| 10 сар.). Также и Ориген эти добродетели восхваляет. Особенно часто в отеческой и вообще моральной христианской письменности цитируется изречение кн. Товита: милостыня избавляет от смерти и ею очищается всяк грех (Тов.4:10; 12:9). Это изречение цитируют: св. Поликарп Смирнский (Посл. к Филиип.10), Климент Римский (2Кор.16 гл.), Климент Александрийский (Strom. VI, 12), Киприан (De eleimos. 5, 20) и многие другие. Изречение: благословляй Господа во всякое время и проси у Него (Тов.12 Афанасий. Апол.), и: тайну цареву добро хранити, дела же Божия открывати славно (Тов.12:7), также очень часто цитировались и ныне всюду цитируются (св. Афанасий. Прот. ариан. II). Но и помимо этих частностей, в содержании книги очень много полезных примеров добродетельной жизни, непоколебимой веры в Бога, например Товита (3:1—6), Сарры (3:11—15), любви к ближним и заботы о них (2:1—8. Киприан. Testim. 3, 1). Совет «что ненавистно тебе самому, того не делай никому» (Тов.4:15), цитирует Киприан (De orat. Dom. 33 сар.); совет: «давай алчугщему от хлеба твоего и нагим от одежд твоих, от всего, в чем у тебя избыток, твори милостыню» (Тов.4:16—17) цитирует Климент Александрийский (Strom. 1, 2). Так же ценна вся речь ангела Рафаила в 12 главе и часто цитируется в отеческих писаниях. Например, «блага милостыня с постом и правдою» (Тов.12 Strom. VI, 12. Киприан. De Dom. orat. 32 с.). И вообще вся книга дышит помазанностью и любовью, насаждает и воспитывает в читателе высокие чувства и ободряет к благородным поступкам. Посему Амвросий Медиоланский написал особое творение De Tobia, в коем восхваляет всю книгу и называет даже «пророком» Товита. Как библейско-исторический памятник, книга Товита очень ценна, потому что в ней лишь одной излагаются сведения о политическом и религиозно-нравственном состоянии израильтян в ассирийском плену. Если в именах и есть погрешности, то в общих сведениях о жизни израильтян должно видеть истину. А жизнь израильтян с разрушения Самарии покрыта совершенным мраком. |
| —148— Не предание о Моисеевом авторстве, а лишь одна из экзегетических фикций раввинов; христианство и догматика нисколько не страдают. Итак, западные ученые поучительны и своими ошибками. Не надо их слепо опровергать, а лишь указывать истинное значение их выводов. В заключение Π. В. Тихомиров сказал, что несмотря на указанные недостатки диссертация Μ. П. Кобрина имеет значительную научную ценность. Это единственное специальное исследование по вопросу о дне очищения не только в русской, но и в европейской литературе. На предложенные возражения, диспутант давал посильные объяснения и защита признана Советом академии удовлетворительной. Мышцын В. Н. [Рец. на:] Дроздов Η. М. О происхождении книги Товита: Библиологическое исследование. Киев, 1901//Богословский вестник 1902. Т. 2. 5. С. 149–162 (3-я пагин.). —149— В вопросе о происхождении той или иной книги с сомнительным прошлым, к каковым должна быть отнесена книга Товита, имеет важное значение первоначальный язык книги. Но и в этом отношении исследователь книги Товита поставлен в большое затруднение. Первоначальный язык ее до сих пор остается иксом для ученых. Как известно, в настоящее время эта книга существует в следующих текстах: 1) в трех различных греческих текстах, из которых один находится в рукописях александрийской и ватиканской, – другой в синайской и третий, неполный, в кодексах 14 и 15 вв., 2) в нескольких латинских текстах, сохранившихся в древне-латинских переводах и в вульгате, 3) в сирском, 4) в халдейском, найденном в сборнике мидрашей и хранящемся в оксфордской Бодлеевской библиотеке, и 5) в двух еврейских текстах, открытых Мюнстером и Фагием в 16 в. Но ни один из этих текстов не может быть признан первоначальным, так как – вследствие значительных разностей между ними ни один из них не объясняет происхождения остальных. Все они представляют собою более или менее самостоятельные переводы или переделки не дошедшего до нас первоначального подлинника. И в вопросе, на каком языке был написан оригинал книги Товита, ученые до сих пор не пришли еще к соглашению. Их выбор колеб- |
