| Победа Черноморского флота у острова Фидониси 3 июля 1788 г. Художник Симонов Р.М. 1948 год. Музей Черноморского флота. Город Севастополь. Смена курса Средиземноморская кампания 1798–1800 годов стала последним масштабным предприятием под руководством Ушакова. Успехи были очевидны: греческие острова в Средиземном море были освобождены от оккупационного режима наполеоновской Франции, причем адмирал всегда прикладывал максимум собственных усилий для того, чтобы избежать человеческих жертв. Федор Федорович сначала договаривался о поддержке с местным населением, и лишь потом высаживался русский десант, который быстро обезвреживал французские гарнизоны. Наших воинов везде встречали как освободителей, а жители острова Корфу наградили Ушакова именным золотым мечом. Флот Ушакова принимал участие и в морской части военной операции по освобождению Италии от наполеоновских войск. Но после приказа императора Павла в октябре 1800 года эскадра адмирала вернулась в Севастопольскую бухту. А через полгода император Павел был убит заговорщиками. На престол взошел его сын Александр I. Политика России резко изменились. О военном флоте словно забыли. Ушакова перевели в Петербург на должность командующего Балтийского гребного флота, позже – начальника флотских команд в Санкт-Петербурге. Но фактически адмирал остался не у дел. Все свои силы он отдавал на заботу о быте моряков, хлопоты о искалеченных и обездоленных сослуживцах. «Всемилостивый государь! – обращался 62-летний адмирал к Императору. – В высокославной службе Вашего императорского величества находился я сорок четыре года, продолжаю оную беспорочно (…) более сорока кампаний сделал на море, две войны командовал Черноморским линейным флотом против неприятеля, был во многих флотилиях с пользою (…) Ноне же при старости лет моих отягощен душевной и телесной болезнью и опасаюсь при слабости моего здоровья быть в тягость службе и посему всеподданнейше прошу, дабы высочайшим Вашего императорского величества указом поведено было за болезнью моей от службы меня уволить» |
| В мае 1799 года на островах состоялись выборы в Сенат, главной задачей которого была разработка новой Конституции. И здесь сказалось влияние Ушакова, в нем заседали рядом с нобилями второклассные. Президентом Сената, по рекомендации Ушакова, избрали графа Орио. Любопытно, что граф был католик, чистый венецианец, отнюдь не безупречен в иерархии нобилей. Ушакова, по-видимому, привлекло в нем безоглядное желание служить новой силе, умение приспособить свои аристократические устремления к реальной возможности, а также его дипломатическое умение, отсутствие, когда это было необходимо, «венецианской спеси», желание сотрудничать со второклассными. Такой гибкий политик устраивал Ушакова, да к тому же тот и сам был в прошлом контр-адмиралом венецианского флота. Так что было о чем поговорить, о чем поразмышлять двум морякам, двум капитанам. Правда, макиавеллиевская школа венецианских политиков, которой в немалой степени следовал Орио, так и не была постигнута русским адмиралом, ибо была противна его существу. Предварительный план Управления освобожденными от французов бывшими венецианскими островами и порядка, который может быть на них установлен («План временного правления» — «Временный план об учреждении правления»), новая Конституция были разработаны при активном участии Орио и, конечно, самого Ушакова. С одной стороны, в ней консервировались старые порядки (сохранились сословия, привилегии дворянства и т. д.). Это так. Но были и существенные сдвиги, что делало ее одной из самых демократических на тот период конституций в Европе. Ее существенным звеном стало нововведение — избирательные права предоставлялись и части второго класса. Правда, получали из них это право те, кто одновременно получал и дворянское звание. Кроме того, надо было исповедовать христианскую религию, а главное — иметь фиксированный доход. Временный план определял органы центрального и местного управления, так называемые Генеральные советы на островах. Они избирали общереспубликанский Сенат с центром в Корфу, который тоже включал второклассных. Для реакционной охранительной атмосферы Европы идея слияния наследственного дворянства и части второго класса в новый сословный институт, безусловно, была прогрессивной. Неограниченная власть нобилей была подорвана, на арену вышла предприимчивая буржуазия. Особо прогрессивной следовало считать статью, позволяющую получать дворянство на основе «знания или таланта». Это уже была уступка художественной интеллигенции, в немалом количестве находившейся на островах. |
