего привести две цитаты. Одна принадлежит святой Хильдегарде, которая говорила: «Если бы мы действительно любили Бога, мы не были бы так здоровы». Другая же цитата взята мной из заключений австрийского епископа Франциска Ксаверия Лонхина, сделанных им по поводу одной молодой тирольской стигматизованной, Марии фон Мёле: «Болезнь Марии фон Мёле, конечно, не является святостью, но и глубокое ее благочестие также не является болезнью». Это чрезвычайно уравновешенное, здравое суждение, которое наряду со словами святой Хильдегарды может подготовить почву для лучшего понимания вещей. Среди богословов и религиозных ученых, которые рассматривают соматические нарушения как признак борьбы между организмом, через грех потерявшим способность к духовной жизни, и душой, тяготеющей осуществить в полноте свои стремления, нет полного согласия, но в основном они утверждают: человеческий организм, человек в его целостности — душа и тело — в силу того, что он принадлежит к греховному миру и сам грешит, не способен осуществить устойчивую жизнь в Боге, не пройдя сначала через стадию более или менее обостренной неуравновешенности; происходит рост духовного элемента, глубоко потрясающий физические, а зачастую и чисто психологические основы, до момента, когда устанавливается новое равновесие, когда благодать, жизнь в Боге сообщает гармонию всему, что перед этим было перевернуто и нарушено. |
| Ветрам же Карл положил такие имена: восточный ветер стал называться остронивинт [Ostroniwint], юго-восточный остзундрони [Ostsundroni], юго-юго-восточный – зундострони [Sundostroni], южный – зундрони [Sundroni], юго-юго-западный – зундвестрони [Sundwestroni], юго-западный – вестзундрони [Westsundroni], западный – вестрони [Westroni], северо-западный – вестнордрони [Westnor-droni], – северо-северо-западный – нордвестрони [Nord-westroni], северный – нордрони [Nordroni], северо-северо-восточный – нордострони [Nordostroni], северо-восточный – остнордрони [Ostnordroni] 121 . 30. В конце жизни, когда его тяготили болезнь и старость, Карл призвал к себе Людовика, короля Аквитании, единственного из сыновей Хильдегарды, оставшегося в живых. Собрав надлежащим образом со всего королевства знатнейших франков, Карл при всеобщем согласии поставил сына соправителем всего королевства и наследником императорского титула. Возложив на его голову корону, Карл приказал именовать Людовика императором и августом 11 сентября 813 г. . Это решение с одобрением было поддержано всеми присутствующими, ибо казалось, что оно было вдохновлено свыше на благо всего государства. И это деяние приумножило авторитет Карла [дома] и внушило огромный страх чужеземным народам. Затем, отослав сына обратно в Аквитанию, он, хотя и немощный от старости, по своему обыкновению, отправился поохотиться неподалеку от аахенского дворца 122 и, проведя за этим занятием остаток осени, на Ноябрьские Календы вернулся в Аахен. Зимуя там, в январе он слег, охваченный сильной лихорадкой. Тотчас же, как обычно при лихорадках, он начал поститься, полагая, что такое воздержание от еды сможет прогнать болезнь или, по крайней мере, облегчить. Но к жару присоединилась боль в боку, которую греки называют «плевритом» [pleuresin], однако он все еще продолжал воздерживаться от еды, подкрепляя тело лишь редким питьем. На седьмой день, после того как он слег в постель, приняв святое причастие, он умер. Это случилось на семьдесят втором году его жизни, из которой сорок семь лет он правил, в пятый день перед Февральскими Календами, в три часа дня 28 января 814 г., 9 часов утра 123 . |
| 78 На самом деле в отношении признания императорского титула Карла в Византии события развивались несколько иначе. В те дни в Византии у власти была императрица Ирина, которая, в борьбе за престол, в 797 году ослепила родного сына (Константина IV) и с которой Карл вел переговоры. С благословения папы Карл направлял посольства к Ирине, предлагая брак, который позволил бы Карлу объединить Запад и Восток под своим правлением. Однако проект Карла о династическом браке был провален константинопольскими сенаторами. 31 октября 802 года в Константинополе произошел дворцовый переворот, Ирина была низложена, престол занял Никифор I (802–811), который отказался признать Карла в качестве императора. В ответ Карл после довольно продолжительной войны (806–810) овладел Венецией и Далма-кией, которые номинально числились за Византией, но были ослаблены из-за внутренних распрей и, благодаря союзу с Багдадским халифом Аароном, заставил Никифора, который вел войну в Болгарии, пойти в 810 году на мирные переговоры. Через 12 лет после начала конфликта византийский император Михаил I (811–813) преемник погибшего в Болгарии Никифора, формально признал новый титул императора, в расчете на поддержку Запада в борьбе с Болгарией, разгромившей византийское войско в 811 году. За признание своего императорского титула Карл уступил Михаилу I Венецию и Далмацию. 84 Чивитавекья. Исправленные «Анналы королевства франков» (запись 813 г.), которым следует Эйнхард, включают еще и Никею: «Мавры опустошили Центумеллу, город Этрурии и Никею, провинцию Нарбонии». 86 Согласно сообщению Павла Диакона, Карл имел от Хильде-гарды четырех сыновей и четырех дочерей: один сын, близнец с Людовиком, по имени Лотарь, умер ребенком и не упомянут Эйнхардом. Две дочери Карла, Хильдегарда и Аделаида, также умерли в младенчестве. Похоже, что Эйнхард ошибается в одном из имен, либо же можно предположить, что Карл имел пять дочерей. 89 Свободными искусствами считались грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия и гармония. |
