| Если же будет вызван в Иркутск для рукоположения Томский Преосвященный, то хотя ему от границы Томской Епархии и обратно будет нужно выдать прогонов только на 1400 верст, но зато новопроизведенному надобно будет ехать уже не по Амуру, а по Лене, через Иркутск на Аян, дабы видеться лично со мною, (а ему видеться со мною необходимо, ибо всего нельзя написать на бумаге) и в таком случае ему надобно ехать путем трудным и продолжительным и прогонных денег надобно выдать ему (вместо 3840 верст) на 5870 верст (полагая от Якутской границы до Аяна двойные прогоны или двойное расстояние). Следовательно, тому и другому потребуется выдать на 7270 верст 1090 р. 50 к., разность только в 25 рублях. Впрочем в случае недостаточности сумм от казны на прогоны отпускаемых я могу получить от казны именно то количество, какое мне необходимо будет на проезд этот, как я делал это и прежде, т.е. не более ¾ всего количества. Судя по обыкновенному ходу почты ответ на это письмо я могу получить никак не ранее, как в наступающем году в исходе января. Самое же лучшее время для проезда в Иркутск есть с половины февраля и половина марта. И потому покорнейше прошу Ваше Сиятельство поспешить этим делом и во всяком случае почтить меня Вашим уведомлением при первой возможности. Сентября 17 дня 1858 г. Якутск. 37 Донесение Св. Синоду, с представлением проекта инструкции Епископу Новоархангельскому, викарию Камчатской епархии. 68 Во исполнение 4 и 8 пунктов определения Св. Синода, Высочайше утвержденного в 11 день января текущего года, о новом устройстве Камчатской Епархии, при сем честь имею смиреннейше представить Святейшему Правительствующему Синоду проект инструкции Епископу Новоархангельскому, Викарию Камчатской епархии и покорнейше донести, что и проект инструкции Епископу Якутскому будет составлен на тех же самых основаниях или положениях, что и ныне представляемый проект, но только в некоторых пунктах и особенно в последнем будут указаны предметы применительно к местным обстоятельствам Якутского края. Октября 3 дня 1858 г. Якутск. 38 |
| По результатам «следствия» 23 февраля 1923 года епископы Павел и Виктор были приговорены к трем годам ссылки. Владыка Виктор был сослан в Нарымский край Томской области. Деревенька, где его поселили, стояла в глуши среди болот, дорог в округе не было, добраться туда можно было только по реке… По окончании срока ссылки владыка Виктор вернулся в Вятку, но власти не позволили ему надолго задержаться у паствы. 14 мая 1926 года владыка был снова арестован, и снова отправлен в Бутырки. Теперь в вину ему вменялась «организация нелегальной епархиальной канцелярии». На этот раз ссылка не была столь далекой – владыка был принужден проживать в пределах собственной епархии, в городе Глазове Вотской АО. 1 октября 1926 года, освобожденный из Бутырской тюрьмы, владыка прибыл в Глазов. Вплоть до июля 1927 года он служил епископом Ижевским и Вотским, временно управляющим Вотской епархией. Епископ Виктор (Островидов) благословляет «Викториане» Крестный путь Виктора Вятского начался в 1927 году. 29 июля 1927 года заместитель местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) по требованию советских властей выпустил печально известную Декларацию о «лояльности». Мнения епархиальных архиеереев по поводу этого документа, как известно, были радикально противоположными. Владыка Виктор не счел для себя возможность зачитать этот текст своим прихожанам и… отослал Декларацию обратно митрополиту Сергию. С этого момента Виктор Вятский стал неугоден не только коммунистам, но и тем, кто раньше считался «своим». Митрополит Сергий попытался переместить «нелояльного» владыку и назначил его епископом Шадринским, викарием Екатеринбургской епархии. Епископ Виктор, будучи к тому же административно ссыльным в Глазове, отказался от назначения. В октябре 1927 года он написал письмо митрополиту Сергию с осуждением Декларации. Не получив ответа, как и многие другие «несогласные» владыки тех лет, в декабре 1927 года епископ Виктор объявил о прекращении молитвенного общения с митрополитом Сергием и переходе своей епархии на самоуправление. |