| «Я изображаю себе защитника Отечества, неустрашимого, искусного и равнодушного во бранях, неутомимого в трудах, мудрого в советах и начертаниях, неусыпного в рачении о пользе общей, преисполненного верности к Отечеству, усердия к службе, честности и правдолюбия, руководствуемого всегда правилами добродетели и старающегося о покорении малейших человеческих слабостей, пекущегося о благе войск своих как отец и подавающего им пример соединения нравственных и гражданских добродетелей с военными доблестями» («О средствах завести хороших офицеров», 1811). Под этими словами подписался бы любой русский офицер XVIII–XIX веков, не испорченный революционным вольнодумством, только вот следовать этому понятному профессиональному идеалу хватило сил только у одного — у Феодора Ушакова. Скажем, в заслугу праведному Феодору Ушакову ставится стремление к сбережению личного состава. «Обувь людям потребуйте через господина маршала Буркард. Ежели можно снабдить людей от кочта [бюджета] римлян или от них или хотя на наш кочт заимообразно, все оное я вам позволяю, как только возможно будет и удобнее. Только берегите людей и здоровье; сие есть всего прочего важнее» (Ордер Ф.Ф. Ушакова Скипору о следовании с отрядом из Рима к Анконе и о принятии мер для сбережения здоровья людей в походе). Многие сохранившиеся письма и указы Ушакова посвящены улучшению снабжения, качеству пищи, ее разнообразию. Федор Федорович заботится о госпиталях, о том, чтобы само их расположение способствовало выздоровлению больных, чтобы строились они из прочных материалов, чтобы всегда в них было достаточное количество врачей. Свою первую награду Ушаков получил за организацию карантинных мероприятий. Его рапорт о борьбе с чумой, свирепствовавшей в Херсоне в 1783 году, содержит проект, которому вполне может следовать любое современное воинское подразделение: отдельный госпиталь для больных, отдельный — для контактных, помещение для здоровых, строжайший запрет на общение между ними, ну и дезинфекция всего и вся. Воевать Ушаков также стремился с максимальной экономией людских ресурсов… Но разве все вышеперечисленное не входит в компетенцию армейского начальника? Чтобы солдат воевал, он должен быть (а) жив, (б) здоров, (в) сыт, (г) одет и обут. |
| Ушаков держал порох сухим, он следил за состоянием дел в Оттоманской Порте, вел постоянную разведку, подготовку и обучение экипажей. Мордвинов в силу своего положения отдавал приказы, среди них были толковые и бестолковые. У Ушакова же они все вызывали неприязненную реакцию. Мордвинов язвил, требовал с Ушакова — у Ушакова создавалось впечатление, что тот придирался, мелочил. Ушаков сердился, недоумевал, почему его, победителя турецкого флота, отодвинули и предпочли кабинетному адмиралу. Таковым он считал Мордвинова. Отдушиной была встреча с Суворовым, что тоже волею судьбы, после смерти непрощавшего строптивости Потемкина, получил назначение сюда для укрепления южных границ России. Да и Екатерина, судя по всему, понимала двусмысленность положения Ушакова и, предполагая, что он еще понадобится русскому флоту, произвела его 2 сентября 1793 года в вице-адмиралы. У развалин древнего Херсонеса Уже десять лет, как утвердился на южном языке Крыма Севастополь. Десять лет, а казалось, что был он тут со времен древнего Херсонеса. Вот и новый храм, вставший в центре города, будто бы пророс из тех древних времен, когда крестили здесь первую княгиню-христианку, а край был древней греко-славянской землей. Суворов, что был снова после заключения Ясского мира назначен на юг командующим войсками, вертелся в карете, разворачиваясь то в одну, то в другую сторону, вскидывал вверх руки, щелкал языком, а то и энергично подсвистывал. — Этого не было! Здесь кустарник один рос. Ну натворили! Наделали. Молодцы! У здания Черноморского штаба он, не ожидая, когда карета остановится, встал на подножку и легко соскочил, пробежав вперед к крыльцу, с которого поспешил навстречу Ушаков. Тот загромыхал: — Александр Васильевич! Александр Васильевич! Ты, как всегда, молнией! Мы же тебя к вечеру только ждем. — Обхватил маленького сухонького генерала, приподнял, обнимая. — Не богатырствуй, не богатырствуй, а то задушишь, — похохатывал, отдуваясь, Суворов. — Веди, рассказывай, что, где громыхает, как турки себя ведут? Каков флот ваш Черноморский? Где течь? Где гниль пробилась? |