| Доктор Н. L. Strack, профессор Берлинского университета, выпустил недавно исследование «О крови в религиях», содержание которого мы вкратце приводим ниже. В древности и в средние века многие народы пили человеческую кровь, чтобы закрепить и освятить договоры о дружбе или союзе. Таковы были обычаи у Скифов, Мидян, Лидийцев, Армян и Иберийцев. Открывали вену, вытекающею кровью наполняли чашу и из неё выпивали кровь, или же высасывали кровь прямо из раны. Во время торжественного приема Генриха (впоследствии ставшего королем Франции под именем Генриха III), избранного в 1573 г. королем Польши, один из вельмож пронзил себе кисть руки ударом сабли и, собрав кровь в пригоршню, выпил её, клянясь, что готов вновь пролить за короля свою кровь во всякое время. Кровь у некоторых народов считалась за лекарство. Плиний рассказывает, что «эпилептики пили кровь гладиаторов, так что последние служили как бы живыми чашками». Особенно разнообразные свойства народный предрассудок приписывал менструальной крови. Хильдегарда, аббатиса одного из монастырей близ Бингена, советует в своей книге XII века (самой древней из монашеских медицинских книг) принимать ванны из менструальной крови. Иные пили её или заставляли пить, с целью увеличить любовную энергию, а также для излечения от бешенства, язвы, оспы и проказы. В старых медицинских книгах говорится, что дистиллированная кровь мальчика «хороша при всех болезнях мозга, памяти и ума, изгоняет всякую сердечную отраву, излечивает всякие виды болезней легких, очищает кровь лучше, чем всякие другие лекарства». Людовик XI, король Франции, «пил кровь, которую выпускали для него из детей, в надежде, что такое питье излечит остроту его собственной крови и восстановит его прежнюю силу». Кровь казненных и самоубийц считалась еще более действительным средством, чем менструальная кровь. Чтобы набрать этой крови, народ толпился около эшафотов. Суеверие, выразившееся в многочисленных пословицах, внушало, что кровь казненных, повешенных и даже столбы и гвозди эшафота и веревки, на которые попали брызги этой крови, приносят счастье тому, кто владеет такими драгоценностями. |
| Так, в душе юной Хильдегард постепенно рождалось Слово, которое в будущем возвращало к жизни отчаявшихся. Многое в бытии Хильдегард заставляло задуматься, производило глубокое впечатление и на тех, кто жил b XIX в., тем более что и тогда христиане Дармштадта совершали паломнические путешествия в монастырь Хильдегард, расположенный так близко от столицы Гессенской земли. Но лишь единицы смогли сделать для себя необходимые выводы, так обогатиться постижением истока подлинной радости, как это смогла Великая княгиня Елисавета Феодоровна, несмотря на тяготы и превратности своей детской судьбы, которые она безропотно принимала. Значительное увеличение общины в Дизибоденберге определило необходимость переселения монастыря в Рупертсберг, что соответствовало желанию Хильдегард в ее стремлении осуществить свои планы, которые расходились с позицией некоторых монахов, поскольку в своих трудах она неколебимо соединяла здоровый реализм, чуждый любой магии, и религиозное понимание божественного творения . Лишь через 40 лет, став настоятельницей в Рупертсберге, Хильдегард получает возможность письменно изложить свои естествоведческие и целительские опыт и знания. М. Дирс справедливо замечает, что на протяжении столетий портрет Хильдегард определялся традиционной христианской агиографией в красках, присущих изображению святых в их образцовом облике на все времена. Такой подход неизбежно стирал некоторые специфические черты личности. И сегодня, пишет М. Дирс, ряд книг о Хильдегард ориентирован на христианский идеал святого. А в некоторых других работах проявляется новая разновидность внехристианской «агиографии»: Хильдегард возводится в ранг целительницы, которая располагает непогрешимыми знаниями, граничащими с магией. Каждый тиражирует этот образ в соответствии со своими представлениями, превращая Хильдегард в «эзотерическую святую» . В свою очередь серьезные историки сожалеют, что труды Хильдегард вырываются из исторического контекста и подвергаются современной интерпретации. Часто не принимают во внимание, что значение этих трудов выходит за пределы их исторического времени. Разумеется, современное прочтение любого произведения имеет право на жизнь. Но при этом возникает необходимость разделять плоскости рассмотрения не в угоду ложной однозначности. Так, разные фрагменты трудов Хильдегард характеризуются сегодня как исключительно экологические и феминистские. Авторы забывают, видимо, о том, что b XII в. такой терминологии просто не было, а поэтому именовать автора экологом или феминисткой некорректно. |