| Наконец, вечность (как знает всякий библиолог, библейское выражение «во веки веков» не точно соответствует нашему понятию вечности) мог приписать небоговдохновенный писатель и храму Зоровавеля, перенеся на него мессианские предсказания, раз он не дожил еще до его разрушения. Надежда автора на вечное существование Иерусалима и храма, как я говорил в отзыве, ничего более не доказывает, как то, что он не дожил до вторичного разрушения их. С другой стороны, выражение: «не такой, как прежний» (οχ οος πρτερος – алекс. и ват. код.), или: «первый» (τν πρτον – син. код.), всегда будет наводить на мысль, что писатель книги Товита был свидетелем храма Зоровавеля, о котором пр. Аггей сказал: «слава сего последнего храма будет выше, нежели прежнего» (πρτον – Агг.2:9 ), и с которым сравнивает прежний (πρτος) храм автор книги Ездры (3:12), и что писатель книги Товита может быть воспользовался выражением означенных книг. «Другое основание, говорил я в отзыве, в пользу допленного происхождения книги Товита автор находит в неупоминании ее о смерти Сарры. Насколько слабо это основание, ясно само собой». Автор, по-видимому согласен признать этот довод слабым. Он говорит: На неупоминание о смерти Сарры я указывал лишь, как на могущее служить подтверждением главного моего доказательства, а не как на «другое основание» в пользу допленного происхождения книги. «Подтверждением главного доказательства» можно назвать указанный довод лишь в том случае, если бы неупоминание о смерти Сарры подтверждало бы, что автор не знал храма Зоровавеля (?!). Сам автор несколькими строками ниже говорит: «если он не указывает на смерть Сарры..., то это дает основание заключать, что книга написана до смерти Сарры (Исслед. стр. 622; «Защ.» стр. 481). Итак сам автор называет свой довод основанием. Приведено оно у него после первого и главного «основания». Следовательно, я имел право сказать о нем: «другое основание». Особенно, кажется, недоволен автор моими суждениями относительно той части его исследования, которую он посвящает критике существующих текстов книги Товита. |
| Не худшей была участь людей знатных: согласно ассирийским традициям их часто воспитывали при дворце, создавая себе, таким образом, покорную туземную знать. Так, Синаххериб в своих «Анналах» сообщает: «Бел-ибни, сына одного вавилонского вельможи, воспитанного при моем дворе, я поставил царем Шумера и Аккада». Книга Товита упоминает мудреца Ахикара, известного на Востоке: Ахиахар же был и виночерпий и хранитель перстня, и домоправитель и казначей; и Сахердан поставил его вторым по себе ( Тов. 1, 22 ). Существовавшая с древних времен «Повесть об Ахикаре и племяннике его Надаве», известная, кстати, Демокриту и Страбону, долгое время считалась не имевшей под собой фактической основы. Однако в Книге Товита об Ахикаре (Ахиахаре) говорится как о реальном человеке из колена Неффалимова, который вначале был при дворе Синаххериба, а затем был поставлен Асархаддоном над всею счетною частью царства своего и над всем домоправлением ( Тов. 1, 21 ). Для библеистов XIX в. это, казалось бы, неразрешимое противоречие считалось достаточным основанием для сомнений в историчности повествования Книги Товита. Однако в середине XX в. библейская археология в