| Закрыть Молодежь выбирает Ушакова III Всероссийская научно-общественная конференция «Адмирал Фёдор Ушаков: уроки истории и вызовы современности» 12.11.2021 791 Время на чтение 15 минут Фото: из личного архива автора По данным ВЦИОМа якобы наша молодежь отвернулась от православия. Удивительная все-таки наука статистика, она по меткому выражению нашего народа, как и закон, что дышло, как повернешь, так и вышло. «63% россиян декларируют приверженность к православию, большинство из них старше 60 лет (74%), однако среди верующих много представителей в возрасте от 35 до 44 лет (65%) и от 45 до 59 лет (65%). Также много православных среди молодых людей от 25 до 34 лет (62%), однако молодое поколение в возрасте от 18 до 24 лет практически полностью отказалось от православия как самосознания — православными себя считают всего 23%. В целом влияние церкви на общество падает. Мода на религиозность проходит, однако православие как самоидентификация в качестве принадлежности к русскому, российскому, до сих пор актуальна». Ничего себе. Вот как они с нами… Все уже определили за нас… Главное ведь не определить себя православным, а поступать как православный. По совести, по справедливости, в соответствии с нравственным законом внутри нас и имея веру. И здесь, работая вот уже много лет с детьми, работая по зову сердца, а не по необходимости, в желании видеть, для кого и для чего пишут русские писатели, могу свидетельствовать некоторые вещи. Наши дети, несмотря на все разрушительные усилия СМИ, чиновников от образования и вообще многих институтов сегодняшней власти, остаются приверженцами православных ценностей. При этом они искренне верят и ненавидят фальшь, разврат словесный и идейный в виде навязанных молодежных движений, порой научающих наших детей штампам и словоблудию. Но наши ребятишки выступают за честность, за помощь и взаимную помощь, за действенность, а не слова. В нашем конкурсе, который мы проводим семнадцатый год, «Гренадеры, вперед!» (проводит ВРНС, Издательский совет РПЦ, СП России. Центр Ушакова), тема Ушакова, образа и идеалов всегда ставилась нами как крайне важная. Но не единственная. |
| Ах, не напрасно русский человек Средь белизны живет почти полгода! И не зря очерк носит название «Душа-голубок». Голубиную высоту души поэта ощутила когда-то взрослеющая Ирина и всем сердцем устремилась в ту же высь. Очерк «В жизни каждого человека своё поле Куликово» - о живописце, художнике-постановщике кинофильмов Юрии Ракше. Ирина Ушакова пишет, часто бывая в доме Ирины Ракши, вдовы художника, где всё дышало его творчеством: «Он ушёл от нас рано, но относится к той плеяде русских мастеров советского времени, которые наполнили светом своих творений культурное пространство, великодушно продлили для нас традиции русского классического искусства». Рассказывая о жизни художника, его житейских поступках, его отношении к людям, к творчеству, к работе, публицист Ирина Ушакова вырисовывает читателю образ подвижника. Его метод – постоянно искать художественное воплощение, непрерывно работать. Как художник-постановщик, он сначала в сознании воскрешал-придумывал персонажей, а уже потом искали актёров, похожих характерами на созданные им портреты. Обладая необыкновенным талантом, Юрий Ракша осознавал чувство ответственности за свой Божий дар. Он умер от острой формы лейкоза, сделав последний мазок на холсте, солнечным днём 1 сентября 1980 года. «Для меня в один ряд защитников Отечества встают Юрий Ракша и Игорь Тальков, - пишет Ирина Ушакова. – В них – правда, открытость, мужество, чёткая гражданская позиция. Будто один продлевает другого в земной жизни, перенимая преемственность». О Талькове – «Меня волнует судьба моей Отчизны». Давая собственную оценку личности Игоря Талькова, Ирина Ушакова безоговорочно утверждает – певец был гражданином, смелым в поступках, искренним в творчестве и твёрдым в убеждениях. «Трудно найти сегодня сердце сочувствующее, душу болящую. У Игоря Талькова было такое страдающее, всё вместившее сердце». В полной мере эти слова автора можно отнести и к самой Ирине Ушаковой. Именно сердцем она рассказывает нам о людях, сыгравших важную роль в её судьбе и в судьбе страны. |