| 31 окт.- 4 нояб. 1922 г. выездная сессия судебной коллегии повторно рассмотрела дело и признала В. и еще 11 священников виновными в том, что, «являясь членами иерархии православной церкви, занимая... должности в Томской епархии, использовали эту легальную организацию в целях свержения завоеванной пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабоче-крестьянского правительства» (Там же. Л. 148/273 об.). В., архим. Ираклий (Попов) и неск. священников вновь были приговорены к расстрелу без права обжалования приговора. Сразу после оглашения приговора с особым мнением выступил член суда Т. Ф. Карелов, оспоривший решение суда. О приговоре телеграфировали в Верховный трибунал в Москву. В тот же день была получена ответная телеграмма за подписью секретаря ВЦИК А. Енукидзе с приказанием - исполнение приговора немедленно остановить, направить дело в Москву для рассмотрения. 2 дек. 1922 г. судебная коллегия Сибирского отд-ния Верховного трибунала рассматривала вопрос о возможности применения к приговоренным по «делу томских церковников» амнистии в связи с 5-летней годовщиной Октябрьской революции и решила к приговоренным к высшей мере наказания амнистии не применять. Решением Президиума ВЦИК от 2 марта 1923 г. высшая мера наказания В. и 2 др. осужденным была заменена 10 годами лишения свободы, через полгода срок сократили до 6 лет, в февр. 1924 г.- до 5 лет. По данным М. Е. Губонина , в 1924 г. В. числился епископом Нижнеудинским, однако известно, что в янв. 1925 г. архиерей находился в тюрьме в Иркутске ( Дамаскин (Орловский), игум. Житие мц. Татианы (Гримблит; 1903-1937)//Моск. ЕВ. 2003. 4-5). В. был освобожден досрочно, в марте 1925 г., после возведения в сан архиепископа назначен управляющим Омской епархии, к тому времени почти целиком перешедшей в обновленчество (за раскольниками числилось 111 приходов с 81 священником). В. начал объезжать приходы епархии, проповедуя и объясняя вред раскола. В результате активной деятельности архиерея в лоно Церкви ежемесячно возвращалось ок. |
| Другая миссия Томской Епархии Киргизская в отчётном году имела в своём составе 1 иеромонаха, 3 священников, 4 псаломщиков и 2 толмачей всего 10 лиц. Эта миссия существует лишь одиннадцать лет и, действуя среди населения, которому уже привит мусульманский фанатизм, он в своей деятельности ещё не скоро будет в состоянии достигать вполне удовлетворительных результатов. В отчётном году было обращено в христианство из магометанства 25 чел. Обоего пола. V часть Иркутская духовная миссия. Личный состав и деятельность миссии в отчётном году. Число обращённых в христианство . Шаманство и ламаизм в их отношениях к евангельской проповеди. Злобные нападки в печати на Иркутскую миссию и её деятелей и значение этих нападок, как препятствия для дальнейшей миссионерской деятельности. Миссионерские школы и школы грамоты в районе действий собственно Иркутской миссии. Из двух миссий, действующих в Иркутской епархии, собственно Иркутской и Забайкальской, отчёт представлен только по Иркутской миссии, из которого и заимствуются сведения, обрисовывающие положение миссионерского дела в Иркутском крае за отчётный год. Под главным начальством преосвященного Агафангела, епископа Киренского, второго викария Иркутской епархии, в Иркутской миссии в отчётном году находились на службе следующие лица: 19 миссионеров-священников, из них два в звании сотрудников, 5 диаконов, из коих 3 состояли в то же время учителями миссионерских школ, 16 псаломщиков, из коих 3 исполняли обязанности учителей миссионерских школ, 4 учителя, 3 учительницы и 1 переводчик при начальнике миссии всего 48 лиц. Деятельность Иркутской миссии в отчётном году раскрывалась по прежнему в 18 миссионерских станах, расположенных в трёх округах Иркутской губернии: Иркутском, Балаганском и Верхоленском. Эти станы следующие: Гужирский, Коймарский-Парфениевский, Жимыгытский, Шимковский, Мондинский, Боханский, Нельхайский, Молькинский, Нукутский, Бильчирский, Бажеевский, Аларский, Тальянский, Усть-Ордынский, Хоготовский, Хорбатовский, Заложный и Еланцинский. |
