| Это было вслед за описанной, неудавшейся попыткой вызвать признание от Дионисия. Прямо от него г. Липранди перешел в помещение Геронтия, велел подать чай и завел по обычаю разговор, в котором прямо объявил собеседнику, что он, Геронтий, совсем не торговец, а старообрядческий архимандрит, что об этом имеются достоверные известия и что напрасно он не говорить правды, так как его запирательство может иметь для него весьма тяжелые последствия. Геронтий продолжал утверждать, что он купец, как значится в его паспорте, и что это может засвидетельствовать, „весь город Черновцы“; однако приметно было, что слова следователя смутили его, – „чай в блюдечке, которое он держал, значительно заколыхался“. Что произошло далее, о том приводим рассказ самого г. Липранди. „Увидев, что Геронтий значительно взволнован, – пишет г. Липранди, – чтобы не дать ему успокоиться, я подал условленный знак. Дверь, находившаяся сзади кресел, на которых сидел Геронтий, отворилась и жандармский офицер ввел Ушакова (Дионисия). Я встал (Геронтий, обернувшись, посмотрел и тоже встал) и, подходя к Ушакову, возвысив несколько голос, сказал: Видишь ли, отец Геронтий умнее и набожнее тебя, – он сказал, кто он и кто ты: ты инок Дионисий“. И не дав обоим опомниться, я продолжал: „что же ты стоишь, не подходишь под благословение? Ушаков почти бросился к Геронтию, стоявшему от него шага на четыре, сделал земной поклон к ногам и не подымал головы“. „Что же вы, о. Геронтий, не благословляете его?“ Это было тотчас сделано: оба облились слезами. Осеняя себя повторительным (?) крестным знамением, Геронтий не в силах был стоять, опустился в кресло. Все это, с появления Ушакова, едва ли продолжалось более минуты. Геронтий, придя несколько в себя, перекрестился и, обратившись ко мне, сказал нетвердым голосом: „гораздо легче на душе“. Перекрестил Ушакова, который сделал три земные поклона к ногам Геронтия, сказавшего какие-то молитвенные слова, и я отпустил первого, вполне довольный удавшимся расчетом“ 166 . Удаче всего более способствовала, конечно, неожиданная встреча двух товарищей по несчастию, старца и послушника, так долго не видавших друг друга и жаждавших свидания, ничего не знавших и постоянно занятых мыслию о судьбе сотоварища. |
| Распускал о нем слухи, поддерживал ревность у Горацио Нельсона, извращал намерения русского адмирала. Да знал ли он их? Почти не знал, ибо сам пользовался доносами своих агентов, а Ушакова смертельно боялся. Ненавидел и боялся. Он нередко появлялся на турецких кораблях. Его любимыми собеседниками были Махмуд Раис-эфенди и Шеремет-бей. В разговорах с ними он не щадил русских союзников. С Раис-эфенди они отводили душу, говоря по-английски, вспоминали лондонские увеселения и порядки. Шеремет-бею он расписывал высокие качества адмирала Нельсона, его преданность устоям, аристократическим порядкам. Любимым занятием всех троих было ругать Ушакова. Тут уж смешивались все три стиля: турецких беев, греческих торгашей, английских напыщенных аристократов. «Этот русский медведь (им казалось, что страшнее и безобразнее зверя, чем медведь, нету) опять ругает достойных людей, опять завел дружбу с чернью. Сомнительно как-то, что он принадлежит к вершинам русской власти», — обычно с этого начинал свои нападки на Ушакова Форести. — Англичане никогда бы не поручили командование такой сложной экспедицией столь низкородному человеку (Махмуд Раис-эфенди вроде бы и забыл, что Нельсон был далеко не родовитый аристократ). — Он окружил себя смутьянами, заговорщиками, не советуется с союзниками, все решает единолично (Шеремет-бей как бы и не знал, что Ушаков часто приезжает к Кадыр-бею, собирает совместные советы). Злость и желчь затуманивают рассудок, лишают многих людей объективности и порядочности. А потому в отношениях с Ушаковым Форести, Махмуд Раис-эфенди и Шеремет-бей таковыми и не обладали. — Думаю, высокочтимый султан Селим III пройдет сквозь все соблазны союзничества с Россией и выйдет на дорогу доброго сотрудничества и дружбы с великой Английской державой. Ибо она только может предложить султану и лучшие пушки и лучшие советы по ведению державных дел. Форести знал, что в султанском Серале вели поиск новых решений, которые должны были облегчить участь разламывающейся империи. И он искренне был убежден, что лишь на пути следования английской традиции могла что-либо приобрести государственная власть османов. |