| – Но ведь и с тем надо согласится, что лучше пусть возьмет отец крестьянин сына своего из школы, хоть и наскоро, но достаточно обученным, чем и до половины не доведенным. – При сноровке же учителя, именно в течение года можно обучить учеников и чтению и письму и даже счислению, – по крайней мере настолько, что при охоте к учению они и дома, не ходя уже за тем в школу, сумеют восполнить свое образование; а через два года, во всяком случае, можно выпускать учеников очень-очень подготовленными и развитыми. С этою вот целью очень полезно запастись, и наделять учеников Азбуками, и с первых же уроков, и не довольствоваться классными только их занятиями, а и на дом давать им дело. До осени настоящего года мною употреблялась для этого Азбуки г. Ушакова, (упомянутая и о. Гавриилом, но почему-то отнесенная им к числу Азбук старого метода); в настоящее же время я пользуюсь «Родным словом» г. Ушинского, которое, бесспорно, гораздо выше стоит Азбуки Ушакова, за то чуть не в десятеро и дороже этой Азбуки. Скажу о том и другом учебнике, а наперед об Азбуке Главинского, рекомендуемой о. Сергиевским. О. Гавриил впал в ошибку насчет этой Азбуки кажется вследствие того, что у Ушакова ни слова не сказано о первоначальных приемах по обучению чтению. Но это от того, конечно, что 1) составитель Азбуки, без сомнения, рассчитывал на наше всеобщее знакомство с новым методом обучения грамоте и 2) старался соблюсти общую экономию при издании своей Азбуки: он не хотел набивать свою Азбуку тем, что и не должно быть её содержанием. На это есть особые руководства к преподаванию по подобным Азбукам. Так по Азбуке Ушакова, кто знаком с новым методом преподавания, вести детей очень удобно таким образом: поставивши, например, на доске буквы я и а, вы объясняете ученикам звуки их. Когда они усвоили эти звуки, вы ставите в средине м, и говорите: вот это слово – я-ма; объясняете звук м и велите ученикам чертить эти буквы, и т.д. Затем даете книжку и заставляете по ней изученные слова прочесть; упражняются они за тем и дома по Азбуке над этими словами, переходя постепенно от слов легчайших к труднейшим, а за тем по слогам читают молитвы... |
| По берегу из Неаполя на Рим Ушаков направил десант подполковника Скипора, который предполагал потом разделить, отправить часть его под Анкону. Адмирал проявляет высокую заботу о культурных ценностях Италии и отдает приказ капитан-лейтенанту Эльфинстону, командовавшему фрегатом «Поспешный», «иметь наистрожайшее наблюдение, чтобы французы, в Чивита-Веккии и Риме находящиеся, ограбив все редкости и сокровища из Рима, не ушли с оными и не увезли во Францию или на Корсику, предписываю все неприятельские суда ловить и брать в плен». Здесь, под Римом, Ушаков в очередной раз испытал коварство своего союзника-соперника Нельсона. Тот, пока Скипор готовился к походу, разработал план, по которому капитан Трубридж опередил русского полковника и втайне от Ушакова подписал условия капитуляции гарнизонов Чивита-Веккии и Рима. Поставил свою подпись под ними и не нюхавший пороха у Великого города австрийский генерал Фрейлих... Правда, его войска подошли к Риму, когда полк Скипора уже вступил в город под рукоплескания римлян. Фрейлих развернулся и поспешил к Анконе, австрийцам никак не хотелось уступать и эту крепость эскадре Ушакова. Они и здесь сепаратно подписали капитуляцию и присвоили себе плоды усилий эскадры Войновича, моряков и пехотинцев Ратманова. Союзнички! В октябре к Ушакову обратился Нельсон и попросил помочь в штурме Мальты. Для Ушакова это было неожиданно. Судя по виду, у англичан дела на этом острове шли неважно, сделал вывод он. Ушаков отнесся серьезно к просьбе и 20 (31) декабря двинулся от Неаполя к Мальте на 16 крупных и мелких судах, имея на их бортах две тысячи гренадер. Можно было предположить, что судьба Мальты решена. На пути Ушакова была Мессина, где он сделал короткую остановку. Мессина оказалась прямо-таки роковым городом для союзников. Отсюда ушли в Турцию корабли Кадыр-бея, здесь 22 декабря Ушаков получил пакет с указанием о возвращении всей русской эскадры в черноморские порты. Павел I начинал прозревать — все явственнее проявлялась союзническая неверность. Заканчивался 1799 год. У берегов Сицилии |