| Духовенство Туркестанской епархии состояло почти из одних священников: диаконов в Семиреченской области было только три, а в Сыр-Дарьинской – ни одного. Причетники наиболее состояли из солдат, командированных к церквам военным начальством, по его усмотрению, и называемых церковниками (они же и сторожа при церквах). Ко времени приезда преосвященного Софонии в край, почти все священники были из окончивших полный семинарский курс. Все они поступили из разных епархий: Томской, Оренбургской, Уфимской, Новгородской, Казанской, Воронежской, Волынской, а при епископе Софонии из Херсонской, Тверской и Тобольской. Такой разнокалиберный состав духовенства, соединенный с особыми условиями жизни и служения в отдаленном, полувоенном, не совсем еще умиротворенном крае, наложили на частную жизнь и служебную деятельность туркестанских священников особый своеобразный отпечаток. Туркестанское духовенство до открытия в крае самостоятельной епархии подлежало в духовно-административном отношении ведению двух архиереев: церкви области Сыр-Дарьинской подчинялись преосвященному Оренбургскому, а церкви Семиречья – преосвященному Томскому. Но подчинение это было чисто номинальное: ни тот, ни другой архипастырь, по отдаленности Туркестана от их резиденций, не посещали церкви этого края. Весь надзор их за духовенством ограничивался просмотром в клировых ведомостях отметок, делаемых благочинными. Так же и сами благочинные никогда вверенных им церквей не посещали, а потому и настоящего положения их и причтов при них не знали и обо всем доносили по рапортам к ним приходящих священников. Следствий, поручаемых им по жалобам и доносам, сами не производили, а ответы на требования Консистории по делам, не терпящим отлагательства, делали через 3-4 месяца. Таким образом, благочинные в Семиреченской области почти, а в Сыр-Дарьинской и вовсе, не были контролированы в своей деятельности ни Консисторией, ни архиереями. По этим причинам благочинные, а с ними и духовенство, непосредственно и во всех отношениях подчинялись военному начальству, которое по своему усмотрению переводило священников с места на место, представляло их к наградам и т. |
| Хотя я и считаю слишком преувеличенными опасения, изъяснённые в записке, прописанной в указе Святейшего Синода; за всем тем нахожу совершенно полезным изъять из употребления все богослужебные книги бывших Униатских типографий: частью по некоторому их искажению, частью для общего единообразия, частью же для устранения и самого воспоминания прежней иерархической чуждой власти. Некоторые Униатские богослужебные книги будут уже окончательно изъяты из употребления посредством выше прописанного данного мною консистории предложения. Но остальные, как то: октоихи, ирмологионы, триоди, минеи, трифологионы, печатанные в Униатских типографиях, я не решился ещё требовать от церквей, пока они не будут заменены подобными же книгами синодальных типографий. Потому покорнейше прошу Святейший Правительствующий Синод отпустить для церквей Литовской епархии прописанное выше число богослужебных книг, ещё по оным недостающих, именно: триодей постных 217, триодей цветных 236, миней праздничных 221, миней общих 194, октоихов 258, псалтырей следованных 206, ирмологиев простых 411, ирмологиев нотных 460, уставов типиконов 403, панихидных регистров 461. При сем долгом поставляю просить Святейший Синод, не благоугодно ли будет, из уважения к весьма бедному положению церквей Литовской епархии, означенные книги отпустить для них или совершенно даром или за половинную цену. За получением сих книг, вытребованы будут в консистории все остальные книги, печатанные в Униатских типографиях, по прописанному выше исчислению. Что касается предосторожностей и негласности, в сём отношении предполагающихся, то, по мнению моему, они излишне. Священство и народ Литовской паствы, благодарение Богу, вполне преданы Церкви Православной и её иерархической власти – и ни малейшего не предвидится прекословия; негласность же невозможна при столь повсеместной и разнообразной операции. Из общей меры нельзя исключить и церквей древлеправославных – их по Литовской епархии не наберётся и 30, и книги в них, излишние или недостающие, вошли в общую выше прописанную ведомость. Отсылка вытребованных книг Униатских в Святейший Синод может совершиться, если такова воля оного. По моему, однако же, мнению, это была бы только лишняя издержка, и мера эта подала бы иноверцам небезвредную несправедливую мысль, о лишних опасениях в этом отношении Православной власти. Лучше бы все эти книги предать сожжению в моём присутствии, подобно служебникам и требникам – и это могло бы совершиться надёжно, без всяких вредных последствий. Томской губернии Градо-Барнаульской Захарьевской церкви церковному старосте Мушникову, от 3 апреля за 1167, о невозможности снабдить прихожан той церкви списком с иконы Виленской Божьей Матери |