| Ушакова раздражение не отпускало, зло посмотрел на офицера и бросил ему обидные слова: — Скажи адмиралу — обедать не собираюсь. У меня после таких кораблей нутро выворачивает. Афанасьев махнул рукой, отошел в сторону — понял, Ушакова сегодня не переспорить. Посыльный офицер медленно развернулся и нерешительно зашагал прочь, потом, подумав, наверное, что ответ важный, припустил рысцой. Группа офицеров вокруг Ушакова растаяла. Он же сосредоточенно смотрел на то, как три плотника набивали доски на киль, хотел один раз поправить их, потом согласно кивнул головой. Афанасьев незаметно встал рядом, тихо спросил: — Дак что, совсем не годится «Захарий»? — Не годится. Заваливается при брамсельном свежем ветре. При стрельбе дыма собирается больше, чем обычно, на верхней палубе, — ответил, как будто ничего не случилось, Ушаков. — Слушай, — взял он за рукав Афанасьева. — Ну что мы выиграли? Нижняя батарея при наклоне действовать не может, а на верхней канонирам ничего от дыма не видно. А ежели абордаж? Собьет служителей противник первой атакой, сядет на люки и крышка, всем резервам снизу не выйти. Побыстрее отказывайтесь от прожекта. Я ведь и сам перед господином Катасоновым шляпу снимаю, но здесь у него промашка вышла. Афанасьев несогласно покачал головой. По верфи вихрем промчалась адмиралтейская кибитка, из нее легко выскочил сам Мордвинов, быстро подошел, не церемонясь, поздоровался за руку, спокойно сказал: — Правильно шумите, Федор Федорович. Премного с вами согласен, лучше надо строить, прочнее делать корабли. Афанасьев с удавлением посмотрел на него, пожал плечами. В Ушакове же злость оседала, он успокаивался, подумал: вот ведь и не противится, не злится внешне Мордвинов — англичанин истинный. Никогда не знаешь, что на самом деле у него на уме. По верфи походили вместе, поговорили, но уже без напряжения, без натянутой струны. — Сегодня у меня, Федор Федорович, все николаевское общество будет. Милости прошу. Вы у нас никогда не бывали, а мои родственники очень хотят познакомиться. |
| Осанистый и крепкий Кадыр-бей покивал головой в сторону Ушакова уважительно. С ним у Федора Федоровича сразу как-то заладилось. Кадыр-бей был внимателен, старался понять замысел, не чванился, на первенство русского адмирала не обижался. Ушаков же своим главенством, определенным с согласия султана, не давил, не кичился, советовался в главном и зато ощущал постоянно дружелюбие турецкого флотоводца. Не то был его заместитель, вице-адмирал, или, по-турецки, патрона, Шеремет-бей. Томара уведомил Ушакова, что Шеремет весь купается в английском золоте. Но Шеремет-бей не только английским золотом упивался. Он всякое золото любил. Не был он ни рабом старых обычаев, ни горячим сторонником замышляемых Селимом III реформ. Был он просто хищник, вурдалак у султанского трона, воплощение коварства и зависти. Ни на минуту не сомневался он, что и другие живут по таким же законам. И еще ему хотелось занять место Кадыр-бея. Тогда, может быть, и он смирился бы с Ушак-пашой, но сейчас всячески хотел столкнуть двух адмиралов, досадить им и вредить Кадыр-бею во всем. Решил доносить на него в Стамбул, если он будет в чрезмерном согласии с Ушаковым. Доносить и тогда, когда они придут в столкновение. Порта должна быть недовольна Кадыр-беем. Кадыр-бей должен быть недоволен Ушак-пашой. Русский адмирал должен сердиться на