| XIII. Для биографии царского иконописца Симона Федоровича Ушакова Житие Илариона, митрополита Суздальского († 1707 г.), составленное по устным рассказам и келейным запискам 388 в первой четверти XVIII в., в высокой степени интересно и важно для истории русского быта и нравов конца XVII столетия. Приезжая в Москву, Иларион обыкновенно останавливался в доме у царского живописца Симона Федоровича Ушакова, который был ему в родстве. У него же останавливались и старцы, которых посылал в Москву Иларион из своей Флорищевой пустыни. Однажды трое старцев, гостившие у живописца Ушакова, поздно вечером отправляли заповеданное им монастырское правило, воссылая к Богу свои прилежные молитвы со слезами, и вдруг от богодуховных уст их начало исходить огненное пламя до самых небес, между тем как в храмине не было зажжено ни одной свечи. И увидели тот огонь, до небес восходящий, сторожа, стоящие у Спасских ворот города Кремля, очень смутились и пристально стали смотреть в ту сторону, полагая, что это пожар. Потом пришли в удивление от необычайного пламени, и между собою говорили: если бы что загорелось, то теперь было бы больше полымя и появился бы сильный дым; а этот пламень без дыма, и каков был сначала, таков и теперь. И посоветовавшись, пошли они на тот пламень, чтоб разведать истину, и дошли до дома, где пребывали в молитве ученики Илариона. Симон Ушаков ввел их в храмину, к молящимся старцам, но там не было никакого огня, ни света; а когда стражи от них вышли, огонь опять начал от той храмины восходить до небес. И познали тогда и пришедшие, и хозяин дома, что пламень тот не иное что, как молитвы, которые восходят к Богу от уст тех благочестивых старцев. Известно, что митрополит Иларион прилагал большое старание о церковном благолепии и покровительствовал успехам церковного пения, зодчества и живописи. В последнем деле много способствовал ему его даровитый родственник, умевший соединить с благочестивыми преданиями старины все прекрасное, что только доходило в его мастерскую с Запада. |
| Тендра – победа адмирала Ушакова 11 сентября – годовщина великой победы русской эскадры над турками у мыса Тендра 11 сентября, 2014 11 сентября – годовщина великой победы русской эскадры над турками у мыса Тендра 11 сентября – день воинской славы России. Годовщина победы русской эскадры под командованием Ф.Ф. Ушакова над турецкой эскадрой у мыса Тендра в 1790-м году, в решающую кампанию Русско-турецкой войны. Много лет память об адмирале Ушакове пребывала в запасниках народного самосознания. Так случилось, что ещё при жизни непобедимого адмирала на военно-морской флот в России махнули рукой. Император Александр понимал, что главные сражения наполеоновских войн произойдут вдалеке от морей. Все силы были брошены на усиление артиллерии, кавалерии, а моряки остались сиротами. К тому же Британия – тогдашний союзник России – бросила все дипломатические силы на подрыв могущества российского флота. Лондон не нуждался в конкурентах. Фёдор Фёдорович Ушаков с болью воспринимал такую перемену в имперской стратегии. Политика императора Александра перечеркнула многие достижение Потёмкина, на наступательной морской политике Светлейшего поставили крест. Свой век заслуженный моряк доживал в забвении. П.Бажанов. Адмирал Ушаков На Черноморском флоте непобедимого адмирала не забывали. Его ещё при жизни считали морским Суворовым, а сам Александр Васильевич любил Ушакова, как немногих ближайших соратников и учеников. Вторая екатерининская русско-турецкая война стала золотым веком Черноморского флота, хотя поначалу состояние флота вызывало тревогу Светлейшего. Потёмкин досадовал, что турки не дали нам времени на достройку флота. Ещё бы год – другой… А так – Россия могла выставить против турок только две недоукомплектованные эскадры. Турция, между тем, располагала мощным флотом на Чёрном море. Перед войной Потёмкину удалось преобразить армию – в немалой степени с помощью румянцевского «Обряда службы». Не успел Светлейший построить флот, сопоставимый с турецким: на море приходилось в высшей степени воевать не числом, а умением. Но и вторая екатерининская русско-турецкая война будет далека от максимы «Всё для фронта, всё для победы». Старались победить османов относительно малыми силами, без перенапряжения – учитывая и северную опасность, ведь летом 1788 года началась война и со Швецией. |
|
|