| В Томске активизировались сектанты Москва, 8 ноября 2008 г. Томская и Асиновская епархия выступила с обращением по поводу проведения «Фестиваля буддийской культуры в Томске», организованного необуддийской сектой Оле Нидала, сообщает Патриархия.ru . С 16 октября по 16 ноября в Областном краеведческом музее Томска проходит так называемая Выставка буддийского искусства «Сокровища Тибета. Бесстрашие. Радость. Сочувствие». Также в этот период будет проводиться «Фестиваль буддийской культуры в Томске», в рамках которого запланировано проведение лекций и концертов в государственных учреждениях культуры: в Областном художественном музее и зрелищном центре «Аэлита». «Эти якобы культурные мероприятия организованы Международной общественной организацией " Культурное наследие Гималаев " при участии Томского буддийского центра " Карма Кагью " », — говорится в заявлении Томской епархии, которое опубликовано на епархиальном сайте Миссионерско-апологетического проекта «К Истине». Томская епархия предупреждает, что все эти мероприятия являются на самом деле «масштабной вербовочной акцией необуддийской секты датчанина Оле Нидала, которая непонятно по какой причине получила на целый месяц для пропаганды сомнительного учения своей секты практически все значимые культурные учреждения Томска». «И Международная общественная организация " Культурное наследие Гималаев " и Томский буддийский центр " Карма Кагью " созданы адептами ламы-датчанина Оле Нидала и не имеют никакого отношения к традиционному буддизму, исповедуемому народами России. Только так называемый ламаизм Гелуг-па является традиционной для России религией в трех регионах: Калмыкии, Бурятии и Туве. В настоящее время большинство буддистов Гелуг-па объединены в три этнических сообщества: крупнейшее — Буддийскую традиционную сангху России (объединения бурят), Объединение буддистов Калмыкии и Управление Камбы-ламы Республики Тыва», — сказано в обращении епархии. В епархии подчеркивают, что «активная деятельность Оле Нидала уже приводила к конфликтам с традиционными буддистами России и росту межрелигиозной напряженности. Так Оле Нидалу свойственно весьма резко высказываться о Православии, исламе и других религиях и их лидерах. Некоторые же заявления ламы Оле граничат с расизмом». Томская епархия просит «православных христиан г. Томска воздерживаться от участия и тем более поддержки псевдокультурной акции необуддийской секты Оле Нидала». 8 ноября 2008 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| 26 февраля 1933 года епископ Димитрий вместе с членами Епархиального Совета был арестован. Основное обвинение, предъявленное епископу органами ОГПУ, звучало так: «создание на территории Минусинского округа контрреволюционной повстанческой церковно-монархической организации». Особой тройкой Полномочного представительства при ОГПУ по Западно-Сибирскому краю епископ Димитрий (Вологодский) осужден по ст.58-10,58-11 УК РСФСР на 5 лет ссылки в село Новоильинка Нарымского края Томской области, в местность малозаселенную, болотистую, известную своими морозами и нестерпимым гнусом — идеальное место для «исправления» неугодных. .. 7 июня 1934 года епископ Димитрий был освобожден от наказания и ссылки ввиду тяжелой болезни – особо суровая волна посадок 36-37-го годов еще не началась… 4 июля 1935 года владыка был восстановлен управляющим Минусинской епархии. Но даже тогда он не мог открыто совершать богослужения и был вынужден тайно священнодействовать в домах верующих. 30 марта 1936 года владыка возведен в сан архиепископа. 21 апреля 1937 года начальник уголовного розыска Минусинского четвертого отдела милиции младший лейтенант Макушин получил сообщение о том, что архиерей Минусинской епархии «общественно полезным трудом не занимается, ходит по квартирам верующих и в антисанитарных условиях совершает религиозные обряды, берет от верующих продукты, деньги и ведет паразитический образ жизни». Этого хватило, чтобы возбудить уголовное дело по 35 статье Уголовного кодекса … 23 октября 1937 году архиепископ Минусинский и Усинский Димитрий (Вологодский) мученически скончался в заключении в Минусинске в возрасте 72 лет. Официальных архивных данных о его последних днях нет, но, по рассказам минусинцев, перед кончиной владыка просил привести к нему священника исповедоваться. Начальник тюрьмы отправил к нему уборщицу, которая отказала архипастырю: «Какой тебе батюшка, тут тюрьма…». Затем старца окунали в отхожее место, угрожали утопить, потом отмывали на холоде ледяной водой… Смерть не заставила себя долго ждать. |
|
|