очередной раз подтвердила истинность Священного Писания. Документ W 20 030, 7 из Урука, найденный при раскопках 1960 г., гласит: «… ученый Аба-Энлиль-дари, которого арамеи называют Ахикаром». Как известно из пространных списков ученых, служивших при дворе последних ассирийских царей, они, подобно ученым средневековой Европы, имевшим латинские фамилии, носили, кроме личных имен, еще и шумерские псевдонимы, начинавшиеся со слова Аба. Согласно этим спискам, Аба-Энлиль-дари имел еще и ассирийское имя: Маннукима-Эллиль-хатин. Столь вычурное и искусственное имя вполне мог принять ученый-чужеземец, желавший влиться в элиту тогдашнего общества. Вполне возможно, Ахикар, которого Книга Товита называет виночерпием, и есть тот виночерпий (библ. Рабсак) Синаххериба, который, будучи израильтянином, высказывал по-еврейски вслух народа ( 4Цар. 18, 26 ) Иерусалима упреки Езекии не только за союз с Египтом, но и за разрушение жертвенников Богу Израилеву на высотах (см.: 4Цар. 18, 19–22 ). То, что Рабсак, виночерпий, был, подобно Неемии, израильтянином, подтверждается не только преданием ветхозаветной Церкви, поддержанным в свое время блж. Феодоритом Кирским , но и самой речью Рабсака: во-первых, указание на слабость Египта и на вред союза с ним даже по букве напоминает слова пророка Иезекииля (см.: Иез. 29, 6–7 ), а по мысли вполне соответствует словам пророка Исаии (см.: Ис. 30, 1–7 ); во-вторых, только из уст жителя Северного царства, чтившего Бога Израилева как раз на высотах и в святилищах тельцов, могли звучать слова о том, что разрушение высот осуждается Пророками, навлекает гнев Бога Израилева, по воле Которого, как мыслит Рабсак, он и пришел к Иерусалиму вместе с Рабсарисом и Тартаном. |
| В описываемом здесь участии ангела Рафаила в судьбе благочестивых людей они находили ободрение и для всякого верующего человека надеждою на подобное же ангельское попечение. Так, в книге молебных пений «в путешествие» читаем: «спутника ангела, яко же Товии иногда, посли сохраняюща». Киприан восхваляет веру и добродетели Товии (De inimort. 10 сар.). Также и Ориген эти добродетели восхваляет. Особенно часто в отеческой и вообще моральной христианской письменности цитуется изречение кн. Товита: милостыня избавляет от смерти и ею очищается всяк грех (4:10; 12:10). Это изречение цитуют: св. Поликарп Смирнский (Посл. к Филипп. 10), Климент Римский (2Kop. 16 гл.), Климент Александрийский (Strom. VI, 12), Киприан (De eleimos. 5:20) и мн. др. Изречение: благословляй Господа во всякое время и проси у Него (12:6=Афанасий. Апол.), и: тайну цареву добро хранити, дела же Божия открывати славно (12:7), также очень часто цитовались и ныне всюду цитуются (св. Афанасий. Прот. Ариан II). Но и помимо этих частностей, в содержании книги очень много полезных примеров добродетельной жизни, непоколебимой веры в Бога, напр. Товита (3:1–6), Сарры (3:11–15), любви к ближним и заботы о них (2:1–8; Киприан. Testim. 3, 1). Совет «что ненавистно тебе самому, того не делай никому» (4:15), цитует Кнприан (De orat. Dom. 33 сар.); совет: «давай алчущему от хлеба твоего и нагим от одежд твоих, от всего, в чем у тебя избыток, твори милостыню» (4:16–17) цитует Климент Алекс. (Strom. 1, 2). Так же ценна вся речь ангела Рафаила в 12 главе и часто цитуется в отеч. писаниях. Напр. «блага милостыня с постом и правдою» (12:8= Strom. VI, 12. Киприан. De Dom. orat. 32 c.). И вообще вся книга дышит помазанностью и любовью, насаждает и воспитывает в читателе высокие чувства и ободряет к благородным поступкам. Посему Амвросий Мед. написал особое творение De Tobia, в коем восхваляет всю книгу и называет даже «пророком» Товита. Как библейско-исторический памятник, книга Товита очень ценна, потому что в ней лишь одной излагаются сведения о политическом и религиозно-нравственном состоянии Израильтян в ассирийском плену. |
