| Не приемлют свидетелей, уверяющих в том, что, собственно, до них касается. Но то, что защищают Апостолы, не к ним относится, но к Иисусу Христу распятому, который, если не восстал из мертвых, не может ни награждать их ревности и верности к Нему, ни наказать преступление. 6-й Отличительный знак, бесполезность обмана Не приемлют свидетелей, находящих пользу в ложном свидетельстве. Когда дело идет о спасении жизни, о соблюдении счастья или чести их, тогда они подозрительны. Но честь, жизнь, счастье Апостолов требуют ли того, чтобы Иисусу Христу приписывать ложные чудеса, и против совести уверять, что Он изыде из гроба и взыде на небеса? Не потому ли они явишася, яко насмертники и яко отреби миру быша, всем попрание, что помянутые сверхъестественные события всюду проповедовали и защищали даже до скончания своей жизни? 7-й Отличительный знак, разборчивая имоверность Не приемлют свидетелей, кои кажутся быть легковерны, суеверны и исполнены предубеждения. По крайней мере есть причина не полагаться на таковых показание. Предрассудок, удивляя изумляет, и когда пронесется слух о каком бы то ни было чудеси, тогда малейшие наружности в сотоянии заставить верить, что оно произошло и было видимо. Предубеждение есть предварительное уверение, которое препятствует душе входить в точное исследование. Благодарение промыслу Божию, Апостолы были очень далеки от того, чтобы ожидать или надеяться воскресения Божественного их Учителя. Он им это предсказал, однакож не уверовали. Гроб празден, плащаница, которой обвито было тело Спасителя, не с ризами лежаща, но особь на едином месте, утверждают сказанную им новость: но они ей не верят. Да не упрекаем Апостолов в их ослеплении и упорстве. Сей род ожесточения на некоторое время овладел сими Израильтянами единственно нашего ради спасения. Неверие их также содействует нашей вере, как и самое их уверение. Я верую, потому что они уверовали, и что вера их пребыла тверда и ни единожды не ослабла. Но также и потому верую, что они некогда не веровали и сомневались; потому что входили в исследование, и не иначе сдались, как на доказательства, которым упорнейшее безверие всегда будет принуждено уступить, если только не будет поддерживаемо непреодолимым развратом. 8-й Отличительный знак, очевидный свидетель |
| Ты не огорчил Бога, но служил ли Ему? Бездействию определена ли какая награда? 29) Каким образом начнут судить о мире, о удовольствиях мира, когда предстанут пред Богом? – Как судят о вечности в сильном жару, в исступлении страсти, с немалым, однако ж различием. Во-первых, прошедшее кажется нам меньше и достопрезрительнее будущего потому, что оно не движет нашего самолюбия и нас не касается. Во-вторых, вечность нас не трогает для сей причины, что мы не зрим её. Сам Бог, по-видимому, затмевается и изчезает в наших очах; ибо не поражает наших чувств. Но когда узрим Его, якоже есть; тогда, дабы восчувствовать нам тщету тварей, потребно будет видеть и осязать их. Сличение Творца с тварями произведет то, что сии нам явятся малым чем выше ничтожности. 30) Мысль сия, я мог спастися, повергнет нечестивца в неизъяснимую скорбь. Возможность спасения допускают все, но жалуются, что много мужества потребно к получению оного, и что спасение, хотя не есть невозможно, однак и не легко. Совсем иначе рассуждает отриновенный от Бога. Пятидесятилетнее принуждение в глазах его будет не больше, как одно мгновение, так же скоро изчезнувшее, как и начавшееся, и сие потому, что время уничтожается вечностью. Исправление образа наших мыслей не должны мы предоставлять вечности. Она есть самый жестокий учитель, который мгновенно научает всему, но беспрерывно повторяет свой горестный урок. 31) Состояние осужденных есть опыт величия Божия: глубокой скорбью о вечном отчуждении от Бога показует, что Он есть истинное благо, а страданием, – что Он верховный Властитель, что тварь есть ничто, а Творец все. Они не обольщены ни удовольствием, ни наградой. Их почитание есть почитание принужденное. Они желали бы найти Его меньше великим, меньше досточтимым, меньше достойным любви. Се суть преступники, казни преданные, которые восхваляют судию! Следовательно его добродетель и справедливость неукоризненны. 32) Каким образом определить грешащего? Есть человек, мыслить забывающий. – По привычке живущего во грехе и мучима упреками совести? Есть человек мыслящий, но слабо. |