Кадыр-бея. Своим помощником он считал Махмуда Раиф-эфенди — представителя Высокой Порты по дипломатическим вопросам при Кадыр-бее. Раиф-эфенди был враг Ушакова и союза с Россией. Однако человек он был не без принципов. Его кумиром была Англия. Он провел там несколько лет послом и хотел, искренне хотел, чтобы Селим III перестроил всю Османскую империю на английский манер. Конечно, было это невозможно. Но Махмуд Раиф-эфенди этого хотел так страстно, что заслужил в народе прозвище Инглиз (англичанин). Ушаков кое-что ведал о сих «союзных головах», но виду не подавал, был учтив и предупредителен. Ссору раньше времени не раздувал. Раиф-эфенди не выдержал первый, сорвался и как-то по-петушиному вначале по-английски, а потом по-турецки зачастил: |
| Рубрики Коллекции Федор Федорович Ушаков 3 мин., 15.10.2013 Поделиться Немного есть в истории отечественного мореплавания имен, которые можно было бы поставить рядом с именем Федора Ушакова. Прославленный адмирал не проиграл ни одного морского сражения, не потерял ни одного своего корабля. Своей храбростью и талантом Ушаков сумел завоевать для России не город, и не крепость, а целое Черное море! 1. Черное море b XVIII веке принадлежало грозной Османской империи. Долгие годы русского флота там не было вообще, а турецкие боевые корабли бороздили его вдоль и поперек. Но вот Екатерина Великая решила строить флот на Черном море. Для этого был основан новый город — Херсон, в котором оборудовали верфи — специальные места для постройки кораблей. А чтобы работа шла быстрее, строительство кораблей отдали под начало их будущим командирам. Одним из них стал назначенный на строящийся линейный корабль «Святой Павел» капитан второго ранга Федор Федорович Ушаков. 2. По прибытии в Херсон ему пришлось защищать команду своего линкора от чумы. Ни одного из своих матросов Ушаков не отправил в переполненный больными Херсонский госпиталь, и тем самым спас многих от смерти. Вместо этого он вывез команду линкора в степь. В битве с чумой Ушаков вышел победителем! Среди его команды больше не было ни одного больного. 3. Чем же заняться на берегу матросам корабля, который даже еще не построен? Ушаков придумал команде занятие. Он заставил своих матросов… качаться на качелях! На берегу, у самой кромки воды построили с десяток больших качелей. На них были установлены небольшие пушки. Так будущий адмирал тренировал своих пушкарей, имитируя на суше условия морского сражения. 4. Но вот корабли были построены. У Змеиного острова впервые сошлись в бою русская и турецкая эскадры. Турки выстроили свои корабли в линию, и собирались без особых трудностей уничтожить русские корабли. В этот момент, убрав паруса и уменьшив скорость, Ушаков приказал бить в упор из всех орудий по бортам неприятельских кораблей. 5. Вот тут-то и пригодились нашим матросам тренировки на качелях, которыми изматывал их Ушаков на берегу. Огонь русских пушек был точным и сокрушительным, турок буквально сметало с палуб. А вот в команде Ушакова не оказалось ни одного убитого. |
| В.В. Виноградов Заварить дело ЗАВАРИТЬ ДЕЛО Семантическая эволюция слова определяется не только формированием новых контекстов его употребления и – соответственно – его новых смысловых оттенков, но и распадом, видоизменением, переосмыслением или ассоциативным расслоением тех фразеологических единств, которые сложились около этого слова. Сдвиги в области фразеологически замкнутых употреблений слова нередко ведут к образованию новых его значений. Глагол заварить в современном русском языке имеет два круга значений. Один тесно связан с исконным общеславянским значением корня вар- «кипяток, жар». Это значения: 1) «положить в кипяток, обдать или залить кипятком». «Нервный господин этот сходил за горячей водой и заварил себе чай» (Л. Толстой, 1936, т. 27, с. 8) и 2) техническое: «залить расплавленным металлом пустоты, образовавшиеся при литье