| Однако, сравнивая условия протекания детства Эллы и ее далекой предшественницы, можно заметить, что Элла росла крепким, здоровым ребенком. В то время как стремление Хильдегард к природе, к постижению всей полноты бытия часто ограничивалось постоянным недомоганием. Как отмечал один из биографов Хильдегард, монах Готтфрид, который одно время был ее секретарем, Хильдегард с детства «страдала болезненными недугами, так что редко могла ходить, но поскольку ее тело непрерывно подвергалось неустойчивым состояниям, ее жизнь походила на образ драгоценного умирания» . Однако взамен физической силы в ней возрастали духовная мудрость, сила и недетское, почти «профессиональное», внимание к лекарственным свойствам растений, камней и других компонентов мира природы. Несмотря на частые заболевания дочери, ее благочестивые родители поняли непреклонное стремление восьмилетней девочки посвятить свою жизнь Господу и помогли хорошо подготовиться к будущему монашескому бытию, избрав достойную наставницу. Их привлек образ юной графской дочери Ютты Шпонхайм, которая в свои 14 лет духовной зрелостью, умом и благочестием превосходила многих взрослых женщин. Родители Хильдегард, дворяне Хильдеберт фон Бермерсхайм и его супруга Мехтильда были друзьями графского семейства фон Шпонхайм, хорошо знали Ютту, которая уже дала обет архиепископу Руттарду из Майница вести девственный образ жизни, несмотря на протесты всех своих родных . В осенний день 1106 г. родители Хильдегард передали свою восьмилетнюю дочь под покровительство Ютты. С ноября этого года до Дня Всех святых 1112 г. время юных христианок было посвящено исключительно приготовлению к жизни в монастыре, все светское в их быте было исключено. В 1112 г. они перебрались в женский скит Дизибоденберга, где на торжественном акте произнесли монашескую клятву перед аббатом монастыря и получили свои орденские покрывала. По правилам бенедиктинцев, Хильдегард должна была навсегда остаться в этом монастыре. Ютте в ту пору было 20, а Хильдегард 14 лет. Их жизнь обеспечивало большое приданое, которое родители Хильдегард передали монастырю, и наследство умершей к тому времени матери Ютты, которое ее брат подарил обители. Вход в скит после их переселения туда замуровали, с тех пор они жили как затворницы. Существовало только маленькое окошечко, через которое монахини могли говорить с посетителями и принимать все жизненно необходимое. Началось долгое время тишины, молитвы и покоя. Чувство глубокого беспокойства, отрадных и тревожных видений никогда не покидало Хильдегард, но свою жизнь монахини она неизменно воспринимала как предначертанную и счастливую . |
| В 1230 г. они изготовили алтарное покрывало для высокого алтаря своей аббатской церкви. Это покрывало, сделанное на основе пурпурного византийского шелка, являлось роскошью для того времени. На парчовой вышивке изображены несколько фигур, окружающих сидящего на троне Христа в венце. Справа, рядом с патроном монастыря Рупертом, стоит Хильдегард с моделью церкви в руках. На голове у нее, единственной, ниспадающий белый плат, который напоминает о праздничной одежде Хильдегард и ее сестер, надеваемой в дни больших праздников. Над головой Хильдегард впервые появляется нимб, который свидетельствует о высоких ожиданиях монахинь. Но их постигло разочарование. И вряд ли дело было в позиции папы, который не препятствовал канонизации Франциска Ассизского, Елизаветы Тюрингенской и ряда других святых. Общеизвестно, что он с радостью встретил известие о предстоящей канонизации Хильдегард. У самых жестких членов комиссии по канонизации не было сомнений в святости Хильдегард. Но пугала ее смелость, обилие открытий знаменитой аббатисы взрывало в них замкнутость средневековых представлений. Ее стремление увидеть человека в его целостности было нетипичным для того времени. Эта гениальная самоучка вызывала подозрение и недоверие у ортодоксальных церковников. Многозначность ее высказываний пугала, забывались и отодвигались в тень ее сбывающиеся пророчества, многочисленные исцеления больных, ее гениальные литургические песнопения. Эберхард Хорст в заключение одной из своих работ делает вывод: «Хильдегард направила свой взгляд на все человечество, призванное к святости, она переросла свое время… В мире начинающегося XXI века ее присутствие несокрушимо» . Мы достаточно подробно рассмотрели ряд особенностей бытия и религиозной веры Хильдегард с тем, чтобы показать историко-культурный, духовный фон жизни дармштадтской принцессы, раскрыв традиционные основы самосознания народа, которые были характерны для той порейнской земли, где протекала ее юность. Образ средневековой пророчицы, одаренной самоучки, раскрывшей свои необыкновенные способности в широком предметном поле, позволял ощутить, что путь к истине не открывается холодному разуму, а ценностные ориентиры, своеобразные духовные «поверстные столбы жизни», не возникают в бытии путем доказательств. |
|
|