| Опровержение Латинское слово «религия» гораздо древнее Христианства, и во многих случаях значит внутреннее чувство уважения ко всему досточтимому. К числу досточтимых предметов, без всякого сомнения, должна принадлежать и красота, но красота эстетически понимаемая, а не та, о которой глумится Г. критик. По чему он не взялся охуждать помещенного на ряду с религией красоты, и именно, что есть также религия истины, нравственности и патриотизма? Не по тому ли, что известны ему изящные формы одного только тела человеческого, и более ничего? Богослужение не нарицалось религией ни в Ветхом, ни в Новом Завете; за соимяние оному начали Христиане принимать ее в позднейшие времена, без различия прикладывая к богослужению всяких вер и исповеданий. Но что автор чрез религию разумеет здесь не богослужение, а внутреннее чувство уважения ко всему досточтимому, сие видно из связи речи: «есть религия истины, красоты, нравственности и патриотизма». Сия религия может быть и у исповедующих истинного Бога, и у идолопоклонников. За сим надутое восклицание Г. критика: «Какое злоупотребление священного имени религии» само собою уничтожается. Слова автора Стр. 89. «Дикие изображают нам тот златой век человечества, с которого долженствовало восприять свое начало существование оного, и к которому оно должно возвратиться, после продолжительных от него устранений». Примечание критика Не весьма удивительно, что автор существование человечества начинает в своем понятии «златым веком дикости»: следуя своей «религии красоты», он, может быть, предпочитал вымышленные стихотворцами теогонии и космогонии повествованиям Священных Книг. Но жаль, что переводчик, который, конечно, читал книгу Бытия со вниманием, оставил Ансильйона в несогласии с Моисеем, по сказанию которого существование человечества началось состоянием премудрости и совершенства; веки же дикости были уже следствием устранения от первоначального закона бытия человеческого. Особенно же удивительно, что, по мнению автора, человечество «должно возвратиться к златому веку дикости». Не уже ли подлинно громкие рассуждения о бесконечном, о высоком, о прекрасном, и потом о беспритворстве, о простоте и проч., должны вести учеников Немецкого эстетика к златому веку дикости? |
| Далее: «Герострат сделался холодным ко всему, что лично до него касается». Сам себе противоречит Г. критик. Разве желание Герострата обессмертить свое имя в потомстве не лично до него касается? Наконец: «Герострат не дорожил своею жизнью». Из чего сие видно? И кто видал, чтобы злодей испровергал все священное с тем единственно, чтобы подвергнуться неизбежной казни? «Герострат сжег, бывший чудом света, храм Артемиды». Насилу Г. критик невольным образом соглашается с Ансильйоном, признавая искусственные произведения за предметы, достойные уважения. В другом примере своем Г. критик также заблуждает и сам себе противоречит. Выставляя какого-то изверга Н… (по чему бы не назвать его полным именем?), он говорит, что сей «Н… умел посвятить всего себя одному великому предмету – создать всеобщую Монархию». Конечно, Г. критик доселе еще не размыслил, что сотворение всеобщей Монархии суть химерическая затея, никогда не могущая осуществиться. Следовательно, кто предприемлет невозможное, тот есть дерзкий безумец, а не герой. И Ансильйон, в числе великих предметов истинного героизма, нигде не поставляет «сотворение всемирной Монархии». «Н… презирает все, приводящее в трепет толпы народа, как то: закон и веру, правосудие человеческое и суд Божий, упреки совести и проклятия народов». Прискорбно, что Г. критик священные понятия сии: закон, веру, правосудие человеческое, суд Божий и упреки совести, почитает только вымышленными для устрашения простой черни, а не правилом жизни и побуждением к добродетели для всех людей. Истинный герой благоговеет к ним, на них основывает и ими поверяет все дела свои, презирает только то, что с ними не совместно, и что обыкновенные души останавливает на пути достохвальных подвигов, как то: угрозы, временные страхи, ложную молву и самую смерть, если того востребуют закон, вера и совесть. «Н… холоден ко всему, что лично до него касается, как то: к жизни спокойной и безмятежной». Беспокойство и беспрестанные тревоги суть неизбежный удел всех злодеев, и вся жизнь их с ними неразлучна, между тем истинный герой, среди величайших неудобств, искушений и трудностей, наслаждается душевным миром и тишиною. «Н… холоден к любви своих подданных». Таково вообще положение хищников и тиранов! «Н… холоден к доброму о себе мнению современников и потомства?» В сем отношении и во многих других он равен с Геростратом. «Н… не дорожит личною безопасностью и жизнью, но только хранить в себе идол, которой уготовляет он на поклонение вселенной». Явное противоречие в словах Г. критика. Какой хранит он в себе идол, если не себя самого? И если не дорожит он своею жизнью, для чего же всегда опрометью скрывается от праведного гнева защитников свободы и независимости? Следовательно, Н… действует только для своих личных выгод; по сему определение героя ему нимало не прилично. Весь свет назначает ему свойственное место и прямое название: один Г. критик приметно сего не хочет, и дает ему наименование героя. |