в каком-нибудь литом предмете». Оба эти значения – номинативные, свободные. От них отделен другой семантический круг, в пределах которого вращается то же слово заварить. Этот круг очень узок и тесен фразеологически. Сюда относится, в сущности, одно и притом не свободное, фразеологически связанное значение, которое словарем Ушакова формулируется так: «приняться за что-н[ибудь]; начать делать что-н[ибудь] (неприятное, хлопотливое)». Такое употребление глагола заварить квалифицируется как особенность разговорно-фамильярной речи (Ушаков, 1, с. 896). Такое же разговорно-фамильярное значение развилось и в глаголе завариться. Прежде всего необходимо раскрыть (этого, к сожалению, не делает словарь Ушакова) все фразеологические контексты глагола заварить в этом значении: заварить дело, заварить музыку (ср. «кто заварил всю эту музыку?»), заварить историю, заварить кашу, заварить канитель – вот основной фонд устойчивых сочетаний, в которых реализуется это значение глагола заварить. Понятно, что кроме этих экспрессивных обозначений объекта действия при глаголе заварить возможно и местоименное указание на него (заварил все это и т. п.). Легко видеть, что здесь все названия объекта действия образуют один, хоть и очень пестрый, ряд экспрессивных синонимов разговорной речи. Это – все экспрессивные заместители метафорического употребления слова каша (ср. расхлебывать кашу). Ср. у Салтыкова-Щедрина в «Господах Головлевых»: «умел кашу заварить – умей её и расхлебывать» У А. П. Чехова в рассказе «Шведская спичка»: «делай, как сам знаешь, а меня избавь... Ты заварил кашу, ты и расхлебывай!» И, действительно, все эти фразеологические сочетания выросли на основе пословицы: заваривши кашу – не жалей масла. |
| В.В. Виноградов Покрыт мраком неизвестности ПОКРЫТ МРАКОМ НЕИЗВЕСТНОСТИ Изучение книжно-славянской лексической струи в составе русского литературного языка не должно ограничиваться только областью словообразования и историей разных словарных пластов или отдельных слов, как это было до сих пор. Оно не может быть полным и всесторонним без охвата фразеологических проблем. Выражение покрытый мраком неизвестности ныне воспринимается как ироническое. Оно носит на себе отпечаток как бы вывернутой наизнанку книжной риторики и шутливо применяется к тому, что остается неизвестным, о чем нет никаких сведений, что кажется почти недоступным человеческому познанию. Это выражение представляется естественным метафорическим развитием фразеологического сочетания – покрытый мраком (ср. мрак покрывал поля). Ср. также: мрак или тьма невежества. В словаре Д. Н. Ушакова вместо фразы покрыт мраком неизвестности объясняется только: мрак неизвестности (ср. мрак невежества) (сл. Ушакова, 2, с. 271–272). Но это – неправильно. Выражение «мрак неизвестности» отличается по экспрессивной окраске от фразы покрыто мраком неизвестности. Своеобразие экспрессии – то подчеркнуто иронической, то глубокомысленно-ученой, педантской – спаивает фразу покрыто мраком неизвестности в самостоятельное целое, в особое фразеологическое единство. Каков генезис этого выражения? Кажется вероятным, что оно образовалось в высоком славянизированном слоге русского литературного языка. Но когда? Элементы его можно найти и в языке древнерусской письменности. Например, в Несторовом Житии Феодосия (II): «Омраченимь бсовьскымь сце покръвено имыи» (Срезневский, 2, с. 1119). Ср. Кан. молебн. Богор. п. 9: «свта твоего зарями... мракъ hebдhiя отгоняюще...» (Изв. ОРЯС, т. 18, кн. 2, 1913, с. 265). Акад. М. И. Сухомлинов отметил в языке Вассиана, современника Ивана III, выражение: «покровенже сыи мрачным облаком срама» (Изв. Имп. АН по Отд-нию русск. яз. и словесности, т. 2, 1853, с. 194). В «Древней российской истории» М. В. Ломоносова: «Возрастая до толикого величества Россия... коль многие деяния и приключения дать могла писателям, о том удобно рассудить можно. Из великого их множества не мало по общей судьбине во мраке забвения покрыто» (Ломоносов 1902, 5, с. 245). У М. В. Ломоносова в «Письме о пользе стекла»: |