| В латинской библии известна под именем «третьей книги Ездры», так как второй Ездры считается кн. Неемии. Писатель книги и время написания ее. Хотя несомненна древность написания этой книги, и автор ее говорит иногда прямо от лица Ездры, но писателем ее был не Ездра, а позднейший его Иудей – эллинист (кн. написана на греческом языке), который хотел дополнить повествование Ездры о славных делах Зоровавеля некоторыми интересными известиями, сохранившимися с повреждениями в народе. Название Ездры усвоено книге потому, что содержание ее относится главным образом ко времени Ездры и заимствуется из первой кн. Ездры. Краткое обозрение содержания книги. В первой главе содержится воспоминание пленения Иудеев и разрушения Иерусалима Халдеями. В главах 2–7 содержится история возвращения из плена и создания храма при Кире и Дарии Гистаспе. В главах 8 и 9 содержится повествование о внутреннем благоустроении возвратившихся Иудеев. Книга Товита Надписание – греческое и латинское показывают, что главным предметом книги служит история Товита и его сына Товии. Первоначальный текст книги неизвестен; по мнению бл. Иеронима – халдейский. Писатель книги и время ее происхождения. Несомненно, что если Товит и Товия и не были писателями книги, то имели записи, которые и вошли в настоящую книгу. В доказательство можно привести следующие соображения. От первой до четвертой главы Товит говорит о себе в первом лице. В 13-й главе излагается словами Товита его молитва . В 12-й главе говорится, что Товиту и Товии арх. Рафаил велел записать случившееся с ними, что, конечно. и было исполнено. Примечание в конце книги о смерти и летах Товии внесено в книгу кем-нибудь после, Временем происхождения книги можно считать конец седьмого столетия до Р. Хр., потому что разрушение Ниневии Набопалассаром случилось в 610 году до P. X., а до него Товия дожил. Краткое обозрение содержания В первых 4-х главах идет речь о Товите, его благочестивой и благоденственной жизни в стране пленения Ассирийского и о постигших его бедствиях. В остальных десяти главах идет речь о сыне Товита – Товии. Рассказывается о долгом и трудном путешествии его в Раги Мидийские за получением отцовского долга, под таинственным руководством ангела Рафаила, о женитьбе Товии в Екбатанах, о получении долга и благополучном возвращении домой. |
| Вот почему он, потеряв в стане своем более половины надежных воинов, и конечно потеряв немедленно ненадежных своих союзников Арабов пустыни 143 , должен был ослабленный и пораженный ужасом, бежать в виду надвигающагося на него Тиргака: „Отправился и пошел и возвратился Сеннахерим царь Ассирийский и жил в Ниневии“ ( 4Цар. 19:36 ). Он не умирает немедленно по возврате, напротив, он живет в Ниневии, как определительно говорит этот стих, что и подтверждается Ассирийскими документами. И жизнь его продолжается еще довольно долго. Но для законченности повествования о нем, 37-й стих той же главы Царств присовокупляет сказание о его смерти, и об исполнении пророчества, произнесенного на него немедленно после первой хульной речи Рабсака и записанного в ст. 7-м той же 19-й главы 4 книги Царств: „возвратится (Сеннахерим) в землю свою и Я поражу его мечем в земле его“ 144 . Канонические книги Ветхого Завета и не говорят нигде об том, чтобы Сеннахерим был убит вскоре после возвращения в Ниневию; напротив, он по тексту книги Царств и пр. Исаии „жил в Ниневии“. Говорит о немедленном почти убиении его после возврата его не каноническая книга Товита, переведенная с греческого и