| Опровержение Вселенная есть бесконечна, когда Творец в соображение приемлется совокупно с творениями, как объяснено сие в опровержении на первое замечание. Следовательно, религия есть отношение к истинному бесконечному, а не ко вселенной, которую без Бога автор, называет просто неопределенным. «Где же Бог?» – В миρе находится, и вся в мире управляет. Да сохранит Бог здравую Логику от заключений критика! Слова Автора Стр. 38. «Она (истинная таинственность) любить созерцать существа конечный, ее окружающие, но когда представляется бесконечное, она пред ним благоговеет и хранит молчание». Примечание критика Ежели такова подлинно истинная таинственность: то желательно было бы слышать от автора, что думает он о той таинственности, которая решительно приемлет и утверждает превосходящие сферу нашего разума таинства: единого Бога в Троице, искупления, и проч.? Опровержение Таинство единого Бога в Троице, искупления и проч., таинства и догматы Веры принадлежат к Богословию, а не к Эстетике, которая, как приложение Философии к Словесности и Искусствам, не должна Богословию противоречить, но не должна также и входить в разбирательство того, что превосходит сферу человеческого разума. Стр. 38, Те же слова. Примечание критика Если истинная таинственность, так как угодно автору, хранит молчание о мире невидимом, то, конечно, хранит она молчание и о душе, и об Ангелах, и о будущей жизни в Мире невидимом, и о Боге, по словам символа Веры , «Творце невидимых». Если она любит только существа конечные, и только им служит, а пред бесконечным только благоговеет и безмолвствует, то едва ли позволит ей Г. Ансильйон любить Бога и служить ему. Вот подлинно истинная таинственность! А иной Христианин подумает, что это тайна нечестия. Опровержение Истинная таинственность есть двоякая: философская и богословская. Последняя принадлежит к Богословии Откровенной, а первая к Естественной. Естественная Богословия в познании Творца руководствуется созерцанием тварей; ибо не возможны для нее непосредственные сообщения с бесконечным. И по тому любит созерцать существа конечные, как единственное средство к познанию бесконечного. Пред бесконечным благоговеет и безмолвствует, т. е. поклоняется ему, но не дерзает изрещи об нем, равно как и о невидимом мире, ничего такого, чего разум не может заключить из созерцания зримой природы. Она рассуждает и о духах, и о будущей жизни, и о мире невидимом, и о Творце оного, но всегда утверждаясь на началах философии. |
| Опровержение Всякой читатель подивится требование Г. критика, чтоб философы, описывающие состояние диких людей, сообразовались с Моисеем, а не с путешественниками. Стр. 88 объясняет, что автор рассуждает, о дикости односторонним образом, т. е., со стороны только тихого и мирного характера, и выводит, из того их простосердечность. Желать надобно, чтоб все люди к тихому и мирному характеру возвратились, после продолжительных от него устранений. Слова автора Стр. 145. «Бесконечное мысли совсем не состоит в предметах бесконечных по своей сущности, каковы суть: Бог , вселенная, вечность». Примечание критика По мнению автора, вселенная, так же, как и Бог , есть бесконечное по своей природе и сущности. Но можно ли вселенную и Бога в равне назвать бесконечным по своей природе и сущности? Разве Бог и вселенная равны между собою в своей природе и сущности? Можно ли, хотя как-нибудь, назвать вселенную бесконечным по своей природе и сущности? Все, что не есть самобытное, не есть и бесконечное по своей природе и сущности; ибо зависимость бытия есть уже конечность, или ограниченность, самой природы и сущности: но вселенная не есть самобытна; всякая природа и сущность не есть бесконечная, когда есть над нею высшая и более совершенная сущность; ибо сущность низшая, в сравнении с высшею, некоторых вещественностей (realitates) не имеет и, следственно, имеет пределы или, что то же, есть конечная; но кто не знает, что сущность вселенная не есть высочайшая, имея над собою высочайшую и всесовершенную сущность Божества? Из сего видно, что вселенная отнюдь не есть бесконечное по своей природе и сущности. Чтобы признать ее таковою, надобно смешать и слить ее природу и сущность с сущностью Божества (так как, по учению здравой философии, два бесконечных существенных и быть не могут), надобно представить вселенную только явлением или модификацией Божества, т. е., надобно, чтоб Ансильйон был пантеист. Опровержение В каком смысле вселенная признается бесконечным, достаточно объяснено сие в опровержении первого примечания. |