| Закрыть Святой морской дьявол 07.11.2005 933 Время на чтение 14 минут 190 лет назад, когда Россия подписала второй Парижский договор, передающий Ионические острова Англии, уволенный в отставку " вследствие душевной болезни " адмирал Федор Ушаков уже не мог защитить свое детище - созданную там республику. Она перестала существовать, строившийся его трудами Черноморский флот быстро приходил в упадок, а сам адмирал долгие годы жил в забвении вдали от столиц. Но совсем недавно адмирал Ушаков стал " святым праведным воином Феодором " , покровителем военно-морского флота. " Стоял на одной ноге, вертелся, краснел... " Федор Ушаков родился в Ярославской губернии в семье офицера Преображенского полка. Его юность проходила в условиях вполне спартанских, с розгами в качестве популярного педагогического средства. Во время учебы Ушакова флот был в таком состоянии, что нередко военно-морская практика ограничивалась освоением глобуса и морских карт Если верить семейным преданиям, Федор по большей части ходил босиком и участвовал в охоте на медведя. В 1761 году он окончил местную школу для дворянских детей. В свидетельстве об окончании значится, что Федор Ушаков " российской грамоте читать и писать обучен... и желает... в морской кадетский корпус, в кадеты " . Решение живущего вдали от моря молодого человека стать моряком трудно объяснить чем-либо, кроме романтической настроенности. Служба во флоте тогда казалась бесперспективной. Никаких войн на море не планировалось, военные моряки лишь сопровождали отплывающие из Санкт-Петербурга и Архангельска торговые суда. Зато на суше Россия воевала постоянно, и потому армейская служба представлялась дворянским детям куда более престижной. Ходили даже слухи, что Морской шляхетный кадетский корпус, куда поступил Федор Ушаков, будет объединен с " сухопутными " учебными заведениями. На первых порах служба выпускника Морского корпуса складывалась самым заурядным образом. Гардемарин, мичман, лейтенант, несколько плаваний на Балтике, сопровождение судов с грузами для строительства кораблей на Черном море. Правда, в 1775 году его назначили капитаном императорской яхты, стоявшей напротив Зимнего дворца. В екатерининские времена это могло бы дать толчок карьере, однако Ушаков оказался совершенно неприспособленным к столичной жизни, и это назначение ни к чему не привело. К тому же у него было немало странностей, о которых судачили петербуржцы. В появившейся в XIX веке книге о российских чудаках о столичной жизни капитана Ушакова рассказывается вполне в духе Хармса: " Федор Федорович Ушаков в частной жизни отличался большими странностями: при виде женщины, даже пожилой, приходил в страшное замешательство, не знал, что говорить, что делать, стоял на одной ноге, вертелся, краснел... |
| Закрыть Ещё раз о таком простом понятии как «патриот» Отклик на статью телеведущего Евгения Енина «Можно ли любить родину фрагментами?..» 14.07.2017 1000 Время на чтение 15 минут « - Слушай, ты у своей жены что больше всего любишь? - Глазки, носик и губки… А что? - Надо же, не угадали! А мы тебе ляжку оставили…» Из беседы людоедов Примерно такой же смысл и статьи Е.Енина , телеведущего, блогера и т.д. и т.п. Претендующего на роль «инженера душ человеческих». А по сути – недоучки, двоечника, корчащего из себя всезнайку и якобы умудрённого опытом человека, который присвоил себе право поучать других… И таких вот блогеров в последнее время развелось – ну как в той самой поговорке… На эту статью наткнулся совершенно случайно. И, читая её, начал приходить к твёрдому убеждению, что именно у таких людей понятие «Родина» ассоциируется с понятием «Там, где мне хорошо»… Но – разберём по порядку – чтоб не прослыть пустобрёхом и возводящим напраслину на такого уважаемого человека. Итак, первое. Цитата: «Проблем с патриотизмом несколько. Первая – хрен его знает, что это такое». Да-а, дожить до его лет – и не знать суть такого простого слова – это надо постараться… И так постараться, что обратиться за помощью в Википедию. Забыв напрочь о таком простом способе восполнения своего пробела в образовании как обращение к русским толковым словарям – того же Даля, Ушакова… Которые раскрывают этот термин в его русском понимании. Если, конечно, Е.