которой в Еврейском каноне нет 145 . Вообще историческая часть книги Товита не достоверна 146 , поэтому основываться на 18–21 стихах I главы Товита для хронологии царствования Сеннахерима нельзя, и указание кн. Товита, что Сеннахерим возвратившись из Иудеи начал в ярости своей умерщвлять пленных Израильтян, и что „не прошло пятидесяти дней, как два сына его убили его“, положительно не подтверждается историческими документами. Сеннахерим повидимому пережил Езекию, которого кончина последовала в 699 году. Он, по указанию историков, после возврата в Ниневию делал еще походы в Вавилонию, в Армению, в Сузиану и Киликию 147 . Но замечательно, что ни он, ни сын его Асардан (Есархаддон), ни внук его Ассурбанипал, ни последующий монарх, которого Абиден называет Саракусом, не возобновляли походов против Иерусалима и Палестины. |
| Если в КР спасение приходит от небывалых отношений между людьми, то в Товите от сказочной дружбы человека с ангелом. Мы не узнаем (и может быть, такой вопрос автору Товита нельзя было поставить), как Азария (архангел Рафаил) относится к Товиту, но, если рассматривать его в этой истории как человека, то он проявляет к Товиту безграничную верность и преданность, на которую Товит отвечает такой же безмерной благодарностью – в качестве платы за услуги он предлагает Азарии половину наследства. Однако именно тут сказочность разоблачает себя как маску теологумены: ангелу деньги не нужны, Азария – не человек, а воплощение Божьей воли. Дружба бывшей невестки с бывшей свекровью в КР описана как странный частный случай, который почему-то всех касается. А создатель Книги Товита в своём нравоучении выводит рассказанную историю за рамки «были» или «былички», придавая ей в явном виде обобщённый богословский и нравственный смысл: вот такое отношение человека к человеку, которое Азария и Товит демонстрируют в этой истории, воплощает в человеческую жизнь послушание Божьей воле. Таким образом, мы продемонстрировали характер соответствия сюжетов и нравственного содержания КР и Книги Товита. В одном случае сюжет были «превращается» в сказку, в другом – жизненные обстоятельства (родство) обобщаются как нравственный урок. Как мы показали выше, Руфь, Ноеминь и прежде всего отношение между ними являют в образах надчеловеческую сущность – Премудрость. Немного по-другому можно увидеть семейную историю Книги Товита, если вспомнить, что в Товите действует ангел помощник, а основная функция Премудрости, как мы её знаем по Книге Притч и Книге Бен Сиры – быть помощником: Дух премудрости сообщает человеку волю Божию, ведёт его по правильному пути и приводит к счастью. Дух Премудрости делает то, что делает хесед в отношениях Ноемини, Руфи и Вооза, а в Товите ангел. Таким образом, мистика Премудрости превращается в сказку о чудесном помощнике, что мы видим во всех слоях повествования. Чудесную помощь оказывает Бог Товии, а архангел Рафаил (он же Азария) – Товиту, и им обоим – собака. |
| Еще одна особенность богословской редакции И. к. LXX определена стремлением смягчить или снять описания неподобающей в отношении к Богу дерзости человека (напр., Иов 10. 2, где в евр. тексте Иов просит объяснить причину его несчастья, в LXX он просто задает вопрос; ср.: Иов 1. 5; 5. 8; 22. 17; 31. 35-37; 40. 8). Смягчены, напр., нек-рые формулировки идей (в Иов 16. 21а переводчик снимает идею конфликта непосредственно с Богом, переводя предлог как с в значении «против», ναντι как перед, в присутствии), антропоморфизмы, подчеркивается трансцендентность Бога (Иов 4. 9; 9. 14-15; 10. 4; 13. 3, 9, 22; 14. 3) ( Gard. 1952. P. 91-92; Fohrer. 1963. P. 56). LXX подчеркивает надежду на воскресение мертвых (ср.: 3. 21; 4. 20; 5. 