| Автор думает, или говорит, будто совокупность, представлений, значит то же, что «все бытия и существа, вне меня находящиеся, и от меня не зависящие», и что все сие можно иначе назвать «вселенною». Но что сие выражения отнюдь не тождественны, сего не нужно и доказывать. Если, отделить из слов его сие положение: «совокупность представлений: есть бесконечное», то можно будет думать, что бесконечное здесь принимается в смысле идеальном; но когда взять следующее за сим его положение: «все бытия и существа, вне меня находящиеся, суть бесконечное», то подумаешь, что здесь описывается бесконечное существенное, по тому что идеальное бесконечное не может быть названо бытием и существом; а, таким образом, все сие положение оказывается ложным, по тому что из всех бытий и существ, вне меня находящихся, бесконечное, в смысле существенном, есть один Бог , а прочие существа, и порознь, и совокупно, принадлежат к понятию конечного. Наконец, положение: «Вселенная, заключающая все, есть бесконечное»: Если автор думает произнести в смысле идеальном, или эстетическом, то был обязан ограничить свое изъяснение: а без ограничения всего легче оно может быть принято в обыкновенном существенном смысле, и в таком случае отзывается Пантеизмом, или даже Натурализмом. Подозрение сие превращается в прискорбную уверенность, когда, обратясь к началу сего сочинения, читаем следующие слова: «Из числа философов, предпринимавших разрешить великую проблему о свойстве существ и происхождении вещей, многие начинали свои умозрения от бесконечного, чтобы посредством сего доходить до конечного». Здесь ясно видно, что бесконечное принимает автор за начало всех вещей; следовательно, положение: «Вселенная, заключающая все, есть бесконечное», значит то, что вселенная сама есть начало вещей, в ней существующих, следовательно, автор не хочет знать никакого существа, не зависящего от вселенной, высшего вселенной, сотворшего вселенную. Опровержение Г. критик не понимает, или притворился не понимающим, Г. Ансильйона, говоря, что «совокупность представлений и все бытия и существа», якобы принимает он за тождественные понятия. Совокупность представлений есть совокупность идей, а совокупность бытия и существ суть самые существа, все вместе взятые. Первая совокупность есть бесконечное в отношении к представляющему (subjective), т. е., к самому Богу, а не к конечным существам, по тому что совокупность идей всего существующего совместна одному только бесконечному существу; а вторая будет бесконечное относительно к самым бытиям и существам, со включеньем и Существа Самобытного (objective). |
| Сем. Державин, учитель красноречия, впоследствии оберсвященник армии и флотов, член св. Синода и Комиссии духовных училищ; Анастастий Братановский учитель поэзии, впоследствии член св. Синода и Императорской Российской академии, потом астраханский архиепископ; Феофилакт Русанов , воспитанник и потом учитель поэзии и риторики в Александроневской академии, впоследствии епископ Калужский, присутствовавший в св. Синоде и член Комитета об усовершенствовании духовных училищ, потом архиепископ Рязанский, наконец. зкзарх Грузии; Анатолий Максимович, первый ректор С. -Петербургской семинарии (преобразованной); Ив. Ив. Мартынов, директор канцелярии Министерства народного просвещения, член. Главного Правления училищ и действительный член Российской академии, ученый литератор; Амвросий Орнатский , автор «Истории российской иерархии», епископ пензенский; Евграф первый ректор С. -Петербургской Духовной академии (преобразованной); Евгений Болховитинов , бывший в старой академии учителем богословия, весьма ученый муж, впоследствии митрополит киевский и член Комиссии духовных училищ, и немало других 3 . Таким образом старая духовная семинария в С. -Петербурге, или Александроневская, с 1725 г., когда усвоено ей название семинарии прошла несколько стадий развития: из низшей школы сделавшись среднею, она оставалась в соединении с низшей; затем в нее вводится и высший курс, с прибавкой к ее названию Главной; наконец она переименовывается в академию, но продолжает заключать в себе три курса: низший, средний и отчасти высший, как бы в соответствие теперешним – училищному, семинарскому и академическому. В начале 1809 года – это заведение, на основании новой, коренной и всеобщей реформы духовных училищ, распадается на три совершенно отдельных заведения, хотя они и помещались первоначально вместе, в Александроневской лавре: 1) Духовную Академию, 2) Духовную Семинарию, 3) Александроневское Духовное училище. Предмет настоящей книги составляет история второго из означенных заведений – С. -Петербургской духовной семинарии, с 1809 года по 1884-й. |