Енин не причисляет себя к французам, немцам, англам или американам… А что у нас в этих толковых (т.е. – расТОЛКОВЫВАЮЩИМ непонятливым) словарях сказано? А вот что: По словарю Ушакова, патриот (греч. patriotes - земляк). Человек, преданный своему народу, любящий своё Отечество, готовый на жертвы и совершающий подвиги во имя своей Родины… Заметьте – от слова «ЗЕМЛЯК», который родился на «земле отцов» (по большому счёту – на земле своих предков), то есть – в ОТЧИЗНЕ, ОТЕЧЕСТВЕ, и готовый потому защищать своих других ЗЕМЛЯКОВ, свой народ (если он не иуда и не скурвился) от любой напасти – как внешней, так и внутренней. |
| Закрыть «Отправляюсь в близкую мне страну. В Эфиопию» Корреспондент «Труда» встретился со знаменитым Федором Конюховым и узнал о его новой будущей экспедиции 10.12.2010 471 Время на чтение 10 минут Корреспондент «Труда» встретился с Федором Конюховым, и знаменитый путешественник рассказал в эксклюзивном интервью о последней своей экспедиции, о нюансах подготовки к нелегким испытаниям, а также о планах на следующий свой долгий поход на верблюдах по эфиопским пустыням, который стартует в марте 2011 года. - Федоров Филиппович, правда, что во время последнего своего путешествия вы едва не стали жертвой пиратов, а потом и невероятного по силе урагана? - Обо всем по порядку. На яхте «Святая Виктория» мы за два месяца прошли от Сейшельских островов по Индийскому океану, Красному и Средиземному морю 4500 миль. Конечным пунктом нашего путешествия был черногорский порт Герцег-Нови, где проходило торжественное открытие Храма Федора Ушакова, который за свои великие дела возведен в сан святых. Многие свои сражения адмирал выиграл недалеко от черногорских берегов. Храм возвели у кладбища, на котором покоятся тела многих русских эмигрантов, в основном белых офицеров и их семей, уехавших из России после Гражданской войны. Во время правления Тито кладбище было не просто заброшено - на его территории даже мусорную свалку устроили. Сейчас все привели в порядок, в основном, конечно, за российские деньги, потому что для 600-тысячной Черногории это были бы неподъемные расходы. Вышли мы из Сейшел 28 августа, должны были прибыть в Черногорию 15 октября - день кончины Ушакова, но пришли лишь 28 октября, потому что потеряли 19 дней из-за поломки, полученной во время 10-балльного шторма. Мы не попали на праздник открытия, но выполнили свою главную цель - доставили в храм красивую расшитую бисером икону. Но еще до того злодейского шторма попали на сомалийских пиратов. - И как удалось от них отбиться? - Без помощи военных победить их вряд ли смогли бы. Заблаговременно на нашу яхту доставили троих морских пехотинцев, кроме того, неподалеку - в паре километров от нас - двигался военный катер СБ-36, пришедший из Севастополя. И еще «Петр Великий» находился на некотором удалении, но держал с нами связи и готов был прийти на помощь. При попытке сомалийцев взять нас на абордаж трое российских бойцов открыли такой шквальный огонь, что наша палуба сразу покрылась слоем пустых гильз, а пираты пошли на попятную. Но и нам пришлось изменить маршрут - отойти подальше от сомалийских берегов, где мы и попали под шторм. Первоначально в порты мусульманских стран не планировалось заходить. Но после серьезного повреждения нашего судна мы вынуждены были остановиться на ремонт в одном из портов Омана. |
|
|