11; 6. 10; 7. 9; 14. 14, 22; 40. 1; особенно в приписке 42. 17a: «...написано, что он (Иов.- Авт.) опять восстанет с теми, коих воскресит Господь»). Т. о., существенно изменяется образ самого Иова: он уже не тот, кто восстает против Бога, но смиренный страдалец, к-рый надеется на посмертное вознаграждение. В LXX помимо Иов 42. 17 есть и др. дополнения, существенно повлиявшие на развитие позднейшей традиции ( Dell. 1991. P. 13): о роли жены Иова в его истории (Иов 2. 7-9, 11), об Иове, покрытом червями и сидящем на навозной куче вне города (в евр. тексте он сидит в пепле и не уточняется, в городе или за его пределами), указание на то, что его утешители были царями. В Книге Товита в переводе Вульгаты По образцу жизни Иова изображена жизнь Товита - благочестивого иудея, уведенного в плен ассирийцами. В Ниневии он, подобно Иову (Тов 2. 10-23), подвергался испытаниям. Как и последний, Товит благочестив, в страданиях сохраняет терпение; большую роль в его судьбе играет жена, а его мнимые утешители, как и в истории Иова, задают богохульные вопросы. Страдания Товита приводят его, как и Иова, к разладу с женой. Молитва Товита (Тов 3. 1-6) напоминает молитву из Иов 7. 15: Товит так же, как Иов, просит смерти, чтобы прекратить страдания. В Кумране И. к. представлена 4 фрагментарными рукописями из 2-й и 4-й пещер. |
| Более распространенной и известной, принятой в существующие обычные издания, находящейся в древних александрийском и ватиканском кодексах, редакцией считается список «А.» С этой редакции составлены и наши славянский (Елизаветинского издания) и русский переводы. Эта редакция и самая краткая и до последнего времени считалась самою исправною. — Другая редакция (В) сохранялась в синайском кодексе перевода LXX. Эта редакция пространнее первой, и по мнению проф. Дроздова, древнее, исправнее и ближе к оригиналу; вообще по его мнению, она заключает из доселе известных списков, самый правильный текст книги Товита. Третья редакция (С) сохранилась и пока известна в небольшом отрывке (Тов.6:9—13:8), в нескольких рукописях 44, 106 и 107), напечатана Фричем (Leipz. 1853 г.). Сохранилась книга Товита также в двух редакциях латинского перевода: древне-италийской и Иеронимовской, принятой в Вульгату. Но эти обе редакции уже «посредственные,» т. е. составлены не с арамейского оригинала, а с греческого перевода. Так, все редакции древне-италийского перевода находят себе параллели в греческих редакциях книги Товита и преимущественно в синайской и общеупотребительной (А). Перевод Иеронима составлен им в один день под диктовку одного ученого еврея, который с халдейского переводил на еврейский, а Иероним с еврейского «свободно перекладывал» на латинский язык (Praef. in Tob.). Но все исследователи, не исключая и католических, признают, что Иероним пользовался не столько арамейским и еврейским текстом, сколько существовавшим латинским переводом в древне-италийской редакции, а потому и перевод Иеронима очень не много отличается от древне-италийского и представляет, пожалуй, не улучшение, а ухудшение последнего, так как заключает много свободных изменений, вставок, пояснений и даже произвольных переделок, например первого лица на третье. Вообще перевод Иеронима, по общему признанию, далеко не может быть поставлен в уровень с вышеупомянутыми редакциями греческого перевода книги Товита. Сирский перевод составлен, в ныне известных списках, с двух редакций греческого перевода: в первой половине книги (Тов.1—7:10) с общеупотребительной (А), во второй с «С.» Халдейский перевод, изданный Нейбауером, составлен также с греческого перевода синайской редакции, значительно пополнен и переделан в духе мидрашей. |
|
|