| Физиономия государственной жизни совсем переменилась под влиянием личности молодого императора, всплыли сдержанные при Павле общественные движения екатерининского века, повеяло духом свободы мысли и слова. Глава V. Комитет о усовершении духовных училищ 189 Духовные школы ко времени царствования Александра I. – Архимандрит Евгений Болховитинов . – Митрополит Амвросий Подобедов . – Проект духовно-учебной реформы. – Учреждение комитета о усовершении духовных училищ. – Всеподданнейший доклад комитета. – Преосвященный Феофилакт Русанов . – М.М. Сперанский. – План духовно-учебной реформы. Могучая волна просвещения, поднявшаяся в России в царствование Александра I, захватила и духовные школы, и захватила настолько существенно, что духовная школа, как выражается один наиболее компетентный её историк, только с этого времени может серьёзно считать начало своей истории. К началу XIX века, по характеристике другого историка духовной школы александровского времени, быт духовных школ отражал на себе всю неопределённость их положения. Существование их, как учреждения епархиального и не обеспеченного, было подвержено всяким случайностям. Программа не была строго определена, и семинарии в этом отношении представляли большое разнообразие, не имея правильности и полноты в учебных курсах, которые могли быть изменяемы и по произволу епархиальных начальников, и по неимению учителей. Школы существовали без общего надзора, не имели общего устава и систематического устройства, им не доставало постепенности и определённости; и академии, и семинарии «вмещали в себе все предметы учения, так что круг их, стеснённый в одном месте и от первоначальных познаний простираясь до самых высших наук, не имел ни надлежащего времени, ни нужного пространства». Схоластический формализм стеснял преподавание и лишал его развивающей силы и жизненности. В своих схоластических формах науки «имели слишком суровый учебный вид, который и приобретаемые познания делал малоупотребительными для общенародного наставления, и, обманывая полуучёность мнимой важностью, препятствовал углублению в основание учения». В довершение всего школа вела своё дело среди нужд и лишений, будучи обеспечена «более терпением и неутомимостью, нежели обилием пособий». Словом, все стороны школьной жизни ждали реформы. |
| После образования в Грузии, Мингрелии, Имеретии и Гурии четырёх епархий, всех епархий в империи получилось 41; Грузия принесла было 13 новых, Имеретия 4 и Мингрелия 3. В 1820 году последовало высочайшее повеление, чтобы благочинные повсюду были назначаемы самими архиереями, как око их в делах церковного надзора; дотоле в некоторых епархиях благочинные были выборными. Недвижимые имущества, принадлежащие монастырям, церквам и архиерейским домам и причтам, стали освобождаться от всех повинностей и сборов, кроме мостового и фонарного 236 . Дозволено монастырям и архиерейским домам приобретать недвижимые имения, правда, ещё с высочайшего соизволения каждый раз. Затем дано разрешение монастырям принимать недвижимые имущества и по завещаниям – на таких же условиях. Изданы указы и о разрешении отчуждать недвижимые церковные имущества, тоже каждый раз с высочайшего соизволения 237 . В 1808 году издана инструкция церковным старостам, регулирующая хозяйственную часть церквей. Для улучшения быта приходского духовенства задумана была серьёзная программа, но, по обстоятельствам, не была осуществлена. Действительные же улучшения носят частный характер. В 1801 году удвоена такса за требы и отменён павловский закон, чтобы церковную землю обрабатывали прихожане в свою пользу, а причту давали бы уже готовое зерно в количестве по расчёту земли. Закон тяжело отразился на духовенстве вследствие постоянных недоимок и злоупотреблений: давали негодное. В первые же дни за вступлением на престол, указом 22 мая 1801 года, Александр освободил духовенство от телесного наказания, которому оно подвергалось в случаях, когда подпадало уголовному суду 238 , в 1808 году освобождены были от него и жены духовных лиц 239 , в 1811 году закон распространён и на простых монахов. В 1804 году духовным лицам разрешено покупать землю, но не заселённую, а заселённую дозволялось покупать только духовным лицам, имевшим дворянские права – по происхождению или по правам службы и знакам отличия 240 . В 1808 году преосвященный Феофилакт Русанов составил «положение о содержании бедных учеников уездных и приходских училищ и об образе призрения остающихся духовных сирот». |
|
|
